Kitabı oku: «Корона из шипов», sayfa 5

5
Сад Херальдумов

Эти змеиные покачивания были лишь намеками. Она извивалась из стороны в сторону, завлекая его и настойчиво призывая прикоснуться к ней губами. Испить ее до дна. Это предложение заставляло его чувствовать себя немного распутным.

Ликер грозил выплеснуться из его бокала при каждом неловком движении, но он этого точно не хотел. Он хотел, чтобы жидкость обожгла его язык и горло. Из завораживающих покачиваний сплетались нити, которые легко могли стать для него ловушкой, стремились завладеть им и проникнуть в рассудок, лишая последней капли благоразумия.

Он уже хотел поддаться ее чарам. Отдаться ей полностью. Зачем сдерживать себя, если вы оба хотите одного и того же?

Он был тверд в своем решении. Он контролировал себя. Вот его пальцы держат бокал. Хоть отвечая на ее зов, он и чувствовал себя покорным, отчаявшимся, жаждущим, однако он все равно ощущал свою силу. Никто и ничто не смеет играть с ним в игры.

– Она не станет золотом, как бы ты ее не взбалтывал, лерен Кевалайн, – голос прервал мысли, поглотившие его.

Незадолго до этого Киган вышел в сад и остался стоять в углу, медитативно наблюдая за напитком цвета меди, наполнявшим на три четверти его бокал, не в силах пригубить его.

Кадет поменял его на бокал с золотом, так иногда называли игристое вино, которое напоминало этот металл цветом.

– Ты, как всегда, очень внимателен, кадет Лорен. – Он поблагодарил его улыбкой, поднося новый напиток к губам, чтобы перебить отвратительный привкус, оставшийся после настойки дуткур. Надо было послушаться сестер.

– Если я здесь не для того, чтобы угождать тебе, то зачем? – сказал он, словно по протоколу, и протянул руку, чтобы поставить бокал дуткура на поднос, который промелькнул где-то рядом. – За секира и его род, – подметил он, похлопывая знак отличия на униформе.

– И за весь Дворец Розы, – добавил лерен.

– И за Дворец Розы, – вторил он.

Киган посмеялся над ним.

– Тебе и правда так необходима вся эта мишура? – Он сделал глоток, оглядываясь тайком по сторонам. – С каждым разом ты все больше становишься похож на Седрика.

Лорен приложил руку к своей груди, как будто оскорбленный таким утверждением. Это был единственный шутливый намек, который проскользнул под его обычной маской.

– Удар ниже пояса, – сказал он отрепетированным унылым тоном.

– И почему ты трогаешь свою грудь? – спросил Кевалайн. – Ты бы лучше схватился за свою промежность.

Дрожание воздуха, быстро затихшее, стало ответом для Кигана. Лорен подавил желание рассмеяться. Однако лерен приготовил кое-что еще. Он уже пробился через его непроницаемую маску. Хоть и знал, что Лорен не облегчит ему задачу. Он никогда этого не делал.

– Как ты думаешь, как он отреагирует, если я скажу ему, что Хезия больше не свободна? – продолжил он. – Думаешь, он будет плакать? – Киган остановился, подняв руку к подбородку и нахмурив лоб. – Или ты уверен, что он похитит ее в день свадьбы?

Лорен, казалось, на несколько мгновений глубоко задумался.

– Я думаю, он появится со стальным мечом в руке, чтобы спасти, – он посмотрел по сторонам и понизил голос, – драгоценные сиськи, и умчит их в закат.

Киган распахнул глаза, словно блюдца, не поверив в то, что только что услышал. Cмех душил его, он попытался сглотнуть, но рвущийся наружу хохот застрял где-то посреди гортани. Картина нарисовалась в его сознании слишком живописно, словно недавнее воспоминание, поэтому он буквально рыдал от смеха, представив всю абсурдность ситуации. Он схватился за живот, пытаясь унять колики, но все было бесполезно.

Чей-то взгляд задержался на нем. Когда он заметил наблюдателей, отражающихся в невозмутимых глазах кадета, он взмахнул рукой, чтобы отвлечься от наваждения, и начал потихоньку успокаиваться. Это оказалось нелегкой задачей.

Лорен чувствовал себя триумфатором.

