Мутные воды

Молодой человек взъерошил рукой свои черные волосы, и несколько кучерявых прядей упали ему на лоб. Он думал о том, стоит ли делиться с Эмилией своими подозрениями. В день ее рождения он привез ей в подарок не только кулон. Он также передал Арчибальду три дневника ее матери, но тот, вероятно, не успел их вручить. Три из пяти. Два остальных он бережно хранил у себя. На их страницах Алиса описывала события, произошедшие в течение года до пожара в его доме и после него. Артур тщательно читал и анализировал каждую деталь, но, к его сожалению, ясности не прибавлялось. Одна надежда оставалась на последние двадцать страниц заключительного дневника, который Алиса вела незадолго до своей смерти.

Артур каждый день спрашивал себя о том, зачем он все это делает. Даже если он соберет по крупицам прошлое и узнает правду, ему никто не вернет семью и нормальное детство. Несколько раз он бросал дело, но обнаруженные недавно дневники и кулон вновь разожгли в нем любопытство. А факт убийства Арчибальда, в котором он не сомневался, доказал ему еще раз, что история не закончена, и, возможно, их еще ждет продолжение.

Дождь не унимался. Из-за громких ударов капель и частого рокота грома Артур не услышал приближающихся к двери шагов. Но как только входная дверь громко хлопнула, он подскочил на месте, схватил дневники и спрятал их в первый попавшийся под руку ящик. В следующую секунду в гостиной появилась Эмилия. Она была бледнее, чем обычно, с ее волос ручьем стекала вода, будто она только что намочила голову в ванной. В одной руке она держала маленькую сумочку и помятый сверток, а в другой – подол платья, который, как и вся ее одежда, был безнадежно пропитан дождем.

– Ты что, решила прогуляться пешком в такой ливень? – это было первое, что пришло молодому человеку на ум. Он быстро понял, что кузина явно не заметила его поспешных действий, так как ее уставшее лицо было обращено исключительно перед собой в пол, а мокрые пряди длинных светлых волос почти полностью закрывали ее глаза.

– Нет, он пошел так внезапно. Я уже возвращалась сюда пешком и вдруг… Ах! – Эмилия обернулась и заметила, что оставила за собой целую дорожку из стекающей воды.

– Миссис Хабард! Несите полотенца! – закричал, ухмыльнувшись, Артур, и через пару минут в библиотеку зашла домработница, на морщинистом лице которой гримаса недовольства быстро сменилась явно поддельным выражением сочувствия.

– Мисс Лордон, как же вы так? Скорее пойдемте наверх, вы же простудитесь! – женщина, суетясь, подхватила Эмилию за локоть и потянула ее в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Артур обернулся девушке вслед, и поймал себя на мысли, что на его губах застыла улыбка.

«То ли еще будет», – подумалось ему. Он бросил взгляд на ящик, который был приоткрыт лишь на дюйм, и слегка надавил на него коленкой так, чтобы тот закрылся до конца.

Где-то рядом ударила молния, комната на мгновение озарилась яркой вспышкой и затем вновь погрузилась в предзакатные сумерки. Артур встал с кресла и подошел к большому панорамному окну, из которого открывался вид на небольшой садик, стихийно разросшийся под окнами. Порывы ветра срывали с белых роз лепестки и разбрасывали их по всей траве.

«И здесь она. Повсюду ее присутствие», – перед глазами юноши вновь возник образ миссис Блэквуд. Артур так привык за последние недели к ежедневным погружениям в ее воспоминания, что ему казалось, будто она все еще жива или же ее незримый дух обитает где-то рядом с ним. Теперь, также благодаря ее записям, он знал, что именно тетя Алиса посадила здесь эти цветы. И в эту минуту по ту сторону стекла он видел ее – длинноволосую худую брюнетку с тонкими чертами лица. Она сидела на траве и еле слышно напевала какую-то мелодию, увлеченная своим занятием. В ее темных карих глазах, в ее сосредоточенном взгляде горел огонь, а ее пальцы были черными от влажной земли. Она не обращала на это внимания, так как знала, что совсем скоро здесь, на этом самом месте, появится роскошный белый куст. А грязь с рук она всегда успеет смыть.

