Переводчик Илона Борисовна Коложвари
Корректор Ирина Октябревна Федотова
© К. Хеллен, 2024
© Илона Борисовна Коложвари, перевод, 2024
ISBN 978-5-0059-8731-0 (т. 2)
ISBN 978-5-0059-8726-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Искусство подобно верному другу и наставнику. Оно не предаст, оно не обманет. В час нужды и беды – оно протянет свою верную руку Надежды. Но если Надежды нет – берегись! – тебя обманули, и это – не искусство! (1)
(1) L. I. I. V. E. 195:3
Был рождён Одуин от Эктина Беспечального, сына многоулыбчивого Луаны, сына Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от прекрасной Телени, жены Эктина, вместе с братом своим Дисэ, по исходу эулиен, на мирной земле, в Светлом Доме, в Сумеречные времена. Не был Одуин похож на беспокойного брата своего Дисэ ни нравом, ни лицом, и был рассудителен и тих, хоть и верным львёнком стал праотца своего. Дружен был Одуин с близнецом своим и высоко почитал сестёр своих, но всё же предпочитал уединение и книги, прогулки в саду и беседы с Ирдем, старшей из дочерей всесветлейшего Аларимвети, и прекрасной Исенер. Много беседовал Одуин с Путешественником и самим Финиаром, и высоко ценили они беседы с ним. Искусству было отдано сердце Одуина, и верным служителем и защитником его вскоре сделался эу. Жалели в роду Щита о том, что не их Одуин, но восхищались им и Маленьким воином – Амахéлаи [Amahélai] – называли его.
От Ирдем и наставников своих многим искусствам обучился Одуин. Был он и певцом, и музыкантом, и прекрасным рассказчиком, и танцором, и словом владел, как мечом, и улыбкой, как копьём, но – благословенны руки Одуина, ибо дан был дар им запечатлевать то прекрасное в подзаконном мире, что видел эу, и Свет, сосредоточенный и положенный всему живому, передавать изображению его. На песке, на воде, на бумаге, на листьях – на всём писал Одуин, он же вдыхал Надежду и Свет во всё, чего касался, живописуя. И золотился песок, и искрила бликами вода, и белела и укреплялась бумага, и наливались соком и цветом листья – ибо таков был дар Маленького воина. Не писал и не являл Одуин взгляду смотрящему то, что есть, но всегда пытался исправить всё уродливое, уязвлённое нелюбовью, незаботой и обидой, а также раскрыть пропущенный по невнимательности и несосредоточению сердечного взора Свет, разлитый вокруг столь щедро и милостиво, что диву давались даже сами эулиен! И вскоре приходили к нему надеющиеся Светлого Дома и отдалённых мест, а иные и вовсе возвращались со служения своего просить картин его, ибо что бы ни написал Одуин – то была Надежда совершенная, мир, исполненный Любви Господней и Света. – Дыхание и взор Ийдена в твореньях его, – говорил Финиар. Так учил Одуин находить Свет там, где прежде непривычно было взору искать его: в верных мелочах, пропущенных утомлённым взором сердца, в тени печалей и бед, в самом блистании, от которого слепнут даже эулиен. Мир сотворённый назвал Одуин наставником своим и верно служил ему, исправляя Любовью и Надеждой то, что ещё можно было исправить, и открывая глаза на совершенную красоту всем, кто не был слеп. Отправившись же на служение, прозревал Одуин и слепцов искусством своим и заставлял воинов и бессердечных плакать, ибо касался самого сердца их и взывал к их подлинному Свету. Тогда же учил Одуин много и многих, и наставлял их в искусстве, и много рассказывал о нём; и люди шли за ним, и всегда был Маленький воин окружён учениками и теми, что следовали за ним во всякий день, уверовав в речи его и очарованные улыбкой его, её же не было светлее и лучистее. Так вскоре нажил себе Одуин и немало врагов из числа людей, что следовали учению