Kitabı oku: «Цепь рода», sayfa 3

Глава 9

Наставничий простак

– Предания наших стариков гласят: русалки – не злые создания, а любви покорные. Не могут они без неё. Страдают. Заманивали мужей с земли на дно в надежде обратить к себе и чувства разбудить. Утопленницы – только те, у кого горело сердце, – могли стать жёнами подводных. В тех вдыхалась жизнь после смерти в недрах дна. Иные оставались мёртвыми. Множество было утопленных по своей воле аль по чужой… Предавали сами мы в жертву самых пламенных когда-то, дабы не гневились на людей владыки вод, давали рыбачить, не топили посевы да пускали до торговли корабли друг с другом. Детей те рожали подводных им. Холодных, аки их отцы, бездушных сыновей с несчастными, сродни матерям, пламенными дочерями. Тоскуют русалки из века в век в холодных объятиях своих русалов. Матерей сменяют дщери²⁴. Не в силах быть на земле сами, заманивают в воду с суши схожих с ими по душе. И так из века в век было. Пока договор Алатыровы князья с русалами не заключили и вконец не заперли жён их близ земель Сварожичих на подводном дне.

Игорь слушал наставника. Как Челубей окончил сказ, обратился к князю:

– Чёй случилось? Отчего расстались скоро так? Мы с Драгумиром даже есть сготовить не успели, ты уже нас кликнул.

– Не клещами ж мне всё из неё тащить. Утомила со своими тайнами, а навязалась крепко. Скажи, Челубей, а как ты женился? Когда решил?

– А что же ж тут решаться? Встретились на празднике с Агнией и полюбились.

– Женился-то когда?

– Так дыть… и женился там же.

Игорь покосился на него, тот хохотнул:

– Что зришь? Это вы мудростями всякими ученые, мы простой люд – весь один.

– Что? Все прям?

– О… как свезёт? Так слушай, коль спросил. С Агнией я как повстречался, мы тут и бежать решили. Она-то старшенькая у папеньки да с мамкой. Главная работница – мастерица в доме. Маменьке опора. Сватались к ней, да родные не дают забрать. Засиделась девонька. Да и я-то понял, сам хоть младшим был в роду. Терять особо нечего. Спустя седмицу – мы в бега. А отец её за нами с всей роднёй. Все с палками да вилами – меня бить. Ох, как удирали! Долго в дом-то мой родной вернуться опасались. Да браток сыскал, велел взад топать. Отец, мол, зазывает. Мой род в село тогда перебрался близ Перуна. Все мы сюда съезжались, ещё во времена княжества Алатырова.

– И что потом? Благополучно с Агнией-то было?

– По-разному. Как и у всех. И так и этак… Батька мой меня розгами постегал, конечно, что ему откупаться пришлось от семьи-то Агнии за шалости мои, но женку принял радостно. Умницу, рукодельницу-то! Тяжёлая уж была. Всю жизнь после помнили о наших бегах по лесам. Ещё всё слава Богу у нас вышло, князюшка. Семьи род на род идут за молодых нередко. У нас откупом закончилось. Строились, работали потом. Всё по чести. Агния норов держать пыталась, да я крепился, сколи мог. И друг друга поучали, и шумели, деток нарожали. Да, как умерла жёнушка, с горя жалел, что на костре том сам не мог с ней погореть. Прийти в себя не в силах был, да внучата выручили. Куда там горевать-то долго? Всё вверх дном пойдет…

– Ты ж не большак, говоришь?

– Четвёртый в старшинстве. Не доживу, иль уступлю. Кто его знает? Не по мне это дело мудрое.

– Ясно, – вздохнул князь. Взгляд Игоря упёрся в странные расплывчатые образа, приближающиеся к лесу.

– Братки холодные на охоту прутся, – хмыкнул Челубей, проследив за взглядом Богдановича. Тот не ответил.

