Kitabı oku: «Обжигающая грань», sayfa 15
Глава 26
– Ты женат? – обречённо слетело с языка раньше, чем я успела подумать.
Какая теперь, к чёрту, разница?
Илья без тени сожаления сообщил мне о том, что занят. А я сейчас, должно быть, выгляжу жалкой навязчивой идиоткой, спустя столько времени накинувшейся на него со своими бестолковыми, отчего-то до сих пор не угасшими чувствами.
– Нет, – развернувшись лицом к панораме вечернего города, задумчиво отвечает он. – Но я уже давно живу с девушкой.
Боже, какая же я недальновидная дура! Наивно поверила в то, что его согласие встретиться со мной надиктовано чем-то большим, чем просто желание показать город старой знакомой. Или как он там раньше говорил? Случайной знакомой… Которая впоследствии оказалась не так проста, как ему думалось.
Мне до сих пор мучительно стыдно и горько вспоминать то, на что я пошла ради человека, которого ошибочно считала близким.
Когда умерла моя бабушка, и я по договоренности вынуждена была переехать к Ольге Петровне, Эдик ещё жил вместе с матерью. Он сразу проявил сочувствие и отнёсся с пониманием к моим депрессивным закидонам, что не скажешь о его кровной родственнице. Это она при бабушке строила из себя милую, отзывчивую и искренне сопереживающую подругу, постоянно лебезя и охотно улыбаясь, а после смерти – особо не церемонилась.
Её не смущало, что я хожу зареванная, с разодранными в кровь руками, вечно на взводе, днями не ем, прогуливаю школу, всё время закрываюсь в комнате. Ольга Петровна и Эдика в открытую журила за повышенное внимание к моей персоне.
«Перестань с ней нянчиться! Здоровая уже кобыла! Пусть сама разбирается со своими проблемами. До совершеннолетия всё равно никуда от нас не денется! А потом – скатертью дорога».
Он, хоть в глаза матери и не перечил, всегда меня утешал, подбадривал и поддерживал.
Я даже в какой-то момент тогда поймала себя на мысли, что Эдик стал мне, как друг, отец и брат в одном лице. Ведь, по сути, любовью и заботой последних двоих я с детства была незаслуженно обделена.
А парень будто чувствовал это и старался всё компенсировать: водил меня в кафе, кино, парки развлечений, договаривался о сдаче долгов с учителями. Потом и с поступлением, как утверждал, прилично подсобил… И всё это ради меня.
Конечно, будучи простой, принимающей всё близко к сердцу девчонкой, я влюбилась в него. И даже несколько раз признавалась Эдику в своих чувствах, но он не отвечал ничего конкретного: то проявлял инициативу, то говорил, что мы просто друзья, и я слишком маленькая для него…
Как же гадко и дико сейчас осознавать, что всё это было показухой, своеобразной беспроигрышной тактикой. Что Эдик всего-навсего врал и притворялся, преследуя вместе с мамашей свои корыстные цели. Теперь я не удивлюсь, если узнаю, что его студия куплена с денег, которые остались после обмена бабушкиной квартиры…
Хотя, плевать! Свой угол мне удалось отбить – и ладно. Спасибо Лиле и её давнему приятелю – юристу. Если б не его своевременная профессиональная, почти бесплатная помощь – спать бы мне круглогодично на улице.
И всё же, главный урок, который я для себя вынесла из всей этой передряги с местью – она того не стоит. Пытаясь намерено устроить кому-то подлянку, растравляя ловушки, копая ямы, ты непременно в какую-нибудь из них да навернешься сам. Не зря же написана всем известная поговорка.
Так вышло с Ильей.
