Kitabı oku: «Пантеон реплик. Реквием по человечности», sayfa 5
На пути обратно еле стоял побитый Мискеллани с артефактным ножом из коллекции графини. План изменился, ибо из ниоткуда, по его словам, появилась «гвардия», с которой еле справились примкнувшие к побегу, однако потери были с обеих сторон: один из поваром в поножовщине заработал смертельную рану и предложил после эвакуации всех непричастных к происходящему ужасу подорвать усадьбу, включив огонь на плитах. Поэтому необходимо как можно скорее найти безопасное место около границ участка, пережить взрыв, и после ощущения отсутствия цепей контроля над собой бежать к ресторану Фунга.
Не успев занять укрытия, прогремел взрыв, уничтоживший нечисть, терроризирующую несколько десятков душ. Сотни осколков стёкол попали в беглецов, задело многих, а некоторые получили разрыв барабанных перепонок. Лучше ли это рабства и мучительных смертей – покажет время. Героями Дантей и Мискеллани в тот момент себя точно не считали.
Благодаря своевременному отключению органов слуха мечник не получил ущерба в этой области, однако стеклянные иглы, впившиеся во все незащищенные халатом области, означали отмену эвакуации аж за несколько сотен метров. Увернуться от них помешали вырвавшиеся из под земли волосы, как лианы окутавшие ноги.
Освободившись от волосяных оков, спаситель по инерции и с поддержкой Мискеллани прошёл лишь сотню шагов, кровопотеря дала о себе знать. Помутнённая голова заставила искать среди паникующих прохожих врачей. Так, в группе мужчин, спешивших на место катастрофы, Дантей разглядел высокого блондина, похожего на хирурга, несколько лет назад проводившего ему операцию. Сорвавшись с рук Мискеллани, парниша доковылял до незнакомца, но упал в обморок.
Очнулся в палате городской поликлиники № 4, куда некогда заходил лишь из-за примечательного архитектурного стиля. Рядом сидел блондин, нервно перебирающий бумажки. Едва заметив приоткрывшиеся глаза раненого, копившаяся струя вопросов вырвалась из уст:
– О! Д-добрый… Проехали. Ты из усадьбы возле озёр, правильно понимаю?
– Угу, – онемевшим ртом мычал обессиленный Дантей.
– Видел девочку, твоего возраста, на меня похожую, только волосы длиннее?!
– М-е успел запом-мить лица всех… вроде две блондинки были.
– Умоляю, постарайся вспомнить! На руках еще много татуировок было. Вот, держи водички, попей.
– А, – залпом выпив стакан продолжил Дантей, – припоминаю такую.
– И, и, что с ней?!
– Вызволил из подвала, надеюсь, не получила как я…
– То есть смогла спастись?
– Мы договорились группами бежать в разные направления, чтобы те бесчеловечные шизоиды, если уцелели, за всеми не угнались.
– Хорошо, хорошо, отлично, хорошо! – с каждым словом эмоциональное возбуждение мужчины нарастало.
Договорив, блондин вышел в коридор, громко поручая кому-то отправиться на поиски упомянутой и отвлечь внимание руководства.
Освободившейся минуткой воспользовался Мискеллани, приходящий в себя в дальнем углу палаты. Из его шёпота выяснилось, что этот мужчина один из Дроздов, и, возможно, они хотят замять это дело, чтобы не дать огласке новость о хорошо поживавшей в центре города маньячке, имеющей связи с кем-то из высших кругов.
Вернулся дрозд в спешке, стараясь расспросить свидетелей перед визитом руководства. После краткой сводки блондин опешал, осознавая в каком аду находилась его родственница. Перепроверив наличие «лишних ушей», он очень тихо проговорил дрожащим голосом: «Дрозды догадывались о происходящем, но почему-то не действовали. У нас сложная структура организации, многие, как я, до последнего были неосведомлёнными. Простите. Теперь же, чтобы откреститься от гнева общественности, руководство скорее всего привлечет пострадавших к ответственности, выставив именно их виновниками всего. Уверен, твой соратник избежит наказания, потому что является добрым богом, заслужившим хорошую репутацию, но вот тебе точно припишут пару статей. Суд пройдет тайно, лишь ради формальностей. Присяжные не помогут, даже если захотят, но за спасение своей сестры я добьюсь справедливости. Главное не набедокурь еще сильнее. Всё, крепчай, удачи, не забудемся!».
