Kitabı oku: «Delete», sayfa 3

Глава 7

– Я хочу заявить о пропаже человека, – сказала Мина.

Женщина-полицейский внимательно посмотрела на нее.

– Имя?

– Томас Гелерт.

– Сначала – ваше имя.

– Ах да, Мина Хинриксен.

Она назвала свой адрес. Женщина занесла данные в компьютер.

– А пропавший человек – это…

– Томас Гелерт.

Она назвала адрес Томаса.

– Назовите дату рождения пропавшего.

– Я ее не знаю.

– Сколько ему лет? Приблизительно?

– Я не уверена. Двадцать пять или двадцать шесть.

– Когда он пропал?

– Неделю назад. Он уже неделю не был в своей комнате в общежитии. Никто его не видел. Я повсюду пыталась узнать о нем. Никто из его знакомых не знает, где он. Даже его родители давно от него не получали вестей.

– Кем вы приходитесь пропавшему?

– Мы однокурсники. Мы несколько раз встречались на занятиях. И мы время от времени играем в одну игру в Интернете.

Женщина испытующе посмотрела на нее.

– У вас была… интимная связь с Томасом Гелертом?

– Нет. Я просто беспокоюсь о нем. Просто это не похоже на Томаса, чтобы он взял – и исчез, никого не предупредив.

– Известно ли вам, страдает ли господин Гелерт какими-то заболеваниями? Нуждается ли в медикаментах?

– Нет. По крайней мере, я об этом не знаю.

– Страдает ли он депрессией? Не заявлял ли он или не намекал ли на желание совершить самоубийство?

– Нет.

– У него наблюдались признаки умственного расстройства? Может быть, у него были проблемы с алкоголем или наркотиками?

– Не думаю.

Мина умолчала о странном поведении Томаса во время рейда. Рассказать об этом значило бы затронуть тему, которую она обсуждать не хотела. По крайней мере, с полицейскими.

– Боюсь, условия, по которым человек объявляется пропавшим, не выполнены, – сказала женщина. – У каждого взрослого человека есть право свободного выбора местонахождения, о котором он не обязан никому рассказывать. К сожалению, мы не можем ничего сделать без сведений, указывающих на преступление и на угрозу жизни и здоровью пропавшего человека. – Она изобразила вежливую улыбку. – Я понимаю ваше беспокойство. Но в большинстве случаев оно безосновательно. Люди совершают странные поступки намного чаще, чем принято считать.

– Но он не взял с собой ни сотовый телефон, ни ключ от комнаты. Он оставил включенными и компьютер, и свет.

– Откуда вы знаете?

Мина рассказала, как она с помощью коменданта проникла в комнату Томаса.

– С тех пор я почти каждый день прихожу в общежитие и спрашиваю, не видел ли кто Томаса. Похоже, что он… растворился в воздухе.

Женщина снова натянула на лицо дежурную улыбку.

– Не беспокойтесь, в воздухе никто раствориться не может. Если вам непременно нужно знать, где он находится, могу посоветовать вам обратиться к частному детективу.

– А что, если его кто-то… устранил?

– У вас есть конкретные подозреваемые?

– Нет, но…

– Как я уже сказала, если нет фактов, указывающих на совершение преступления, мы не можем ничего предпринять. Не беспокойтесь. Каждый год тысячи людей пропадают без видимых на то причин – и появляются снова, как ни в чем не бывало.

– Да. Наверное, вы правы. Спасибо.

Когда Мина вышла из полицейского участка на улицу, ей в лицо брызнул типичный для Берлина мелкий дождик и приятно освежил.

А что, если он прав?

Она оглянулась вокруг. Полицейский участок находился недалеко от ее дома, на Ведекинд-штрассе, одна сторона которой была засажена деревьями. Женщина в хиджабе прошла мимо, толкая перед собой детскую коляску. На другой стороне улицы ссорилась парочка. Мир показался ей одновременно и привычным, и чужим.

А что, если все это – ненастоящее?

Мина не рассчитывала, что полиция ей на самом деле поверит. Наверное, в их помощи и не было необходимости. Томас в ближайшее время объявится сам. И вся эта история окажется большим недоразумением.

Она уцепилась за эту мысль, как потерпевший кораблекрушение хватается за спасательный круг. Потому что иного не оставалось.