Неоглашаемого и служили ему, и паче всех самого Неоглашаемого обратил эу против себя словом и искусством своим, ибо всё хотел подчинить себе Изосар и всё желал управить по-своему, и потому учение его, что распространял он в людях, прижилось так крепко, что было не только о ненависти к эулиен, но и об искусстве также, и о науке, и о политике, ибо всё оно полагалось лишь инструментом для обретения власти и возвышению человека над прочим миром. Так учил Неоглашаемый: Всякое искусство наиболее полно должно отражать то, что есть, и так, как оно есть, без прикрас и всякого обхождения. Лишь только полностью запечатлев правду, мы, через созерцание её, получаем над ней власть. Ибо искусство – молот власти человека и служить должно ему. Не должно искусству украшать и отводить взор от постыдного или уродливого, но отображать и их, подводить под власть человека! Пусть научается всякий и в самом пороке находить наслаждение и тем утешается от того малого, что дано ему, и так отвоёвывает себе большее, что ему не положено! О, прости же меня, о Господин Садов, что повторяю я, не боясь гнева Твоего, слова этого несчастного человека, и смилуйся надо мной! Oh eynáril` a íne, oh Evhéme evméenē, ke áit hi, ni issírteman vo úratol Tóe, íl`men háol ankhármiol nórē, im ímantil` íne!1
И был день, и послал Неоглашаемый убить Одуина, и пошли люди его искать эу, и нашли, и окружили его. Тогда же, по несопротивлению его, взяли его и привели в стан свой. Там подвесили эу вниз головой над кипящей водой и насмехались над ним жестоко, вопрошая, что теперь скажет он. Одуин же сказал: – Il` híol – ízret híol! I híol – Il` híol!2 (2) И тогда опустили его в кипящую воду и снова подняли над ней, и сделали так несколько раз, пока не лопнул глаз эу и не смолк крик его. Когда же решили люди, что умер эу, обрезали они путы его и бросили на дороге.
(2) такова одна из кратких последних молитв эулиен, что читают они перед смертью или в великой опасности.
Долго блуждал Одуин в тени перед порогом, но отвратила Смерть своё лицо от него, и Господь уберёг эу, а потому вскоре вернулось дыхание жизни в обожжённую грудь его, и поднялся Маленький воин, и был жив. Но ушла прежняя красота и сила Одуина, ибо был он обварен весь и говорить не мог, разве что страшным хрипом, и дышать мог лишь как хрипящий зверь. И устыдился эу уродства своего и стал прятать его под тканями, и весь покрыл себя ими так, что виден остался лишь один глаз его. Тогда же сделался Одуин молчалив, ибо не желал пугать людей голосом своим и расстраивать, а потому перестал разговаривать вовсе и изъяснялся жестами, когда могли понять его. Себя же, казня за убогость, что пугала смертных, вверг эу в жестокую аскезу и лишь в тёмное время выходил из укрытий своих, чтобы попить воды и собрать себе ягод и мёда. Так сделался прежде сильный и прекрасный эу тенью себя самого и трудился тихо и скромно, пока был в тени, и соследовал тайно. Когда же не видел никто – писал на воде, песке, земле и листьях и жил тем. Тогда же решил Одуин не возвращаться в обитель свою к отцу и матери, дабы не огорчать их и не смущать эулиен уродством своим. И так много лет провёл Маленький воин в аскезе и скитаниях, верный искусству и людям, но скрывающийся ото всех.
Я каждый день прошу —
Будь милостив, Господь,
Ко грешникам, к не знающим Тебя!
Но больше всех, молю, Господь, побереги
Сердца, что только ждут своей Любви!
Надежды вздох им дай
И укажи им путь,
А если нет его – то Словом проложи.
Дай силы им и мужества шагнуть
К единственной и истинной Любви! (3)
(3) любимая песня-молитва Виэльлине, которой он начинал и заканчивал каждый свой день.
