Kitabı oku: «О бедной сиротке замолвите слово», sayfa 5
Глава 9
Университет гудел.
И как-то вдруг оказалось, что людей в нем не так и мало… вот за столиком собралась пятерка старшекурсников, которые так старательно не обращали внимания на остальных, что становилось очевидно: наблюдают.
Толпа роптала.
Шепталась.
И отголоски шепота доносились до меня:
– …Так его любила… говорила, что…
– …А он поиграл и…
– Сволочь, это изначально было ясно…
– Сама дура…
Я ловила обрывки чужих разговоров, выстраивая историю чьей-то великой любви или, как по мне, не менее великой дурости.
– Слышала уже? – Марек плюхнулся на стул и подвинул мой поднос. – Ты ешь как не в себя.
– А тебе завидно?
Порцию я взяла двойную. А что, готовили здесь отлично, не чета нашей институтской столовой, а голод я испытывала почти постоянно. В умных книгах писали, что это нормально, естественное следствие спонтанного и ускоренного развития энергетической структуры тела, которая до сих пор спала и не развивалась, чтоб ее.
– Нет… – он задумчиво отщипнул крошку от моей булочки.
Что за манера… терпеть не могу, когда с едой играют, и тем более с моей.
– Руки убрал.
– Ты порой такая…
– Стерва? – я подвинула стакан с компотом поближе к себе, а то с Марека станется пробу снять.
– Вроде того… Лирана умерла, – он ковырнул в тарелке, к счастью, своей.
– Твоя знакомая?
– Учились вместе… она с Айзеком встречалась…
А вот это уже интересно.
Мастер что-то искал в моей комнате, и вряд ли любовную переписку с кем бы то ни было. И эта его просьба… студенты ревниво хранят свои тайны, даже когда эти тайны здорово попахивают уголовщиной. Особенно когда попахивают…
Из-за банального самоубийства он бы не стал из шкуры вон лезть.
А вот если самоубийство не первое… и обе – брошенные подружки… нет, тут все куда сложнее, чем мне представлялось.
– Расскажи, – попросила я, не сомневаясь, что Марек молчать не станет. – А то я как-то совсем выпала, и, сам понимаешь, не с моей нагрузкой тусоваться… А она и вправду сама?
– Сама… – Марек устремил задумчивый взгляд в окно. Не знаю, что он там разглядеть пытался: местные окна были узкими и серыми, то ли исконный это цвет, то ли приобретенный, не знаю, главное, что света они пропускали мало, поддерживая общую атмосферу мрачной заброшенности. – Она была очень эмоциональной девушкой…
Яркой. И красивой.
Ее все любили.
Особенно после смерти. Живого человека можно и не любить, а вот мертвого – уже как-то неприлично, что ли.
Она неплохо училась.
Подавала надежды. У Лираны отлично получалось ладить с неживой материей, а драгоценные камни она вообще чувствовала очень тонко. И пусть не здесь, не в столице, но провинциальные конторы артефактников ее бы с радостью приняли.
Она и не собиралась оставаться.
До недавнего времени.
Тихая домашняя девочка, уверенная, что счастье есть и в Приграничье. Там ведь семья и еще друг детства, за которого Лирана собиралась выйти замуж.
Пока не встретила Айзека.
Нет, она сдалась не сразу, храня верность избраннику… некоторое время, во всяком случае. Но… букеты хрустальных роз…
Коробки из лучшей кондитерской.
Прогулки под луной, однажды закономерно закончившиеся ночевкой в общежитии повышенного уровня комфортности.
Новенькие золотые серьги, естественно, не оставшиеся незамеченными. И счастье, которое, как Лирана верила, будет длиться вечно… А его хватило на две недели, после чего Айзек поднес в подарок браслет с крупными изумрудами, под который толкнул отрепетированную речь про нежные чувства и долг перед родиной.
Поцеловал бывшую уже подружку в лоб.
И удалился.
Надо полагать, в закат… в общем, все банально и просто. Лирана рыдала. Писала письма. Дважды пыталась пробраться в общежитие, откуда была выставлена к вящему удовольствию местных сплетниц. И, верно, убедившись, что любовь скончалась в муках, решила последовать за ней.