Не успел Дантей и слова сказать, как блондин сорвался к двери, встречая товарищей. Три усача явились с официальным допросом, ради сухого отчёта. Мискеллани притворялся спящим всё это время, держа наготове под покрывалом трофейный нож.
Неслепая справедливость
Через пару часов мумия в медицинских бинтах и несколько пойманных тружеников, больше всех среди выживших знающих о произошедшем, предстали перед судьями, играющих в этом театре абсурда роль глашатаев. Помимо новых законов, сочиненных пробужденным Хаммурапи, звучали и статьи из уголовного кодекса РФ, например, 105-я за умышленное причинение смерти другому человеку. Присутствия адвокатов не наблюдалось, лишь пустые взгляды мужчин в возрасте сверлили душу обвиняемых. До самого конца Дантей надеялся на оправдательный вердикт, или же исправительные работы. Но судьба вновь пошутила: ссылка, именуемая операцией по зачистке пути к кладбищу, упомянутой еще пару дней назад на масленице, с очевидным расчётом на благополучную кончину всех главных свидетелей. Прокурор, стыдливо пряча глаза в написанный иным лицом текст, подвёл итоги судебного процесса:
– За проявление искры героизма, не перевесившей чашу весов в пользу присутствующих, решено дать вам шанс на искупления грехов. У вас имеются боевые, либо вспомогательные навыки, необходимые группам храбрецов, отправляющихся к Ленинскому кладбищу. К вам приставят надсмотрщиков, которые за заслуги вынесут вердикт помилования. Да, экспедиция смертельно опасна, но ваш долг – спасти как можно больше жизней для омовения крови с рук.
После заключительного упоминания смертельной ссылки Дантей не выдержал, даже без проявления дара безумия его трясло, нервный зуд пробирал каждую частичку тела, а глаза, проклиная всех пустословных голов в этом помещении, не прекращая дергались тиком:
– Гнильё… Какие же вы прогнившие, лживые твари!
Удар судейского церемониального молотка по специальной подставке должен был перебить говорящего, но подсудимый только набирал темп:
– Как вы вообще смеете что-либо говорить своими людоедскими ртами, если ничего не предприняли к той живодёрне? Можете, блять, не отвечать, чтобы запах обеда костями моих ровесников не вырвался из ваших пастей! Вы лишь кучка трусливых сукиных детей, готовых убить ради замалчивания своих ошибок! А как рассцениваете террористов, людоедов, маньяков? Считаете их людьми? В какой категории? Человек как биологический вид или социальное существо? Если придерживаетесь второго, то Салтычиху смело можно вычёркивать! Она давно отделилась от него, натянула маску и пользуется людьми как игрушками для удовлетворения нижайших потребностей. При любом раскладе человеком её назвать язык не повернётся, как и её приспешников. Наказывать меня за уборку мусора не вижу смысла!
– Замолчи, пока не стало хуже, – сквозь зубы прошипел судья.
– Хуже? Что может быть хуже смерти? А, точно! Наверно продадите меня в рабство, как делали подручные графини?! У них то явно были влиятельные покупатели и покровители. М, судейка, сколько за таких как я отваливал?!
Начался гул, сопроводивший насильное покидание суда обвиняемых. Крикуна угомонили болевыми приемами, уведя заломав руки. Порезы на них еще не зажили, боль сломала порыв.
На улице охранники передали Дантея блондину для дальнейшего экскурса, остальных же повели в неизвестном направлении.
– Всё-таки не сдержался? – сказал он сухо, жестами прося окружающих разойтись.
– Хоть перед смертью выговорюсь, чтобы на том свете не жалеть, – сказал Дантей, дрожа от боли.
