Kitabı oku: «Лесной царь»

Yazı tipi:

В оформлении издания использован фрагмент картины Людвига Фердинанда Шнорра фон Карольсфельда «Лесной царь»

Из лирики периода «Бури и натиска»

Майская песня

Всё нежит взоры,
Всё нежит слух,
Блистает солнце,
Смеётся луг.

Я вижу, ветви
Полны цветов;
Я слышу птичек
Из-за кустов;

Восторг и нега
Теснятся в грудь…
О, счастье, счастье,
Продлись, побудь!

Не ты ли это,
Любовь, любовь,
Одела жизнью
Природу вновь,

Благословила
Луг молодой
И расцветила
Весь круг земной?

О, дева, как я
Люблю тебя!
Как взор твой светел!
Люби меня!

Как сладко птичке
Поутру петь,
Иль пышной розе
Зарей алеть,

Так сладко, дева,
Тебя любить.
Тобой воскреснуть,
Тобою жить.

Ты оживила
Мои мечты,
Будь век счастлива,
Как любишь ты.

Перевод А. Фета

Путешественник и поселянка

П у т е ш е с т в е н н и к

Благослови Господь
Тебя, младая мать,
И тихого младенца,
Приникшего к груди твоей;
Здесь, под скалою,
В тени олив твоих приютных,
Сложивши ношу, отдохну
От зноя близ тебя.

П о с е л я н к а

Скажи мне, странник,
Куда в палящий зной
Ты пыльною идёшь дорогой?
Товары ль городские
Разносишь по селеньям?..
Ты улыбнулся, странник,
На мой вопрос.

П у т е ш е с т в е н н и к

Товаров нет со мной.
Но вечер холодеет;
Скажи мне, поселянка,
Где тот ручей,
В котором жажду утоляешь?

П о с е л я н к а

Взойди на верх горы;
В кустарнике тропинкой
Ты мимо хижины пройдёшь,
В которой я живу;
Там близко и студёный ключ,
В котором жажду утоляю.

П у т е ш е с т в е н н и к

Следы создательной руки
В кустах передо мною;
Не ты сии образовала камни,
Обильно-щедрая природа.

П о с е л я н к а

Иди вперёд.

П у т е ш е с т в е н н и к

Покрытый мохом архитрав,
Я узнаю тебя, творящий Гений;
Твоя печать на этих мшистых камнях.

П о с е л я н к а

Всё дале, странник.

П у т е ш е с т в е н н и к

И надпись под моей ногою;
Её затёрло время:
Ты удалилось,
Глубоко врезанное слово,
Рукой Творца немому камню
Напрасно вверенный свидетель
Минувшего богопочтенья.

П о с е л я н к а

Дивишься, странник,
Ты этим камням?
Подобных много
Близ хижины моей.

П у т е ш е с т в е н н и к

Где? где?

П о с е л я н к а

Там, на вершине,
В кустах.

П у т е ш е с т в е н н и к

Что вижу? Музы и хариты.

П о с е л я н к а

То хижина моя.

П у т е ш е с т в е н н и к

Обломки храма.

П о с е л я н к а

Вблизи бежит
И ключ студёный,
В котором воду мы берём.

П у т е ш е с т в е н н и к

Не умирая, веешь
Ты над своей могилой,
О Гений; над тобою
Обрушилось во прах
Твоё прекрасное созданье…
А ты бессмертен.

П о с е л я н к а

Помедли, странник, я подам
Кувшин, напиться из ручья.

П у т е ш е с т в е н н и к

И плющ обвесил
Твой лик божественно прекрасный.
Как величаво
Над этой грудою обломков
Возносится чета столбов.
А здесь их одинокий брат.
О, как они,
В печальный мох одев главы священны,
Скорбя величественно, смотрят
На раздробленных
У ног их братий;
В тени шиповников зелёных,
Под камнями, под прахом
Лежат они, и ветер
Травой над ними шевелит.
Как мало дорожишь, природа,
Ты лучшего созданья своего
Прекраснейшим созданьем!
Сама святилище своё
Бесчувственно ты раздробила
И тёрн посеяла на нем.