Нет, ну дурость чистой воды же!
И не представляю, что может заставить человека в здравом уме и твердой памяти добровольно сунуть голову в петлю, как это сделала Лирана.
Петлю, к слову, сделала из шелковой простыни.
Облачилась в белое платье.
Браслет надела.
Сделала прическу… у ног нашли букет засохших роз.
Не самоубийство, а представление какое-то. Я задумчиво прикусила вилку… интересно, а душещипательное письмо она не оставила? Хотя… нет, не сходится… ей бы тогда яд какой принять, медленного действия, чтобы наверняка спасти успели.
А так – красиво…
Он, осознав, что натворил, несется сломя голову, взывает ко всем богам… видит бездыханное тело и волей Милосердной возвращает ему дыхание. А там целители.
Слезы.
Сопли.
Признания и реанимированная любовь. Точнее, ее подобие, поскольку шантажом любить не заставишь. Нет, будь тут яд, я бы не сомневалась, что девчонка это все придумала, чтобы вернуть Айзека… мажор или нет, но, вполне вероятно, побоялся бы причинить трепетной Лиране новую душевную травму.
А петля…
Петля все меняет. Повешение – слишком уж рискованный вариант… здесь и вправду умереть можно, а самоубийцы-шантажисты к такому не готовы. И значит, все-таки сама?
Тогда почему мне во все это не верится?
С другой стороны, какое мне, если разобраться, до всего этого дело? Вот именно, что никакого… Нет, слухи в исполнении Марека я донесу, ибо просьбы мастеров надобно уважать, а потом выкину эту историю из головы.
Лето здесь держало оборону.
Стало еще жарче, и в темных платьицах, приобретенных заботливой леди Амелией, ходить стало невозможно. Джинсы мои окончательно потеряли вид, а майка изначально покупалась в качестве нательной. Делать было нечего, и в какой-то из редких выходных я выбралась-таки в город.
Транспорт здесь имелся.
Огромная, неуклюжая с виду платформа медленно ползла по узкой дороге. На поворотах платформа угрожающе накренялась, и редким пассажирам приходилось цепляться за кожаные петли, закрепленные на столбах.
Стоило это сомнительное удовольствие два эре.
– Назад в седьмом часу пойдем, – сказал седоусый погонщик – водителем его назвать у меня язык не поворачивался. – Не опаздывайте.
Постараюсь.
Я поежилась.
На городской площади было… душно. Полупрозрачное марево колыхалось над каменными плитами, и даже гранитный памятник кому-то весьма героическому выглядел на редкость уныло.
Пыльная зелень.
Темные окна витрин. Сизые дома. Ни красок, ни людей, которые, предполагаю, благоразумно в такую жару сидели по домам. Я бы тоже где-нибудь посидела, но…
Тетради нужны. И запас местных перьев, что с успехом заменяли более привычные мне шариковые ручки, подошел к концу. Присмотреть белье, потому что подобранное леди Амелией было, без сомнений, целомудренно, но зверски неудобно. Еще платьице какое, а лучше шорты и пару-тройку маек, поскольку жара, как просветил Марек, здесь держится до середины желтолиста.
Я поправила рюкзачок и решительным шагом направилась в ближайший переулок. Опыт подсказывал, что чем ближе магазин к центру расположен, тем он дороже и пафосней. А мне бы чего попроще…
В узких улочках было немного прохладней, хотя духота все же царила изрядная. И я понимала тех, кто закрывал ставнями окна: уж лучше без света обойтись, чем такую жару терпеть.
Я шла.
И шла… и довольно-таки долго, не слишком торопилась, позволяя себе если не получить удовольствие от прогулки, то хотя бы оглядеться. Все же давно следовало выйти на разведку.
Пафосный центр и лавки. Белесое стекло и морозные узоры, которые откровенно манили зайти и глотнуть прохлады. Манекены в нарядах вполне обыденных и горы косметики. И кажется, лавка артефактника, во всяком случае, медный ключ на вывеске был мне знаком по учебникам.