Придумывала, изощрялась, шла на поводу… Поначалу даже изображала из себя чересчур неадекватную и безалаберную (это Лиля надоумила, ссылаясь на то, что такой парень запомнит меня только, если буду вести себя громко и вызывающе). Ещё срывалась и галопом неслась по любому сигналу от Ани о его возможном местоположении… Всё это было так низко и мелочно. Потом попытка дружбы…
Да что я повторяюсь! Вы без меня знаете, как всё происходило и к чему это привело. Только вот, судя по тому, что я видела и слышала совсем недавно, Илья спокойно отошёл и живет себе припеваючи. Ну, а я…
Я пока представить себе не могу, как буду склеивать разбитое вдребезги сердце.
У него есть другая.
От повторения про себя этого удручающего факта меня начинает трясти, как от набирающего силу озноба. Внутри всё болезненно жжёт и разрывается в то время, как снаружи кожу ощутимо покалывает от мнимого холода.
– Рада за тебя, – насильно выдавила, скрестив руки на груди с намерением обуздать дрожь. – Надеюсь, ты счастлив.
– А ты так и не ответила: зачем пришла ко мне? Почему именно меня попросила провести экскурсию по городу? Разве знакомая, у которой ты остановилась, не местная? – я поёжилась от ледяного тона Ильи, в котором мне, тем не менее, послышался намёк на сарказм.
Парень не двинулся с места, уперев руки в карманы джинс, но повернул голову в мою сторону, настойчиво буравя взглядом в ожидании ответа.
Он издевается? Хочет, чтобы после красноречивого безответного поцелуя я ещё и вслух ему призналась, что все эти бесконечных два года безумно скучала и места себе не находила? Ругала себя последними словами за содеянное, изводилась и проклинала тот день, когда повелась на спектакль Эдика и решила отомстить? Лелеяла надежду на прощение и мечтала, что когда-нибудь, когда вновь посмотрю Илье в глаза, то увижу в них зеркальную взаимность?
Что он сейчас хочет услышать? Может, ему теперь доставляет удовольствие знать, что он -причина моего глубоко подавленного вида?
– Хотела пообщаться, чтобы убедиться, что у тебя всё хорошо, – собрав остатки самообладания и гордости в кулак, деланно храбро поднимаю глаза на парня.
Илья не должен догадаться, что я оказалась в этом огромном сером многолюдном городе только из-за него. В сложившейся ситуации эта правда стала совершенно неважной и, по большому счету, унизительной для меня.
– То есть, ты приехала к знакомым и заодно заскочила ко мне в офис? Выдав себя за Екатерину? – парень уже не скрывает своих подозрений и, подойдя ко мне почти вплотную, недоверчиво заглядывает в лицо. – А не поздновато ли интересоваться моим благополучием, Венера? Больше двадцати месяцев прошло.
– Ты прав. Сейчас понимаю, насколько это было глупо и неуместно с моей стороны…
Илья усмехается, но не самодовольно, а как-то разочаровано, что ли. Он отступает назад и раздраженно проводит ладонью по своему лицу, будто стремясь избавиться от того, что его гложет. После – он также агрессивно проводит пятерней по волосам, бездумно зачесывая их назад.
– Прости, что потревожила. И огромное спасибо за экскурсию – мне очень понравилось. Но уже поздно и меня заждались. Прощай.
В груди лихорадочно печёт и колотит, но внешне я стараюсь придерживаться своей версии до конца.
Стягиваю с себя ветровку, возвращаю её застывшему Илье и быстрым шагом направляюсь к выходу с крыши. Он меня никак не останавливает.
Спускаясь по металической лестнице, я понимаю, что ещё чуть-чуть и меня беспощадно накроет, поэтому пытаюсь ускориться, насколько это позволяют проклятые туфли.
На площадке с лифтом, быстро и часто нажимаю на впавшую кнопку вызова, но ждать я оказываюсь просто не в состоянии: под оглушительный стук собственных каблуков что есть мочи несусь вниз, минуя один за другим лестничные пролеты.
В конце концов, ожидаемо оступаюсь, на следующей ступеньке поскальзываюсь и, не успев как следует ухватиться за перила, со всей дури шлепаюсь задом об бетонную поверхность.