«Алиса, что же ты наделала?». Артур увидел в окне собственное отражение. «Она также, как и я сейчас, стояла перед окном в тот день». Он медленно закрыл глаза и вернулся на одну из страниц ее дневника…

Двадцать один год назад

Это был приятный теплый вечер в один из последних дней лета. Дождевые темные тучи постепенно застилали небо, а усиливающийся с каждой минутой ветер давал понять, что вот-вот неминуемо грянет ливень. Богато одетые дамы и господа шли по дорожке, усыпанной мелкими камешками и ведущей к великолепному особняку: сегодня в нем давали грандиозный оркестровый концерт с участием балета. У лестниц, чьи ступеньки поднимались к широкому балкону, начали скапливаться гости. Вдали уже послышались раскаты грома. Те счастливчики, которые уже оказались в доме, усердно размахивали веерами, так как внутри все еще было душно из-за дневной жары, и с любопытством рассматривали внутреннее убранство.

Между двумя рядами протискивалась молодая пара: мужчина с задумчиво-меланхоличным выражением лица и следующая за ним женщина, приветливо улыбающаяся всем вокруг. В отличие от всех их окружающих людей они почти не разговаривали друг с другом и были похожи либо на смущенную пару на первом свидании, либо на супругов, которые выбрались вместе в свет после недавней крупной ссоры и пытались скрыть неловкость и напряжение. Девушка пару раз пыталась заговорить со своим спутником, но он почти что все время смотрел куда-то по сторонам и периодически здоровался с мимо проходящими знакомыми.

Она оглядела людей вокруг. В основном ее окружали семейные пары разных возрастов, и понять это было довольно легко: так или иначе многие женщины и мужчины часто переговаривались друг с другом, обсуждая предстоящий концерт. Некоторые женщины прильнули к своим суженным, а те в ответ ласково брали их за руки. И только Алиса понимала, что для нее это роскошь. Это то, что она сделать не может. Точнее сказать, это будет бесполезным, так как от Джеймса никакой реакции ждать не стоит.

Почти после года брака они так и не смогли найти общий язык. Радость счастливой семейной жизни обернулась для Алисы тихим горем. Несмотря на все усердия с ее стороны, муж оставался холодным и неприступным, хотя в самом начале их знакомства он был таким заботливым и любящим. Все изменилось слишком внезапно и по непонятной причине. В один день Алиса не узнала его, он стал абсолютно чужим, будто его подменили. Все время занимающийся своими делами и проблемами, у него никогда не было времени для нее. Порой ей казалось, что она играет в доме не большую роль, чем мебель. Она нередко винила себя в произошедшем, спрашивала себя, что она могла сделать не так? Надежды на то, что Джеймс изменится, на то, что его безразличное сердце оттает, и все будет как прежде, не оправдались. И вот в этот прекрасный вечер она вновь поняла это, глядя на окружающих и чувствуя себя не такой, как все. Отвергнутой, одинокой, лишней.

Наконец, когда все гости заняли свои места, из комнатки, примыкающей к залу, показался статный мужчина. Дирижер поклонился публике и, заняв свое место, торжественно взмахнул палочкой. Некоторые зрители вздрогнули: воздух резко и громко пронзили звуки скрипок. Оркестр играл «Грозу» Вивальди…

Алисе подумалось о том, как верно музыка и буря, разыгравшаяся за окном, отображают ее внутреннее состояние и настроение. Она смотрела в пустоту перед собой и чувствовала, как внутри накапливается горечь и обида, как к глазам подступают слезы. На миг она немного повернула голову в сторону сидящего рядом мужа, но тот полностью погрузился в музыку и не замечал ничего вокруг.

Вдруг краешком глаза она заметила, что на нее кто-то смотрит из ряда в противоположной стороне зала. Она повернула голову и встретилась глазами с Генри Лордоном, чье лицо тут же засияло. Девушка смущенно также ответила улыбкой и вернулась к просмотру представления. И тем не менее она чувствовала, что Генри теперь не сводил с нее взгляда. «Наверное, он опять заметил мое угрюмое выражение лица», – подумалось ей. Ведь это было уже не в первый раз.