А вот и частный целительский кабинет под веткой серебристого папоротника.
Госпиталь, расположившийся в огромном каменном особняке. Перед ним – пяток машин на стоянке, среди которых я с немалым удивлением обнаружила вполне земной кабриолет. Надо же… и сердце сжалось болезненно. А я и не предполагала, что настолько эмоциональна. Разом вдруг накатила иррациональная тоска, а с ней и слезы, которые я поспешно вытерла рукавом.
Кабриолет стоял.
Блестел на солнышке… сияли хромом детали, алые лакированные крылья пускали блики. И растянувшийся в прыжке ягуар, показалось, вот-вот растечется по капоту серебряною каплей.
Я коснулась его.
И тут же отдернула руку.
Машина не моя, и вряд ли хозяин ее к этакому любопытству отнесется с пониманием. Да и… что дальше? Уткнуться в кожаную обивку и оросить ее слезами? Или тихо поскорбеть, в колесо вцепившись? Марго, надо себя в руки взять, ты взрослая адекватная девушка, а потому…
– Надо же, какая встреча! – по ступенькам бодро сбегал Айзек, которого я видеть была вот совсем не рада. – Маргарита? Кажется, тебя так зовут?
– Так, – я убрала руки за спину, пока блондинчику не пришло в голову обвинить меня в порче имущества, а то мало ли, вдруг у него полировка особо ценная.
– И что такая красавица здесь делает? Одна…
Красавица?
Он или извращенец, или бабник неисправимый… в коричневом платье со школьным белым воротничком, запыленная и пропотевшая, я была, мягко говоря, не слишком привлекательна.
И волосы отрастали неровно.
Прическа давно уже выглядела не стильной, а просто-напросто неаккуратной.
– Гуляю.
Спокойно.
Пока он ничего плохого мне не сделал. Хорошего тоже, но он и не обязан. Айзек подбросил на ладони ключи.
– Знакомая игрушка? – он небрежно похлопал по капоту.
– Из моего мира.
– Землянка, значит? У вас там маги редкость… – в голубых очах мелькнуло вполне искреннее любопытство. – Источники вымерли, вот и развития не получают. А ты, стало быть, исключение?
Я кивнула поддержания беседы ради.
– Бывает, – Айзек крутанул ключи на пальце и предложил: – Подвезти?
– Да нет… не стоит. Я, пожалуй, пойду.
– Боишься?
– Чего? – странный вопрос. Нет, мы на стоянке, конечно, одни, но… госпиталь место такое… да и браслет, если верить, не позволит причинить мне вред так, чтобы это не стало достоянием общественности.
– Не знаю… влюбиться до смерти! – и улыбается, холера ясная, так широко.
Зубы у него отличные.
А вот с глазами что-то не то, причем нутром чую, что не то, но что именно – понять не могу.
– Нет. Извини, но это не входит в мои планы.
– А что входит?
И с чего это мы такие любопытные? Или заняться больше нечем?
– У меня свои дела…
Я сделала шаг назад.
– Погоди, – Айзек явно не был настроен отпускать меня. – И все-таки… мне действительно нечем заняться. А ты в городе ничего не знаешь… скажи, чего ищешь, и я тебя подвезу.
– Просто так?
В доброту мажоров я не верила еще после нашего выпускного, когда классная звезда Максимушка вдруг проникся ко мне симпатией, а на деле едва не опоил какой-то дрянью.
Потом сказали, что сама виновата.
Чего вообще от дочери наркоманки ждать.
Айзек склонил голову.
И все-таки что-то с ним было неладно, такое вот легкое ощущение неправильности, которое и поймать-то сложно.
– Можно и не просто так… будешь должна услугу.
– Какую?
– Без понятия. В рамках разумного.
– И кто их определит?
– Ты, – спокойно произнес он. – Так что? Ходить по жаре удовольствия немного, а у меня купол поставить можно…
Чутье предупреждало, что не стоит связываться с Айзеком. И не потому, что он опасен, скорее уж с ним опасно… как-то оно… не знаю.