Очень резко и больно, но я не произношу ни звука. Только слезы нескончаемым потоком катятся по раскрасневшимся от бега щекам.
– С ума сошла? Куда рванула? – слышу за спиной запыхавшийся голос Ильи, который в ту же секунду подхватывает меня и аккуратно ставит на ноги. – Сильно ушиблась?
– Нет! – бездарно вру, сердито отряхивая ладони и ноющую от глухой боли пятую точку.
Я ужасно злюсь на себя, на свою неуклюжесть и на непрошеные слёзы. Мне обидно и неприятно, что всё вышло так тупо, нелепо и безысходно. Поэтому, знатно психанув, я не удостаиваю парня ни благодарностью, ни взглядом и, как ни в чем не бывало, но в два раза медленнее, продолжаю свой путь в беспроглядное одиночество.
Теперь я отчётливо слышу, что Илья следует за мной и готова поспорить, что он настырно рассверливает дырку в моей спине… И, похоже, не только в ней. Потому что по телу хаотично разгуливает целая колония бесстыдных мурашек, раздражая меня своей наглостью и бесконтрольностью.
Выйдя из подъезда, я не сбавляю темп, отважно семеня на каблуках вдоль тротуара. Растеряно озираюсь по сторонам, ища глазами указатели, таблички с названием улицы или какую-нибудь автобусную остановку. Но, по закону подлости, в поле зрения ничего нужного не попадается.
– Я отвезу тебя куда надо. Назови адрес! – поравнявшись со мной, настаивает парень.
– Нет, спасибо. Ты и так уделил мне колоссально много свободного времени. Езжай к своей девушке! Она явно волнуется о том, где ты без неё шастаешь вечером в субботу… – меня почему-то уже слабо беспокоит, что по моим рвано-надрывным словам и неуравновешенному поведению Илья, очевидно, догадывается, о их причине. Сильно прикусываю губу, стараясь снова не разрыдаться и, амплитудно размахивая руками, демонстративно ускоряю шаг.
– Куда тебе надо? – игнорируя мою экспрессивную речь, Илья продолжает идти рядом.
– В метро. Но я сама доберусь.
– А ты знаешь, где здесь метро?
– Нет, но найду. Не маленькая давно.
Мне послышалось, или Илья хохотнул? Весело ему, значит? Понимаю, легко радоваться и смеяться над влюблённой в тебя девушкой, когда у самого в жизни всё прекрасно. А у меня…
Ура! Впереди автобусная остановка. Хоть какое-то везение.
– О, мой автобус! – наигранно восклицаю, стараясь бежать быстрее, чтобы успеть запрыгнуть в первый попавшийся транспорт. – Всего тебе хорошего.
– Ничего, что на нём написано, что он едет в промзону! – недоумевающим тоном интересуется парень, никак не сдавая позиции.
– А мне как раз туда! Прощай! – махаю ладошкой непонятно кому и чудом успеваю заскочить в закрывающиеся двери.
Только не оглядывайся! Всё кончено.
Автобус трогается, а я, рьяно вцепившись за вертикальный поручень, борюсь с желанием безразлично скатиться по нему на пол и закрыть глаза.
***
С того самого дня уже прошло ровно три недели и два дня. А я по-прежнему мучаю себя детальными воспоминаниями наших двух встреч и после, укрывшись с ног до головы шерстяным одеялом (на секундочку, на календаре сейчас середина августа), долго и протяжно вою. Потому, что причислить к плачу этот заунывно-устрашающий звук, не поворачивается язык. После, когда истощаются силы и саднит горло, я ополоумевшим взглядом пялюсь в одну точку. Жалкое зрелище!
Мне до сих чертовски плохо, и я не могу найти достаточно сильный стимул, чтобы отвлечься и двигаться дальше. Даже не представляю, за что следует зацепиться, чтобы вернуться хотя бы в своё состояние до этой злосчастной поездки.