– Понимаю, я сам чуть не сорвался на руководство. Благо сестра нашлась и приходит в порядок, за что очень благодарен тебе. Пошли, сменим повязки, по пути расскажу о дальнейшем.
На улицах виднелись приготовления к заключительным обрядам масленицы. Горожане несли мусор, чтобы сжечь с чучелом, а некоторые даже обменивали собственноручно приготовленные блины на хлам других, чтобы воздать больше почестей предкам и просто от чистого сердца. Глядя на такую доброту и слаженность в голове не укладывалось, что власть имущие над ними совершенно ни во что ставят их труд и жизни. При таком новом правлении не понять, где на самом деле заседают чудища.
Блондин, поясняя за хитросплетения новых административных структур, вёл Дантея к пункту, до которого роковая ночь не позволила добраться. Он знал только о Мискеллани, часто захаживающим туда, но не более.
– У тебя на горизонте за содеянное виднелась лишь гильотина или карцер. Мне еле как удалось напрячь все свои связи и определить тебя в самый подающий надежды отряд, – продолжал дрозд непрекращающийся с момента встречи диалог, длиною в километр. – Товарищи там невероятные, некоторые несколько войн прошли в авангарде. Главное не создавать напряжения в коллективе. Вы как моряки дальнего плавания будете – сбежать некуда, за бортом смерть.
– Раз уж туда пихают отчаянных преступников, то вряд ли все пушистые будут. После пережитого не смогу без ярости смотреть в глаза насильникам и убийцам.
– Грехи у каждого найдутся, как и мотивы на их свершения, поэтому ради своего же блага подружись с ними, хотя бы фиктивно.
– Кстати, – перебил Дантей, – если же меня отправляют на верную смерть, ради сокрытия неприятных секретиков, то какова вероятность «прощения» меня по возвращению в город?
– Преценденты имеются и предаются огласке, так что о вкладе в безопасность Царьграда знает и помнит каждый гражданин. Хоть детали той ночи будут скрываться, но твои дальнейшие действия будут документироваться с момента отбытия.
– Не совсем понял. То есть моя репутация отбелится если я эффектно себя продемонстрирую?
– Да, в принципе, сейчас многие аспекты работают на демонстрации заслуг перед публикой. Система слухов, известности, пронизывает каждого.
– Даже в ваши ряды смогу устроится?
– Что? – растерялся надсмотрщик. – Вряд ли, хотя… А зачем тебе быть бельмом на глазу перед заказчиками этого судебного процесса?
– Пока что просто интересно. Но, если окончательно пойму свои способности, то постараюсь легально добраться до этих гадов.
– Из гроба в гроб запрыгнуть хочешь. Дело твоё, а пока сосредоточься на подготовке к ссылке. Попробовал я по памяти карту с возможными препятствиями нарисовать, на, изучи.
На помятом офисном листе минималистично красовались зарисовки с различными чудищами в приграничных районах. Больше походило на бестиарий какого-то подростка, только вот после встречи с уроборосиком в сердце города отторжение существования мифических тварей улетучилось.
После обсуждения нарисованного Дантей случайно упомянул про карту Бегонии с похожими пометками. Опасные зоны совпадали, но вот безопасные обходные пути абсолютно нет. Большинство зеленых линий навигаторши пролегали сквозь жилые массивы и стены, на что дрозд заявил: «А, вот значит как устроены контрабандные пути, про которые ты упоминал. Похоже на сплетение канализации с подземными этажами и парковками… С колдовскими приемами не будет проблем пробить брешь в несущих стенах, но вот опасность нечисти канализационной в таком случае обязана спасть на нет. Хм, слушай, кураторы вам объявят маршрут перед выходом, но сильно на него не надейся. Почуешь неладное – вспомни о “зеленых линиях” и веди группу по ним. Контрабандисты вряд ли окажутся страшнее каких-нибудь десятиметровых клещей.»
Прервался дрозд на перекур. Странная самокрутка подписана именем малоизвестного философа, а содержимое больше походило на перемешанные с пеплом чайные листы. После сильного вдоха горе-знакомый еще раз пробежал взглядом карту Бегонии, а на выдохе задал абсурдный вопрос про наследство, которое мог бы оставить паренек близким в случае гибели.
