Kitabı oku: «Обещанная богу солнца»

© К.О.В.Ш., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава 1
Кровь и вино

Тяжелые шаги Тиберия гулко разносились по внутреннему двору виллы, выложенному светлым мрамором. Лицо главного строителя акведуков было искажено яростью, которую он был не в силах обуздать.

Кто осмелился так с ним поступить? С ним, достопочтенным гражданином империи, одним из влиятельнейших господ города и всего региона! Он метил в сенат ¹, его работой восхищался сам Нерон! А какие-то выродки посмели покуситься на святое!

Тиберий остановился и так резко схватил со стола кубок, что едва не расплескал его содержимое. Он залпом выпил вино и щелкнул пальцами, без слов требуя налить еще. Служанка кинулась к нему с кувшином. Бордовые струйки напомнили Тиберию кровь. Дыхание перехватило, желание пить вино пропало. Тиберий снова принялся ходить взад-вперед.

Не зря ему накануне снилась первая жена – его любимая белокурая Юлиана. Прошло пять лет со дня ее смерти, а она продолжала приходить к нему во снах и предупреждать о беде. Обычно она еле слышным шепотом просила его быть осторожнее, но в этот раз лицо ее было омыто слезами. Сон насторожил Тиберия, но он не ожидал, нет, он даже помыслить не мог, что кто-то решится на подобное.

– Тиберий, остановись хоть на минуту, – до неприличия спокойный голос второй жены покоробил слух. – Ты ходишь без остановки уже два часа, так и до Рима дойдешь.

– Да хоть до самого трона Юпитера! ² – Тиберий махнул рукой, опрокинув со стола кубок. Вино разлилось по полу, снова заставив подумать о крови на коже его дочери. – Талия, как я могу остановиться!

– Просто глубоко вдохни и выдохни. – Талия накрыла руку мужа своей и твердо встала на месте, не давая ему сделать ни шага. – Наполни новый кубок, – приказала она служанке, которая бросилась вытирать разлитое вино.

Тиберий вырвал руку, но остался стоять, шумно втягивая ноздрями воздух. Злость отступала медленно, но уже не туманила разум. Талия бывала взбалмошной, но умела привести его в чувство, когда эмоции брали верх. И все же сейчас даже ее взгляд, который всегда отрезвлял, не мог его успокоить. При одной мысли о Диане ярость перехватывала горло.

– Талия, в наш дом проник убийца и едва не убил мою дочь!

Талия не успела ответить, как во внутренний двор вбежал начальник стражи Алис.

– Господин, госпожа, – Алис склонил голову в легком поклоне. – Мои люди обшарили всю виллу и окрестности. Каждый куст в саду, каждую каморку раба. Дважды. Нигде нет никаких следов нападавшего. Единственные доказательства того, что на вилле был посторонний, – обрывок веревки на балконе и раны вашей дочери.

– Немыслимо! – Впервые за эту долгую ночь Талия ощутила страх, липкой паутиной опутавший нутро.

Она была уверена, что убийцу найдут сразу же, что ему не скрыться. Но, раз ему удалось ускользнуть, семья в опасности. Возможно, в следующий раз покушение будет не на Диану, а на ее собственную дочь, Энеиду. От этой мысли сдавило грудь, и Талия выхватила у служанки кубок вина, мгновенно осушив его до дна.

– Алис, твои люди точно осмотрели все? – прищурился Тиберий, не веря его словам.

– Я лично осмотрел. – Начальник стражи выдержал его взгляд. – Особое внимание уделил конюшне – ни одна лошадь не пропала. Мои люди объездили окрестности, никого не встретив. Я полагаю, что у убийцы был сообщник за пределами виллы, который увез его на лошади.

– Пошли наших людей в город, пусть там тоже ищут и опрашивают всех подозрительных. Но без лишнего шума, понял?

– Да, господин. Им не уйти, – пообещал Алис, не дрогнув и мускулом на лице.

– Если уйдут, Алис, я спущу с тебя шкуру, – гневно сказал Тиберий. – Пойдем со мной. Поговорим с Дианой.

Он развернулся так резко, что края его туники взметнулись в воздух, и пошел к лестнице. Алис и Талия последовали за ним.

