Kitabı oku: «Мифы и факты русской истории. От лихолетья Смуты до империи Петра»

Yazı tipi:

* * *

Предисловие

«Из Лихолетья Смуты к империи Петра I» продолжает тематику книги «От рождения славян до Сибирского взятия». Обе книги составляют дилогию «Русская история: Мифы и факты», посвящённую мифологии русской истории. В обеих книгах исторические мифы подразделены на утверждающие и кризисные. Первые возникают на подъёме духовных сил общества; они прославляют народ и страну; правительство их использует для укрепления власти. Вторые появляются при упадке или болезни общества; они проникнуты пессимизмом, часто усугубляют процессы распада. Между мифами идёт конкуренция за место в общественном сознании.

В книге «Из лихолетья Смуты к империи Петра I» рассмотрен исторический взлёт Русского государства в XVII – начале XVIII века. Первые два десятилетия в XVII веке Россия гибла в огне Смуты и интервенции, а за следующие 100 лет стала евразийской сверхдержавой, достигла берегов Тихого океана и навсегда покончила с угрозой и имперскими амбициями Речи Посполитой и Швеции. Первые главы книги посвящены Смутному времени – информационной войне, едва не погубившей Россию. Обсуждается вопрос – что есть Смута, кризис или катастрофа? Рассказано об отличии кризисов от катастроф в истории общества и о роли личности в истории. Показана предвзятость современников, писавших о Смутном времени. Даны портреты главных участников Смуты и рассмотрена, сложившаяся вокруг них мифология. Особо сказано о «служивших прямо» – героях, спасителях России.

В последующих главах обсуждаются исторические мифы о правлении первых Романовых и реформах Петра I. Согласно одной группе мифов, Московское государство представляло застойное болото, с каждым годом всё более отстающее от Европы. Страна неизбежно стала бы колонией, если бы не Пётр, железной рукой вытащивший Московское царство из азиатчины и преобразовавший в мощную Российскую империю. Другие мифы исходят из идеализации допетровской Руси, где царь, православная церковь и народ существовали в симфонии, основанной на соборности. Романовы заимствовали лучшее из Европы, в частности, военные реформы. Но заимствования не ломали русскую культуру и не вносили отчуждённость в общество. Приход Петра сломал естественный ход развития России и расколол общество, что, в конечном итоге, привело к революции.

Факты о России XVII в. полностью опровергают мифы о сонном царстве Московском. Россия быстро оправилась от разгрома Смутного времени и усиливалась с каждым десятилетием. Была присоединена большая часть Сибири, обученные по-европейски «полки нового строя», нанесли поражение Речи Посполитой, был возвращён Смоленск и взяты «под государеву руку» Восточная Украйна с Киевом. Поощрялся въезд в страну европейских мастеров и военных. Началась вестернизация быта. Одновременно администрация становилась все более бюрократической; самоуправление подавлялось; завершилось закрепощение крестьян. Реформа обрядов богослужения по греческому образцу привела к Расколу, преследованию старообрядцев и их массовым самосожжениям. Царствование первых Романовых сопровождалось восстаниями казаков, крестьян и посадских, бунтами стрельцов и Расколом. Современники прозвали его «бунташным веком».

Анализ фактов о допетровской и петровской России показывает преемственность внешней и даже (в плане тенденции) внутренней политики Петра I. Церковная реформа, приведшая к Расколу, вызвала потрясения не меньшие, чем реформы Петра I. Не Пётр начал и вестернизацию страны, но в отличие от предшественников он заимствовал из Европы не только навыки и технологии, но механизмы научно-технического прогресса – школы, мастерские, училища, гимназии и Академию наук. Рассмотрена трактовка образа Петра в научной и художественной литературе и кино. Сделан вывод, что единого мнения о Петре не сложилось. Борьба мифологий о Петре продолжается.

В книге представлены своего рода «биографии» мифов, начиная от обстоятельств их «рождения» и вплоть до «жизни» в современном обществе. Мифы показаны в динамике превращений. Описываются события, породившие исторический миф, записи современников, предания, с ним связанные. В книге показано влияние на мифы искусства, в первую очередь, фольклора и литературы. Искусство меняет трактовку мифов; оно может даже порождать мифы. Но и мифы влияют на искусство, становясь темой творчества. Рассмотрены художественные произведения, повлиявшие на мифологию русской истории. Особое внимание уделено историческим мифам в современной России, их роли в сегодняшнем «споре славян между собою».