А что, если они его просто стерли?

Мина никогда особенно не любила научную фантастику, которую обожали студенты-информатики… Ее библиотека ограничивалась учебной литературой и парочкой мемуаров. Раньше, в подростковом возрасте, она зачитывалась историями про вампиров, но из них она давно выросла.

Однако книга Томаса разбудила в ней интерес. Она начала ее читать, надеясь найти в тексте указание на местонахождение Томаса, но вскоре ее захватил сюжет. Она прочитала книгу дважды от корки до корки.

Книга была написана еще в шестидесятые годы. В 2034 году, как это тогда представлялось, компьютеры были бы высотой с четырехэтажный дом, города наводнены пешеходными транспортерами и летающими автомобилями. Люди жили в тоталитарном государстве, которое с помощью войска интервьюеров контролировало общественное мнение. Интернет и факт того, что большие компании, такие как Гугл, Фейсбук и Амазон, благодаря банальному подглядыванию знают о твоих предпочтениях больше, чем ты, в то время были невообразимы. Однако в романе Голуйя Мину восхищали не ретрошарм и сатирические наблюдения. Ее впечатлила удушающая атмосфера, восприятие главного героя в моменты, когда мир ускользал из его рук, словно песок сквозь пальцы. Это чувство показалось Мине подозрительно знакомым.

Иногда после затяжных сеансов игры в «Мире магии» ей казалось, что мир вокруг нее менее реален, чем фантазийное пространство Горайи, в котором разворачивалась игра. Это она объясняла себе эффектом привыкания, примерно такое же чувство испытываешь иногда, вернувшись с морской прогулки по Балтийскому морю: ступаешь на землю – и она словно ходуном ходит под ногами.

Теперь Мина не могла ручаться, что объяснение было таким простым.

Несмотря на старомодные представления автора об облике будущего, роман с поразительной точностью предсказывал развитие виртуальной реальности, хотя написан был в те времена, когда самые мощные компьютеры умели лишь строить одноцветные линейные графики. Должно быть, книга сильно впечатлила многих писателей-фантастов, в числе которых был и тандем Вачовски, которые подхватили идею Голуйя о реальности как симуляции и осовременили ее в виде фильма «Матрица».

Очевидно, книга повлияла и на Томаса. Иначе чем объяснить его странное поведение во время рейда? «Мир на проводе! Это все – правда!» Он точно имел в виду роман.

Он попытался намекнуть им, что мир есть иллюзия. А затем бесследно исчез. Параллель с книгой была очевидна: в кульминационной сцене главный герой, Дуглас Холл, находится на вечеринке у своего начальника. Там он встречает руководителя службы безопасности фирмы, которая разработала систему для симулирования реальности. Тот рассказывает ему о невероятном открытии, которое якобы сделал научный руководитель проекта незадолго до гибели от несчастного случая. В следующий момент руководитель службы безопасности исчезает в мгновение ока. Более того, все воспоминания о нем, все следы его существования вдруг стираются. Главный герой – единственный, кто знает, что он существовал. Мина перечитала сцену не меньше десяти раз. И с каждым разом ей становилось все страшнее.

Томас исчез внезапно. Однако его комната не исчезла, его соседи по-прежнему знали, что Томас существует. Его исчезновению есть другое объяснение.

Должно быть!

Глава 8

Берлин словно выцвел. Назойливый мелкий дождь заливал лобовое стекло, несмотря на добросовестную работу «дворников», которые бессменно служили со дня схода с конвейера древнего, работавшего на дизеле «Мерседеса». Айзенберг ругал себя за то, что не поехал на метро. Даже при такой паршивой погоде лучше было бы пройтись пешком, чем, сидя в этой консервной банке, застрять в столичной пробке в час пик и выслушивать брюзжание таксиста.

Наконец машина подкатила к безобразному бетонному сооружению в районе Темпельхоф. Айзенберг вышел из такси и огляделся. Хочет ли он здесь работать? Берлин, в отличие от Гамбурга, всегда казался ему каким-то замызганным, и погода лишь подкрепляла это впечатление.

Армин Кайзер был одного с ним возраста. У него были короткие серые волосы и лицо с острыми чертами, которое выдавало в нем военного. Однако улыбка была теплой, а взгляд – приветливым.