П о с е л я н к а

Как спит младенец мой.
Войдёшь ли, странник,
Ты в хижину мою
Иль здесь, на воле отдохнёшь?
Прохладно. Подержи дитя;
А я кувшин водой наполню.
Спи, мой малютка, спи.

П у т е ш е с т в е н н и к

Прекрасен твой покой…
Как тихо дышит он,
Исполненный небесного здоровья.
Ты, на святых остатках
Минувшего рождённый,
О, будь с тобой его великий Гений;
Кого присвоит он,
Тот в сладком чувстве бытия
Земную жизнь вкушает.
Цвети ж надеждой,
Весенний цвет прекрасный;
Когда же отцветёшь,
Созрей на солнце благодатном
И дай богатый плод.

П о с е л я н к а

Услышь тебя Господь!.. А он всё спит.
Вот, странник, чистая вода
И хлеб; дар скудный, но от сердца.

П у т е ш е с т в е н н и к

Благодарю тебя.
Как все цветёт кругом
И живо зеленеет!

П о с е л я н к а

Мой муж придёт
Через минуту с поля
Домой; останься, странник,
И ужин с нами раздели.

П у т е ш е с т в е н н и к

Жилище ваше здесь?

П о с е л я н к а

Здесь, близко этих стен
Отец нам хижину построил
Из кирпичей и каменных обломков.
Мы в ней и поселились.
Меня за пахаря он выдал
И умер на руках у нас…
Проснулся ты, моё дитя?
Как весел он! Как он играет!
О милый!

П у т е ш е с т в е н н и к

О вечный сеятель, природа,
Даруешь всем ты сладостную жизнь;
Всех чад своих, любя, ты наделила
Наследством хижины приютной.
Высоко на карнизе храма
Селится ласточка, не зная,
Чьё пышное созданье застилает,
Лепя своё гнездо.
Червяк, заткав живую ветку,
Готовит зимнее жилище
Своей семье.
А ты среди великих
Минувшего развалин
Для нужд своих житейских
Шалаш свой ставишь, человек,
И счастлив над гробами.
Прости, младая поселянка.

П о с е л я н к а

Уходишь, странник?

П у т е ш е с т в е н н и к

Да Бог благословит
Тебя и твоего младенца!

П о с е л я н к а

Прости же, добрый путь!

П у т е ш е с т в е н н и к

Скажи, куда ведёт
Дорога этою горою?

П о с е л я н к а

Дорога эта в Кумы.

П у т е ш е с т в е н н и к

Далёк ли путь?

П о с е л я н к а

Три добрых мили.

П у т е ш е с т в е н н и к

Прости! О, будь моим вождём, природа;
Направь мой страннический путь;
Здесь, над гробами
Священной древности, скитаюсь;
Дай мне найти приют,
От хладов севера закрытый,
Чтоб зной полдневный
Тополевая роща
Весёлой сенью отвевала.
Когда ж в вечерний час,
Усталый, возвращусь
Под кров домашний,
Лучом заката позлащённый,
Чтоб на порог моих дверей
Ко мне навстречу вышла
Подобно милая подруга
С младенцем на руках.

Перевод В. Жуковского

Прометей
Отрывок

Закрой, Зевес, парами облаков
Твоё разгневанное небо,
И забавляйся, как мальчишка,
Сбивающий головки у волчцов,
Громи дубы и горные вершины,
Моя земля
Останется за мною,
И хижина, что создал я, не ты,
И мой очаг,
Чей жгучий пламень
В тебе тревожит зависть.

Не знаю я под солнцем ничего
Ничтожней вас, богов!
Дыханием молитв
И данью жертв
Своё величие питаете вы скудно,
И умерли бы вы,
Когда бы нищие и дети
В себе не тешили бессмысленных надежд.

Когда я был ребёнком,
Когда кругом не видел ясно ничего,
Тогда в бессилии блуждающие взоры
Я к солнцу устремлял,
Как будто там вверху
Был чей-то слух, чтоб внять моим мольбам,
И чьё-то сердце, как моё,
Дышало жалостью, тоскуя с огорчённым.