Генри часто поддерживал супругу брата, наблюдая ее разочарование, и давал надежду на то, что Джеймс наконец начнет уделять своей жене внимание. Но даже к его удивлению этого не происходило. И вот снова он видел, как ее душа мучается. Он неоднократно жалел о том, что познакомился с Алисой лишь после ее свадьбы с его братом. Случись их встреча раньше, ее страдания можно было бы предотвратить.

Молодой человек долго колебался, но в этот раз наконец принял решение. В тот момент, когда Алиса вновь взглянула на него, он слегка кивнул и встал с кресла, удерживая взгляд. Девушка удивилась, поняв, что Генри зовет ее за собой. Он аккуратно обошел сзади стоящие ряды кресел и незаметно для всех, кроме нее, скрылся за ближайшей дверью.

Алиса резко повернулась обратно лицом к сцене и почувствовала внутри странное волнение, ее сердце забилось чаще. Она слегка повернула голову, чтобы увидеть лицо Джеймса, который сидел, уставившись на сцену и абсолютно ее не замечал. Как ей хотелось, чтобы он хоть одним глазком взглянул на нее! Он был абсолютно глух к ее внутреннему крику, обращенному к нему. Алиса смотрела на Джеймса умоляющим взглядом, и в этот миг ей подумалось, что сейчас она дает ему последний шанс. Она медленно приблизила свою руку к его руке, но он даже не шелохнулся. Прошла еще минута, но реакции от мужа по-прежнему не последовало. Она понимала, что, наверное, это глупо и наивно так вести себя здесь, но она осознавала точно, что это последняя капля, у нее не осталось ни надежды, ни сил. Ей захотелось оборвать все прямо сейчас, выплеснуть то, что так долго копилось внутри. Эмоции захлестнули ее разум. Игнорировать зов чувств стало более невозможным, и она решила поддаться ему.

Сжав волю в кулак, она медленно поднялась: Джеймс и теперь не обратил внимания. «Все, с меня хватит!» Она осторожно прошла мимо соседних кресел и двинулась в направлении двери, через которую несколько минут назад покинул зал Генри.

Оказавшись по ту сторону, она увидела перед собой плохо освещенный длинный коридор, уводящий в глубины дома. «Он не мог далеко уйти, он где-то здесь». Алиса стремительно шла вперед, периодически дергая ручки дверей, но либо все были закрыты, либо в помещениях явно никого не было. Коридор был таким узеньким, что она слышала шелест шлейфа своего длинного платья о его стены. Музыка осталась позади и чем дальше она шла, тем хуже ее становилось слышно и тем сильнее и чаще билось ее сердце, будто предвещая или предупреждая что-то. Но Алиса не обращала внимания на дрожь внутри. Наоборот, этот адреналин гнал ее вперед. Дойдя почти до конца коридора, она нажала на ручку одной из оставшихся дверей, и та с легкостью открылась, но внутри вновь никого не было. «Куда он мог пропасть?». Девушка не знала, что ей делать. Она медленно вошла в небольшую комнатку, которая почти ничем не отличалась от предыдущих. Алиса подошла к окну напротив и вгляделась в дождевые дорожки, которые бежали друг за другом по стеклу. Снаружи поднялась такая буря, что низкие деревья с их тонкими станами почти пополам согнулись под его напором. Вдруг девушка с испугом обернулась, так как увидела в окне отражение человека, стоящего за ее спиной: в комнату кто-то вошел и захлопнул за собой дверь.