– С этого филиала Ада мне удалось вынести лишь проблемы и горький опыт. У меня карманных даже на перекус нет, отправят в ссылку вот такую галету.
– Эх, если бы не счета за психиатров и прочих реабилитологов сестры – устроил тебе целый пир, но, сейчас могу поделиться лишь грошами. С таким бюджетом сможешь пару раз такси заказать и купить придорожный чебурек.
– Спасибо, мне хватит. Перед смертью всё равно пирожками не наемся, а визуальной пищей в виде памятников и парков надеюсь успею поужинать.
– А, замашки чувствительных к меморису… Вас не понять: как можно «окультуриваться», когда для тебя открылись новые горизонты удовольствий?
– Удовольствия? С момента пробуждения мне даже искренне улыбнуться не удавалось. Или ты про масленицу? О, не-е, спасибо, еще раз неосознанно продать душу радушному гуляке…
– Не продавай – купи. Купи сказочную любовь хотя бы на час, сангвиков точно хватит, если меня упомянешь.
– Для тебя проституция – нечто сказочное?
– Не говори так, это совсем не грязные вещи, о которых думает большинство. Апартаменты Сатании – это место, где люди в сотрудничестве с суккубами и прочими прошедшими проверки мифическими существами, стараются максимально ублажить душевно и физически друг друга. Кстати, помимо различных услуг Сатания владеет инструментарием по починке душ. Твоя осквернилась графиней, да и воспоминания из прошлой жизни запрятались, верно?
– Настораживает завлекаться сомнительными магическими практиками. Потом на том свете расплачиваться…
– Поверь, всё безопасно. Просто мне последние две недели поручали осуществлять контроль за этой конторой. Так увлёкся, что целых два раза отказывался от предлагаемой роли администратора заведения. Адрес на всякий случай оставил на карте.
После одобрительного кивка пришлось разбежаться в разные стороны, ибо за разговором не заметили, как очутились около ресторанчика Фунга, а там Дроздов не жалуют.
Курета, опять встречающая гостя на корточках с сигаретой, едва вспомнив кто перед ней, подскочила, окликнула знакомую троицу и повела юношу в узкий переулок между рестораном и соседним зданием.
Игнорируя любые вопросы, девушка проводила жёсткий осмотр на наличие прослушивающих, либо отслеживающих устройств, которые могли прикрепить незаметно Дрозды. Постороннего не нашлось, только колдовская метка, обязывающая носителя подчинятся указаниям, а в нынешнем случае – явиться на место сбора ссыльных и затем выйти за границы барьера. Метка приведёт к летальному исходу в случае побега.
– Беда… Мы думали о менее жестком вердикте тебе, но метка говорит за себя, – сказала Курета, тяжко вздохнув.
– «Мы»? Это вы про тех безумцев, что отправили меня на верную смерть?
– Отринь обиды, мальчик. Ты еще до встречи с Геростратом обрёк себя на контакт с графиней. Ваши пути всё равно бы пересеклись даже в случае отказа. Эти голодные до полезных рабов твари, еще на стадии вербовки пустили слюни и точно бы не отпустили тебя.
– Здоров, братец, сколько раз удалось помереть там?! —прокричал пьяный Железный Майк, пытаясь разрядить обстановку.
– Ох, ну, я пытался, не успел, вот теперь за границами города думаю наверстать упущенное! – саркастически, повышенным тоном отвечал Дантей.
Герострат, стоя за спиной прихрамывающего Мискеллани, суетливо пытался что-то разглядеть, шёпотом совещаясь с образом своей жены.
– Приятель, – успокаивающим тоном говорил Мискеллани. – Твоими решительными действиями спаслось множество жизней. Давай и дальше поддерживать образ храброго героя, иначе весь негатив к тебе будет выплёскиваться на меня, всё-таки ты мой апостол.
– Блядство! Понимаю, бессмысленно уже кого-то винить, но вы бы могли предупредить обо всех возможных рисках, а не гадить мне в уши бесполезными напутствиями!