И был день, когда удалился Одуин далеко от смертных и нашёл реку, и спустился к ней, ибо были одежды его уже все в грязи и пыли, и снял он с себя многие ткани, которыми укрывал уродство своё, чтобы вымыть их. Тогда же молился он вслух и пел песни-молитвы свои, и писал на воде так, что искрилась вода, и рыбы приплыли послушать его и посмотреть на чудо. Тогда же была неподалёку прекрасная эу, которую звали Ильшии́ни [Il`shiíni], что следила за Одуином и следовала за ним в отдалении некоторое время после спасения его, и увидела она блеск воды и пришла посмотреть на него, и так нашла Одуина и услышала его. И не ужаснулась эу и сердца своего не отвратила от Маленького воина, но приблизилась к нему и предложила свою помощь. Много смущён был Одуин и пытался отвернуться от эу и скрыть увечья свои, но сказала ему Ильшиини, что нет ей дела до увечий его, ибо видит она доброе сердце Одуина и красоту души его по великому Свету, что исходит от дел его. Она же сказала, что то, что прекрасно, не может быть посрамлено и увечно, ибо красота – не снаружи, но в истине сердца, истина же – неуязвима, ибо она есть – Свет. Тогда же повернулся к ней Одуин, и увидела эу все изъяны его, но улыбнулась сыну Эктина и Телени, в её же улыбке не нашёл Одуин ни лжи, ни притворства, лишь Свет диковинный, какой не доводилось ему видеть никогда прежде, и потому улыбнулся и он в ответ Ильшиини, и так засмеялись оба, и поднялся от воды блеск её, и засверкал сам воздух вокруг эулиен, будто блики солнца заплясали вокруг них. Тогда же взяла Ильшиини руки Одуина и исполнила ифхёлье над ними, и взял Одуин руки Ильшиини и исполнил ифхёлье над ними также. И сказала эу, что пóлно Маленькому воину истязать себя и скрываться, ибо ждут его в Светлом Доме сердца, любящие его. Она же, Ильшиини, привела Одуина в обитель эулиен и просила Финиара об амевиль, ибо верной опорой и щитом пожелала стать отважному Одуину. Тогда спросил Финиар, желает ли того сам Одуин, и ответил ему эу, что если так видит Господь высшую из наград за труды его, то смиренно и с радостью примет он милость Создателя. И потому был праздник амевиль вскоре, и приветствовали все и благословляли отважного Одуина, Маленького воина, и прекрасную Ильшиини. Их же Любовь коснулась небес и сосияет Ирдиль!
Так утвердились Одуин и Ильшиини в пределе Ирдильле в сиянии радости, и посвятила эу себя мужу своему и труд его разделила с ним. С нею же, вернейшей спутницей его и подругой, отправляется Одуин часто на служение к людям и возвращается с нею вместе. И более не прячет он изъяны свои, но улыбкой, что дана ему, оттеняет их. Да благословит Господь Ильшиини, вернувшую всем улыбку Одуина!
Была Нимрэ рождена от Эктина Беспечального, сына Луаны, сына благодеятельной Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от прекрасной Телени, жены Эктина, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме, в Сумеречные времена. И было это так. Погиб под ветром и осенним градом любимый цветок Телени в саду Светлого Дома, и не отходила она от него, пытаясь вернуть к жизни. Видя же горе жены своей, был Эктин с нею, но ни он, ни кто другой не мог вернуть жизнь цветку, погибшему прошедшей ночью. А потому взял Эктин жену за плечи и увёл её в покои их, он же принял её в объятья свои, дабы разделить печаль с возлюбленной. И долгой была печаль их, что в объятьях любящих сделалась светлой грустью, а светлая грусть стала песней, что сложили они о погибшем цветке. Тогда же небывалая нежность сошла на них, и легли Эктин и Телени как муж с женою, и так был ребёнок у человека от мужа её. И в срок свой, вопреки всем печалям и скорбям Светлого Дома, родила Телени дочь, и Финиар дал ей имя Ни́мрэ [Nímrē].