В день, когда я приехала обратно, сразу же нагрянула к Лиле и осталась у неё с ночёвкой.
Мы вместе до утра причитали, ругали, истерически смеялись и на эмоциях плакали, безапелляционно подытожив, что у моей истории с Ильей нет будущего, но я обязана была в этом убедиться. Нужно жить дальше.
На следующий день, я без энтузиазма начала искать работу, но испоганенные бывшими арендаторами стены и «подплинтусное» настроение давили, подкармливая нехило зажравшуюся апатию.
Чтобы не зачахнуть окончательно, позвонила Лиле с очередным намерением увидиться, но, как оказалось, у подружки нарисовался ещё один друг-страдалец – Олег Беглец. Он и до этого тяжело переживал развод со своей гулящей женой, а теперь ещё и узнал, что она решила какими-то хитрыми манипуляциями отсудить его квартиру, при этом навесив собственные долги. В общем, там та ещё ситуация… Врагу не пожелаешь.
Я понимала, что Лиля испытывает к Олегу нечто больше, чем просто дружеское участие и не стала настаивать на встрече. Как и все последующие разы, когда думала, что схожу с ума и мысленно готовилась к визиту санитаров. Но работники психушки опрометчиво не спешили в гости. Значит, суждено мне справиться со всеми своими отверженными тараканами самой.
Через неделю я плюнула на попытки искать работу по специальности, согласившись по наводке бывшей коллеги-официантки Анжелки, подрабатывать вечерами на банкетах и корпоративах, параллельно рассматривая и другие вакансии. Пока охотно звали только в менеджеры по продажам и в секретари, но мне хотелось чего-то поинтереснее. Да и указанные зарплаты конкретно угнетали… Столько я и официанткой могу заработать. Зачем тогда училась в ВУЗе? Не понятно.
Пока подрабатывала – вроде держалась молодцом, немного забывалась, но стоило вернуться в пустую квартиру, как отчаяние накрывало с головой.
Ещё через неделю, получив деньги с банкетов, поставила себе цель привести своё жилище в божеский вид.
Как уже упоминала раньше, прошлые жильцы, которые снимали мою квартиру у Ольги Петровны, разбили и загадили здесь всё, что можно и нельзя – без сердечного приступа не взглянешь. Слёзы точно не отражают масштаб бедствия.
Я тщательно всё вокруг отмывала и отдраивала, клеила и красила. Один раз чуть соседей не затопила из-за неисправности сантехники в ванной. Благо, у Лили родственник шарит в этом вопросе и быстро подсказал, кого вызывать и что делать. Иначе бы работала потом месяцами на ремонт соседям.
Сегодня, например, проснулась с мыслью, что нужно срочно поменять обои в комнате. Кухня подождёт, а вот в этом помещении я нахожусь дольше всего. К тому же, надо как-то разнообразить свой выходной. Решено!
Почти за час отодрала старые обои, точнее, то, что от них оставалась, мечтательно представляя обновлённые стены персиково-бежевыми. Не знаю, почему именно такими, но я чётко видела эти цвета в своём воображении и, недолго думая, отправилась в ближайший магазин стройтоваров.
Двадцать минут пешком – и я на месте. Выбор здесь такой, что глаза разбегаются. Однако, ничего соответствующего своей фантазии я не нахожу.
На всякий случай обращаюсь к консультанту и, вуаля – несколько рулонов красивого персикового цвета у них завалялось на складе.
Отлично, мне больше и не надо. Может, сегодня всё-таки мой день?
Бежевые обои, я уже проще подбираю согласно ненавязчивому рисунку и текстуре персиковых собратьев.
Расплатившись, радостно выезжаю с тележкой на улицу. Моя радость слегка омрачается тем, что нести рулоны в пакетах оказывается тяжело и неудобно. Но я пыхтя и возмущаясь себе под нос, отважно выдвигаюсь в путь.