– Как замечательно, что вы смогли приехать, господин Айзенберг! Садитесь же.

Он указал на место за небольшим столом для переговоров посередине довольно скромного кабинета.

– Хотите нормального кофе или капучино?

– Стакана воды будет достаточно.

– Сейчас.

Кайзер поставил на стол бутылку воды и два стакана, затем наполнил их.

– Давайте сразу к делу, если не возражаете. Через полчаса у меня следующая встреча. Предлагаю вам потратить этот день на знакомство с командой. Но прежде я обрисую вам ситуацию в целом. Дело в том, что…

Спустя полчаса Кайзер отвел Айзенберга в офис, выделенный Особой следственной группе Интернет, сокращенно – ОСГИ.

К двери скотчем был прилеплен листок бумаги, на котором шрифтом, больше подходящим для заглавий научно-фантастической литературы, было напечатано «iForce¹²» и изображен полицейский с подрисованным в графическом редакторе лазерным мечом – для подготовки посетителей к тому, что ожидало их внутри.

Угол квадратного помещения был отгорожен двумя стеклянными ширмами. В получившемся «аквариуме» стоял письменный стол, а на нем – три больших монитора. За столом сидел молодой кудрявый блондин в наушниках. Его взгляд был прикован к мониторам. Казалось, он не заметил гостей. Три других обитателя офиса обернулись и посмотрели на них с любопытством.

– Я хочу представить вам главного комиссара Айзенберга из Гамбургского УУП, – сказал Кайзер. – Это Бенджамин Варнхольт.

Он указал на толстого мужчину лет тридцати с трехдневной щетиной, сальными волосами, заплетенными в косичку, и в солнечных очках. На нем были джинсы, потертые кроссовки и не первой свежести футболка с эмблемой рок-группы. На его письменном столе в порядке, полностью опровергающем закон всемирного тяготения, умещались мониторы, ноутбуки, коробки из-под пиццы, кипы документов, футляров от DVD-дисков и материнских плат.

– Превед, – сказал Варнхольт и повернулся к своим мониторам.

– Здесь, напротив, сидит комиссар Йаап Клаузен. Он исполняет обязанности руководителя отдела.

Стройный молодой человек с короткими темными волосами поднялся из-за своего стола, на котором тоже уживались два монитора, однако не было такого беспорядка, как у Варнхольта. Он протянул руку Айзенбергу для приветствия.

– Рад познакомиться, господин главный комиссар!

– Я тоже рад знакомству.

– А это наш криминальный психолог, доктор Клаудия Морани.

Кайзер указал на привлекательную молодую женщину в очках, с длинными черными волосами. Она взглянула на Айзенберга и наморщила лоб, как если бы силилась понять, что он тут делает. Единственный на ее столе ноутбук создавал впечатление удивительной правильности.

– В угловом кабинете сидит Симон Виссманн, специалист по компьютерам. Его рабочее место вообще-то там. – Он указал на стол, на котором стоял лазерный принтер и громоздились папки и коробки от ноутбуков.

– А угловой офис, разумеется, будет в вашем распоряжении.

Айзенберг ощутил, как три члена группы при этих словах замерли. Очевидно, они не были предупреждены о том, что им подыскивают нового руководителя.

– Главный комиссар Айзенберг поговорит с каждым из вас, – сказал Кайзер. – Я прошу вас отвечать на его вопросы полно и честно. После этого он выскажет мне свое мнение о перспективах вашей группы.

Йаап Клаузен кивнул со стоическим выражением на лице. Складки на лбу Клаудии Морани стали глубже, а глаза слегка сузились.

– Ясное дело, – бросил Варнхольт, не оборачиваясь.

– А сейчас я вам представлю господина Виссманна, – сказал Кайзер так, как если бы произнес: «А сейчас я открою клетку со львом».

Он открыл дверь отгороженного кабинета.

– Господин Виссманн?

Хозяин кабинета продолжал неотрывно смотреть на мониторы. Его пальцы летали над клавиатурой, словно нежно гладили ее. С впечатляющей скоростью на экране одного из трех мониторов появлялись строчки кода.

– Господин Виссманн! – произнес Кайзер громко.

– Минутку, – пробубнил тот и продолжил заниматься своим делом.

Кайзер и Айзенберг ждали. «Минутка» давно прошла.