– Это было круто, – признался К. своему товарищу. – Жаль, что его здесь нет и он не слышал этой шутки. Его потаенные желания, наверное, уже исполнились, раз его представили Пемондарк. Если бы еще он так не ворчал по поводу своего перевязанного носа…

– Вы выставляете в плохом свете его телохранителей, лерен Кевалайн, – Лорен вернул былой торжественный тон.

– Это раны, полученные в бою, – сказал лерен с напором, сжимая кулак. – Раны, полученные в бою, говорят о мужественности.

– Синяки на лице не привлекают внимания таких, как Присцилла Пемондарк. Более того, не бывает войн между родами, которые могли бы это оправдать. И если предположить, что его нос искалечил безымянный, то это станет поводом для унижения.

Лорен был прав. Столкновения между секьярами происходили на каждом светском мероприятии. И лучшим оружием на них было ораторское искусство. Тот, кто лучше всех владел словом и был хитрее, имел все шансы на победу. Единственными, кто мог с гордостью носить шрамы, были наследники Имени, пока были победителями, и не так, как, например, Хиранель Херальдум.

– Но я не безымянный, – Киган пожал плечами.

– Нет сомнений в том, что вы произвели хорошее впечатление на лерес, лерен Кевалайн, даже если вам это совершенно не нужно. Я не думаю, что вы могли бы находиться в лучшем положении, чем сейчас, – он польстил ему, – но для него это стало бы чем-то позорным.

Киган непроизвольно кивнул, не дослушав продолжение.

– Ты будто голос совести, – сказал он ему, похлопывая по плечу.

В желудке заурчало. Киган приложил руку к животу.

– Вы голодны, лерен Кевалайн? – спросил кадет, готовый поднять руку, чтобы привлечь внимание кого-то с подносом в саду.

Лерен прервал его, пока никто не заметил.

– Все в порядке, – сказал он. – С меня хватит. Скорее всего, это из-за настойки, она уже добралась до моего желудка. Настоящая бомба замедленного действия.

Лорен с подозрением изогнул бровь. Он был уверен, что не видел, как Киган откусил хоть кусок чего-либо. По крайней мере, за то время, пока они были рядом. Кадет не терял бдительности, хотя одна из К. настойчиво требовала его внимания, и он не мог полностью посвятить себя лерену. Лорен должен был обеспечить безопасность каждого члена семьи.

– Ты хорошо справляешься, Лорен, – признал Киган. – Решение уже принято. Пока ты не совершишь чего-то, что вдруг навлечет гнев моего отца, все в силе. Выдохни. За мной и так присматривают.

Лерен улыбнулся, увидев, как глубоко вздохнул кадет: это не могло означать ничего иного, кроме облегчения.

– А теперь, извини меня, я бы хотел поздравить недавно обручившихся.

Киган оставил его. Лорен не последовал за ним.

Он двигался задворками, избегая суматохи и игровых столов. Ночь не сложилась, и он чувствовал усталость. Мало того, настроение портил и желудок, который урчал и ныл. Тем не менее он отвечал на улыбку каждой девушки, попадавшейся ему на пути, и каждому поклону стражи различных Имен, уступавшей ему дорогу, когда он проходил мимо.

Он подошел к имениннице, которая обменивалась любезностями со своим дядей, Тиберием Тахирой, и его женой, Хайлой Херальдум, и поцеловал ее руку. Хезия снова поблагодарила его за оказанное внимание.

– Мы подумываем сыграть в «Предателя», – сказала Херальдум. – Не хотели бы вы к нам присоединиться, лерен Кевалайн?

Приглашение Хезии не насторожило его. Это был еще один шаг на долгом пути к примирению, которого он намеревался достичь. Ни тени удивления не пробежало по его лицу. Наоборот, он очаровательно и расслабленно улыбнулся.

– Лереса Херальдум, большое спасибо за приглашение, – молвил он. – Ничто не доставит мне большего наслаждения, чем разыграть с вами партию.

– Мой дорогой племянник Кевалайн, – вмешался в разговор проницательный Тиберий Тахира, размахивая пустым бокалом. У него явно была слабость к напиткам с пузырьками. Другая его рука обнимала плечи жены. – Он всегда такой очаровательный и услужливый, – сообщил он своим спутницам, которые сладко заулыбались в ответ на его замечание, – но что-то мне подсказывает, что нечто надвигается на нас, – предсказал он, наблюдая за К. с приподнятой бровью.

Киган, насколько это было возможно, смягчил его слова.