Кто мне помог
В борьбе с надменностью титанов?
Кто спас меня от смерти,
Спас от рабства?
Не ты ли всё само свершило,
Священным пламенем пылающее сердце?
И благодарностью напрасной
Не ты ли, юное, горело
Тому, кто дремлет в небесах?

Мне чтить тебя? За что?
Усладил ли ты скорби
Утомлённого?
Осушил ли ты слёзы
Огорчённого?

И разве меня
Не создало мужем
Всесильное время
И Судьба довременная,
Мои и твои повелители?

Не мнил ли ты, что я
Возненавижу жизнь,
Бегу в пустыни,
Увидя, что не все исполнились надежды,
Не все мечты цветами расцвели?

Я здесь сижу,
Творю людей,
Подобных мне,
Я здесь творю иное поколенье,
Что будет плакать, и томиться,
И ликовать, и бурно наслаждаться,
И презирать тебя,
Как я!

Перевод К. Бальмонта

Ганимед

Как в утро твоё лучезарное,
Весна, о, возлюбленная,
Всего меня объемлет
Теплота благодатная —
Любви блаженство
Неизъяснимое —
Нетленной красоты твоей,
Вечной —
Красота всюду сущая,
Бесконечная!

Простёртый на лоне твоём,
Изнемогаю, томлюся,
И злак твой, цветы твои,
Теснятся к сердцу моему!

Ты сгонишь ли жар с лица,
Прохлада вечерняя, —
Я им к траве приник!
Ветер полуночный,
Ты утолишь ли палящую жажду мою?

Вот запел соловей!
Он с любовью моей
Так согласно поёт!
Сладкий голос зовёт —
Я иду, я иду!

Туда бы, далече,
Туда, в высоту!

И с неба на землю спускаются тучи,
Внимая молящему гласу любви.

Всё выше и выше
Несёмся горе́.
В твои объятия,
Родитель вселюбящий!
Я ли, ах, успокоюся,
Отец,
На груди твоей?…

Перевод А. Струговщикова

Приветствие духа

На старой башне, у реки,
Дух рыцаря стоит —
И, лишь завидит челноки,
Приветом их дарит:

«Кипела кровь и в сей груди,
Кулак был из свинца,
И богатырский мозг в кости,
И кубок до конца!

Пробушевал полжизни я,
Другую проволок —
А ты плыви, плыви, ладья,
Куда несёт поток!»

Перевод Ф. Тютчева

Зимняя поездка на Гарц

С коршуном сходно,
Что, на тяжёлых утренних тучах
Тихим крылом почивая,
Ищет добычи, – пари,
Песня моя.

Ибо Бог
Каждому путь его
Предначертал,
Коим счастливец
К радостной цели
Быстро бежит;
Тот же, чьё сердце
Сжато несчастьем,
Тщетно противится
Тесным пределам
Кованой нити,
Что всё ж горькие ножницы
Только однажды прервут.

В чаще суровой
Прячется дикий зверь,
И с воробьями
Давно богачи
В топи свои опустились.

За колесницей легко
Следовать пышной фортуны,
Как безмятежным придворным
По дороге исправленной
Вслед за въездом владыки.

Но кто там в стороне?
Путь его тонет в кустах,
Сзади его
Ветви смыкаются вновь,
Снова трава восстаёт,
Пустыня его поглощает.

Кто ж уврачует того,
Ядом кому стал бальзам,
Кто из избытка любви
Выпил ненависть к ближним?
Презренный, став презирающим,
Тайно достоинство он
Только изводит своё
В самолюбивом стремленьи.

Коль на псалтири Твоей
Есть, Отец милосердья,
Звук, его уху доступный,
Сердце его утоли!
Взор раскрой отуманенный
На миллионы ключей
Рядом с томящимся жаждой
Тут же в пустыне.

Ты, посылающий радости
Каждому полною мерой,
Благослови и ловцов
Братьев на поиск зверей
Со своеволием юным
Жажды убийства,
Поздних мстителей буйства,
Тщетно с которым уж годы
Бьётся с дубиной крестьянин.

Но увей одинокого
Тучей своей золотой,
Зеленью зимней венчай ты
До возрождения роз
Влажные кудри певца, —
О, любовь, – твоего же!