Я глубоко благодарен писателю-историку Сергею Ивановичу Аксёненко за ценные критические замечания и писателю Михаилу Юрьевичу Гнитиеву, рекомендовавшему мои книги издательству «Вече». Выражаю искреннюю признательность организаторам сайта «Восточная литература» http://www.vostlit.info/: предоставленная ими в общественное пользование уникальная коллекция средневековых текстов очень помогла при написании книги. Особо хочу поблагодарить редактора «Вече», Александра Александровича Скорохода, неизменно доброжелательного и внимательного, эффективно сочетавшего интересы издательства и автора.

1. Смутное время. Начало

Смутъ недоброе дело. Она смутом по домам ходитъ. Смута,… тревога, переполохъ; | возмущенье, возстанье, мятежъ, крамола, общее неповиновение, раздоръ меж народомъ и властью; |… | домашния ссоры, дрязги, перекоры; наушничество, наговоры и следствия ихъ.
Толковый словарь живаго великорусского языка Владимира Даля, 1882

1.1. Смутное время в истории России

Память о Смуте. Начало XVII в. обернулось для России голодом, гражданской войной и поляками в Кремле. Страна гибла, но народ нашел в себе силы объединиться, изгнать поляков и избрать царя новой династии Романовых. Эти страшные годы получили в народе название Смута или Смутное время. Казалось, потомки должны были их запомнить и извлечь уроки, но так не случилось. Память о Смуте быстро потускнела в бурных событиях второй половины XVII в.: бунте Разина, присоединении Украины, казней и костров Раскола. В XVIII в. о Смуте мало кто помнил – все затмила встряска страны, устроенная Петром I, и победы русского оружия в «золотой век» Екатерины II.

Историю Отечества (и Смуты) вернул россиянам Н. М. Карамзин – автор «Истории государства Российского» (1805–1829). Труд его вдохновил А. С. Пушкина на написание драмы «Борис Годунов» (1825), а М. И. Глинку – на создание первой русской оперы «Жизнь за царя» (1836).¹ Карамзин не использовал понятия «смутное время» и «смута», хотя они встречаются в документах XVII в. Ввел их в историографию С. М. Соловьёв в «Истории России с древнейших времен» (VIII том, 1858). В Смуте Соловьёв видел насильственный перерыв в нормальном ходе русской истории. Преодолев Смуту, Россия продолжила свой путь к величию и славе.

К началу ХХ в., благодаря трудам В. О. Ключевского и С. Ф. Платонова, сложилась концепция Смуты, согласно которой Смуту изначально породили ошибки Ивана Грозного, затеявшего изнурительную Ливонскую войну и разорившего Россию опричниной. Дальнейшее явилось следствием пресечения династии Рюриковичей, борьбы за власть боярства, претензий дворян и недовольства закрепощаемых крестьян. Голод 1601–1602 гг. и появление Самозванца запустили гражданскую войну; к ней добавилась польская интервенция. Все же в народе нашлись силы собрать ополчение и освободить Москву. В такой трактовке Смута является важнейшим периодом российской истории, подготовившим укрепление государства с воцарением Романовых.

После Октябрьской революции историки-марксисты школы М. Н. Покровского отвергли термин «Смута» как буржуазный. Ученица Покровского, М. В. Нечкина, в 1930 г. заявила, что этот термин «возник в контрреволюционных кругах и заключает отрицательную оценку революционного движения». Для историков-марксистов главным в исследуемом периоде была классовая борьба крестьян против закрепощения, в первую очередь – восстание Ивана Болотникова. Спорить с ними боялись: упорствовал лишь С. Ф. Платонов. Старорежимный профессор, автор замечательной монографии «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв.» (1899) взгляды марксистов находил примитивными. Кончил он плохо: Платонова арестовали, и он умер в ссылке (1933).

В 1937–1938 гг. школа Покровского была разгромлена по указанию Сталина, в преддверии войны сделавшего ставку на патриотизм в духе преемственности русской истории. Однако возврата к всестороннему изучению Смутного времени не произошло. Главной темой истории России начала XVII в. по-прежнему оставалась крестьянская война (хотя у Болотникова крестьяне были на третьих ролях). Появилась и новая тема – народный отпор интервентам и освобождение Москвы в 1612 г. Вожди второго ополчения, освободившие Москву, – Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский, прославлялись, но «герой-юноша», как звал его Карамзин, Михаил Скопин-Шуйский, спасший Москву от поляков в 1609 г., остался в забвении (он был «запятнан» разгромом Болотникова).