Кайзер вздохнул.

– Господин Виссманн! Мне пора на встречу.

Виссманн продолжил печатать. Спустя десять секунд он наконец-то прекратил работу и оторвал руки от клавиатуры. Но смотреть на Кайзера и Айзенберга он по-прежнему не хотел.

– Вы не могли бы снять наушники, господин Виссманн, – попросил Кайзер, не скрывая раздражения. – Я хочу вам кое-кого представить.

Виссманн снял наушники и осторожно положил их рядом с клавиатурой. Затем он повернул голову к ним, на долю секунды зафиксировал взгляд на Айзенберге и опустил глаза, словно колени главного комиссара были куда более важной его частью, чем лицо. Айзенберг спиной почувствовал, как трое других членов команды внимательно следят за его реакцией.

– Это главный комиссар Айзенберг из Гамбургского УУП. Он очень хочет познакомиться с вами.

– Нет времени, – сказал Виссманн и схватил наушники.

Кайзер положил ему руку на плечо. Прикосновение было легчайшим, но молодой человек вздрогнул.

– Это важно, господин Виссманн.

Виссманн обернулся. Он снова бросил взгляд на Айзенберга и тут же отвел глаза.

– Ну ладно.

Айзенберг начал догадываться о специфике группы. Он спросил Кайзера:

– Есть ли здесь комната для переговоров, чтобы поговорить с каждым с глазу на глаз?

– Да. Пойдемте, я вас отведу. С кем вы хотели бы поговорить сначала?

– С господином Виссманном.

– Пойдемте с нами, господин Виссманн, – произнес Кайзер резко. – Живо!

Виссманн поднялся со стула и последовал за ними. Когда они проходили мимо остальных членов группы, стояла мертвая тишина. Кайзер отвел их в небольшую переговорную с прямоугольным столом на восемь человек. Виссманн сел. Он положил руки на колени и уставился на них. Айзенберг сел напротив него.

– Оставляю вас наедине, – сказал Кайзер. – Пожалуйста, зайдите ко мне в кабинет в шестнадцать часов, если закончите к тому времени.

– Закончу.

После того как Кайзер ушел, Айзенберг подождал некоторое время. Виссманн взгляда не поднимал.

– Как вас зовут? – спросил Айзенберг спустя минуту.

– Симон Виссманн. Вы же знаете.

– Да, я знаю. Но я хотел облегчить вам начало разговора.

Виссманн ничего не сказал в ответ.

– Посмотрите на меня, пожалуйста, господин Виссманн.

Он поднял голову на долю секунды. Затем снова опустил взгляд на свои руки.

– У вас аутизм, не так ли?

– Аспергер, – ответил Виссманн.

– Что это?

– Синдром Аспергера – это так называемое расстройство в развитии, одна из форм аутизма, – сказал Виссманн монотонным голосом, каким обычно зачитывают статью из энциклопедии. – Он выражается дефицитом социального взаимодействия и общения. Люди с синдромом Аспергера испытывают трудности в интерпретации невербальных и параязыковых сигналов других людей, а также в самостоятельном их порождении. Так называемым нормальным людям их формы общения кажутся странными и грубыми. Однако для них характерны не только расстройства, но и удивительные способности в восприятии информации, концентрации внимания и памяти, зачастую такие люди являются высокоодаренными или имеют «остров гениальности»¹³. Синдром врожденный и неизлечим. Вопрос о том, стоит ли его считать болезнью или разновидностью человеческой способности обрабатывать информацию, остается открытым.

– Это из «Википедии»?

– Да.

– Почему вы здесь, господин Виссманн?

– Директор полиции Кайзер дал мне устное распоряжение поговорить с вами.

– Я неточно выразился. Почему вы являетесь членом ОСГИ? Какой мотив побудил вас подать заявку на эту вакансию?

– Обязанности показались мне заманчивыми. Мне пообещали предоставить неограниченные технические средства. Мне пообещали полную свободу действий в рамках законодательства.

– И эти обещания не выполнены?

– Нет. Мое последнее инвестиционное предложение о приобретении кластера компьютеров для параллельных вычислений было отклонено.