Всего – то двадцать минут до дома! Почему же тогда после трехста секунд я уже согнулась пополам над пакетами, усилено растирая онемевшие пальцы?
Вот такими короткими перебежками и перебивалась. Завидев не так далеко очертания своей шестнадцатиэтажки, даже воспрянула духом. Подумаешь, руки сейчас отвалятся, а спина треснет по позвоночнику!
– Тебе помочь? – внезапно звучит где-то над ухом, и я, вздрогнув, испугано разжимаю ладони, роняя пакеты с обоями прямо на ноги непредусмотрительному шутнику.
Глава 27
Я не могу поверить в то, что это действительно он.
Даже возмущённые нечленораздельные звуки, сигнализирующие о неудачном падении моих обоев на чьи-то кроссовки, произнесённые его голосом, не выводят из ступора, а заставляют усомниться в своей вменяемости. В последнее время я слишком много вспоминаю о нём – совсем повернутая стала.
На всякий случай зажмуриваюсь на несколько секунд и снова открываю глаза.
Чёрт! Точно он. Иначе, куда этот наглый парень шустро и без разрешения понёс мои пакеты.
– А ну, стой! – отмерев, я резво кинулась спасать свои рулоны. Но «воришка» даже не оглянулся, продолжая путь уверенной походкой в неизвестном направлении.
Что он задумал? Если так жаждет помочь, то мой дом как бы в другой стороне. Или…
Парень подходит к серебристому автомобилю, припаркованному вдоль дороги. Лёгким движением руки он открывает багажник и с невозмутимым видом запихивает туда мои тяжеленные пакеты.
– А ты ничего не перепутал? – вспыхнувшее негодование на время вытесняет остальные эмоции, когда Илья нахально, прямо перед моим носом, захлопывает дверь в багажный отсек.
– Нет. Привет, и садись в машину. Отвезу тебя вместе с поклажей домой, – и смеётся над своим корявым остроумием.
– Здорово, что у тебя сегодня хорошее настроение. Но это не значит, что нужно его портить другим. Верни пакеты! Я сама прекрасно справляюсь. Тем более, до моего дома осталось совсем чуть-чуть, – для убедительности смотрю на парня гордо задрав подбородок и с важным видом скрещиваю руки под грудью.
– Ага, видел я, как ты справляешься. Чуть ли не по-пластунски по асфальту ползёшь: глаза выпучены, язык к щеке прилип, пакеты по земле волочешь, – и снова смешок, который вынуждает меня скорчить яростную гримасу и, поменяв положение, гневно сжать пальцы в кулаки. – Садись, Венера! Заодно расскажу, что собираюсь тебе отдать.
– Обойдусь как-нибудь без твоих рассказиков! У меня нет времени на невнятные насмешки и подколы уровня песочницы – стены ждут. Так что, будь добр, отдай мои обои.
– Что, совсем не интересно? – облокотившись на крышу своего авто, Илья как-то двусмысленно мне подмигивает.
Я нахожусь в отупляющем замешательстве и совершенно не понимаю, что происходит.
Зачем он здесь? Почему так странно себя ведёт и настаивает на помощи? Что ему от меня надо? И самый главный вопрос: как мне на всё это реагировать? Ведь бессмысленно отрицать, что я до чёртиков рада его видеть. А, может, всё-таки сплю?
– Я сплю? – задаю себе вслух вопрос, который обычно помогает мне отличить реальность от сна.
– Конечно, спишь, дитя моё, – поднеся ко рту кулак в вертикальном положении, утробно растягивает Илья. – Послушай голос своего разума: садись в машину к этому привлекательному мужчине и больше не дерзи ему.
Я рассерженно хмурюсь, предварительно покрутив пальцем у виска, а этот весельчак уже вовсю надрывает живот в приступе дикого хохота. Да что с ним такое? И со мной что?