– Увы, я не настолько готов, как мне бы хотелось, – извинился он. – Сейчас я чувствую, что немного рассеян, – он поднес руку к голове, сообщая о своем недуге. – А «Предатель» – игра, которая требует сосредоточенности и хорошей стратегии.

– К тому же К. не играют в игры, в которых у них нет шансов на победу, – добавил секир Т.

Киган не отрицал этого. Он пожал плечами, считая, что этого и улыбки, которая расцвела у него на губах, было достаточно для ответа. И он точно околдовал своих собеседников.

– Прошу меня извинить, – он сделал реверанс, лересы ответили тем же, секир кивнул. – Желаю вам хорошей игры.

Лерен удалился и продолжил свой путь. Через несколько шагов он осмотрелся, чтобы разыскать другую недавно помолвленную пару, Падена и Соранию, но пространство вокруг будто зашаталось. Его зрение на секунду затуманилось, и он почувствовал, как огонь поднимается по пищеводу.

Он отошел от гостей. Миновал охрану. И когда осознал, что больше не может этого выносить, наклонился, чтобы изрыгнуть то, что разъедало его нутро. Сморщил нос при виде рвоты. В конце концов, настойка дуткур сумела найти выход сама. Он вытащил носовой платок из кармана и вытер рот. И сразу же ушел, чтобы перестать вдыхать тошнотворный запах, витавший вокруг. Он тихонько прошел сквозь один из проходов в виноградных лозах, которые соединяли и разграничивали разные части пышного и великолепного сада Херальдумов. Сад был прекрасен, настоящее произведение искусства.

Тени растянулись на его пути перед изумрудным проходом. Стража. Эти силуэты, даже искаженные, не оставляли сомнений. Видя только их очертания, а не их самих, он не мог предугадать их намерения. Во мраке невозможно было даже различить цвета эмблем.

К. услышал женский смех. Он свернул, двигаясь скрытно. Он не пытался спрятаться в укромных уголках, но и не делал ничего предосудительного. Он хотел лишь удовлетворить любопытство.

В просвете между листьев он увидел скамейку. На ней сидели двое. Виднелось белое платье. По мере того, как он продвигался вдоль стен из лоз, листья редели. Не белое, серебряное.

Лерен подошел к расчищенной выемке и присел. Пара была слишком увлечена друг другом, чтобы это заметить.

Присцилла Пемондарк прошептала что-то на ухо своему спутнику. Тот довольно улыбнулся ее словам. Одна из его рук покоилась на спинке скамейки, приобнимая спину самой лересы, другая держала рукоятку меча. Ее рука лежала на его колене. Пемондарк уткнулась лицом в его шею, губами касаясь его кожи. Ее ладонь потянулась вверх по его ноге.

С. огляделся и встретился взглядом с Киганом. Лерен К. скривил губы, узнав его и приветствуя. Сет с трудом двинул подбородком, сопровождая гримасу красноречивым движением бровей. Киган кивнул, согласившись оставить их в покое.

К. отвернулся, больше не на что было смотреть. Он с высокомерием своего отца взглянул на охранников Станкевичусов с изображением левиафана, отпечатанным на их мундирах, к которым приблизился с некой слабостью в ногах, а после вернулся обратно к веселящейся толпе.

6
Ловушка растений

Келани сидела в ожидании на мраморной скамейке без спинки, когда ветка треснула под чьим-то тяжелым шагом. Она вскочила. Ее губы растянулись в счастливой улыбке. Она глубоко вздохнула и поправила платье. К. подошла к арке, которая служила проходом в укромный уголок. Один из множества в Секрете Флоры, великолепном саду-лабиринте, который Херальдум приказал построить в честь божества рождения, цветения и жизни.

Она ждала так долго, что не хотела больше следить за своими манерами. Они могли видеться друг с другом лишь тайком, когда удавалось. Перед другими они должны были следовать правилам и вести себя по всей строгости приличий, держаться на расстоянии и избегать любых проявлений эмоций, которые могли посчитаться слишком пылкими. Объятия, поцелуи, ласки были разрешены только в том случае, если были частью изощренной игры, а не проявлением истинных чувств. Влюбленные были обречены на близость лишь в безлюдных местах. Каждое выражение лица, каждое движение, каждая маленькая деталь казались прописанными в неком руководстве, которое открывалось заново на любом светском собрании и исполнялось в точности до буквы.