– Хорошо. Но будешь лапы распускать, в нос дам…
Айзек расхохотался.
Глава 10
Местные магазины мало чем от наших отличались, разве что отсутствием платежных терминалов и какой-то общей ленивостью. Казалось, что и хозяевам, и продавцам было совершенно безразлично, совершу я покупку или уйду…
Пара свободных брюк по акции «два по цене одного».
Запас белья – нашлось и вполне приличного вида.
Майки.
Легкий лонгслив на случай, если вдруг все-таки похолодает. И несколько тонких платьев…
– Халат купи, – посоветовал Айзек, когда я вышла с очередными пакетами. – Для лабораторных пригодится. И косынку…
Он со мной не ходил, оставался в машине и ждал, поразив меня и неразговорчивостью, и вообще терпением, нехарактерным для мужчины.
– Заодно попроси набор для целительского практикума для начинающих. Сейчас лето, они по скидке быть должны, а к осени цены вздернут вдвое, – он крутил на пальце ключи. – Еще понадобится малый определитель трав. Запас мешков для хранения сырья…
И короб с пустыми склянками, которые предполагалось заполнять зельями собственного изготовления. В отдельной ячейке лежала стопка этикеток и три палочки сургуча.
Спиртовая горелка.
Хирургический набор, обошедшийся мне в сорок пять серебряных талеров, а это бо́льшая часть отцовских денег, которые я отдала скрепя сердце, решив, что лучше уж сейчас отдать сорок пять, чем потом девяносто…
И Айзеку стоило сказать спасибо.
Интересно, почему Марек ничего не сказал ни про халат, ни про рабочие тетради… не принял во внимание, что я здесь чужая и не в курсе некоторых нюансов?
– Спасибо, – я закинула последние пакеты в багажник машины. – До станции довезешь?
– До универа, – он багажник закрыл. – Только сначала перекусим, а то…
Он вдруг замолчал.
И неправильность стала ярче, ощутимей… и, кажется, побелел. А сердце засбоило… Айзек стоял, упираясь обеими руками в багажник машины, дыша открытым ртом и…
– Присядь, – велела я.
А он упрямо мотнул головой. Конечно, герои не сдаются…
– Кого позвать?
Мне еще одного сердечника для полного счастья не хватало. Хотя, чувствую, все куда серьезней, потому что с сердцем местные эскулапы справились бы играючи.
– Никого, – он вымученно улыбнулся. – Все хорошо…
Ага, только его подзнабливает, кажется.
– Садись, – я открыла дверь с пассажирской стороны. – Я поведу.
– Сумеешь?
– Куда я денусь…
Нет, прав у меня не было, но дядя Леня учил, говорил, что права я при случае и получу, а если и нет, то главное не бумажка, а умения. Правда, полуразвалившийся «москвичок» дяди Лени не шел ни в какое сравнение с Айзековым «Ягуаром»…
Справлюсь.
И довезу этого болезного до больнички, а там пусть сами разбираются, болен он или симулянт несчастный. Хотя в глубине души я знала: болен. И очень серьезно. И злилась, потому что таких вот серьезных к нормальным людям отпускать нельзя. Вдруг окочурится, доказывай потом, что ты не при делах…
– В общагу вези, – Айзек растянулся на сиденье, насколько это было вообще возможно. Все-таки крупноватым он уродился.
– В больницу…
– Услуга…
– А если загнешься?
– Поверь, не сейчас, – он прикрыл глаза. – Это… пройдет… надо подождать, и пройдет… А ты давай прямо и до площади.
Я вставила ключ в замок зажигания и мысленно перекрестилась…
Машина вела себя идеально. И я всецело сосредоточилась на дороге. Не хватало еще куда-нибудь въехать и кого-нибудь сбить… Айзек молчал.
Живой был.
Сердце билось уже почти ровно. Да и в целом, я чувствовала, ему стало куда как легче. И все же в больницу бы ему…
Площадь.
И широкий проспект.