Зазвучало протяжно плачущее соло скрипки, и зрители оживились, услышав оригинальное завершение знакомой мелодии. «Гроза» подходила к концу. Джеймс, с виду пристально наблюдавший за всем происходящим, но на самом деле блуждал далеко в своих мыслях. Его внимание, как и всех вокруг, привлек скрипач, и он наконец взглянул на то, что происходило на небольшой импровизированной сцене: пара танцоров, которые, по всей видимости, изображали любовников и их страстные переживания, порхали по сцене в такт музыке. Их руки изящно переплетались, пальцы едва касались друг друга. Балерина виртуозно увиливала от объятий, в которые пытался заключить ее партнер. Очутившаяся в ловушке, она, словно птица металась из угла в угол, стараясь взлететь пока силы не покинули ее. Джеймс от неожиданности широко раскрыл глаза и чуть не вскочил с места: на миг ему привиделось, что у танцовщицы до боли знакомое лицо, волосы, фигура… Он резко поморгал, чтобы скинуть пелену с глаз и развидеть происходящее. Как же так? Возможно ли, что ему показалось? Вдруг вспомнив о своей жене, он повернул голову, полностью уверенный в том, что увидит ее сидящей в соседнем кресле, но, к его огромному удивлению, ее там не было. Он вновь вернулся к происходящему на сцене: птице сломали крылья.

Глава 10

Едва небо за окном посветлело, и послышались утренние песни птиц, в комнате раздался внезапный звон. Из-под толстого одеяла тут же появилась женская рука и потянулась за будильником. Как только спальня вновь погрузилась в тишину, Элизабет Смит скинула с себя одеяло, чтоб более не заснуть, и с трудом открыла сонные глаза: ночью она то и дело просыпалась и сейчас явно не чувствовала себя отдохнувшей. Ей казалось, что ее мозг не переставая продолжал работать и подкидывал ее воображению все новые версии и теории, которые имели отношение к текущему расследованию. Она взглянула на часы: на раннее утро у нее была назначена встреча с Томасом Тернером. Вчера они разъехались по домам уже достаточно поздно, но сейчас Элизабет думала о том, что они и не расставались вовсе: всю ночь во сне она наблюдала, как напарник что-то пишет и говорит. Она призналась самой себе, что этот странноватый и суетливый юнец ей уже изрядно поднадоел, но интуиция подсказывала, что его хваткий ум еще не раз может помочь им выйти из тупика.

Инспектор встала с кровати, накинула халат поверх теплой пижамы, дошла до ванной комнаты, где быстро умылась, завязала свои густые черные волосы в тугой хвост на затылке и направилась в кухню. К ее удивлению, там уже горел слабый свет.

– Доброе утро, мам! Почему не спишь? – хриплым голосом спросила Элизабет.

К ней обернулась немолодая полноватая женщина низенького роста с седыми волосами, которые, как и у ее дочери, были собраны в крупный пучок на голове. Ее очки слегка запотели, так как она стояла над плитой и что-то жарила.

– Ой, не знаю. Не спится, наверное, погода резко меняется. Я вот уже завтрак приготовила. Будешь? – миссис Смит указала на стопку свежеиспеченных блинчиков, от которых еще исходил чудесный аромат.

– Спасибо, попробую чуть позже. Мне явно нужен кофе, и побольше, – инспектор достала старую кофеварку и занялась приготовлением бодрящего напитка.

– Я смотрю, ты пьешь его, не переставая, уже почти неделю как.

– Ты о чем?

– О кофе! Ты кружку из рук не выпускаешь в последнее время. И я вижу, что ты устала, – миссис Смит нахмурила брови, наблюдая за дочерью.

– Есть такое, и я не знаю, как долго это еще будет продолжаться.

– Все еще проблемы на работе?

– Да, и надо поскорее их решать. Надеюсь, что хотя бы сегодня я не буду засыпать на ходу. Работать будем «в поле».

– Где?

– Патрулировать будем, мам. Наблюдением заниматься. Да, кстати, я тогда возьму папину машину, пока он в отъезде. Боюсь, нам сегодня не одна понадобится.

– Хорошо. Только будь осторожна, Лиз, – сказала пожилая женщина, ловко переворачивая румяный блин на другую сторону. – Постой, неужели вам в участке не могут дать дополнительную машину?

– Это секретное наблюдение. Нельзя, чтобы полицейскую машину видели.

– А, ну тогда понятно.

В коридоре зазвонил телефон.

– Боже мой, кто это в такой ранний час? – удивилась миссис Смит, взглянув на часы на стене.