Едва Тиберий зашел в покои Дианы, в нос тут же ударил запах целебных мазей и трав, и его сердце в который раз за эту ночь сжалось от страха. Его любимая дочь, самое драгоценное, что у него есть: такая же невысокая и хрупкая, как Юлиана, с пронзительно-зелеными глазами и длинными волнистыми волосами каштанового цвета. Пожалуй, цвет волос и упрямство во взгляде были единственными чертами, которые она унаследовала от Тиберия.

Видеть испуг на ее лице было невыносимо.

– Что с ее рукой, Агрипп? – Тиберий попытался унять дрожь в голосе и обратился к лекарю, который уже наложил повязку и теперь убирал инструменты и окровавленные тряпицы.

– Хвала богам, господин, – хрипло прошуршал старый врачеватель, кланяясь Тиберию и Талии. – Крови потеряно много, но с рукой все будет в порядке. Я буду менять повязки и мази каждый день.

– Но шрам точно останется! – крикнула Энеида, на которую до этого никто не обращал внимания.

– Эни, что ты тут делаешь? – удивилась Талия, рассматривая свою дочь, которая так и бегала в исподнем.

– Мама, а как можно спать? – фыркнула Энеида. – В моих покоях все перерыли, все носятся и шумят, как в улье. А я им сказала, нечего у меня лазить, мой балкон меньше балкона Дианы, убийце было бы неудобно лезть по нему.

Талия только глаза закатила – Эни даже в такой ситуации умудрялась жаловаться на то, что ее покои меньше, чем у старшей сестры.

– Тихо! – гаркнул Тиберий и приблизился к Диане. – Как ты себя чувствуешь?

Диана, которая до этого молча рассматривала покореженную шкатулку с вырезанным на крышке ликом Аполлона ³, подняла на отца задумчивый взгляд.

– Все в порядке, отец, – прошептала она. – Сегодня Аполлон снова спас меня.

– Или твоя бессонница, – фыркнула Эни.

– Не гневи богов! – строго сказала Талия, ожидая указаний мужа.

– Энеида, выйди отсюда. Все, кроме Алиса и Дианы, тоже уйдите, – не глядя на них, приказал Тиберий.

Все, кроме Талии, последовали его приказу. Она же, по своему обыкновению, поступила так, как считала нужным, и осталась рядом с мужем. Он ничего ей не сказал, но она знала, что он будет благодарен ей за это позже.

Тиберий присел рядом с Дианой и нежно погладил ее руку.

– Расскажи все с самого начала еще раз, – мягко попросил он.

– Отец, я уже дважды рассказывала все тебе и Алису. – Диана умоляюще смотрела на него, надеясь, что ее наконец-то оставят одну и позволят скорее забыть события этой ночи, а не пересказывать этот ужас в третий раз, переживая все заново.

– Нападавший не найден, – тяжело вздохнул Тиберий. – Может, ты что-то упустила. Расскажи любые подробности, чтобы страже было легче найти подонка.

– Хорошо. – Диана дрожащими пальцами прикоснулась к свежей повязке на левом предплечье. – Как я уже говорила, я плохо спала этой ночью. Не могу сказать, что что-то предчувствовала, скорее, волновалась о предстоящей поездке в Неаполь.

Диана не врала. Ей правда было так тревожно оттого, что отец решил взять всю семью на гладиаторские игры в Неаполе, где спонсором выступал его друг Летус Юстиан Цезарий, что она полночи не могла сомкнуть глаз. Ее то охватывала радость за отца, которого Цезарий объявил почетным гостем, то беспокойство о том, как пройдет представление. Игры внушали ей отвращение и страх, и, слава богам, отец редко брал ее с собой. Но в этот раз должна была поехать вся семья, о чем Диане сказали буквально вчера, и она тревожилась, не зная, что надеть и как себя вести.

И все же именно волнение спасло ее в эту ночь. Бессонница выгнала из постели, и Диана пошла к алтарю, который по ее просьбе устроили в ее спальне. Хотелось помолиться своему покровителю и попросить совета.