Подобна прекрасному цветку была маленькая эу с глазами цвета весны любящих. Обо всех печалях позабыли с ней Эктин и Телени, ибо всем радовала их светлая Нимрэ. Она же охотно училась и не знала плача, её же первое место было среди львят Луаны. Во всех детских играх была она первой и опекала младших, а потому ещё до исполнения знанием ожидали её среди майарен, но выросла Нимрэ и занялась наукой, хоть попечение о детях и не оставила вовсе. Всё было интересно юной Нимрэ, и подзаконный мир, и мир надзаконный, и миры соназванные, и всё, что в них. Сбивались с ног мудрейшие из эулиен отвечать на вопросы её и беседовать с ней, неутомимой и ненасытной в знаниях. Когда же настал срок, взялась Нимрэ за долгий труд, именуемый «История видов». Не покидал тот труд её стен Светлого Дома, ибо не был завершён Нимрэ, и в том многая печаль, так как многим в подзаконном мире был бы сей труд полезен и мог бы вразумить и остеречь многих, но, верю я, всему своё время, и знание людей не слабее любопытства эулиен.
Бесстрашной эу была Нимрэ. Прежде знания своего испросила она разрешения родителей и Финиара состранствовать с братом своим, Одуином, чтобы подготовить себя к служению людям под его опекой. И по её желанию было так, и под наставничеством Одуина сошло знание на Нимрэ и расцвело в ней. Тогда же отослал Одуин сестру в Дом родителей, и предстала Нимрэ перед Финиаром просить благословить её на служение людям.
Спасите человека прежде всего от него самого, затем от врагов рода его, затем от нужды в попечении вашем. (1)
(1) L. I. I. V. E. 4:21
Была Нимрэ благословлена Финиаром и покинула Светлый Дом ради человека, ему же служила она ревностно и покорно, спасая смертных от дел неразумения их и поспешности. Тогда же продолжала Нимрэ писать труд свой «История видов», и много в нём было слов правдивых об арели, именах их и истории народов их, и многие из арели невзлюбили Нимрэ за правду её, хоть в той правде нет вины эу (2). Много там было слов и о народе эулиен, ибо историю своего народа изложила Нимрэ как есть – от первого Слова до того дня. И это не менее прогневало арели, ибо в каждом эу видят многие из них укор себе и Свет, от которого отвратились прежде. Никто же, кроме Нимрэ, не касался и не касается более труда её, ибо ныне полагают эулиен прóклятым (3) дело написания истории народа своего, и в опасности всякий, кто возьмётся за неё, а потому живёт история эулиен в песнях и ингах, сказках, преданиях и легендах, люди же и вовсе не знают этой правды и не желают знать, ибо у них своя правда об эулиен и даже имя народу надеющихся – своё.
(2) так, как помню, писала всесветлейшая Нимрэ о природе арели: «…бывают имена бесплотные и плоть принимающие высокомерны и иногда дерзки, а некоторые и зловредны. Веры им нет, но раз и они созадуманы Господом – есть в них Свет от Света Его, хоть его и не видят, не ведают и противятся ему они сами… У многих из имён бесплотных сознание затемняет душу и разум, им же оно противопоставляется, ибо оно лишь условие их жизни, чудесное и хрупкое. Самосознание же их – проявление разума, и так от удунаи переходит арели к рани и далее, если не пожелает большего… Свет же не столько вредит им, сколь ненавистен, ибо требует сердечного труда и души трудящейся, а не безвольной, доступной страстям и не принуждаемой к раскаянию и смирению»
(3) его же, труд Нимрэ, именуют Прóклятым трудом, и даже между собой эулиен не жалуют открывать эту книгу, хотя и высоко ценят и почитают труд эу.
И был день, и повстречала Нимрэ эу именем Кáлху [Kálhu], что был её погодкой и сердцем своим был скромен и чист. Был Калху сиротой, ибо погибли родители и братья его, в Нимрэ же нашёл эу утешение и опору. Крепкая дружба пролегла между эулиен, и долго трудились они вместе ради человека в светлейшей радости, приумножая благие труды свои. Когда же пришёл срок, признались эулиен друг другу, что священная дружба их стала святой Любовью, и были вынуждены вернуться в Светлый Дом, дабы просить Финиара об амевиль их, потому как и помыслить не могли о разлуке и ждать более не желали не то что дня – ни мгновения!
Моё сердце – ручей, а твоё – Океан.
Не тебе запрещать мне не желать нашей встречи!