Городские окраины, серо-пыльные, расцвеченные редкими белыми пятнами чужих простыней, которые и здесь сушили на балконах.
Дорога.
И поля, тоже какие-то желтоватые, пожженные солнцем. Далекая линия леса. И близкая – стены, отгораживавшей родной университет от внешнего мира. Подъехала я к боковым воротам, которые по случаю выходного дня были широко распахнуты. Машину припарковала здесь же, на университетской стоянке, и лишь тогда повернулась к Айзеку:
– Ты как?
Жить будет.
Порозовел и… в целом выглядел неплохо. Только глаза как-то блестели нехорошо.
– Отлично, – он сел и, прежде чем я успела пискнуть, сгреб меня в охапку. – Ну что, красавица, продолжим знакомство…
Я пыталась вырваться – бесполезно, сил у него было явно больше, чем мозгов. Держали меня мягко, но крепко. И ладно бы просто держали, но нет… тыкались мокрыми губами в щеки, в шею…
– Да отстань ты! – я ткнула кулаком под ребра, а эта скотина лишь заржала.
– Люблю упрямых… не волнуйся, киска, тебе будет хорошо…
– А тебе плохо, – я нащупала что-то тяжелое, чем и приложила Айзека по лбу.
Вот и пригодился малый ритуальный жезл, правда, не совсем чтобы по прямому назначению. Айзек зашипел и разжал-таки пламенные объятия.
– Ах ты… – он добавил пару слов покрепче, явно характеризующих мою личность и вольную манеру поведения.
Я же поспешно выбралась из машины, подхватив рюкзачок.
– Думаешь, кому-то ты здесь нужна? Пиявке своей? Он тебя высосет и забудет, как звали…
– А ты до смерти помнить будешь? Багажник открой…
На мгновенье показалось, что Айзек не отдаст мои покупки. И не потому, что самому нужны, для него это так, мелочовка, упоминания не стоящая, а я почти всю наличку потратила… но нет, щелчок – и крышка багажника медленно поднялась.
Я достала пакеты.
И буркнула:
– Спасибо за помощь…
– Еще встретимся, котеночек мой… – это обещание, произнесенное тоном весьма мрачным, не предвещало ничего хорошего.
И почему он Марека пиявкой называет?
Учеба шла своим чередом.
Остались позади общие науки, глубина постижения которых была сочтена достаточной, сменившись сугубо специализированными. И если с анатомией и основами физиологии у меня проблем не было, то вот все, что касалось магии, давалось с немалым трудом.
– Ваша проблема состоит в том, – мастер Витгольц, который ко мне не то чтобы симпатией проникся – это было бы все-таки несколько чересчур, – скорее перестал воспринимать как досадную помеху, щелкнул пальцами, – что вы до сих пор не воспринимаете магию как часть себя. Это издержки жизни в техногенном мире… вы сами выстраиваете блок. И если в критической ситуации инстинкты берут верх и блок исчезает, то теперь ваш разум запрещает вам обращаться к тому, что полагает априори опасным.
Я вздохнула.
И поерзала.
Нет, лежать на мягком мате было вполне удобно.
Небольшой зал для медитаций располагался в подвале. Здесь приятно пахло цветами. Журчала водяная стена, навевая покой, было прохладно и уютно. Только расслабиться у меня все равно не получалось.
Я чувствовала себя идиоткой.
Лежу.
Пытаюсь заглянуть внутрь себя, только вместо энергетических потоков воображение рисует этот самый «внутрь» во всем его анатомическом великолепии. Вот скелет… позвонки и ребра, грудина с мечевидным отростком… ключицы и лопатки…
Мышцы.
Легкие и печень. Трубка пищевода… желчный пузырь и крохотная загогулина поджелудочной железы. И где среди них искать тот самый чудо-орган, производящий магию?
– Вставайте, – мастеру надоело наблюдать за моими бесплодными попытками. – Попробуем иначе, благо приемный день…
Принимали, как выяснилось, в местном госпитале, который по договору оказывал бесплатную помощь всем страждущим взамен на осознание оными страждущими факта, что помогать станут маги-недоучки. Рисковый, конечно, вариант, но, с другой стороны, не каждый способен заплатить дипломированному целителю, а здесь по-любому наставники проконтролируют, чтобы в процессе излечения не излечилось что-то не то.