Взгляд Дианы устремился к углу комнаты, где стояли небольшие статуи Аполлона и его сестры, богини, в честь которой назвали девушку. Она стояла подле них, погрузившись в свои мысли, смотрела на лик бога солнца, освещенного пламенем почти прогоревшей свечи, и гладила пальцами резную шкатулку, на крышке которой был изображен все тот же Аполлон. Она беззвучно возносила молитвы, как вдруг заметила, что пламя свечи задрожало, а после услышала странный шорох за спиной. Диана обернулась и закричала, разглядев в полумраке высокого худощавого мужчину. Он был одет в темное, а лицо его скрывала черная ткань, из-за чего он сначала показался ей тенью. Мужчина был совсем близко, а в руке сжимал нож.

Он замахнулся, но Диана успела пригнуться и подставить руку, и лезвие вспороло тонкую кожу девушки. От боли и вида собственной крови Диана закричала еще громче. Где-то вдали послышались тяжелые шаги – стража спешила на ее крик. Диана отпрянула назад, заливая кровью пол и крича так неистово, будто рассчитывала оглушить нападавшего. Тот растерялся на миг, будто не думал, что промахнется, и не ждал, что шум на вилле поднимется так скоро. Он оглянулся на окно, а потом попытался схватить Диану за руку, снова замахнувшись ножом, но движение его вышло неловким, и девушке удалось извернуться, схватить здоровой рукой шкатулку и бросить в нападавшего. Шкатулка ударила его в живот, а потом с грохотом упала на пол.

Шаги стражи были совсем близко, и преступник рванул к балкону. Диана съежилась на полу, зажимая рану, из которой лилась кровь. Она плакала навзрыд от страха и боли. Стражники, ворвавшиеся в покои, тут же побежали к ней, подарив нападавшему драгоценные секунды на побег. А когда они кинулись к балкону, убийцы и след простыл, только обрезанная веревка болталась на ветру.

Диана смотрела на свою руку, не решаясь поднять взгляд на отца. Она не могла помочь ему и Алису – ей не удалось рассмотреть убийцу, у нее не было предположений о том, кто и зачем хотел ее убить. Ясно было только одно: кто-то хотел перерезать ей горло во сне, тихо и бесшумно. И жива она сейчас только по воле богов.

Тиберий смотрел на бледное, заплаканное лицо дочери и не понимал, кто мог желать ей зла.

– Почему ты, почему сейчас? – обессиленно спросил он.

– Господин, осмелюсь предположить, что кто-то хочет вам навредить. Всем известно, как сильно вы дорожите семьей… – хмуро сказал Алис. – Еще думаю, кто-то знает, что стража сменяется каждые два часа, – время подгадали так, чтобы нападавший мог совершить преступление и уйти незамеченным.

– Но его заметили. И он все равно ушел, – Талия выразительно посмотрела на начальника стражи. – Муж мой, я считаю, нам нужно сменить время караулов и заменить всех стражников, кто дежурил ночью. Они слепые бездельники.

Когда Тиберий кивнул, Алис заметно побледнел, хотя лицо его, как обычно, не выражало никаких эмоций.

– Алис, тебя я не уволю. Пока что. – Тиберий строго посмотрел на начальника стражи. – Но если не разберешься с этим, лично убью.

– Да, господин.

– Я найму больше людей для охраны виллы, – потер виски Тиберий, размышляя, как еще обезопасить семью, пока заговорщики не найдены. – Диана, я приставлю к тебе личного охранника. Талия, к вам с Эни тоже.

– Энеиде – да, мне – нет. Не люблю, когда за мной ходят по пятам.

– Это ради безопасности, – вспыхнул Тиберий. – Лучше пусть за тобой ходит охранник, чем тень убийцы!

– Муж мой, я позабочусь о нашей с тобой безопасности, не волнуйся, – поджала губы Талия, сложив руки на груди.

– Вернемся к этому разговору позже, – устало отмахнулся Тиберий. – Скоро время завтрака, а никто толком не спал этой ночью. Диана, отдохни. Талия, скажи слугам, чтоб завтрак накрыли позже. Нам всем нужно отдохнуть.

– Тиберий, но как же игры в Неаполе? – встрепенулась Талия. – Если хотим успеть и не обижать Цезария, нужно подать завтрак вовремя.