Глава 10

Нареченье Марьи

– Ха! – Ярослав хлопнул себя по колену. – Гляди-ка, Пересвет! «Башка-дура» обогнать нас вздумал.

Игорь смущённо скривился. Ярослав вновь глянул на Пересвета, что как-то недоверчиво, молча улыбался. Открыв братьям всё без утайки, Игорь и не ждал простого разговора.

– Русалка – «не русалка», без имени, с отцом… – Пересвет, казалось, пробовал каждое слово на вкус. – Молодцев, конечно, мудрёно нагрела. Я только не пойму, с чего так прикипела, как ты говоришь? Не из утопленниц несчастных вышла, очевидно, с батюшкой подводным-то, что имеет волю её, как человека принимать да не топить? А просьбу её, к слову, и наивностью не назовёшь…

– К чему ты?

– Цель какую-то имеет она, Игорь, и к ней сквозь тебя движется. Сам ты ей и не сдался.

– Брось, Пересвет, – встрял Ярослав. – Встретились случайно, Игорь сам к ней воротился. Зачем сгущаешь? Замуж просится? Так неужто права не имеет?

– Не верю я в её любовь безмерную. – Пересвет промолвил. – Но коль решил жениться, в том мешать не буду. Не думай только, что отец наш спокойно примет то, что ты мне рассказал о своей безымянной красавице. До его прибытия тебе и бровью вести нельзя в ту сторону…

Разговор с родными настрой Игоря сильнее омрачил.

«Сдохни, шаврик²⁵!» – вспомнил княжич свои слова батьке и испуганный вздох матери. Больше года уж прошло, как Игорь с ним не говорил. Не забыл Богдан проступок такой сыну, а тот и не винился. Братья, сёстры старшие вразумляли, что придёт миг – пожалеет об упрямстве своём Игорь. Да не простил тот ссылку матери своей отцу.

– Может, мне не нужно в том его согласия? Какое ему дело?

– Совсем отупел на радостях? – с грохотом сбил Ярослав. – В себя приди.

– Может, и не нужно. – Пересвет ответил. – Собирай пожитки и лети тогда, сокол, куда глаза глядят. А что? Народ оценит. В памяти останешься. Героем, может, станешь. Только резво сваливай. Пока отец не воротился, фора тебе есть. А то ж живого места ни с тебя, ни с девчонки не оставит за такую дерзость.

Игорь не ответил.

***

По лесной опушке, где всё ещё лучи вечернего солнца пробивались сквозь ветви деревьев, Игорь плёлся к берегу, а за князем вновь шагал преданный Челубей. Птицы щебетали песни, где-то постукивал дятел, кузнечики стрекотали, а листья шелестели. Отчего-то спать хотелось. Грудь князя сковывала тяжесть.

Глянув на берег, Игорь с Челубеем девки не увидели. Подошли к поваленному дереву, но кроме укрытых листьями мешков, что нанесли вчера те парни, да плаща из шерсти больше ничего там не нашли.

Челубей в лес отошёл. Игорь подступил к воде.

Темнело. В светлом небосводе завис месяц. Игорь задремал.

Князя разбудило мягкое касание его лица прохладною ладонью. Он открыл глаза и в темноте не сразу разглядел её. Взял рукой девичьи пальцы и, задержав на щеке, отвёл в сторону слегка.

– Что случилось? – тихо спросила.

Говорить ничего ему не хотелось. Да и зачем? Смотрит она на него, и знает князь, всё ведать может. И разговор с братьями, и Челубеем, и всё, что в сердце его накипело…

– Расскажи лучше. И тебе спокойней будет.

Князь кольнул её глазами, она вмиг замолкла. Не хочет говорить он! Сама, когда ей надо, молчит без совести. А он-то в голову к ней залезть не может! Впрочем, недовольство своё Игорь с себя сбросил. Нерешительно легкая рука её легла ему на голову.

Долго смотрел князь в небо. Звезда, одна из многих, слетела с небосвода. Ветер тронул листья. Где-то издали доносился шум моря и лай псов.