Понимание Смуты как кризиса российского общества и государства, вернулось в историю в 80-е годы вместе с монографиями Р. Г. Скрынникова.² В 90-е годы о «смутном времени» народ говорил уже применительно к собственной жизни, мало отличавшейся от гротеска романов В. О. Пелевина.³…К счастью, кончились и «смутные годы», люди стали приходить в себя. Тогда и появился новый праздник. В январе 2005 г. Государственная дума утвердила общероссийский праздник «День народного единства» в честь освобождения Москвы от поляков (4 ноября 1612 г.), заменив им праздник 7 ноября – «Дня согласия и примирения» (до 1996 г. – годовщина Октябрьской революции). Россияне приняли праздник равнодушно – событие 400-летней давности эмоций не будило. Многих раздражила отмена праздника 7 ноября.

Дата освобождения Москвы 4 ноября 1612 г. для историков сомнительна. «День народного единства», 4 ноября по новому стилю, установлен в день празднования Казанской иконе Божией Матери в честь освобождения Москвы от поляков. Православные празднуют его по Юлианскому календарю Русской православной церкви 22 октября по старому стилю. В этот день был освобождён Китай-город (центр Москвы), но договор о сдаче польского гарнизона в Кремле был подписан 26 октября (ст. стиля) и лишь 1 ноября земское войско вступило в Кремль. Впрочем, даты большинства исторических праздников условные.

Смута во времени и пространстве. С. М. Соловьёв полагал, что Смута началась на третий год царствования Бориса Годунова, «в первом году нового века», т. е. в 1601 г. Закончилось же Смутное время избранием царя Михаила Романова в 1613 г. В. О. Ключевский считал, что признаки Смуты обнаруживаются тотчас после смерти последнего царя старой династии, Фёдора Иоанновича. Закончилась Смута избранием на престол Михаила. «Значит, – заключает Ключевский, – Смутным временем в нашей истории можно назвать 14–15 лет с 1598 по 1613 г.; 14 лет в этой эпохе «смятения» Русской земли считает и современник [Смуты], келарь Троицкого монастыря Авраамий Палицын, автор сказания об осаде поляками Троицкого Сергиева монастыря».

С. Ф. Платонов, самый глубокий знаток Смутного времени, выделял три периода Смуты. Первый период – «борьба за Московский престол», начался с прекращения царской династии после смерти сыновей Ивана Грозного: Ивана, Фёдора и Дмитрия (1591). Последней была смерть Фёдора в 1598 г. Второй период – «разрушение государственного порядка», начался с раскола страны в 1609 г., когда в России было два царя, две Боярских думы и два патриарха. Завершился он договором о признании царем королевича Владислава и вступлением в Москву польских войск (осень 1610 г.). Третий период связан со стремлением народа преодолеть соглашательскую политику бояр. В ходе его были собраны первое, а затем второе земское ополчение. Москва была освобождена (1612), был избран новый царь – Михаил Романов (1613), но окончательное успокоение наступило лишь после заключения перемирия со шведами (1617) и с поляками (1618).

Согласно Платонову, Смутное время продолжалось 20 лет. Н. И. Костомаров и В. И. Вернадский отсчитывали Смутное время с похода первого претендента на российский престол, Лжедмитрия I, т. е. с 1604 г. Последующие авторы придерживались либо «длинной» (1598–1618), либо «короткой» (1604–1618) датировки периода Смутного времени: новых версий не появилось.

Смута охватила не всё пространство России. Географически она поделила страну на мятежный юг, мятущийся центр и спокойный, лояльный северо-восток. Л. Н. Гумилёв видит здесь войну субэтносов. Самозванцев поддерживали севрюки, рязанцы и донские казаки. Севрюки – жители Северской земли, происходят от древнерусских северян, ославяненных угров племени савиров, ранее входивших в состав гуннской державы. Понятия «Северская земля», «северские города» существовали ещё в XVII в. Северскими городами были Чернигов, Курск, Новгород-Северский, Стародуб, Севск – города северо-востока нынешней Украины и юго-запада России. Севрюки отличались независимостью, привычкой к войне и разбою. О тех, кто смотрит «волчьим» взглядом, говорили: «Что смотришь севрюком»? Ещё большей воинственностью отличались рязанцы. Расположенные на границе со Степью, «удальцы и резвецы рязанские» столетиями славились как лихие воины. О рязанцах Гумилёв пишет: «Рязанцы постоянно отражали татарские набеги, отвечая нападениями не менее жестокими, и вообще привыкли к войне настолько, что для них все были врагами: и степные татары, и мордва, и московиты, и казанцы».