– Я подойду, мам, – Элизабет быстро оказалась у аппарата и сняла трубку, почти что не сомневаясь в том, кто это мог быть.

– Тернер, ты?

– Доброе утро вообще-то! Да, я уже в участке. Решил сразу заехать и забрать все необходимое.

– Тогда не забудь взять адреса, мы сразу разъезжаемся, я правильно понимаю?

– Да, давай так и поступим. Ты возьмешь свою машину? Кто куда едет?

– Возьму. Допустим, я поеду к особняку Лордонов. Напомнишь мне адрес?

Элизабет услышала, что в кухне что-то громко упало.

– Записывай: улица Лейстер, дом шестнадцать. Эмилии звоню я?

– Хорошо! Не забудь рацию. Будь на связи!

– На связи!

Инспектор положила трубку и вернулась к матери, у которой был весьма обеспокоенный вид.

– Мам, что случилось?

– Что-то произошло в том доме?

– В каком?

– Под номером шестнадцать на улице Лейстер.

– Нет, ничего там не случилось. Просто кое за кем понаблюдать нужно.

Элизабет выключила огонь на плите, достала небольшую чашку для кофе, а затем еще раз взглянула на растерянное лицо миссис Смит.

– Мам, да что такое?

– Аккуратна будь, дочь. Нехороший это дом.

– Так ты о том пожаре? Это в прошлом же.

– Пожар в прошлом, а люди те же. Поверь мне, я знаю…

Инспектор подняла кофеварку и хотела вылить ее содержимое в чашку, но, услышав эти слова, медленно опустила ее обратно.

– Подожди… Не ты ли там работала? – ошеломленно спросила Элизабет.

– Там, да. Но правда не очень долго. Тебе лет пятнадцать было тогда. Не помнишь?

– Как я это проглядела?! – девушка схватилась за лоб.

– Что?

– Мам, откуда ты знаешь, кто там сейчас живет?

– Мальчик мне тот звонил, про родителей спрашивал и всякое такое.

– ЧТО? Мама, нам нужно поговорить. Оставь уже блины и пойдем присядем. Кофе хочешь?

Элизабет взяла мать за руки и усадила ее на диван в небольшой гостиной. Затем быстро принесла две чашки кофе.

– Итак, миссис Смит. Скажите мне, пожалуйста, почему ваших показаний нет в деле? – начала она деловитым голосом, усаживаясь рядом.

– В деле?

– О пожаре, мама. Ты ведь была там?

Женщина тяжело вздохнула и стыдливо прикрыла глаза.

– Дочь, не терзай меня, пожалуйста. Все уже в прошлом.

– Мамочка, умоляю! Я последние два дня перечитывала дело десятки раз и не видела протокола допроса миссис Смит. Твоего допроса, мама! Господи, я и подумать не могла, что это именно ты. Вот же идиотка!

– Не ругайся так! Потому что допрашивать было нечего. Я ничего не видела, – всплеснула руками старушка.

Элизабет улыбнулась и издала смешок.

– Все так говорят. А почему тебе звонил Артур Шарп?

– Интересовался своей семьей. Бедняжка родителей почти не помнит. Ему было-то три года от роду, когда весь этот кошмар случился. Да и он еле выжил, я на руках его держала.

– И только про семью спрашивал?

– Хорошо-хорошо, про тот вечер еще.

– И ты ему все рассказала? А полиции что?

– Дочь, не разговаривай со мной так, будто ты при выполнении служебных обязанностей. У меня свои причины были, пойми.

– Мамочка, расскажи! Ты же хочешь, чтобы мы раскрыли дело скорее? Чтобы я перестала этот мерзкий кофе литрами пить? Если хоть что-то знаешь, скажи!

– Ох, и как вам сейчас это поможет? Ну да ладно. Джеймса Лордона ты наверняка знаешь?

Инспектор резко утвердительно закивала головой.

– Так вот, он мне денег дал, чтоб показания полицейским не давала и помалкивала. Ты знаешь, как страшно иметь дело с людьми при деньгах? Откажись я тогда, к каким угрозам он мог бы прибегнуть? Кто знает? Помню, как плакалась твоему отцу, как страшно было.