Айзенберг решил позже узнать, в чем суть этого инвестиционного предложения. Пока что он понял, что у Виссманна не было ни малейшего представления о том, что в полицейском участке понималось под «разумным объемом» инвестиций в IT-инфраструктуру. Наверное, он хотел создать вычислительный центр, которому позавидовал бы Университет имени Гумбольдта.

– Вы сказали, что обязанности вам показались заманчивыми. Какие это обязанности?

– Предотвращать преступления.

– Вы думаете, что умеете предсказывать преступления, прежде чем они произойдут?

– Да.

– Как?

– Вскрытие закономерностей.

– Не могли бы вы объяснить подробнее?

– Вскрытие закономерностей означает обнаружение в большом массиве данных определенных повторений. На их основе можно сделать выводы о взаимосвязях, которые не следуют в явном виде из данных. Амазон вскрывает закономерности, чтобы узнать, какая музыка вам нравится и какие книги вы с интересом читаете. Если вы что-то у них купили, то компьютер лучше вас поймет, что вы купите в следующий раз. По этому же образцу Гугл и Фейсбук узнают, какая реклама вас заинтересует. Кстати, машинное чтение мыслей основано на этом же принципе.

– Вы хотите сказать, что способны читать мысли?

– Я ничего подобного не говорил. Я лишь указал на то, что на основе анализа электрической активности мозга и ее закономерностей возможно сделать выводы о мыслях подопытного. Ученым удалось визуализировать изображения, о которых думал человек, посредством поиска в базе данных изображений, описание которых сопровождалось похожими образцами электрической активности мозга.

Он мельком взглянул на Айзенберга и скривил рот в слабой улыбке.

– Если эта тема вам интересна, я охотно поделюсь с вами соответствующей литературой.

– Э-э-э, большое спасибо, но я, скорее всего, ее не осилю. Насколько я понял, вы полагаете, что можно заранее установить, совершит человек преступление или нет?

– Нет. Но можно установить, склонен ли человек к совершению преступления.

– И вы арестуете такого человека с этой склонностью, прежде чем он совершит преступление?

– Главный комиссар Айзенберг, я знаю Уголовно-процессуальный кодекс наизусть. Разумеется, для этого нет юридических оснований.

– Но вы сказали, что хотите с помощью выявления закономерностей предотвращать преступления. Или я вас неправильно понял?

– Да, я это говорил. Преступления можно предотвращать разными способами. Один из них – задержать преступника до того, как он совершит преступление. Однако он неприемлем из-за правовых основ. Другие методы заключаются в охране жертвы. В усложнении доступа подозреваемого к орудию преступления, в ограничении свободы передвижения преступника или в затруднении его проникновения к месту преступления. В размещении оперативной группы вблизи места преступления для экстренного реагирования. Оно происходит с наступлением ситуации, когда промедление опасно, непосредственно перед совершением преступления или же в процессе совершения преступления, но до причинения максимального ущерба. Меня удивляет то, что мне приходится объяснять вам это.

– Вы же понимаете, что полиция не сможет предоставить вам все те ресурсы, которые нужны для предотвращения каждого потенциального преступления.

– Я понимаю, что наша родина тратит на защиту жизни и здоровья граждан намного меньше ресурсов, чем на содержание, по большому счету, бесполезной армии и на поддержку вредных для окружающей среды отраслей промышленности, таких как автомобилестроение и добыча угля.

Айзенберг внимательно посмотрел на Виссманна. Неужели кто-то всерьез думал, что таким образом можно помешать психопатам совершать теракты? То, что в это свято верил Виссманн, было понятно – он жил в своем идеальном мирке. Но ведь кто-то из вышестоящих руководителей принял решение официально трудоустроить в полицию этого явно профнепригодного молодого человека. У Айзенберга возникло подозрение, что тот, кто за него похлопотал, просто сам хотел избавиться от Виссманна.

– Чем вы занимались до того, как пришли в ОСГИ?

Виссманн ненадолго задумался.

– Я проснулся, побрился и приехал сюда на метро, как обычно.

Айзенберг наморщил лоб.

Виссманн ухмыльнулся и поднял на мгновение глаза, затем снова потупился.

– Шутка, господин главный комиссар. Я, конечно же, понял, что вы имели в виду, задавая вопрос. У меня Аспергер но я не идиот. Я работал программистом в центральном отделе информационных технологий. Из-за моих выдающихся способностей меня пригласили в особую следственную группу, как только она была создана.