Тиберий хотел было снова излиться гневом, но передумал. Юстиан Цезарий был не просто его старым другом, но и самой влиятельной фигурой всего региона. Его уважал сам император. В словах Талии было зерно истины: опоздать или, того хуже, не приехать на эти игры было недопустимо. Тем более Цезарий объявил его почетным гостем в честь завершения строительства нового акведука.

– Цезарий уже столько дней только и твердит об играх, Тиберий, – продолжала настаивать Талия. – Там будет столько влиятельных людей. Но главное, там ждут тебя, дорогой.

– Талия, я знаю! Но как же это покушение?

– Вот именно! – Талия вскинула голову, высоко задрав подбородок. – Поедем всей семьей, покажем, что мы в порядке и наш дом процветает.

– Что ты имеешь в виду?

– Возможно, там будут заговорщики. И при виде Дианы они могут выдать себя словом или жестом, – прищурилась Талия. – Прикажем нашей личной охране и слугам внимательно следить за всеми. И сами посмотрим на лица гостей во время бесед.

Диана поняла, что пытается сказать мачеха, – покушение вполне мог организовать кто-то из высокопоставленных знакомых отца, и сегодня они все соберутся в одном месте. Отличная возможность узнать, будет ли среди них тот, кого удивит ее появление без явных на то причин.

– Талия права, отец. Мы должны поехать на игры.

Тиберий замолчал, крепко задумавшись. Предложение жены и дочери звучало логично по многим причинам. И хоть он испугался за Диану, сейчас нужно быть сильным и собранным. Не пристало главе дома прятаться за воротами при малейшей опасности. Он защитит свою семью и честь.

– Решено. Заодно посоветуюсь, как быть, с Цезарием, – выдохнул Тиберий. – Попрошу у него людей. Ему единственному я и доверяю.

– Мудрая мысль, дорогой. У Юстиана много первоклассных охранников из числа легионеров. Можно попросить его посодействовать нам.

– Тогда завтрак и сборы по плану. Мы все должны быть сильными сегод…

Тиберий не договорил – дверь распахнулась, и в комнату тайфуном влетела Энеида, которая без зазрения совести подслушивала разговор.

– Мы все-таки едем? Мы едем? – радостно вскрикивала она, не уверенная, что правильно расслышала.

– Энеида! – оборвала ее Талия. – Угомонись!

Она испепелила дочь взглядом, но та не обратила на это внимания. Она прыгнула на кровать Дианы, едва не скинув подушки, и уставилась на сестру.

– Едем, – покачала головой Диана, глядя не на Эни, а на погнувшуюся шкатулку.

Диана гладила пальцами выемку на крышке и никак не могла унять тревогу, поселившуюся в душе. Несмотря на то что Аполлон ее уберег, она чувствовала, что ее испытания еще не закончились.

– Ой, Диана, неужели ты не хочешь ехать? – возмутилась ее безразличию сестра. – Даже если б я была одной ногой в царстве Плутона ⁴, я б сказала ему подождать, пока не посмотрю главный бой Марка Галла и Люция!

– Эни, – вздохнула Талия, не в силах спрятать лукавую улыбку.

Энеида разносила сплетни быстрее ветра и постоянно пела дифирамбы гладиаторам школы Капуи. Но именно ее непосредственность сейчас разрядила обстановку, и даже на усталом лице Тиберия появилось подобие улыбки.

– Вы слышали, что Цезарий специально стравил Вектора с Пакратием? Сказал, что хочет узнать, у кого гладиаторы лучше, – все не унималась Эни, по пятому кругу пересказывая все собранные слухи. – За победу в главном бою школа чемпиона получит кучу денариев! ⁵ Давайте тоже поучаствуем в ставках?

– Эни, прошу, дай насладиться тишиной хоть на минуту, – взмолилась Диана, у которой теперь болела не только рука, но и голова.

– Мне тишина тоже не помешает, – решил Тиберий. – Талия, распорядись, чтобы завтрак подали вовремя.

Они вместе вышли из покоев, а Эни осталась выпытывать у сестры, что она наденет на игры. Диана пожалела, что не лежала в беспамятстве после нападения, тогда не пришлось бы слушать громкую, как голодная чайка, сестру.