– Я не виню тебя, мам. Ты что-то видела? Зачем Джеймс пошел на подкуп?

– Вот в том-то и дело, Лиз, не знаю я. Не видела я ничего такого. Было несколько странных вещей, но я не инспектор полиции, чтобы из этого что-то выудить. Забыла как страшный сон и все.

– Ладно, позже расскажешь. Главный вопрос: почему ты решила рассказать все мальчишке?

– Джеймс-то помер, я в газете читала. Никому теперь эта информация не навредит. А мальчика жалко. Да еще и там в доме ведь живет. Не представляю, как. Я по той улице вообще стараюсь не ходить. Как вспомню тот ужас, в душе все поднимается, мурашки по спине бегут…

– Хорошо. Про подкуп, надеюсь, ты Шарпу не рассказала?

– Мальчику? Нет, конечно. Позор такой! Я и так ему много поведала.

Элизабет быстро допила свой кофе и посмотрела на часы: пора было собираться. Она оставила чашку и взяла с тарелки пару блинов, которые начала есть прямо на ходу.

– Ну как? – моментально приободрившись спросила миссис Смит, провожая взглядом дочь, исчезающую в одной из комнат.

– Вкусно! У меня разыгрался аппетит!

Через полчаса инспектор вышла из дома и направилась к старой отцовской машине, которая была припаркована неподалеку. Девушка торопилась, ее дыхание стало учащенным, и она заметила, что изо рта шел пар. Вместо полицейской формы на ней были надеты обычный темно-синий свитер и штаны в крупную клетку. Под черными армейскими ботинками похрустывали опавшие листья. На плече висела большая вязанная сумка, куда ее мама в последний момент успела положить несколько сытных бутербродов, большой термос с чаем и зонт на всякий случай. День обещал быть долгим, а погода – холодной и дождливой.

Элизабет Смит, в отличие от своего напарника, не унаследовала профессию от родителей. Напротив, ее выбор стал сюрпризом для всех. Хрупкая, худенькая девочка, которая всегда была балластом в школьной спортивной команде и не отличалась крепким телосложением, ловкостью и быстротой, однажды заявила о том, что хочет «бороться со злом во всех его проявлениях». Желание быть полезной людям, стремление приходить на помощь в самых безвыходных и опасных ситуациях, жажда справедливости, острый ум и недюжинное упорство – привели ее на порог полицейской академии, которую она закончила с лучшими результатами на своем курсе. И теперь ей конечно же хотелось повторить свой успех в реальном деле. Дело об убийствах мистера Дрейвика и Арчибальда Лордона были своего рода лакмусовой бумажкой ее профпригодности. Она почувствовала, что ее проверяют, когда шериф, мистер Найт, вводил ее в курс дела. При общении с ним Элизабет чувствовала себя ребенком, будто ей нужно было разъяснять все больше, чем остальным. И это несомненно раздражало ее.

Вчера вечером, прежде чем она и Томас Тернер последними покинули участок, напарники договорились, что доведут дело до конца, пускай на это уйдет все их время в ближайшие недели, но все же во что бы то ни стало они принесут мистеру Найту отчет о закрытии дела. В последующие дни они решили провести наблюдение за главными с их точки зрения подозреваемыми – Эмилией Лордон, Кристофером Дорнаном и Артуром Шарпом. Последнего они записали в этот список менее суток назад, когда узнали, что мисс Лордон так внезапно переехала жить в дом к своему кузену. А после утреннего разговора с матерью Элизабет убедилась еще раз в том, что молодой человек может оказаться явно не лишней переменной во всей этой головоломке.

– Вот и ты! – воскликнул Томас при виде напарницы, когда та захлопнула за собой дверцу машины. Он еще немного опустил оконное стекло. Как и инспектор, сержант Тернер сменил привычную полицейскую форму на повседневную одежду, и сейчас в своей клетчатой выцветшей рубашке и очках без стекол он выглядел на десяток лет старше.

– Привет, – Элизабет обошла автомобиль Томаса и села рядом на пассажирское сиденье.