– А почему в принципе вы пришли в полицию? Разве человеку с вашим… талантом не лучше было бы пойти в бизнес?

– Почему каждый считает своим долгом задать мне этот вопрос? Да, в SAP или IBM я зарабатывал бы намного больше, чем здесь. Но деньги меня не интересуют. Я хочу добиться результата, сделать мир безопаснее. Я подавал заявку в Федеральную разведывательную службу, но они не приняли меня, несмотря на дипломы с отличием и удостоверения. Я ответил на ваши вопросы? Я как раз сейчас работаю над важным проектом, и у меня нет свободного времени.

– Над чем именно вы работаете?

– Как я уже говорил, над распознаванием закономерностей.

– Что именно вы делаете?

– Я пишу код для алгоритмов анализа данных.

– Каких данных? Что вы собираетесь анализировать?

– Протоколы чатов. Профили в Фейсбуке. Сообщения в Твиттере. Блоги.

– Что-что? Я правильно вас понял – вы шпионите за перепиской в Интернете? Вы получили соответствующее разрешение суда?

– Главный комиссар Айзенберг, даже несмотря на то, что меня не допустили до обучения в Высшей школе полиции, я смог бы сдать выпускные экзамены на «отлично». Я знаю наизусть абсолютно все правовые положения, касающиеся моей работы. Разрешение суда необходимо для нарушения тайны переписки или связи. В нем нет необходимости, например, для чтения газет или изучения другой размещенной в свободном доступе информации.

– То есть вы анализируете лишь те данные, которые находятся в Интернете в свободном доступе?

– Именно так.

– Вы упомянули Фейсбук. Разве в нем не нужно регистрироваться, чтобы иметь возможность читать сообщения других пользователей?

– Нужно. Но поскольку регистрация в нем никак не ограничена и происходит анонимно, то его использование и есть свободный доступ к информации. Разумеется, мои боты анализируют лишь ту информацию, которая не обозначена пользователями как конфиденциальная или доступная лишь определенным пользователям.

– Почему-то после ваших объяснений мне все равно не по себе.

– Господин главный комиссар, не беспокойтесь. Абсолютно нормально, что человек вашего возраста не разбирается в современных коммуникационных технологиях. Я делаю ровно то, что делает Гугл. Далеко не каждый осознает, какой цифровой след оставляет за собой во всеобщем Интернете. Однако это не влияет на факт, что его информация общедоступна и любой может ее изучать и анализировать.

– Вы уже нашли интересные закономерности?

– Моя работа находится на начальном этапе. Алгоритмы распознавания закономерностей еще далеки от внедрения. Кроме этого, для такого способа распознавания требуется очень большая вычислительная мощность, а, как я уже говорил, мое инвестиционное предложение, к сожалению, отклонили.

– Иными словами, вы еще не получили никаких результатов.

– Я этого не говорил. Мне удалось выявить закономерности поведения, указывающие с высокой долей вероятности на склонность пользователя к педофилии. Анализ выборки показал, что более тридцати процентов людей, демонстрирующих эту закономерность, уже были осуждены за соответствующие преступления.

– Значит, с вероятностью в тридцать процентов вы сможете узнать, является ли определенный человек педофилом, подсматривая за ним в Интернете?

– Вероятность намного выше. Доля осужденных за педофилию в общей численности населения ничтожно мала – 0,00041 процента, если быть точным. Настолько высокая цифра в моей выборке свидетельствует о том, что остальные, еще не осужденные люди, являются педофилами с вероятностью более чем девяносто семь процентов.

– Но этот вывод бесполезен. Ведь мы не можем прийти к судье и потребовать от него разрешения на установление личности пользователя лишь потому, что тот с высокой долей вероятности может оказаться преступником.

Виссманн напрягся.

– Этот вывод не является поводом к непосредственному задержанию. Однако он не бесполезен! Если наши законы не гарантируют нам действенной защиты от таких людей, то их нужно менять.

Айзенберг обрадовался, что Виссманну с его нарушениями в общении никогда не стать политиком.

– У меня все, – сказал он. – Большое спасибо, господин Виссманн.

Ничего не ответив, Виссманн встал и вышел из кабинета.

Айзенберг вздохнул. Могло быть и хуже.