– Брат сказал – неспроста ты на меня глаз положила. Цель какую-то имеешь.

– Умён Пересвет Богданович.

– Ну и первый ли я дурак, что ты окрутила так? Были ли ещё попытки?

– Как в голову-то тебе это пришло? Я предлагала нам не видиться боле, да суму мою ты так не вернул. Уйти без неё не могу. Так разве виновата я, что ограблена тобой?

Игорь усмехнулся. На вопрос она не ответила. Ну да ладно. Рука девки снова, уже смелей, приглаживала его власы, погружая пальцы в них.

– Коли Марьей нареку, ею навсегда ты станешь на всём белом свете. Не позволю менять это имя тебе на чьё иное, кем бы ни была ты.

– Да будет, княже, так.

Глава 11

Потаённая ночь без сна

Звёздная ночь овладела градом. Пересвет выступил из княжеских хором на коне и отправился в назначенное место, где ожидали князя.

Собранные на лесной опушке люди стояли и смотрели, как он соскочил со скакуна. Приблизился.

– Что скажешь, Пересвет? Батька-то твой вернётся скоро. Когда договор блюсти будишь?

– Клятва моя соблюдётся. «Народное вече» признание обретёт, коль вы наконец сдержите братьев ваших от смут бесчисленных.

– Ты с нами разговор ведёшь, а не с ними. От других встреч отказываешься. Тяжко говорить-то от твоего имени, когда и сами тебе не верим.

– Не верите, да плоды пожинаете? Занятно. А меж тем лишь я веду беседы с вами. Пока смуты не уймутся, отец на уступки не пойдёт. За народным кругом большаки Сварожечьи следить должны. А почему отказываюсь, вам давно известно.

– Известно, да причина мерзкая. Дрожишь, мол, выведает Богдан о твоих путах²⁶ с нами. Не признаёт народ он равными себе, а ты терпеть то заставляешь.

– Не стерпим, все истреблены иль сломлены будем, – наконец раздался из толпы глас сильный. – Богдан прознает, и княжича не станет. Защитника боле не найдём. Рабами станем иль погибнем.

Взоры Пересвет ловил недобрые. Заступник его из собравшихся был сейчас ему не виден. Однако ясным стало – сторонники его не дремлют. Разорвали б князя гниды многие, да крепятся. Не привыкли видеть над собой кого-то. Уж поколение не одно, как шибко вольны были. Князья Алатыровы лишь защищали их. Люд кормил, сколи решал сам, ослабевшую дружину. Не всегда так было, да кто уж вспомнит? Как напал на них сосед недобрый, так и земляка-Богдана призвали на помощь Сварожевцы. Прибыл запоздало он, княжить стало некому. Играючи отбил Сварог-отец у Кия. Женился на местной княжне да власть иную строить начал. Народ и по сей день бунтует. Головы летят, да обходя Перун.

Свора града этого непокорная стояла пред взором Пересвета, изрядно побитая, но столь же несломленная.

Разговор продолжился. Выслушивал их князь, пока месяц не стал клониться к закату. После окончания дружинник подвел одного из большаков к Пересвету.

– Слушаю тебя, князь.

– Здрав будь, Вечезар. К чему опять Белку обижают люди?

– Беляну? Ты мя упрекаешь? В напастях тех твоя вина.

Пересвет глядел в прищуренные глаза деда. Большаки, друг с другом переговариваясь, не могли, да и не стремились наблюдать за ними. Княжечьи дружинники не сводили глаз с народа. Вечезар был нем недолго:

– Вот смотрю на тебя, князь, и дивлюсь, как совести тебе хватает мне в глаза глядеть. Знают все, на кой тебе сдалась моя Белянка. Но соглашение не блюдешь, не женишься на ней, а всё меня разглядываешь недовольно. Какая ж тут любовь, о коей ты твердишь?