– Мы и сейчас не знаем кем на самом деле была та людоедка, поэтому спрогнозировать риски было невозможно, – сказал Герострат, продолжая с восхищением, – морализаторство оставим на потом, пока не спугнули душечку!
Все вопросительно смотрели на Герострата, водящего руками по области возле Дантея.
– Так вот почему ты моей жёнушкой интересовался, любопытно, любопытно! Стажировка не прошла даром!
– Я не в настроении, ближе к сути…
– Так вот же! – перебил Герострат, – не ощущаешь вуаль около меча? Ты же при знакомстве интересовался этим.
– Меч? Ну, он произвольно двигался и стал каким-то… намагниченным.
– Да! Да! Это синергия душ! А когда подобное происходило?
– В критические моменты.
– Ага, всё сходится! Зачарованием или иными методами, но эта деревяшка теперь сосуд для души человека, оберегающего тебя. Не припомнишь такого?
– Забыл даже откуда у меня халат и шрамы на теле, а остальное подавно.
– Печально, зато в походе теперь точно не будешь обузой для команды: пока в руках крепко лежит это оружие – врагам придется забыть о преимуществе. При правильном использовании тебе удастся наносить урон сквозь все преграды, добираясь до самого нутра. Точные замахи аннигилируют систему жизнеобеспечения, уверяю, доводилось видеть подобное с артефактом Люмпена.
– Позже переварю эти мысленные мюсли, дайте смириться с проблемами за алкоголем…
Десятисекундную гробовую тишину прервал резкий смех Майка, разливающего в тот же момент всем по рюмочке виски. Дальнейший спиртуозный разговор сопровождался лишь вопросами и советами.
Курета попросила поваров ресторана насушить пряных сухарей в дорогу Дантею, так как пайки выдадут скудные. Майк подарил бутылку выдержанного виски: для внутреннего и наружного применения, вряд ли выделят каждому набор первой помощи со средствами для обработки ран, а хороший алкоголь проверен столетиями в бытовых баталиях. Большего компашка предложить не могла: трое и так волочат маргинальное существования, не обладая боевым опытом, а Курета, даже живя в эпоху мифов, поделится знаниями о чудищах и методах противодействия им не могла. Компашке удавалось избегать вылазок за границы или в опасные городские места, только Майк, будучи в алкогольном забвении, ненадолго здоровался со смертью от когтей местного контингента.
В помутнённом состоянии от «горячей воды» и меланхолии Дантей начал суетиться, задумав оставить свой след перед возможной смертью. Хоть ему и приводили доказательства неплохой вероятности выжить в ссылке – полусломленным, пустоголовым в чуждом мире, где опыт двадцати лет отвергается новоявленными аспектами, остаётся лишь опираться на единственный метод, имеющий под собой эмпирическую основу. Начало этому методу воскрешения положил человек, настроивший против себя весь цивилизованный мир античности поджогом чуда света – Герострат, жадно уплетающий лишнюю партию сухариков. Однако, за оставшуюся половину дня даже радикальными способами вряд ли можно закрепить свой образ в памяти горожан, насытившихся практиками пиар-агентств, популяризирующих клиентов, иногда даже доводя планируемые мероприятия до массовой резни. Поэтому оставалось лишь отплачивать добром.
Подарить что-то кроме своей одежды не мог, да и не особо хотел. Ради спасения их друга и так нахватал грехов с путевкой в один конец, но с Мискеллани дела обстояли по-другому. Хоть этот бог в большей степени был вызволен из плена руками Дантея и одарил благословением, которое больше вредит, нежели помогает, тем не менее, за совместно проделанный путь на волю хотелось отблагодарить.
– Кстати, Мискеллани, а у тебя дом то есть? Просто про богов мне мало что понятно, вы там как, на небесах спите? – спросил Дантей, попрощавшись с остальными.
– Хах, было бы неплохо понежиться в облаках. А так да, администрация пробудившимся жильё выдает, правда моё настолько далеко, что проще возле ресторана переночевать, всё равно кроме обслуживания интересов здешних, дел у меня в других районах нет.