Третьим и главным субэтносом, выступившим против власти Москвы, было казачество, причём, не только донское, как пишет Гумилёв, но и терское, где появился «царевич» Петр, и волжское – ведь в Астрахань бежали Иван Заруцкий и Марина Мнишек с «ворёнком». Казачество ведет начало от обитателей южнорусских степей – аланов, готов и тюрок со времен Киевской Руси перемешавшихся со славянами. Позднее к православным степнякам присоединилась масса беглецов из центральной России, в результате чего сложился не отдельный этнос, а субэтнос великорусов. В Смуте сыграли свою, весьма неблаговидную роль и запорожские казаки, но они принадлежали к другому сложившемуся к XVII в. этносу – украинцев.

Русское население Северо-Востока – Верхнего Поволжья, Прикамья, Русского Севера, Сибири, на протяжении всего Смутного времени было не только лояльно к центральной власти, но активно выступало против развала Российского государства. Спокойные обстоятельные люди – потомки северных славян, мери и чуди, не отчаивались от ужасных вестей, не поддавались на сомнительные призывы, загорались гневом медленно, зато, разобравшись, кто есть супостат – шли до конца со всей северной твердостью. Новгородцы и поморы, костромичи, ярославцы и кашинцы составили основу войска Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, отбросившего «поляков» и тушинцев от Москвы в 1609 г. Особенно прославились в этих сражениях сибирские стрельцы Давыда Жеребцова, – «мужи избранные» по словам летописца.

Совсем иным было первое земское ополчение 1611 г. Случайный союз Ляпунова, Трубецкого и Заруцкого объединил отряды со всей России: поморов и рязанцев, волжан и севрюков, суздальцев и донских казаков. Разномастное войско, где никто никому не доверял, не могло кончить добром: лучшего из вождей – Прокопия Ляпунова предательски убили, и ополчение распалось. Второе земское ополчение, освободившее Москву в 1612 г., в отличие от первого, было однородным и состояло из жителей Поволжья и Севера – нижегородцев, костромичей, ярославцев, вологодцев, сибиряков. Кроме русских, во втором ополчении были волжские и сибирские татары, мордовцы, чуваши, марийцы, коми. Победа русского Северо-Востока над русским Югом и польско-литовскими интервентами была победой молодой Российской империи над шляхетской и казачьей демократиями, победой евразийцев над европейцами.

Смута и Новое время.⁴ Смута сопровождала приход Нового времени в Россию. Никогда в истории московских Рюриковичей, династическое соперничество или иное общественное неустройство не приводило к гражданской войне с вовлечением широких слоев населения. Даже противоборство Шемяки и Василия Тёмного проявлялось в схватках княжеских дружин, а население не вмешивалось, либо однозначно принимало сторону законного московского князя – Василия, что и решило его победу. То же относится к классовой борьбе. В Московском княжестве, а затем в России, случались народные волнения, но не было значительных вооруженных выступлений низов против верхов и, тем более, не было массовых восстаний против великого князя или царя.

Никогда раньше столь обширные земли России не захватывались войсками европейских государств. Великое Княжество Литовское, до обращения его знати в католичество, не принадлежало к романо-германской цивилизации, а было Западной Русью. Ранние московско-литовские войны есть войны внутриэтнические, ведущиеся внутри распадающегося древнерусского суперэтноса. С XVI в. Литва, войдя в унию с Польшей, всё больше приобщалась к католицизму и западноевропейской культуре, но войны с Россией в XVI столетии не было особенно успешными для Польско-Литовской унии (с 1569 г. Речи Посполитой). Кроме попыток Яна Батория взять Псков, не было крупных вторжений поляков и литовцев в земли Российского государства. То же самое можно сказать о войнах с немцами Ливонского ордена и шведами.