– Ты знаешь, что неправ, старик. В моей власти вовсе забрать её у вас. Я того не делаю лишь из уважения к вам и по её мольбам. Не дал в обиду бы, с чем ты не справляешься, как погляжу.

– А ты не горячись, – бросил дед сквозь зубы. – Представить не можешь, в экою топь погрузил мою девку. Ей бы бегать ещё с подружками да с сёстрами хороводы водить, вместо того – сидит с утра до ночи, отвергнутая всеми, да ревёт. Ох, я многое тебе б сказал, князь… – Вечезар шаг сделал по направлению к Пересвету. Один из ратников преградил ему дорогу. – Да не время на покой…

– Верно ты сказал – не время. Нужен ты мне, Вечезар, как и роду своему. Только не забудь, как главой его стать ты умудрился. Кто помог тебе тако положенье обрести. – Уголки губ Пересвета приподнялись. Старик, не ожидавший слов таких, невольно оглядел дружину. Князь встал и сам к Вечезару подошёл. – Утешься, старче. Помни об том, что семья твоя получит от родства со мной. Не обделю. Уж будь спокоен.

Пересвет положил руку деду на плечо и прошёл мимо.

Ещё и петухи не пропели, когда он подходил с Вечезаром к богатой домине, из которой показалась тревожная большуха²⁷. Глядя в глаза Пересвету, она задержалась на пороге, но, кинув взор на Вечезара, отошла. Князь внутрь скрылся. Проследовав мимо двоих уношей, на коих и не глянул, он в ложницу вошёл. В её в потёмках разглядел он деву, сидящую в свете маленькой лучины. Без слов Богданович кивнул той к двери.

– Матушка не повелела вас одних оставить…

– Пошла вон, Озара.

Скрестив руки, он смотрел, как не торопилась баба. Однако же, причмокнув, поднялась и вышла, дверцу затворив.

Пересвет не сразу двинулся. Сжав зубы, он стоял, глядя в пустоту. После подошёл к углу ложницы и положил ладонь на белёсую головку, с которой ниспадала на пол тонкая коса. Съёженная девичья фигурка, чуть заметная в углу, в рубахе, больше походила на мешок какой. От прикосновения двинулась. Поднялась и повернула к нему лик печальный. Очи к Пересвету так не обратила.

– Сестра мне говорит, что она заслуживает того боле, чегой ты даруешь мне. Я не знаю, что сказать… Ей ты, княже, приглянулся.

Покосился Пересвет на дверь закрытою постельной.

– Страшно, княже, мне. Берегут меня родные, да не своя я тут уж. Гонят. Понукают.

– Довольно с меня твоих слёз. В детинец со мной едешь.

– Нет! – вцепилась она в отвердевшие плечи Пересвета. – Семья моя здесь. Матушка. Заберёшь – не смогу их видеть боле. Запереть тебе мя придётся. Братья говорили. Батюшка узнает твой. Люблю тебя я, княже. Но не могу я боле. Не могу…

Слова давались ей с трудом. Слёзы на очах блестели. Пересвет убрал растрёпанные пряди у неё с лица.

– Сестрица моя посильнее… Она тоже из рода моего. С народа…

– Глупая, Белян, ты. Верно батька говорит твой. Не поймёшь никак, что всё свершилось от моей с тобою встречи. Полюбил робкие глаза твои. Прятать начала семья, отыскал на силу. Не уж, что ли, не помнишь, как родные твои встали с вилами да косами супротив моих мечей? А ты в рыданиях в ноги мне кинулась, чтоб оставил, не губил, не разлучал с семьёй. Да только жизни без тебя мне не стало.

Целовал Пересвет Беляну. Хотела сказать ему что-то девица, да не выходило. Рубаха с постели упала её. Князь ласкал любовь свою. Обняла его Беляна, в руке зажимая мужью косу.