Ты мерцающим факелом
Светишь ему
Ночью чрез броды,
По бездонным дорогам,
По пустынным полям;
Тысячецветной зарёй
В сердце смеёшься ему;
Едкою бурей своей
Ты возносишь его;
Зимние прядают воды
С гор в песнопенья к нему,
И алтарём благодарности нежной
Грозной вершины встаёт перед ним
Снегом покрытое темя,
Что хороводами духов
Чутко венчали народы.

Ты с неприступною грудью
Смотришь таинственно явно
Над изумлённой землёй
И взираешь из облак
На страны и богатства,
Что из жил твоих братий
Рядом с собою ты льёшь.

Перевод А. Фета

Орёл и голубка

С утёса молодой орёл
      Пустился на добычу;
Стрелок пронзил ему крыло, ‎
   И с высоты упал ‎
   Он в масличную рощу.
      Там он томился ‎
      Три долгих дня, ‎
      Три долгих ночи
      И содрогался ‎
      От боли; наконец
      Был исцелён ‎
   Живительным бальзамом ‎
Всеисцеляющей природы.
Влекомый хищничеством смелым,
   Приют покинув свой,
Он хочет крылья испытать…
   Увы! они едва ‎
Его подъемлют от земли,
   И он в унынии глубоком ‎
      Садится отдохнуть ‎
      На камне у ручья; ‎
Он смотрит на вершину дуба,
   На солнце, на далёкий ‎
      Небесный свод, ‎
   И в пламенных его глазах ‎
            Сверкают слёзы. ‎
Поблизости, между олив, ‎
   Крылами тихо вея, ‎
Летали голубь и голубка. ‎
   Они к ручью спустились ‎
   И там по золотому
   ‎Песку гуляли вместе.
      ‎ ‎Водя кругом ‎
   Пурпурными глазами, ‎
   Голубка наконец
Приметила сидящего в безмолвном
      ‎ ‎Унынии орла. ‎
   Она товарища тихонько ‎
      ‎Крылом толкнула; ‎
   Потом, с участием сердечным ‎
Взглянувши на страдальца, ‎
   ‎ ‎Ему сказала:
      ‎ «Ты унываешь, друг; ‎
О чём же? Оглянись, не всё ли, ‎
      Что нам для счастия ‎
      Простого нужно,
     ‎Ты здесь имеешь? ‎
Не дышат ли вокруг тебя
‎Благоуханием оливы? ‎
Не защищают ли зелёной ‎
Прозрачной сению своей ‎
   Они тебя от зноя?
   ‎И не прекрасно ль блещет ‎
   Здесь вечер золотой ‎
На мураве и на игривых
      ‎Струях ручья? ‎
Ты здесь гуляешь по цветам, ‎
Покрытым свежею росою; ‎
      Ты можешь пищу
   ‎ Сбирать с кустов и жажду
В струях студёных утолять.
      ‎ О друг! поверь, ‎
Умеренность прямое счастье; ‎
   С умеренностью мы
   ‎Везде и всем довольны».
– ‎«О мудрость! – прошептал орёл,
‎В себя сурово погрузившись, – ‎
Ты рассуждаешь, как голубка».

Перевод В. Жуковского

Земная участь художника

Действие первое

перед восходом солнечным

Художник за своим станком. Он только что поставил на него портрет толстой, дурной собою кокетки.

Х у д о ж н и к

(дотронулся кистью и останавливается)

Что за лицо! совсем без выраженья!
Долой! нет более терпенья.

(Снимает портрет)

Нет! я не отравлю
сих сладостных мгновении,
Пока вы нежитесь в объятьях сна,
Предметы милые трудов и попечений,
Малютки, добрая жена!

(Подходит к окну)

Как щедро льёшь ты жизнь,
прекрасная денница!
Как юно бьётся грудь перед тобой!
Какою сладкою слезой
Туманится моя зеница!