– Даже храма нет? Или вам и церквушки выдают? – с искренним интересом продолжал юноша, ведя собеседника к стоянке извозчиков.
– Всё очень тягомотно, тебе лучше в эту канаву бюрократии не лезть. Просто понимай, что богу, заведующим чем-то неизвестным, возможно не особо нужным, даже монетку вряд ли подкинут.
– Вот как, ха, похоже тебе удача задолжала монет, танцуй, сегодня ты покровительствуешь желанию делать щедрые подарки!
На все дальнейшие вопросы немного повеселевший Дантей отказывался отвечать до прибытия в пункт назначения. Всю дорогу он расспрашивал о древней Греции, восхищенно слушая рассказы очевидца. Воссоздаваемую воображением картину в голове портили «хрущёвки», источающие разложение архитектурного дизайна. Одна из этих пятиэтажек была конечным пунктом.
Подъездная дверь с домофоном не стала препятствием, так как кирпич, подпирающий её для свободного прохода собутыльникам соседа с первого этажа, оставался на месте всё это время. Неизменными висели почтовые ящики, выполняющие роль хранения бесполезной макулатуры, охотно предоставляемой различными ремонтниками или доставкой еды, а теперь и буклетами пиар-агентств. По их наличию мародеры определяли активность в жилищах, но сейчас она служила ориентиром для Дантея, подтвердившего свои догадки об отсутствии жильцов в арендуемой некогда квартире. Проделав пару махинаций с откручиванием болтов Дантей достал ключи, которые торжественно вручил Мискеллани:
– У каждого доброго бога должен быть храм. Вот, держи, мне они всё равно скоро не пригодятся.
– Это… Твои? Квартиры? Как? Откуда? Тебе же администрация не выдавала жильё, – переходя на шёпот спрашивал божок, оглядываясь по сторонам.
– Бери, бери. От подарков не принято отказываться. А за остальное не переживай: хозяйка квартиры несколько лет греет ноги на испанских пляжах, вряд ли в такое время вернётся проверить кто ухаживает за цветами.
После недолгих уговоров братья по несчастью двинулись по лестничным пролётам к новообразованному храму малоизвестного бога. Пока Дантей восхищался причудливой мозаикой и иными причудами, подаренные подъезду архитектурным меморисом, Мискеллани настороженно всматривался в двери соседей.
– Кхм, а, случайно, тут другие божественные личности не обитают? – проводя руками по воздуху продолжал шёпотом расспрашивать грек.
– Язык не повернётся назвать местный контингент богами, хотя, по выходным таковыми они себя и считают.
– Нет, серьезно, чётко ощущается присутствие одного, нет, даже двух… Одна точно из египетских.
– Вот, не заскучаешь с собратом-соседом.
Этажом выше послышалось мяуканье, натолкнувшее на исполнение традиции: кошка, в своем роде, является проводником энергии, она способна «обезоружить» негатив, пропустив через себя, поселить в жилище оптимизм и благотворную энергетику. Нужно лишь внимательно понаблюдать за поведением зверька, зашедшим первым в дом. Так и поступил Дантей, запустив первым в квартиру зверька, однако уже на пороге пушистик зашипел и ринулся подальше. Следом зашёл Мискеллани, дабы обезопасить друга от возможных паранормальных угроз.
Раздражителем кота сначала посчитали полчища муравьев, но спустя секунды телепатической связью незваный гость представился сам: «Человеки, прекратите вторгаться в мои владения, от имени Матери-Природы прошу вас уйти и не возвращаться». Телепатический шум причинял боль, провоцируя благословения Дантея пробудится, но, разгневавшись самим фактов навязывания условий непонятно кем, он проследовал вдоль маршрута муравьев, обнаружив заросшую мхом и растениями ванную с золотой рыбкой.
– Это она с нами говорит, Дантей, ближе не подходи, энергия с неё опасно хлещет.
– Что за, бл, заповедник образовался?! Вот она египетская богиня, да?