Она поспешно выбежала из-под зеленой арки, готовая броситься ему на шею. Кусты дрожали, и некоторые листья срывал ветер. Она задержала дыхание. Она не могла вспомнить, сколько времени прошло с последней их такой встречи.

Она столкнулась с ним еще до того, как увидела, потому что стена из листьев держала все под покровом тайны. Сначала она нащупала его тело, потом руки, которые схватились за первое, что отыскали, – ее талию, – затем, скользнув вверх, коснулись края ее ключиц.

Их глаза встретились. Его – голубые. Очень светлые. Настолько, что казалось, они сейчас растворятся в белой кайме вокруг зрачков. Но не зеленые. А его волосы не отражали луну, подобно зеркалу.

Улыбка сошла с губ лересы. Ее глаза округлились. Она быстро и неловко убрала руки с его шеи. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с силой, с которой она набросилась на него. Она споткнулась, наступив на платье каблуком, и отшатнулась. Она старалась не делать поспешных движений, чтобы не порвать платье. Для этого ей пришлось упасть на землю. Все усилия, которые он приложила, чтобы отстраниться, увенчались неудачей. То, что она порвала ткань, было еще полбеды. Рассудок подсказывал ей, что последует нечто более серьезное и унизительное.

Руки, которые отпустили ее талию, теперь держали ее за предплечья. Они не позволили ей совсем упасть на траву и помогли встать на ноги, вернув равновесие. Когда опасность падения миновала, она вырвалась из его хватки и отошла от него. Пламя стыда жадно пожирало ее щеки.

– Полагаю, я должна извиниться, лерен Анатчиш, – промолвила она, опустив взгляд на платье и разглаживая несуществующие складки. – Я перепутала вас с кем-то другим.

Губы наследника А. слегка тронула улыбка. Нет, он даже не пытался скрыть свое наслаждение, лицезрея ее позор. Когда Келани увидела насмешку и веселье, переполнявшие его глаза, она вытянула шею. Любые следы добросердечности покинули ее лицо и речь, но она чувствовала, что должна была следовать протоколу.

– Спасибо за помощь и понимание, – мрачно добавила она.

К. кивнула головой, чтобы дать понять, что закончила этот разговор.

– Я боялся, что вы можете сломать себе что-нибудь, – сказал он несколько саркастично и покачал головой в знак согласия.

Келани сжала зубы, но ничего не ответила. Он уже согласился с окончанием их встречи, кивнув. Так что, не желая проявить неуважения к нему, она решила проигнорировать его шпильку и поскорее убраться оттуда. Келани прошла мимо него.

– Всегда приятно помочь самым слабым, – сказал он, провожая ее взглядом.

Келани не могла не остановиться. Она обернулась. И взглянула на него.

Она могла бы ответить. Сказать, что не нуждалась в его помощи и просто пыталась быть обходительной, что ей нечего стыдиться и что он может только мечтать быть на ее месте, носить ее фамилию и имя, принадлежать к сильной и уважаемой семье победителя Арены.

Что было у семейства Анатчиш? Что отличало его от других? Они были потомками одного из восьми завоевателей, великого бойца Эребуса Анатчиша. Но это было слишком давно. Их освещали лучи былой славы, которые блекли с каждым днем. Род Анатчиш мог исчезнуть за одну ночь, и никто не стал бы переживать. Возможно, никто даже не заметил бы их отсутствия.

Кевалайн не были слабыми. Как и розы. Они были красивыми и нежными, настолько хрупкими внешне, что некоторые забывали, что у них есть шипы.

Келани воздержалась от того, чтобы произнести вслух мысли, которые пронеслись в ее голове. Она натянула одну из своих самых фальшивых улыбок и повернулась спиной, чтобы покончить с этим театром. Она жаждала побыстрее избавиться от самонадеянного лерена. Она не хотела, чтобы кто-нибудь видел их вместе. Это могло серьезно повлиять на ее репутацию. Кроме того, ей нужно было изменить место встречи и предупредить Сета. Они не могли быть замечены там второй раз, потому что Асерет Анатчиш уже подозревал, что должно было произойти после того, как она бросилась незнакомцу на шею. Она не могла рисковать

И тут какая-то сила потащила ее во мрак. Келани притворилась, что сопротивляется, выставив руки. Она надеялась, что ее охранники не далеко, но она была достаточно убедительна, когда приказывала гвардейцам держаться подальше от лабиринта. Не обученные самообороне наследники не имели таких привилегий в плане личной свободы.