– Ты не поверишь, Тернер. Видимо, дело о пожаре у Лордонов придется открывать заново.

– Да ну! Ты что-то узнала?

– Причем из первых уст. Моя мама работала там, она была в том доме в тот самый вечер.

– Черт возьми! И ты сразу этого не поняла?

Элизабет укоризненно посмотрела на Томаса и сжала губы.

– У меня вчера голова от всего шла кругом.

– Вот это дела, – Томас подставил руку под голову, облокотившись о руль. – И что же она сказала?

– Я не обо всем успела спросить, это немного подождет. Когда ты хотел звонить Эмилии Лордон?

– Через пару часов. Встречаемся у поместья Блэквуд?

– Да, недалеко оттуда. Только возьми рабочую машину и не забудь переодеться. Я буду ждать тебя на углу улицы Бонн, рядом с заправкой. Я оставлю машину и поедем.

– Отлично. Ты уверена, что нам не нужно подкрепление? Нас только двое, а их трое.

– Давай посмотрим, как пойдет. Возможно, что не понадобится.

Полицейские проверили работу раций, и Элизабет вернулась в свою машину. Она проследила за Тернером, автомобиль которого быстро скрылся за поворотом. Внутри нее росло волнение, она переживала, что Томас выдаст себя и уж тогда им точно придется несладко.

Через десять минут она медленно подъехала к дому Лордонов, и остановила машину через дорогу на углу, на пересечении улицы и узкого переулка. Оттуда хорошо просматривались окна второго этажа и часть окон первого – там, где вид не загораживали плотные кусты роз и другие садовые насаждения. Черный кованный забор позволял увидеть все, что происходило на участке перед домом, так что подъезжать ближе и рисковать необходимости не было.

Элизабет пересела на пассажирское кресло, немного откинула его спинку назад и приспустила серую шторку на окне. Затем она достала из сумки небольшой бинокль и положила под руку, чтобы быть наготове. Судя по стрелкам на часах, до отмашки Тернера ей оставалось ждать еще около двух часов. Девушка открыла термос и начала потихоньку отпивать кипяток, чтобы еще немного взбодриться.

Спустя всего двадцать минут она, к своему удивлению, заметила не спеша проходящего по улице Артура Шарпа. Он, засунув руки в карманы плаща, смотрел вперед с абсолютно ничего не выражающим лицом. Пройдя сквозь черную калитку, он также медленно прошел к дверям дома и, дернув за ручку, вошел внутрь. Инспектор Смит мгновенно открыла небольшой блокнот и сделала в нем запись об увиденном: «Где же ты был?» – пронеслось у нее в голове. «Вряд ли бы он вернулся из хлебной лавки с пустыми руками».

Следующий час она провела, периодически просматривая окна через бинокль. Пару раз она видела миссис Хабард, которая суетилась у заднего входа. Потом мимо на велосипеде пронесся мальчишка-газетчик, выкинувший сверток на газон, и в дверях вновь появился Артур, который забрал свое утреннее чтиво и вернулся в дом. Вскоре Элизабет заметила в окне первого этажа женский силуэт – это явно была Эмилия, она прошла несколько раз мимо окна и в какой-то момент устроилась в кресле напротив. Совсем скоро мисс Лордон вдруг вскочила с места и вновь скрылась из виду – Элизабет взглянула на часы и поняла, что, должно быть, в доме зазвонил телефон. Через пару минут рядом с ней ожидаемо «проснулась» рация: Томас подтвердил встречу в поместье Блэквуд, и Элизабет поспешила завести мотор и отправиться в пункт назначения.

Далее все прошло гладко: полицейские встретились, Элизабет быстро сменила повседневную одежду на служебную форму и вот, они въехали на территорию поместья. Инспектор почувствовала некоторую неловкость, завидев Эмилию в дверях. Она понимала, что слежка за человеком вполне себе входила в круг ее обязанностей и прав в рамках расследования, но все же ей казалось, что она свершает что-то противоправное. Успокаивало ее то, что это был ее первый подобный опыт и, возможно, ей нужно было немного времени, чтобы к этому привыкнуть.