(Ставит на станок картину, представляющую во весь рост Венеру Уранию)

Небесная! для сердца образ твой —
Как первая улыбка счастья.
Я чувствами, душой могу обнять тебя,
Как радостный жених
с восторгом сладострастья.
Я твой создатель; ты моя;
Богиня! ты – я сам, ты более, чем я;
Я твой, владычица вселенной!
И я лишусь тебя! я за металл презренной
Отдам тебя глупцу, чтоб на его стене
Служила ты болтливости надменной
И не напомнила, быть может, обо мне!..

(Он смотрит в комнату, где спят его дети)

О дети!.. Будь для них богиней пропитанья!
Я понесу тебя к соседу-богачу
И за тебя, предмет очарованья,
На хлеб малюткам получу…
Но он не будет обладать тобою,
Природы радость и душа!
Ты будешь здесь, ты будешь век со мною,
Ты вся во мне: тобой дыша,
Я счастлив, я живу твоею красотою.
Ребёнок кричит в комнате.

Х у д о ж н и к

О Боже!

Ж е н а х у д о ж н и к а

(просыпается)

Рассвело. – Ты встал уже, друг мой!
Сходи ж скорее за водой
Да разведи огонь, чтоб воду вскипятить:
Пора ребёнку суп варить.

Х у д о ж н и к

(останавливается ещё на минуту перед своей картиною)

Небесная!

С т а р ш и й с ы н е г о

(вскочил с постели и босой подбегает к нему)

И я тебе, пожалуй, помогу.

Х у д о ж н и к

Кто? – Ты!

С ы н

Да, я.

Х у д о ж н и к

Беги ж за щепками!

С ы н

Бегу.

Действие второе

Х у д о ж н и к

Кто там стучится у дверей?

С ы н

Вчерашний господин с женою.

Х у д о ж н и к

(ставит опять на станок отвратительный портрет)

Так за портрет возьмуся поскорей.

Ж е н а

Пиши, и деньги за тобою.

Господин и госпожа входят.

Г о с п о д и н

Вот кстати мы!

Г о с п о ж а

А я как дурно ночь спала!

Ж е н а

А как свежи! нельзя не подивиться.

Г о с п о д и н

Что это за картина близ угла?

Х у д о ж н и к

Смотрите, как бы вам не запылиться.

(К госпоже)

Прошу, сударыня, садиться.

Г о с п о д и н

(смотрит на портрет)

Характер-то, характер-то не тот.
Портрет хорош, конечно так,
Но все нельзя сказать никак,
Что это полотно живёт.

Х у д о ж н и к

(про себя)

Чего он ищет в этой роже?

Г о с п о д и н

(берет картину из угла)

А! вот ваш собственный портрет.

Х у д о ж н и к

Он был похож: ему уж десять лет.

Г о с п о д и н

Нет, можно и теперь узнать.

Г о с п о ж а

(будто бы взглянув на него)

Похоже.

Г о с п о д и н

Тогда вы были помоложе.

Ж е н а

(подходит с корзиной на руке и говорит тихонько мужу)

Иду на рынок я: дай рубль.

Х у д о ж н и к

Да нет его.

Ж е н а

Без денег, милый друг, не купишь ничего.

Х у д о ж н и к

Пошла!

Г о с п о д и н

Но ваша кисть теперь смелей.

Х у д о ж н и к

Пишу, как пишется: что лучше, что похуже.

Г о с п о д и н

(подходит к станку)

Вот браво! ноздри-то поуже,
Да взгляд, пожалуйста, живей!

Х у д о ж н и к

(про себя)

О Боже мой! что за мученье!

М у з а

(невидимая для других, подходит к нему)

Уже, мой сын, теряешь ты терпенье?
Но участь смертных всех равна.
Ты говоришь: она дурна!
Зато платить она должна.
Пусть этот сумасброд болтает —
Тебя живой восторг, художник, награждает.
Твой дар не купленный, источник красоты —
Он счастие твоё, им утешайся ты.
Поверь: лишь тот знаком
с душевным наслажденьем,
Кто приобрёл его трудами и терпеньем,
И небо без земли наскучило б богам.
Зачем же ты взываешь к небесам?
Тебе любовь верна, твой сон всегда приятен,
И честью ты богат, хотя ты и не знатен.