– Вы не передумали, лереса Кевалайн?

Звук знакомого голоса заставил ее расслабиться. Она охотно позволила загнать себя в угол. К. узнала фигуру и черты лица. На этот раз глаза, которые будто дрожали от собственной темноты, были именно теми, что она так давно ждала.

– Нет ничего более далекого от истины, лерен Станкевичус, – произнесла она с улыбкой.

Он провел рукой по ее щеке, от уха до подбородка. Его прикосновения были мягкими и теплыми. По ее коже побежали мурашки, хотя он просто смотрел ей в глаза.

– Пойдем, – сказал он спустя несколько секунд.

Он схватил ее за руку и повел за собой.

Сет пробирался вглубь этого узкого и неизвестного ответвления лабиринта. Там был тупик, крошечное укрытие с фонтаном, до которого едва доходил благосклонный лунный свет. Какая-то птица плескалась в чаше фонтана, которую держали на плечах фигуры, изображавшие детей. Поверхность воды была затянута зеленой пленкой, похожей на спекшуюся пенку молока, а значит, это место посещалось крайне редко. Вероятно, никто, кроме каменных тел, не нарушал его покой. Они, казалось, были одеты в чудесные изумрудные одеяния из мха.

Сет повернулся лицом к ней и позволил своему телу стать стеной, на которую она могла бы опереться. Он обнял ее за талию, чтобы не дать отстраниться. Она обхватила его за плечи.

– Я уже говорил тебе, какая ты сегодня красивая? – поинтересовался он, подняв бровь. Она покачала головой, не в силах скрыть улыбку. – Ты выглядишь прекрасно, – заявил он. – Ты всегда прекрасна.

Он приблизил свое лицо к ее лицу. Келани дала своим губам растаять в его прикосновении. Поцелуй Сета был сладким и нежным. Движения его рта и языка были мягкими и обволакивающими. Они стремились насладиться друг другом с каждым прикосновением.

– Вы тоже на высоте, лерен Станкевичус, – подытожила она, когда он дал ей немного передохнуть.

– Ты думаешь, что я красивый? – спросил он, изогнув лукаво бровь и прикусывая губу.

– Если бы я так не считала, то не стала бы вести себя так и нарушать правила ради вас, – поделилась она шутливо, но не переставая соблюдать этикет, хотя было понятно, что они близки не только физически.

– Ммм… – он приблизил рот к ее уху и кончиками пальцев пробежался по позвоночнику. – Это вы считаете бесстыдным, лереса Кевалайн? – спросил он, передвигая пальцы вверх. Рука дошла до ее затылка и застыла над меткой. Лерен поцеловал ее в шею.

– Я говорю о том, что подумают люди. И так будет, пока наш союз по закону не одобрят.

Сет отстранился, чтобы посмотреть ей прямо в глаза, терпеливо сжав губы. Она повторила его движение, зная, о чем он думает.

– Вы слышали, что сказал мой отец. Это только вопрос времени, нужно дождаться, когда моя сестра присоединится к роду Пемондарк. Так что уже через несколько дней все узнают, о ком все мои мысли.

Взгляд Келани задержался на знаке, что переливался на его жакете, – чудовище, вокруг которого волновалась вода буквой «С». Ее пальцы пробежались по его кромке. Очень скоро он станет и ее символом. Зеленый – ее цветом. Живые Воды – домом. Станкевичус – именем, даже если она никогда не носила его, потому что теперь она будет верна лишь секиру. Сету.

– Я до сих пор не могу поверить, – призналась она, – в то, что это наконец случится.

– Что ж, настало время поверить, – сказал он, прислонившись лбом к ней и прислушиваясь к ее дыханию, – потому что я намереваюсь раструбить об этом всем, как только получу позволение отца, и тогда ты будешь без сомнений моя.

Они соприкоснулись носами.

– И мы перестанем прятаться, как преступники, – добавила она.

Лерен прикусил губу.

– Разве мысль о нарушении правил не соблазняет вас? – дразнил он ее, приближая и отдаляя губы. – Я считаю себя неисправимым преступником. Я бы не променял это ощущение ни на какое другое.

На этот раз уже она отодвинула шею, оставив губы вне досягаемости С., но не отстраняясь телом. Он опустил лицо и улыбнулся.

– Но так мы не перестанем ограничивать себя, – произнесла лереса. – Есть свободы, которые можно получить лишь новыми обязательствами.