Светало, когда Пересвет вышел из домины вместе с своей милой. Ожидавшие его дружинники поднялись. Обняв напоследок Беляну, князь исподтишка глянул на окруживший дом люд. Взгляд остановился на Вечезаре с сынами его, что внимательно и недобро глядели на них. Как рядом возникла большуха, Пересвет отпустил Беляну и на коня вскочил.

– Не знаю, когда в следующий раз смогу на «вече» быть. После сообщу. Прощай.

– Гой, княже, Гой. – Князю Вечезар ответил.

Пересвет на скакуне ринулся к стенам детинца.

Распевали петухи. Скоро улицы проснутся. Дружина разошлась. Пересвет поднялся по ступеням княжеской домины. В дверях его встречал сидящий на скамье в дрёме Ярослав.

– Вернулся? – вяло буркнул он, потирая очи.

– А ты, гляжу, всегда готов на подмогу выйти?

– Да ну тебя с твоими шашнями. Надо ли? Вот думаю. Спать охота.

– Ну, так иди. Что ждёшь?

– Поговори мне тут.

Как только Пересвет проводил брата взглядом, в дверях тут и возникли две знакомые фигуры. Старший Богданович не смог сдержать едкую ухмылку. А Игорь застыл в недоумении.

– А ты что здесь?… – опешил младший. Пересвет же, оглядев его и Челубея, молвил:

– Доброй ночи, – и ушёл к постельной.

Глава 12

Лик Пересветов

– Что за дело Пересветово с народом? На кой ночью он к ним ездит? – спросил Игорь Ярослава, оставшись после дел с ним за обедом в горнице.

– Отчего сам не расспросишь?

– Не скажет ничего. Я же «Башка-дура». Но ответь – в Свароге отдельная власть есть – народа. Богдан её подавить и пытается. Его действия понятны мне боле Пересвета. Зачем вообще давать народу вмешиваться в управленье? Подумает невесть чего. К чему дуреть так Пересвету?

Ярослав на Игоря с улыбкой покосился.

– Уж тебе-то понять его, верно, легче, чем мне, брат. Сам по ночам по той же причине скачешь.

От ответа Ярослава глаза Игоря помутнели. В голове возник амбар. Князь фыркнул.

– Да не ври. Не может и впрямь Пересвет из-за девки так с ума сходить. Говорил же, что нужна та ему – отца её задобрить.

– Это ли сказал он, Игорь? Ты слушал невнимательно. Сообщил брат, что жениться на Беляне хочет. Он способ себе ложит для того, чтоб быть с ней. Из того выходит – шторм с волнения бушует. Беляна и её род из народа вышел. А население Сварога не сломлено доселе. Отец наш на уступки люду не идёт. Значит, нужно было отыскать путь к миру да сблизить власть со сварожевцами, дабы браку быть. Перун-гад брату покорился, как Пересвет им указал, что уважает их. Может быть, любовь такую сам Творец им подарил. Иначе б бойня началась. Сварог вспыхнул б непременно.

– Всегда люд подавлялся. Оттого и на рабство спрос есть. Каким бы сильным народ ни был, не верю, что нет способа его унять иного.

– Способ не один есть. Да тут уже вступают цели. Задача Пересвета – возвысить значимость народа у отца в глазах. Коль Богдан признает вече – сделано полдела будет. Народ приблизится к верхам, и значимость его взрастёт. Породниться князю с ним будет по нутру. А дале уже можно создать вид, что мнение народа имеет вес в решениях, да через то влиять на них самим.

– Так это же здорово! Почему отец не идёт на это?

– Слабость это, в его взгляде. Прежняя власть Сварога данным занималась. Представь, что будет, коль Богдан раньше времени узнает, что Пересвет, кому доверил власть свою, то же делает. Да не на вече просто ходит, а думает жениться и впустить в княжеский дом род народный.

– Он сам так делал. Его и ныне окружает люд из родов его прежних жён. Чем Пересвет хуже отца?

– Может, отца спросишь? Чем хуже брат отца – великого Богдана, коего страшится целый мир? Я ж понаблюдаю, что он тебе ответит.