– Она была растеряна или даже напугана. Я ведь не одна это заметила?

– Возможно, что так. Но я плохо понимаю, как люди ведут себя после смерти близких, – ответил, широко зевая, Томас, когда полицейские подошли к своей машине после разговора с Эмилией.

Когда они проезжали мимо ворот, Элизабет вдруг схватила одной рукой руль, и сержант Тернер резко нажал на педаль тормоза.

– Эй, ты что? Мы бы в кювет сейчас улетели! – запаниковал он.

– Прости, у меня внезапно возникла идея: я хочу вернуться туда и попробовать последить за мисс Лордон.

– Хочешь рискнуть?

– Буду осторожна. Подожди меня на заправке. Отсюда пешком минут двадцать, там встретимся. Рацию я возьму на всякий случай.

– Хорошо, надень мою куртку!

Инспектор аккуратно пробралась через заросли обратно на территорию поместья. Она едва успела скрыться: Эмилия вышла из дома и решительно направилась к машине. В руках у нее были какие-то книги. Девушка быстро заняла водительское место, и резко тронулась. Элизабет наблюдала, как машина скрывается из виду за деревьями, а потом достала рацию.

– Тернер, прием! Она уже выехала. Езжай обратно к дому Дорнана, а я в доме еще осмотрюсь.

– Уверена? Полезешь через окно?

– Там черный вход должен быть открыт. Конец связи.

Мисс Смит повернула за угол дома и вошла в небольшой дворик. Там она подошла к небольшому сараю, который служил здесь для хранения мусора. В глубине души она надеялась, что вдруг там можно отыскать то, что мог выбросить Кристофер Дорнан в утро праздника. Но открыв его, как она и предполагала, в нем оказалось совершенно пусто. Пройдя дальше мимо различной хозяйственной утвари, в беспорядке оставленной прислугой, она нашла черную металлическую дверь и с облегчением вздохнула: на ней не было замка. Сорвав сигнальные ленты и оказавшись внутри, инспектор достаточно быстро сориентировалась, так как за прошедшие дни она уже успела досконально изучить план дома и понимала, что и где находилось. Пройдя по длинному темному коридору, она попала сначала на кухню, а потом, вбежав по узкой лестнице, остановилась у двери, которая вела в большой холл. Элизабет медленно стала пересекать зал, ее взгляд был устремлен вперед – туда, где все еще висел плакат с поздравлениями недавней именинницы. Внутри вновь отозвалось щемящее чувство стыда: «Что я делаю здесь? Ну нельзя же так вторгаться в чужой дом!». Но в то же время она понимала, что простое сидение за столом в полицейском участке результатов не принесет.

Очутившись прямо перед плакатом, инспектор аккуратно взяла полотно за край и приподняла его. «Неужели это то, о чем говорила Эмилия?» – ахнула она про себя. На темных тканевых обоях в нескольких местах красовалось несколько длинных и глубоких порезов, которые плакат как раз прекрасно скрывал от глаз. Элизабет провела ладонью по стене: теперь она не сомневалась, что это было сделано именно с помощью крупного лезвия, которое буквально вдавили в стену. «Сколько же сил нужно было приложить, чтобы такое сделать. Так еще и через холст!».

Девушка опустила плакат и продолжила путь на второй этаж. Там она сразу же свернула в правое крыло и начала заглядывать в помещения, находящиеся по левой стороне.

«Ну и бардак мы тут оставили», – подумала она, увидев разбросанные повсюду вещи и всякий хлам. – «Это должно быть где-то здесь».

Наконец Элизабет добралась до нужной комнаты, обозначенной на карте, по ее воспоминаниям, как «кабинет Джеймса Лордона». Она не видела тот самый семейный портрет в день похорон Арчибальда, а если бы и зашла сюда, то действительно не придала значения тому, что он был изрезан явно чем-то острым. Элизабет подошла поближе к полотну, достала крохотный карманный фонарик, поднесла его к разрезам, затем взяла в руки карандаш, лежавший рядом на столе, и попробовала сделать несколько движений, эмитируя «атаку» на портрет.