– Эти границы только здесь, – заявил С., поднося указательный палец к виску К. и нежно тыкая в него. – Мои чувства и мои обещания не обесцениваются от того, что их слышат меньше ушей. Келани, ничто и никто никогда не разлучит нас. Мои рассудок и воля уже давно в ваших руках. Я не считаю это преступлением. Просто нечто, что принадлежит только нам, не так ли?

Келани чувствовала себя счастливой, восторженной, целостной. Она хотела утонуть в его объятиях и никогда не покидать их. Она хотела сгореть от огня, который жег ее кожу и одновременно заставлял чувствовать себя в безопасности. Она доверяла словам Сета, как если бы они были ее собственными. Их связь была чем-то бросающим вызов всем законам природы, способной поглотить весь мир. Она не могла отрицать очевидное, их сердца уже были едины, и эти узы были крепки.

Стал ли Сет для нее не просто другом с привилегиями? Завоевал ли он нечто большее, чем ее расположение? Могла ли она испытывать к нему что-то вроде той утопической любви, которую некоторые восхваляли? Смогут ли его губы произнести «я люблю тебя» кому-то из другого Имени? Осмелится ли он?

– Какие чувства ты испытываешь ко мне, Сет? – настойчиво спросила она. Но сразу же почувствовала себя глупо, требуя от него произнести то, что сама не осмеливалась.

Он на мгновение покачал головой, озадаченный, будто не понимая, что она хотела от него услышать. Она опустила взгляд. Он заставил ее посмотреть на него снова, удерживая ее нежно за подбородок. На ее лице он видел неподдельную привязанность к нему.

– Ты все еще сомневаешься в моих чувствах?

Лицо Келани дрогнуло от печали, почти от стыда за то, что она выказала неуверенность, заставив его усомниться в ее взаимности. Он сразу же понял, что его слова не были уместны и не оправдывали должным образом тот смысл, который он хотел донести до нее.

– Я бы отказался от своего Имени ради тебя, – уверил он.

Эти слова обезоружили ее. Они было выше всех возможных обещаний любви, которые могли быть когда-нибудь даны. Обет, который члены ее собственной династии могли принять за наговор, чрезмерную путаницу в чувствах, с которыми она не справилась, за лишенный логики и смысла бредовый ответ.

Только однажды в истории случилось подобное. В 1123 году Яреция Джетенопикс отказалась от своего положения в роду, уступив место брату, чтобы стать еще одной женой хитрого и галантного секира К., Индера Кевалайна, который был вдвое старше нее. Решение Дж. было безрассудным, глупым и импульсивным, продиктованным, по мнению некоторых, ее юностью и очевидной незрелостью. Однако ей было пятнадцать, она была беременна, и у рода Джетенопикс не было выбора, кроме как передать ее Кевалайну, чтобы не бросить тень на Имя. Таким образом, все повернулось так, будто брак был заключен по взаимному согласию.

Но их положение не имело ничего общего с историей наивной Яреции. Сет не пользовался никакими уловками, чтобы очаровать ее. Их союз был неизбежен, оглашен и одобрен как молодыми, так и уважаемыми секирами. И, конечно, Сет не должен был отказываться от короны, потому что она не была связана ни с каким троном. Она не входила в линию наследования, хотя, в конечном итоге, примыкала к ней.

Келани услышала и другой смысл в его словах. Она была важнее для него, чем его род, корона, власть и обязанности. То, в чем она сама сомневалась, потому что чувство долга прочно сидело в ее сознании. Обычное признание в любви было бы незначительным теперь, после его клятвы.

Его пальцы оплели ее шею и запутались в волосах. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать. Руки С. спустились к ее талии. Он прижал ее к стене из веток и листьев. Келани отрывисто вздохнула, когда что-то впилось ей в кожу, но промолчала. Нараставший жар превосходил боль. С. целовал ее страстно и напористо, будто она могла исчезнуть в любую секунду.

Птицы, прятавшиеся в кустах, потревоженные их присутствием, улетели. Их щебетание разрушило тот частокол, который возводило вокруг влюбленных ее сердце с каждым своим ударом, убеждая ее в том, что они здесь одни, вдали ото всех. Келани оглянулась, взбудораженная этим звуком.

Сет погладил ее по шее. Она была готова вновь отдаться влечению, когда заметила что-то неладное в кустах напротив.

