«Шум времени» kitabından alıntılar, sayfa 3

К сожалению, он не смог присутствовать на том вечере ленинградских поэтов, когда при появлении Ахматовой слушатели вскочили как один и устроили овацию. Сталин, когда ему доложили, в бешенстве потребовал ответа: "Кто организовал вставание?"

Удалось ли кому-нибудь превзойти "Короля Лира" в изображении всеобъемлющего крушения человеческих иллюзий? Нет, не так: не крушения, ведь крушение предполагает внезапный глубинный кризис, а людские иллюзии скорее крошатся, постепенно угасая. Процесс это долгий и мучительный, зубная боль души. Но зуб можно вырвать – и боль пройдёт. А иллюзии, уже мёртвые, загнивают внутри нас, источая зловоние. Нам никуда не деться от их привкуса и запаха. Мы вечно тоскаем их с собой.

В детстве он боялся мертвецов: вдруг они поднимутся из могил и утянут его в холодный, черный мрак, где глаза и рот забьются землей. Этот страх мало-помалу отступил, потому что руки живых оказались еще страшнее.

Когда красивая женщина стареет, она видит лишь то, чего уже нет, а окружающие видят лишь то, что осталось.

Самое опасное время - совсем не то, когда ты подвергаешься самой большой опасности.

Ilf and Petrov had written: 'It is not enough to love Soviet power. It has to love you.'

He had a special rubber stamp made, so that every item in his library was inscribed with the purple words: 'This book has been stolen from D.B. Shostakovich.'

Музыка – хорошая музыка, великая музыка – отличается плотной, неразложимой чистотой. Она может быть горькой, отчаянной, пессимистической, но циничной – никогда. Если музыка трагична, то люди, которые слушают ослиными ушами, обвиняют ее в цинизме. Но если композитором владеет горечь, или отчаяние, или пессимизм, значит он во что-то верит.

Что можно противопоставить шуму времени? Только ту музыку, которая у нас внутри, музыку нашего бытия, которая у некоторых преобразуется в настоящую музыку. Которая, при условии, что она сильна, подлинна и чиста, десятилетия спустя преобразуется в шепот истории.

За это он и держался.

Всегда держал руку на пульсе времени, но с Россией вечно шел не в ногу. А смертью своей неуместно попал в такт.

Есть немало людей, которые премного благодарны, но не нуждаются в обработке своих душ. Каждому из них немлохо живется с той душой, которая вместе с ним пришла в этот мир; а если таких пытаются рихтовать, они вечно упираются.