– Спокойнее, приматы, – возмущалась телепатически рыбка, имитируя произнесённое маленькими губками, – вас не смутило предупреждении о попечительстве Природы-Матери? Совсем страх потеряли, глупцы?!
– В своём пруду угрозами плюйся, а это моя квартира, хотя, точнее уже его.
– Погоди, таких существ взаправду могут высшие защищать, давай решать конфуз мирно.
– Небожитель то осознаёт положение, прислушайся к нему и удачного пути, – нахальным тоном протранслировала оккупантка, развернувшись хвостом к парням.
– Чешуйчатая, мне твоя сказочная «крыша» не страшна, и так помру завтра, а вот квартиру эту завещал человеку перед тобой. Мне особых усилий воду слить не стоит. Давай, решай, как тебя депортировать отсюда: в пакетике или баночке.
– Лучше не навлекать бед на это место. Пусть плавает, общий язык найдем, – дрожащим голосом перебил Мискеллани.
– С какой стати вы считаетесь владельцами жилплощади? Подручные никого из вас за последние месяцы не видели, а хозяйка, по вашим же словам, пропала. Бумажки можете не показывать – не поверю.
– Несколько лет я снимал эту квартиру, даже хотел выкупить, только память отшибло что было дальше. Факт есть фактом: причин занимать это место у тебя явно меньше.
– Природа всегда дает жизнь брошенным людьми местам.
После недолгого молчания Дантей направил меч на рыбку, но тот подёргивался в сторону, сигнализируя о вреде замысла.
– Пф, хорошо, хорошо, попробуем помочь друг другу, Мискеллани все-равно поначалу будет скучно ютиться тут одному. Не считай, якобы меня испугало твоё покровительство или что-то в этом роде, просто надо из любой ситуации извлекать пользу, верно? Окажешь мне услугу, а дальше всё решайте сами.
– Мне нечем вам помочь. Самой еле удаётся закрывать прихоти, паразитируя на трудолюбии благородных насекомых, которых, чудесным образом, вы еще не раздавили.
Речь шла о муравьях, колонной шедших с припасами к рыбке, обманчиво считая её королевой.
– Расскажи про водные угрозы вдоль Карасунского округа, они же в твоей юрисдикции. Ах да, имя то имеется? Хочется отбросить ассоциации со сказкой Пушкина, или же ты оттуда?
– Можете называть меня Келпи, и нет, с той стервой не имею ничего общего, желания точно не исполню.
– Келпи? – смутился Мискеллани, – это же враждебный дух… Надеюсь, с этим ты тоже ничего общего не имеешь?
– Отриньте причины для беспокойства, кличку специально взяла для отпугивания тварей морских, вы же, людишки, подобным промышляете.
– Значит контакт с живностью водной имеешь, вот и расскажи, чем обитатели в том районе могут мне навредить, завтра отправляюсь туда.
– Сочувствую. Ладно, терять нечего, помогу приматам… Самой страшно в последнее время туда заплывать, впрочем, о гнездах гадов некоторых знаю: ауистоль, коварная тварь, видом напоминающая собаку и выдру, и обитают стаи мушвели – подобие китообразных мышей. Опасность представляют и танифы – рептилии, маскирующиеся под брёвна. Злые собратья фавнов и водяных захаживают туда. Бретмешинов вряд ли встретишь, а вот келпи завсегдатаи тех мест. Все готовы навредить людям. Многие могут в глубь полей выползать.
– Зоопарк какой-то, – тяжко произнес на выдохе Дантей, – получается лучше к водоемам мне за километр не подходить… Стоп, а воду то пополнять надо. Келпи, что по пресной там?
– Пришельцы эти, поумнее вас, людей, будут. Не гадят, где пьют. А, забыла упомянуть, питаются чудища в основном плодотворно плодящимися молюсками, помимо питательной, выполняющие и водоочистительную роль. В общем, вероятность обмена твоей красной жидкости на прозрачную огромна.
– Ёбен-бобен, ладно, пойду к шаманам, выпрошу дождик на недельку, если такая услуга уже появилась.