Глава 2
Бог арены

– Диана, проснись! – возмущенно кричала Эни в ухо только задремавшей сестре. – Диана, мы в Неаполе! Уже подъезжаем, а ты все спишь! – Энеида стала трясти Диану за плечи, окончательно вырвав из объятий сна.

– Боги! – взмолилась Диана, сонно щурясь от яркого солнца. – Эни, чего ты пристаешь ко мне с самого утра?

Вопрос был вполне логичным: обычно Энеида практически не обращала на нее никакого внимания. Интересы у них были полярно противоположными, и общих тем для разговоров не находилось. К тому же Эни все время казалось, что родители ее обделяют, но без конца обижалась она именно на Диану и могла неделями с ней не разговаривать. На фоне этого ее внезапная навязчивость казалась еще более подозрительной.

Эни проигнорировала вопрос сестры и уставилась на роскошный цирк Неаполя. Она не собиралась рассказывать чудачке Диане о слухах, которые до нее дошли. Селеста Аврелия болтала, что Эни бегает за ней и ее братьями, потому что с ней никто не хочет дружить, так что она решила сегодня даже не смотреть в их сторону. Тем более мама поделилась, что им достались почетные места в ложе Цезариев, а вот Аврелии будут сидеть далеко.

«Пусть смотрят на наши с Дианой макушки и видят, как чудесно я общаюсь с сестрой. И дружба с Селестой мне не нужна», – мстительно думала Эни.

– У тебя очень красивая туника. Откуда она?

Диана в очередной раз удивилась повышенному интересу к своей скромной персоне, но рассказала, что тунику ей сшила ее личная служанка из тканей, что подарили Тиберию с Талией друзья.

– Все дружишь с Невией? Она же рабыня! – скривилась Эни. – А ткани еще остались?

– Невия родилась на нашей вилле, и она моя подруга, – возмутилась Диана, так и не простив, что с появлением Талии и Энеиды в их доме к слугам и рабам стали относиться куда хуже, чем когда ее мать была жива. – А ткани я тебе предлагала, но ты сказала, что они недостаточно мягкие для твоей нежной кожи. Мы с Невией пошили несколько нарядов, но там хватит еще на пару, если хочешь.

– Оставь себе. – Эни уже пожалела, что похвалила тунику Дианы. – Попрошу родителей купить ткани помягче и поярче.

– Твое право, – хмыкнула Диана, поправив тонкий платок нежно-розового цвета, которым прикрыла голову, защищаясь от солнца.

Начало лета в этом году было теплым, но очень ветреным. Казалось, в Неаполе ветра дули еще сильнее, чем в Мизенах, хотя города были не так уж и далеко друг от друга. Очередной порыв ветра подхватил край платка, отбросив его Диане на лицо. Она сжала его пальцами, опасаясь, что ветер унесет платок, а ей очень нравилась легкая и красивая ткань.

Едва они прибыли и сандалии Тиберия коснулись камней площади Неаполя, к нему сразу подошел знакомый, а Талия отвела дочерей в сторону.

– Энеида, я просила тебя одеться достойно, – раздраженно зашипела она. – Не хотелось бы, чтобы Цезарии подумали, будто моя дочь распущенна.

Талия злилась на саму себя за то, что не обратила внимания, во что вырядилась ее дочь, – так была занята сборами и разговорами с Тиберием. А Энеида щеголяла туникой без рукавов, да еще умудрилась стащить у матери накидку, которая была слишком вызывающего для незамужней девушки красного цвета, который к тому же совершенно ей не подходил.

– Мама, это модно и красиво. А что, мне одеваться, как она? – Эни кивнула в сторону Дианы, которая оделась так, чтобы ее тело было скрыто от лучей солнца и посторонних глаз. Только предплечья виднелись из-под широких рукавов туники.

– Диана – это тоже перебор. Скромность хороша в меру, – закатила глаза Талия и бесцеремонно стащила платок с головы Дианы, оставив его развеваться на шее.

– Это не от скромности. Я боюсь перегреться! – возмутилась Диана.

– А что, бог солнца не убережет любимицу от жары? – тихо, но отчетливо для слуха поглумилась Эни.

– Не твое дело, – огрызнулась Диана, которая уже устала от наглости Энеиды и вседозволенности Талии.