На звонкую весну пришёлся праздник амевиль их, и потому утопал праздник Нимрэ и Калху в цветах и танцах. Не было во всём Светлом Доме тогда эулиен счастливее их и пары смешливее их, ибо, лишь взглянув друг на друга, смеялись Нимрэ и Калху, потому как радость переполняла их и звенела всюду. Но напрасно просили Эктин и Телени повременить влюблённых и задержаться в Светлом Доме – оба спешили вернуться к людям, ибо теперь получили ещё большую силу и поддержку, обретя друг друга. А потому, едва затих праздник их, отправились Нимрэ и Калху в путь и снова вернулись к служению своему, ещё усерднее и радостнее, чем прежде.
Вот мой ответ вам – всякий человек есть священный сосуд, Грааль, испить из которого никто из нас недостоин, как и приблизиться к нему. С поклонением и трепетом должны мы служить тайне его, не рассуждая, не сомневаясь и не посягая на неё, ибо она, совершенная, вне нашего разумения. В человеке заключена сама Воля Господа – возможный грех и избавление от греха, смерть и спасение от смерти, чудо жизни и полнота её. Ни в ком другом не пожелал Господь явить совершенство замысла Своего, как только в человеке, что происходит Свет от Света и дух от духа Его. Мы же смиренно да назовём зарёй – улыбку человека и закатом – печаль его. Как при Творце-Создателе бессчетное всесветлейшее воинство Его, благокрылое и песнопевное, так и мы, эулиен, при человеке – малое воинство его, его оружие, его доспехи и охрана, всё же, чего Господь ожидает от нас – насмерть и с честью стоять за Грааль, доверенный нам. (4)
(4) L. I. I. V. E. 252:46
В заботе о детях и смертных, одолеваемых сомнениями и горем, утвердились Нимрэ и Калху. Был труд их тих и скромен с виду, в соследовании же и молитвах были они доблестными воинами, заступниками всякой мятущейся души. Велика была светлая сила жены и мужа, соединённая Любовью их трудом. Много врагов среди арели нажили себе Нимрэ и Калху, ибо были сильны против них и против тех, кто прислуживает им во тьме всякого невежества и гордыни. Первым же из тех, кого уязвило служение их, был Владыка Смерти, он же искал эулиен погибели, но никак не мог подступиться к ним. А потому всюду, где были эулиен – пестовал учение Неоглашаемого и способствовал обличению эулиен, так что были вынуждены они скрываться и переходить с места на место, бросив всё. Тогда же случилось Нимрэ быть опекаемой Калху во время погони за ними, и взял эу жену свою за руку, и была тревога и нежность его столь велика, что коснулся Свет Калху Нимрэ, и так был у неё ребёнок от мужа её. И узнала эу тут же о том по Свету, что сошёл в неё, и поделилась с мужем. Тогда исполнился Калху радости и на руках своих нёс Нимрэ. Впредь же стал он ещё внимательнее к ней, чем был, и вовсе лишал себя сна, опекая Нимрэ и заботясь о ней. И было так долгие месяцы, что продолжали они служение своё.
Но вот сделалась Нимрэ болезненной и слабой, ибо близок был уже срок её. И просил её Калху поберечь себя, но снова и снова шла Нимрэ к людям, ибо много забот положила она себе в народе Адама. Тогда же, видя упорство эулиен и полную радость их, что лишь крепла и утверждалась с каждым днём, был Анкхали сильно разгневан, а потому снова внушил людям ненависть к эулиен и обличил любящих посреди труда их, так что были вынуждены Нимрэ и Калху бросить всё и бежать от людей. Бессветлый же тогда ликовал, ибо много эулиен было убито по всей округе в те дни, но Нимрэ и Калху спаслись и бежали.