Игорь замолчал, опустив глаза. Всё он понимал, на какой путь ступил его старший брат. Только одно его теперь смущало.

– Что за девка эта, коя Пересвета так окрутила? Ведь не был он таким. Не шёл против отцовой воли. На его стороне был всегда. Взгляд на власть с ним строил…

– Беляна? – Ярослав хохотнул и покачал главой. – Это я б назвал недоразумением. Она, бедная, и сама не сразу поняла, что сотворила. А ведь всё как было, вспомни. Прибыли сюда мы по просьбе местных княжон. Освободили их от войны с Косторианом. Отбили его от границ, а сами же осели тут. Я и Пересвет вместе с батькой только уразумели свою волю опосля длительных скитаний. Земля родная, отцова. Необъятна, плодородна. Богдан свёз остальных детей своих и жён сюда, чтоб корни укрепить. Ты с ними прибыл. Да, когда стало ясно, что люд нас местный не признал, не хочет подчинятся нашенским законам, убедило это отца пойти на уступки местной знати, чтоб князем звать его могли по праву. Хотел передавать нам, детям своим, возможность продолжать дело его на земле Сварожечей законно. Женился на княжне с рода Алатырова да велел выслать своих прежних жен. Тот день и ты помнить должен. Сколько слёз тогда лилось! А мать Пересвета – без чувств и вовсе пала. Не приходила в себя, уж я не помню сколько. Дни не отходил брат от неё. Говорили, не переживет Крамола этакий удар. А время шло. Уж жен всех выслали давно. Последняя она осталась в Перуне, по дозволению батюшки. А недовольства в граде и не прекращались. Гнали нас. Союз с княгиней только всё усугубил. Богдан убивать стал много. Ничто теперь его не держало. Смуты подавлялись жёстко и кроваво. Ненавидели нас крепко. И вот представь, в этаком гнилом болоте, в коей Сварог обратился, шёл Пересвет по Перуну-граду с дружиною своей. Всякий миг готовый к нападению в спину. А окликнула его девка неизвестная. Подошла как есть, в ознобе, да вручила оберег, в глаза робко ему глядя, со словами: «Передай матушке своей. Он поможет ей очнутся. В ложе положи к ней». Дружинники мне говорили, как изменилось лицо брата. Стоял он не в силах двинуться, ошеломлённый. Глядел на это маленькое худенькое создание, вышедшее к нему из омута Сатанаила. Как отпрянула смущённо, лишь сделал он шаг к ней, и скрылась в неизвестность. А брат не сразу отмер.

Игорь слушал и представлял себе тот момент с усмешкой, вспоминая, как очнулась всё-таки Крамола. И хоть сослали её вслед за остальными на родину, да именно тогда Пересвет пытался сдерживать свой трепет, что для него было необычно. А Ярослав продолжил:

– Понятно, что брат после того сыскал Беляну снова, да не поняла она, по наивности, что захотел он от неё в ту встречу. Испугалась так, что еле успокоил, как он говорил. Встреча не последней была, понятно. Многих мы дев знали, Игорь. Как правило, дарили что-то и отпускали опосля единой ночи навсегда. Ни к чему привязанность без причины нам, ты и сам то ведать должен. С Беляной всё вышло иначе. Семья её ещё прятать её стала. Не знаю, что у них случилось, но оставил брат Беляну наконец в покое, до великой сечи, что батюшка устроил наш на последнем вече с ним. Помню, как сама прорвалась Беляна к нам. В слезах сообщила, что готовят рода Перуновы. О милости просила. Пересвет велел мне быть готовым к бою, в случае ином удержать отца, а сам-то с Белкой кинулся прямо к её родным. Предотвратил брат чудом «кровную месть» Перуна, утаив от батюшки. Благо тот в отъезде был.

Поражённый Игорь с трудом верил Ярославу.

– Неужто Пересвет один всё это совершает?

– Почему один? Сторонников его немало. А ты-то, Игорь, кто?