Госпиталь располагался в отдельном трехэтажном особнячке, выкрашенном, уж не знаю почему, розовой краской. В результате вид получился несколько гротескный, уж очень контрастировали общие строгие очертания особняка с зефирной мастью его.
А в остальном – местный стандарт.
Широкая лестница.
Статуи.
Пара горгулий с гербовым щитом. Колонны. Мрамор белый, мрамор черный. Полумрак и коридоры… Мастер в них ориентировался отлично, я же старалась не отстать, а потому по сторонам не глазела. Да и смотреть, признаться, было особо не на что.
Портреты.
Портреты и снова портреты. Надо полагать, особо отличившихся на ниве служения народу… ну и короне, тут без короны никак.
Мы поднялись на третий этаж. И мастер, распахнув дверь, велел:
– Проходи и жди. Обустраивайся.
Что ж, здесь матов не было. Пара стульев. Стол. Кушетка. Шкаф, на полках которого выстроились в ряд серые папки весьма характерного вида. И еще один, с десятком предметов непонятного назначения. Вот зачем здесь хрустальный шар? Явно не для гадания… а эта коробка с кристаллами? Синие, зеленые… и еще мелкие красные, похожие на зерна граната.
Трогать я не стала, но любопытство, оно ведь никому не чуждо?
Еще одна коробка с кольцами, кажется, каменными… и моток серебряной проволоки. И…
– Марго, знакомься, это мастер Варнелия…
Он буквально втянул в кабинет женщину, тонкую и хрупкую, всю какую-то столь воздушную, что, казалось, лишь темно-зеленый халат целителя вообще удерживает ее в этом мире, не позволяя взять и упорхнуть в страну фей. Узкое личико, огромные глаза с поволокой. Волосы серебристые волной на плечах… Целитель? Мастер?
Да ей бы в фотомодели… если здесь, конечно, имеется подобная профессия.
– А это наша девочка, – мастер Витгольц потер руки. – Я хочу, чтобы ты к ней присмотрелась.
Мастер Варнелия вздохнула, но все-таки посмотрела на меня и пожала плечами:
– Дар. Уровень средний с неплохим потенциалом роста… и внешних блоков я не вижу. Погоди, – она сунула мне в руки моток той самой проволоки. – Закройте глаза… дышите ровно, расслабьтесь… видишь, все потоки работают, поэтому проблема внутри… а это не ко мне.
– Дорогая… – голос мастера стал ниже и мягче. – А возьми-ка ты ее к себе… ненадолго.
– С ума сошел? Она даже не студентка…
– Я не прошу допускать ее к лечению… просто небольшой эксперимент, чтобы девочка начала верить в себя. Ты сама говорила, что целителей мало, а с подобным потенциалом вообще единицы, и будет обидно, если ее не допустят к учебе.
Так, я вычленила из этого мурлыканья, предназначенного не мне, самое важное.
Меня могут не допустить.
Твою ж мать… нет, логически все понятно. Кому нужен целитель, не способный исцелять? И если теорию я могу прямо завтра изложить, то практика…
– Просто посмотри… позволь…
– Тедди…
Вот уж на кого мастер похож не был, так на плюшевого медвежонка.
– В правилах нет ничего про эксперименты… а я буду должен…
– Ты всегда мне должен, – со вздохом произнесла Варнелия.
И я поняла – согласится.
Она так и не научилась ему отказывать. Всем вокруг умеет, а ему вот нет… И он знает об этой ее слабости, а потому с просьбами обращается крайне редко. Ей даже обидно…
Я моргнула, пытаясь справиться с расшалившейся фантазией. В конце концов, не о чужих романах думать надобно, а о перспективах собственного бытия, ибо, если вылечу из университета, ждет меня… надо, к слову, выяснить, что именно ждет.
Феечка тяжко вздохнула и сказала:
– Идемте…