Долго бежали Нимрэ и Калху и совсем выбились из сил, а потому решил Калху остановиться, чтобы могла возлюбленная его передохнуть. И вот остановились они, и осмотрелся Калху и увидел прекрасный замок неподалёку, от него же навстречу ехал к ним гонец. И был тот гонец из арели и пригласил эулиен в замок, ибо его господин прислал за ними и ожидает их. Удивился тогда Калху как такое возможно, но ответил гонец, что благородный господин его К'Эгьéру [K’Egyéru] – давний противник Бессветлого и следил за влюблёнными, а потому почтёт за честь принять их в своём замке наилучшим образом. Много обрадовались эулиен, и взял Калху жену свою, и так прибыли они в замок К'Эгьеру, и сам хозяин встретил их во всём блеске своём и великолепии, какое подобает гордому арели благородной крови. В тот же вечер устроил К'Эгьеру пир для эулиен, и без счёта яств и вин подавалось на стол, и был арели любезен в беседах и щедр. Музыканты же его старались вовсю, и был вечер в замке арели по-королевски изыскан и приятен. Но вот только не пили вино эулиен, но воду, и распорядился хозяин дома подать им воду из своего колодца. И поднесли слуги воду эулиен, и отпила Нимрэ несколько глотков, так как страдала жаждой. И едва сделала она три глотка – как смолкла вся музыка, и осыпалась роскошь, окружавшая их, и исчез сам замок, как будто не было его, а вместе с ним и радушный К'Эгьеру и все слуги его, ибо был К'Эгьеру подговорён Нурши, чтобы угодить господину своему и погубить эулиен. В тот же миг стало Нимрэ худо, ибо яд приняла она вместе с водою, и жар охватил эу, и боль завладела ею. Тогда же взмолилась Нимрэ и просила мужа своего освободить их нерождённое дитя от смерти и достать его из чрева матери, прежде чем яд одолеет его. И ужаснулся Калху и сказал, что это невозможно, ибо ради того надлежало ему погубить жену свою. Но плакала Нимрэ и заклинала Калху именами Любви их и всем Светом, что знали они прежде, а потому достал эу именной клинок свой и рассёк чрево жены своей, и достал оттуда младенца, и тут же нарёк его Áдан [Ádan], ибо не было времени у дитя до благословенных рук Финиара, и смерть уже стояла над ним. Едва же покинул Адан чрево матери своей – скончалась Нимрэ, и Свет оставил её. Горек был плач Калху, поднявшего сына своего к небесам с мольбами даровать ему жизнь, ибо скорбные слёзы были при нём тогда вместо слёз радости. И ныне там, где падали они – не растёт и трава, там же ныне и могила Нимрэ, отважнейшей эу из тех, что я знаю.
Вскоре вернулся Калху с Аданом на руках в Светлый Дом, но не было праздника в их честь, ибо в глубокой скорби пребывал эу по возлюбленной своей, что погибла от его руки. Весь род Ирдильле пришёл на поклон к маленькому Адану, дабы поприветствовать его, но был Калху далёк от мира, где народ его приветствовал сына его. Чёрное горе овладело им, и не мог эу без содрогания смотреть на дитя своё, ибо снова и снова напоминал ему Адан о цене своего рождения. Тогда же руками зажимал Калху себе рот свой, чтобы не кричать от горя и ужаса, что одолевали его, и никто из эулиен не мог утешить его, ибо по-прежнему был в крови Нимрэ именной клинок эу, и никакая вода и никакие слёзы не могли исправить этого.
И был день вскоре после возвращения Калху, и пришёл он к дверям покоев светлейшей Ирдем и передал Адана ей. То был последний день и час, когда видели эулиен Калху, ибо вскоре нашли его без жизни в покоях Нимрэ, потому как горе эу оказалось непосильным, и Свет оставил его, равно как и Надежда. Тогда же настал день скорби в роду Ирдильле, и зазвучали прощальные песни о Калху всюду. Больше о Калху не скажу ничего и я, кроме молитвы. Да смилуется Создатель над беспримерным горем его и да пошлёт влюблённым утешение в Эйдене и в улыбках их светлоликого сына!
Arahnánē arahnán Mayndér arahámt —
Ismúnle kowb eál`lne ü odríthaeni íntareahen. (5)
(5) «Паутину забвенья Время плетёт —
Шаль для минувшего на белые плечи». Такова пословица народа эулиен, которую говорят в тяжкие дни, напоминая себе и другим, что для забвенья нет ничего вечного в подзаконном мире.