– Хватит, вы обе, – шикнула Талия. – Диана, мы в обществе важных граждан империи – никаких платков на голове. Все должны видеть твое лицо и нити жемчуга в прическе. Энеида, а ты веди себя скромно и улыбайся Цезариям, иначе выпорю. И вообще… – Талия стянула платок с шеи Дианы и наспех обмотала его вокруг повязки, скрывая бинты. – Мы расскажем о нападении только Цезариям. Все остальные должны видеть нашу семью сильной и гордой. Не показывай никому свою рану!

Диана не стала спорить, потому что к ним подошел воодушевленный приятной беседой Тиберий, и пошла с остальными в цирк. Ее тут же охватило волнение: сердце застучало в висках, а в горле пересохло. Мероприятие было значимым, а ноющая боль в руке напоминала о том, что где-то здесь может быть человек, который подстроил покушение.

Она взяла предложенное вино и окинула ложу взглядом. Отец сидел на лучшем месте в самом центре рядом с Юстианом Цезарием и его сыном Маркусом. Сразу за ними расположился магистрат ⁶ и другие важные люди Неаполя. Владельцы гладиаторских школ крутились подле них, нашептывая лестные слова во все уши, до которых дотягивались их языки. Талия уже пила вино в компании жены магистрата и подруги старшего Цезария.

Диана тоже заняла свое почетное место под навесом и сделала маленький глоток вина. Жарко было даже в тени, и девушка искренне радовалась ветру, который приятно обдувал лицо и остужал голову. И только неприятное ощущение, что кто-то сверлит ее взглядом, не покидало. Она не хотела поддаваться тревоге, но все же не выдержала и обернулась. На самом последнем ряду ложи сидела семья Аврелиев. Все – и глава семейства, и трое его детей – испепеляли ее взглядом.

Диана поспешно отвернулась и посмотрела на отца, который был рядом и одновременно так далек. Он был полностью поглощен общением со спонсором игр. Зато сын Цезария Маркус неожиданно посмотрел на нее и улыбнулся, поднимая свой кубок с вином. Диана робко подняла свой напиток вверх на манер Маркуса и скромно улыбнулась в ответ, делая глоток.

– Эни, где ты была? – Диана удивленно посмотрела на сестру, которая появилась словно из ниоткуда и заняла свое место рядом с ней.

– Болтала с дочкой магистрата и ее подружкой. А еще поставила деньги на победу Марка Галла в главном бою, – самодовольно сказала Эни.

– Даже обсуждать это не буду.

– И не надо. Кстати, заметила, как Селеста со своим папочкой на нас смотрит? – хихикнула она, заметив тяжелые взгляды Аврелиев.

– И ее братья тоже, – тихо зашептала Диана на ухо сестре. – Это странно. Я с ними практически не общаюсь, что им надо? Может, заговор устроили…

– Диана, успокойся, – отмахнулась Эни. – Они просто бесятся, что хоть и в почетной ложе, но на последнем месте, а мы с тобой, девчонки строителя акведуков, сидим на лучших местах и в лучшем окружении, – нарочито громко сказала Эни.

– Эни, веди себя тише, – попросила Диана, заметив, что на них с интересом смотрит какая-то незнакомая девушка. Судя по месту, которое она занимала, тоже дочь кого-то из высокопоставленных господ.

– Как хочу, так себя и веду. И вообще, с чего ты взялась мне указывать?

– Я старше на год! И Тиберий мне отец по крови!

– Он женился на моей матери и теперь и мне отец. Смирись уже! А ты скоро уедешь в Помпеи восстанавливать храм Аполлона, – напомнила сводная сестра и осушила свой кубок с вином, тут же требуя еще.

– И момента моего отъезда я жду так же сильно, как и ты, – поставила точку в разговоре Диана.

Однако Эни не позволила ей провести и пару минут в тишине. Как только объявили начало игр, она сжала ладонь Дианы, завопив вместе с толпой.

– Диана, не обижайся, давай насладимся играми. Ты же знаешь, я очень нежно люблю тебя, сестра, это все шутки.

– Разумеется, сестра, – на ее манер ответила Диана, высвобождая руку.

Речь Юстиана Цезария была короткой, но яркой. Диана порадовалась, услышав имя отца, которого он отметил как почетного гостя. Толпа гудела, люди в ложе перешептывались – все ждали начала представления.