– Не хочу огорчать, однако по карману услуги шамана вряд ли найдешь за столь короткий промежуток, – воспринимая все слова всерьез ответил Мискеллани. – Люди этого поколения оборвали связи с элементами природы, жадно эксплуатируя их ради поддержания своей бессмысленной жизни.
Разговор веселыми красками похвастаться не мог. Во всех смыслах градус мог сменить лишь подарок Майка.
– Понял, всё, оставим тоску на потом, а сейчас повеселимся. Кстати, рыбка, алкоголь употребляешь?
– А, ваши обряды знакомства, наслышана, и, дабы поддерживать хорошие соседские отношения, отказываться не буду. Три капли спрысните в ванну.
– Долго уговаривать не пришлось, хах, а Мать Природа ничего не скажет? Вдруг ты еще несовершеннолетняя, набуянишь тут, – посмеивался Дантей, попутно вскрывая бутылку виски.
Юмор эти мифические личности не понимали. Под неловкие пояснения апостол и божок сместились на кухню, продолжая телепатическое общение с Келпи, культурно пропитываясь спиртом. Знакомство растянулось на полтора часа, после чего Мискеллани вспомнил про подработку в ресторане, предупредив, что из-за плотного графика встретятся еще раз только поздно ночью, а золотая рыбка уснула.
Атмосферу новоселья прервала мысль о заведении некой Сатании, рекомендованное дроздом. Найдя дубликат ключей от квартиры Дантей отправился в это место.
Публичный дом располагался через улицу от футбольного стадиона ФК «Краснодар», который стал новым Колизеем, развлекая зрелищными менее кровавыми гладиаторскими боями. Дом терпимости не уступал архитектурным дизайном массивным соседям, но старенькие сельские домики вокруг мозолили глаза.
Внутренне убранство могло похвастаться метровыми картинами и скульптурами, возможно прихваченными из разных эпох пробудившимися. Печалило лишь преобладание банального красного цвета в интерьере, характерного для таких заведений. Больше всего удивило отсутствие неприличных элементов, даже стонов не слышно. Персонал больше напоминал хорошо одетых лакеев, а посетители – участников бизнес-семинаров. Все вежливо обсуждали дела насущные, знакомились, дарили некие сертификаты. Сертификаты, как позже прояснилось, служили опознавательным знаком и единственным средством платежа за услуги внутри борделя. Около стойки регистрации стоял мужчина, напоминающий постаревшую версию Мискеллани, и миловидный, молодой армянин. Густобровые дискутировали на тему божественного спонсирования и теургии, но заметив Дантея, резко перестали, с интересом изучая новое лицо.
– Администратор не упоминал, что в тебе течет кровь Зевса, странно, – преградил путь странный паренек, – ладно, опустим пока это недоразумение, ты же Дантей, да? Меня Ширкис звать, и, думаю стоит упомянуть твою энергичность, не думал, что кроме меня кто-то еще побежит получать благословения от всех богов. Так еще кровь Зевса! Кекроп, не завидно тебе? Это же ты первым провозгласил этого бабника верховным.
Мужчина постарше пытался игнорировать подколы, перебирая на стойке регистрации сертификаты.
– Вот, – протягивая два сертификата хмуро сказал Кекроп, – отплатишь позже информацией, вряд ли у пережившего такое есть лишние сангвики.
– Да, информацией о Зевсе и Мискеллани. С обоими на контакт уже больше недели выйти не можем, – подхватил разговор Ширкис, – но это плата за один сертификат, второй же покроешь разговором с нами после консультации от хозяйки, нам есть чем тебя заинтересовать.
Дантей на всё лишь молчаливо кивал и пропускал половину слов мимо ушей, так как его интересовала лишь информация о ссылке и способах спастись. Даже идя по коридорам до офиса Сатании, он не испытывал сильного удивления от лицезрения настоящих суккубов, нимф и прочих мифологических существ. Только заседал в голове вопрос о рамках культурного сдвига, позволяющий демонам между христианскими церквями заниматься бизнесом. Приглушенный свет ламп воздействовал не только физические, но и подавлял ментально, постепенно вводя мечника в состояние наподобие того, которое создавала бабушка Ария.