В разгар Смуты разноплеменное воинство Речи Посполитой, именуемое «поляками», распространилось по всей западной и центральной России, в руках интервентов были Суздаль и Переяслав-Залесский, «поляки» дважды захватывали Кострому, в Московском Кремле сидел польский гарнизон. В ту же пору шведы заняли Новгород и новгородчину. Казалось, русским остается лишь смириться и научиться выживать под европейцами подобно униатам Белоруссии и Украины. Но русские смиряться не пожелали; они преодолели Смуту и выгнали завоевателей. В дальнейшем, Россия не раз пришлось испытать страшный напор романо-германского мира. Этот напор усилился в XIX столетии и достиг невиданной силы в веке XX. Продолжается он, и по сей день.

В отличие от монголо-татарских завоевателей, европейские покорители России всегда ставили цель духовно поработить русских, заставить их сменить веру и свою сущность, иными словами, – перестать быть русскими. Первый большой натиск Запада Россия выдержала во время Смуты, но понадобилось 350 лет безуспешных усилий, прежде чем до проницательных западных умов дошло, что не силком, а лишь посеяв смуту в умах россиян, можно победить Россию.

Начало информационных войн. Война мифов. Ключевский и Платонов считали Смуту гражданской войной, в которую последовательно втягивались все слои российского общества. Историки-марксисты 30-х годов видели здесь войну классов – закрепощаемых крестьян против бояр и дворянства; учёные 40-х – 50-х годов добавили к классовой войне патриотическую – борьбу русского народа против польской и шведской интервенции. А. Л. Станиславский главным в Смуте считал войну за власть дворян и казачества. Л. Н. Гумилёв описывает Смуту как войну субэтносов – русских Юга против русских Северо-Востока. Были и попытки синтеза высказанных представлений, в чем преуспел Р. Г. Скрынников. Действительно, все указанные типы войны в русской Смуте наличествовали. Не отмечен лишь один вид войны, может быть наиболее важный: Смута, в первую очередь, есть война информационная.

Учёные XIX и XX вв. обошли вниманием информационные войны Смуты, что неудивительно – осознание их важности пришло лишь с распадом СССР и развитием технологий «оранжевых революций». Для человека, живущего в XXI в., несложно увидеть эти черты в событиях Смутного времени. По этой причине Смутное время для нас удивительно современно, но для русских XVII в. это было первое столкновение с воздействием на массовое сознание в политических целях.

Основным способом ведения информационных войн во времена Смуты было мифотворчество. Создавались мифы, заточенные под определенную политическую задачу, и распространялись в народе. Народ – доверчивый и мало искушенный во лжи, охотно верил слухам, особенно, если они совпадали с народными настроениями и чаяниями. Людей, осведомленных и профессионально осторожных, было немного: к их числу можно отнести бояр, иерархов средних и высших степеней, приказных дьяков и крупных купцов. Основная часть народа: крестьяне, казаки, служилые люди (стрельцы и дворяне), низшее духовенство, легко становились жертвами слухов. Утвердившись в народе, слухи приобретали черты устойчивых мифов.

По форме мифы эти могли быть «чёрными» – обвиняющими царей и претендентов на царство в незаконности и всевозможных преступлениях или, напротив, «белыми», где превозносились истинность претендента и его добрые качества или рассказывалось о его чудесном спасении. По содержанию, независимо от окраски, все они относятся к кризисным мифам, порожденным системным кризисом российского общества и государства. Утверждающие мифы появились лишь в конце Смутного времени и были направлены на выход России из системного кризиса. Нам многое станет понятнее в анализе мифов Смутного времени, если рассмотреть основные компоненты системного кризиса, в котором находилась тогда Россия.

1.Первоначально оперы называлась «Иван Сусанин» (либретто Г. Ф. Розена), но после премьеры по совету Николая I была переименована в «Жизнь за царя». В 1930-е гг. С. М. Городецкий переделал либретто; с новым текстом опера «Иван Сусанин» десятилетиями шла на сценах Советского Союза.

2.Начиная с его работ: Скрынников Р. Г. Россия накануне Смутного времени. М.: Мысль, 1980; он же. Минин и Пожарский. М.: Молодая гвардия, 1981.

3.Особенно показателен роман В. О. Пелевина «Generation «П» (1999).

4.Новое время – период истории, находящийся между Средневековьем и Новейшим временем. С Новым временем связывают рост национальных государств и капиталистических отношений.