Диана никак не решалась опустить глаза на пустую пока еще арену. Последний раз она была на играх три года назад, и вспоминать тот день было жутко. От вида бойни, развернувшейся на багровом от крови песке, она потеряла сознание. Отец сильно тогда расстроился, что его дочь устроила переполох в ложе, а некоторые гости откровенно посмеивались над ней. Диане тоже было стыдно, и она больше не решалась просить отца брать ее на гладиаторские бои, а Тиберий и не звал.

На арену вышла первая пара гладиаторов, и Диана ахнула от удивления: это были женщины. Высокие, крупные, с мечами, но женщины.

– Диана, не падай в обморок, – закатила глаза Эни, посмеиваясь над побледневшей сестрой. – У них же деревянные мечи. Самое большее наставят друг другу синяков.

Диана не была в этом уверена, потому что девушка в ярком красном нагруднике и высоких сандалиях так яростно наносила удары, ныряла, уходила от атак и била, что ее соперница едва успевала закрываться щитом.

– Боюсь, она может и голыми руками убить, – сдавленно сказала Диана, слыша, как женщины рычат, словно звери, бросаясь друг на друга.

– Конечно, – вклинилась в их разговор дочка магистрата, которая сидела справа от Энеиды. – Флавия бешеная, как фурия, у Маты нет шансов.

– Это все неправильно! – возмутились за спиной у Дианы. – Флавия совсем с ума сошла! С тех пор как ее муженек загулял, все пытается привлечь внимание к своей персоне. Но не на арене же! Благородная неаполитанка месится полуголая на арене. Стыд! Да еще и пошла учиться к Вектору в школу Капуи, а не в нашу школу гладиаторов Неаполя.

– А Мата тоже из благородных? – спросила Диана, жалея вторую девушку, которая уже получила пару ударов деревянным мечом.

Толпа восторженно кричала, и Диана не сразу расслышала слова Эни о том, что Мата – рабыня, которую купили в школу гладиаторов Пакратия в Неаполе.

– Не понимаю… Мужчин-гладиаторов много, зачем еще и женщины?

– Диана, ты совсем отстала от жизни, – захихикала Эни, обернувшись к дочке магистрата. – Карра, прости, моя сестра такая невежда – совсем не интересуется играми, – подмигнула она новой подруге.

– Диана, дорогая, – высокомерно начала Карра, – император давно разрешил проводить женские бои в Риме, а наш регион не отстает от римской моды. Мы же не какое-то дальнее захолустье! Вектор и Пакратий уже несколько лет набирают женщин в свои школы. Да, они сражаются на деревянных мечах и не убивают друг друга, но, согласись, зрелище потрясающее.

На арене как раз Флавия ударила кулаком Мату по лицу, а затем так сильно приложила деревянным мечом в плечо, что Мата закричала и осела на песок.

Диана вся сжалась от ужаса. Язык не поворачивался назвать это насилие потрясающим зрелищем. А ведь это был только первый показательный бой. К счастью, мужчина на заднем ряду тоже не разделял восторгов Энеиды и Карры и злобно возмутился, что негоже красивым девкам драться, будто они животные. Эни с Каррой только хихикнули и продолжили сплетничать, кто кого одолеет сегодня.

– Я тебе говорю, школа Пакратия лучшая, – визжала дочка магистрата. – Ты вообще видела Люция? Он бог арены. В главном бою он размажет Марка Галла по песку.

– Вот увидишь, Марк Галл уделает его и в следующем году будет выступать на играх императора Нерона в Риме, – спорила Эни. – Ты хвалишь гладиаторов Пакратия, потому что все свободное время с семьей проводишь в Неаполе, хотя, вообще-то, твой отец – магистрат Мизен. Но школы Капуи всегда были лучшими. Школа Вектора когда-то принадлежала самому Юлию Цезарю. И все знают, что там готовят чемпионов.

– Что ты можешь знать, Энеида, – обиделась Карра. – У нас в Мизенах даже нормального цирка нет, и ни одной гладиаторской школы. Крохотный портовый город. Вот мне и нравится Неаполь.