– Что это? – спросила она. Ее пальцы пробежались по его рукам, пока не уперлись в сжатые кулаки.

Лерен поднял голову с явным нежеланием, но внимательно отнесся к волнению своей спутницы. Он проследил за ее взглядом, и не заметил ничего необычного.

– Какая-нибудь развратная и любопытная белка, – произнес он.

– Сет! – намеренно громко упрекнула она его.

– Забудь о ней, – попросил он, освобождаясь из ее объятий. Он положил свою руку обратно ей на шею, притягивая ее к себе. Келани все еще держала его за другое запястье, но уже не так сильно. – Только ты и я во всем лабиринте.

Взгляд лересы на мгновение остановился на манжетах его жакета. На месте оторванной пуговицы висела двойная нитка.

– Нет пуговицы, – как будто тот факт, что нить была оборвана, был чем-то необычным.

Сет едва взглянул на рукав и пожал плечами, не придав этому особого значения.

– Наверное, потерял ее где-то здесь, – отчеканил он и вновь увлек ее поцелуем.

Келани вспомнила, что произошло перед тем, как С. нашел ее, пока она ждала его в условленном месте. Они точно были не одни. Наследник А. где-то неподалеку. И, конечно, какая-нибудь другая девушка, жаждущая познакомиться с ним поближе. Но лереса так ничего и не сказала С. о случившемся, поэтому ей следовало бы объяснить все сейчас. Келани не очень хотела делиться своими приключениями с Сетом. Описывать, как она прикоснулась к А., хоть и думала в этот момент лишь об С., и как А. заставил ее краснеть в равной степени от стыда и гнева.

Станкевичус провел ладонью по ее ключице и плечу, сбрасывая лямки платья. Другая рука съехала с ее бедра на ягодицу, смяв юбку.

Келани сопротивлялась его поцелуям, не зная, что делать: или остановить эти ласки, которые постепенно становились слишком жадными, заводя в какие-то дебри, или все-таки позволить им продолжиться и узнать, до чего они дойдут. Пока она раздумывала, губы Сета покрывали поцелуями ее кожу. Она чувствовала, как затуманился от новых ощущений ее рассудок. То, что она уже чувствовала раньше, казалось слишком невинным для ее внутреннего голоса. Чаша грозила переполниться, она была почти готова для нового шага. Сила страсти была столь велика, что причины для сопротивления виделись ей абсолютно ничтожными. Лерен знал, чего хотел, и его решимость способствовала тому, что она позволила убедить себя, что хочет того же.

Она сжала его пальцы еще крепче, из-за этого он сместился немного в сторону. Он сделал это весьма охотно, положив руку ей на грудь.

– Сет.

– Шшш.

Хруст неподалеку привлек внимание лересы, которая неуклюже попыталась вырваться из рук лерена. Ее сердце стучало так, словно пыталось выбраться из ее тела, но застряло где-то в горле, лицо раскраснелось. С. тоже возбужденно дышал, его грудь напряженно вздымалась и опускалась.

Треск не прекращался. Это означало лишь одно. Кто-то шел в их направлении. На этот раз Станкевичус уже не мог не обратить внимание на это.

Она повернулась к нему. В ее глазах читалась тревога.

– Оставайся здесь, – велел он и вышел навстречу тому, кто осмелился помешать им, молча проклиная его. Она почувствовала, что Сет был не в духе и ей передалось его мрачное настроение.

Ему не пришлось далеко идти, чтобы наткнуться на охранника.

– Надеюсь, что у тебя найдется веское оправдание для такой дерзости, – заявил наследник С., уже немного заскучав.

– Лерен Станкевичус, – часовой поклонился. – Секир требует вашего присутствия немедленно.

Сет прикрыл лицо рукой, смиряясь.

– Хорошо, – он согласился. – Дай мне минутку.

Лерен вернулся, чтобы напоследок переговорить с Келани. Он не мог обещать, что сможет вернуться быстро, пока не узнает, чего хочет от него отец. С. поцеловал ее на прощание. Оба понимали, что больше не встретятся этой ночью и им придется отложить все на потом.

Келани не знала, благодарить или проклинать божество, которое словно смеялось над ней, поглядывая из заросшей мхом фонтанной чаши. Она не знала, был ли это страх или какое-то приятное томление. Может, просто не лучший момент идти дальше. Они уже достаточно правил нарушили той ночью. Это утешало.