Не обращая внимания на бьющегося в истерике психа, я принимаю попытку самостоятельно открыть багажник. Не выходит. От досады пинаю заднее колесо машины и поворачиваюсь спиной к парню. Мне отчего-то становится обидно до слёз.
– Ладно, Венера. Не дуйся! Вижу ты сегодня не в духе… – наконец, успокоившись, серьёзным тоном произносит Илья, подойдя ко мне ближе. – Я просто отдам картину и помогу тебе всё донести. Напрашиваться в гости не буду. Тем более, мне через час племянников забирать от родителей.
– Хорошо, – тихо соглашаюсь, но развернуться к нему лицом так и не решаюсь. Боком двигаюсь вдоль автомобиля к переднему пассажирскому сидению и, захлопнув дверь изнутри, дожидаюсь водителя, который вразрез своим же словам, особо не спешит.
Едем какое-то время молча. Тишина в салоне будто наэлектризована: никто не рискует заговорить первым.
Я стараюсь не смотреть на Илью, но краем глаза замечаю, что парень слишком напряжён и сосредоточен. Даже адрес не спросил. Уточнить самой?
Вроде бы и хочу начать разговор, спросить о чём-то, но в голове лишь кисель из неоформленных мыслей и вопросов, вызванных его неожиданным появлением. Ведь я ещё и сижу совсем рядом, что совершенно мешает сконцентрироваться. Будто не в комфортабельном кресле еду, а на узком стуле с обивкой из канцелярских кнопок.
– Как продвигаются твои поиски работы по специальности? Нашла что-нибудь? – коротко глянув в мою сторону, Илья даёт старт непринужденной (хотя, как посмотреть!) беседе.
– Если честно, не очень. Уже неделю смотрю всё подряд, но ничего не впечатляет. А так – в среднем четыре вечера в неделю подрабатываю официанткой на различных банкетах… – парень мой чистосердечный ответ никак не комментирует. Поэтому я, пользуясь случаем, максимально небрежно спрашиваю. – А ты надолго в наших краях? Семью приехал навестить?
– На неделю отпуск взял – ужасно по всем своим соскучился. Племянники так вымахали и изменились, что я бы и не признал их сразу, пройди они мимо меня на улице. Хотя, всего-то полгода прошло с того времени, как мальчишки вместе с сестрой приезжали ко мне в гости.
И после этих слов Илья безошибочно останавливается напротив моего подъезда.
– Откуда ты знаешь, где я живу? – интересуюсь прищурившись.
– А как ты узнала, где я работаю? – встречный вопрос, приправленный загадочной улыбкой, вновь выбивает меня из колеи.
– Лиля? Других вариантов, наверное, и нет… – размышляю вслух.
– Не выдаю своих информаторов, уж извини, – самодовольно заявляет парень, покидая салон своего авто. – Но, вполне возможно, что я следил за тобой.
Снова шутить вздумал? У меня от его заявления аж комок волнения в горле застрял. Пришлось нервно сглотнуть.
– Ты выходить собираешься? – судя по тону, к Илье возвращается былой задор. – Или со мной дальше поедешь?
Я, слегка сникнув, вылезаю из машины и подхожу к багажнику.
– Вот, держи. Понесёшь картину, а я твои авоськи, – и вручает мне завёрнутый в плотную бумагу прямоугольник. – Ты полноценный ремонт затеяла или только обои поклеишь?
– Посмотрим. С одной лишь подработкой сильно не разгуляешься. Что это за картина?
– А ты не догадываешься?
Догадываюсь, но хочу, чтобы он объяснил.
Я отрицательно качаю головой.
– Костя продаёт гараж. Весь хлам перетаскивать не хочет – часть просто выбрасывает за ненадобностью. Я съездил туда и забрал кое-что, в том числе и нашу с тобой совместную картину. А потом подумал: вдруг ты захочешь оставить её у себя. Всё-таки для первого опыта неплохо получилось.