– Крохотный город, в котором половина военного флота императора и вилла лучшего строителя акведуков всего региона, ты хотела сказать, – изогнула брови Эни.

– Ставлю пять денариев, что Марка Галла размажут по арене, а ты извинишься за оскорбления!

– Десять денариев, что Марк Галл сегодня даст пинка Люцию прямо в царство Плутона, а извиняться будешь ты!

Диана не знала, куда себя деть: не хотелось ни слушать визги двух девчонок рядом, ни смотреть на бои на арене. Голова опять начала болеть, и ее положение облегчал только ветер, приятно обдувавший лицо.

Первое выступление девушек-гладиаторов было очень эффектным, но настоящий ажиотаж произвели последовавшие за ним бои на колесницах. Люди вскакивали с мест и кричали как безумные, настолько это было зрелищно. И только ланиста ⁷ из Капуи лениво потягивал вино, делая вид, что происходящее на арене его нисколько не интересует.

Когда бой закончился, Понтий Вектор лишь сухо улыбнулся.

– Кажется, Вектор приуныл, – ехидно заметила Карра. – Конечно, он-то не тренирует гладиаторов на колесницах. Зато Пакратий сорвал кучу оваций и денег.

– Вектор тренирует чемпионов, а не пасет коней, – ехидно сказала Энеида.

Диана удивленно уставилась на нее, и Эни пояснила, что ланиста в Капуе не обучает эсседариев ⁸.

– Поэтому еще два боя будут только между гладиаторами Пакратия – скука смертная. – Эни демонстративно зевнула, чтобы позлить Карру. – А ты, Диана, могла бы интересоваться чем-то, кроме Аполлона и своих пыльных свитков. О чем с тобой разговаривать?

Диана скептически посмотрела на сестру и не стала говорить, что именно ей было бы хорошо интересоваться чем-то, кроме гладиаторов и званых обедов. Голова Эни была такой же пустой, как и ее душа. Она смеялась над богами, над философами, над учеными – вообще над всем, что имело хоть какой-то смысл. Хотя чего было ждать от той, кто получает удовольствие от вида чужой крови и боли?

Диана перевела глаза на арену и оцепенела от ужаса: гладиатор бился со львом. И хотя один из них был человеком, оба казались зверями. Толпа экзальтированно выла, а Диана лишь крепче сжимала кубок в руках, зная, что страшные картины будут преследовать ее во снах. После ожесточенной схватки двух гладиаторов, одетых фракийцами, к горлу подступила тошнота, и Диана попросила служанку наполнить ее кубок.

Но даже персиковое вино не могло разбавить горечь от вида крови, пролитой на потеху толпе.

– А тепе-е-ерь! – взвыл распорядитель на арене. – Вы долго этого ждали! Перед главным боем вас ждет не менее значимое событие! – орал мужчина. – Свирепый Гнурр из Неаполя против Лагоса из Капуи!

Крики толпы были такими громкими, что Диане пришлось напрячь слух, чтобы разобрать, о чем говорят Энеида и Карра. Из их спора она поняла, что Гнурр подавал большие надежды и был вторым фаворитом Пакратия после Люция. Поговаривали, из него получится настоящий чемпион. Лагос тоже являлся достойным противником, и бой обещал быть нелегким.

От взгляда Дианы не укрылось, как напряглись ланисты в центре ложи. Они даже перестали спорить друг с другом, а уставились на арену, словно не было в мире ничего важнее, чем битва двух гладиаторов, круживших на песке.

Гнурр первым ринулся в атаку. Лязг оружия и глухой стук щитов обрушился на Диану, потому что толпа затихла, жадно наблюдая за поединком. Но, когда Лагос первым пролил кровь, ранив Гнурра в плечо, все взорвались криками. Некоторое время казалось, что Гнурру уже не выйти из боя живым, но вдруг он отскочил и бросил щит на песок. Толпа взвыла, а Гнурр ловко увернулся от серии ударов Лагоса, обошел его сзади и вспорол его глотку кинжалом. Лагос упал замертво, заливая песок у сандалий Гнурра кровью, а тот нарочито медленно окинул присутствующих взглядом, поднял вверх свой шлем с высеченным на нем ликом богини Немезиды ⁹, затем вскинул руку со щитом и гордо ушел с арены.