– Спасибо, – тихо лепечу себе под нос, поражённая таким жестом. Он ведь мог её просто выкинуть, но не сделал этого.
Илья, как и обещал, помогает поднять пакеты на этаж. Затем, нечитаемо улыбнувшись, кидает на прощание обыденное: «Пока!» и сразу уходит.
Мне тотчас становится безумно тоскливо и удушающе одиноко. Будто до этого со мной в квартире жил кто-то ещё, к кому я привыкла, а сейчас, не предупредив, исчез.
Это уже паранойя. И вообще – всё, что связано с Ильей, я воспринимаю необъяснимо странно, так часто не понимая саму себя.
Вот, что это только что было? Парень просто захотел отдать мне картину. Он, вполне вероятно, приехал в родной город со своей девушкой, чтобы познакомить её с семьёй или, может даже, сообщить им «радостную» новость (От этой мысли меня аж передернуло!). Должно быть, узнав, что Илья здесь, его брат Костя связался с ним и срочно попросил забрать свои работы, так как на днях продаёт гараж. Парень согласился, приехал и в каком-нибудь дальнем пыльном углу нашёл нашу картину. Ассоциативно вспомнил, что я тоже живу в этом городе и, узнав мой адрес, без задней мысли привёз её в подарок.
Всё остальное, что активно пытается навязать мне собственное глупое сердце, не больше, чем мои больные фантазии.
Хватит уже расстраиваться из-за того, чему никогда больше не суждено случиться. Нужно быть сильнее, стараться контролировать эмоции, иначе снова попаду в прочные сети нескончаемой хандры. Как я уже для себя выяснила: лучшее лекарство от дурных мыслей – переключиться на физическую работу. Этим и займусь.
На автомате достаю все рулоны и выкладываю на пол. Проведя контрольные замеры, я начинаю нарезать обои. Но раз за разом ловлю себя на том, что думаю об Илье и мотивах его визита, поэтому несколько раз недопустимо косячу. Раздраженно отшвырнув в сторону рулетку и ножницы, в голос ругаюсь на себя за невнимательность.
Фак! Ещё одна такая непозволительная ошибка, и мне придётся идти докупать бежевые обои.
Может, чай себе заварить? Где-то на верхней полке шкафа вроде бы завалялась упаковка зелёного с мелиссой. Чудесный полупрозрачный напиток, который я в обычные дни не очень-то жалую, сейчас просто обязан помочь мне успокоиться.
Решительно залетаю на кухню и зачем-то ставлю кипятить полный чайник. Видимо, подсознание намекает, что в моём запущенном случае одной чашкой дело не ограничится.
Достаю из закромов плитку молочного шоколада и бросаю её на стол. Только в этот момент замечаю на нём кинутый часом ранее холст, распаковать который я в своём состоянии напрочь забыла. Но не успеваю даже взять картину в руки, как звонит телефон. Это Лиля.
Подруга без вступлений и предисловий упрашивает меня пойти с ней вечером в кино на ужастик. Сначала я вяло сопротивляюсь, а потом всё же решаю не бросать начатое на полпути и поклеить сегодня обои. Поэтому уже категорически отказываюсь.
Лиля узнав о причине, предлагает перенести наш поход на завтра, а сама, скорее из вежливости, вызывается мне помочь.
С одной стороны, с ней я справлюсь быстрее и веселее, но, с другой – не хочется снова плакаться об Илье и грузить подругу своими проблемами. Тем более, я уже почти убедила себя в том, что наша встреча сегодня – ничего не значащая формальность. А слова парня о том, что он следил за мной – очередной неудавшийся прикол.
Вспомнила об этом, и настроение опять рухнуло. Теперь точно нужно побыть одной.
Лиля для вида побренчала, но настаивать не стала. Однако, выклянчила с меня обещание, что завтра я кровь из носу пойду с ней на дневной сеанс в кино. И не просто пойду, а оденусь поприличнее (что в её понимании значит совершенно противоположное), так как после ужастика мы отправимся гулять по городу. «Парней кадрить!»
Смешная она! И такая милая. Снова Олег у неё в немилости. Но рассказывать подробности по телефону подруга отказывается, ссылаясь на то, что: «… завтра тогда потрындеть будет не о чем».
Завершив разговор, я быстро пью чай, параллельно любуясь картиной. Яркие воспоминания о том дне, включающие в себя внезапный поцелуй Ильи под дождем, отзываются приятным теплом, томительно растекающимся по всему телу.
Но потом снова подкрадывается досада в компании со своими унылыми, неразлучными товарищами, и мне опять хочется рычать, бить посуду и крушить все вокруг.
Однако, обуздав непрошеные агрессивные желания, я назло себе громко врубаю тяжелую музыку и принимаюсь за обои.
***
Кажется, я опаздываю. А всё потому, что не стоило поддаваться на провокацию Лили.
«Посмотри, какая сегодня духота на улице. Отличный повод надеть короткую юбку. Помнится, мы с тобой вместе покупали красивейшую фиолетовую на распродаже в «Свити». После примерочной ни разу тебя в ней после не видела. Я тоже пойду в юбке, так что не подведи!»
Не хотела надевать именно ту ядерно-фиолетовую мини, но все остальные (две штуки длиной почти до колена) были испорчены: у одной собачка во время моей торопливой примерки вылетела, и молния предательски разошлась, а на второй вдруг обнаружилось пятно неизвестного происхождения на самом видном месте. Это сговор, точно вам говорю!
В итоге, я выбежала на улицу на тридцать пять минут позже. И судя по тому, что маршрутку мою не видно и в помине: если успею домчать, то совсем впритык к сеансу.
Пока жду на остановке, какие-то малолетние парни без стеснения между собой обсуждают мою дурацкую юбку и ноги, осыпая и то и другое не по возрасту похотливыми комплиментами. А также делают ставки на возможности будущего порыва ветра, который даже в такую жару и именно на этой заколдованной остановке, если настигнет, то беспощадно потреплет. Делаю вид, что не слышу их, хотя язык так и чешется вставить своё острое словцо.
И зачем я пошла на поводу у Лили? В шортах и футболке мне было бы значительно удобнее. Благо, на ногах красуются открытые сандали без каблука – единственная деталь в сегодняшнем образе, которая меня полностью устраивает.
В зал кинотеатра я влетаю в кромешном полумраке. Как по заказу, на экране тоже преобладают темные цвета и мрачные оттенки, от чего не могу разглядеть ступеньки в проходе и вынуждена подниматься на последний ряд фактически наощупь.
Я созванивалась с Лилей пятнадцать минут назад, и, учитывая моё опоздание, мы условились встретиться уже внутри. Хорошо, что сейчас в ходу электронные билеты, и не нужно придумывать никаких ухищрений, чтобы позже войти в зал.
Подруга обожает смотреть фильмы именно с центральных кресел последнего ряда, поэтому для меня не становится сюрпризом её выбор. Однако, проползать в темноте перед сидящими зрителями, когда кино уже началось, чревато тем, что можно услышать в свой адрес много чего нелицеприятного. Чёрт! Ещё и ногу кому-то случайно отдавила, стремясь быстрее оказаться на пустующем месте.
Фух, победа! Я плюхаюсь на сиденье и шепчу Лиле приветствие, но она не отвечает. Видимо, уже с головой погрузилась в сюжет фильма. Тогда я пытаюсь дотронуться до её локтя с целью обозначить своё присутствие, и тотчас испуганно одергиваю ладонь, моментом вжавшись в противоположную сторону своего кресла.
Чтоб мне работать почвоведом всю свою жизнь! Там большая мужская рука! И, готова поспорить на миллион, что я точно знаю, кому она принадлежит.
