Kitabı oku: «Подарок на всю жизнь», sayfa 3

Контроль объема молока

В некотором отношении работу груди можно сравнить с работой легких. Обычно мы дышим, не отдавая себе в этом отчета: немного воздуха впустили, немного выпустили… Но в легкие не входит весь воздух, который в принципе мог бы войти, равно как и не выходит весь воздух, могущий выйти. Мы можем намеренно вдохнуть поглубже, чтобы воздуха в легких стало больше обычного – если, например, собираемся нырнуть. Можем и выдохнуть намеренно сильно, выпуская побольше воздуха – если, например, задуваем свечки на торте. Подобным же образом и грудь может произвести больше молока, чем обычно, если возникнет такая необходимость, и ребенок высосет, если все еще хочет есть, больше молока, чем высасывает всегда.

Привычный объем воздуха, который в норме входит в легкие (и выходит из них), у здорового человека весьма далек от максимально возможного объема. Всегда есть большой резерв, позволяющий нам дышать глубже и быстрее, когда необходимо совершить дополнительное усилие. Если этот резерв уменьшается – значит, человек заболел, у него дыхательная недостаточность. Сначала он начинает задыхаться при быстром беге, потом на лестнице, ведущей вверх, а в самых тяжелых случаях – даже когда встает с кресла; это уже значит, что привычный объем совпадает с максимально возможным.

По тому же принципу работают все наши органы и все системы в организме. Если речь не идет о тяжелобольном человеке, всегда имеется значительный запас для особых рывков. В случае необходимости сердце может начать биться быстрее, желудок – переварить больше пищи, чем всегда, почки – отфильтровать больше жидкости и выводить больше токсинов, печень – усвоить больше различных веществ. Именно так устроен живой организм.

Ровно то же самое происходит и с грудью. Любая женщина способна произвести столько молока, что хватит троим детям, а возможно, и четверым или пятерым. Кроме того остатка молока, которое физически невозможно добыть из груди (назовем его анатомическим резервом), всегда есть еще и то молоко, которое ребенок мог бы при желании высосать, но почти никогда этого не делает. Назовем это молоко функциональным резервом.

Никто никогда не измерял точного объема этих резервов; давайте назовем условные цифры, исключительно для примера. Представим, что в груди содержится 100 мл молока: 10 мл из них есть анатомический резерв, 20 мл – резерв функциональный; в нормальных условиях ребенок выпивает 70 мл, и грудь производит столько же вновь. Однажды ребенок особенно голоден и выпивает 80 мл. Поскольку количество гормона FIL уменьшается, молоко вырабатывается быстрее и грудь подготавливает к следующему разу уже 90 мл. Если аппетит нашего ребенка возрос надолго, так что теперь он собирается всякий раз выпивать по 80 мл, организм нащупывает новый уровень баланса: теперь в груди всегда есть 110 мл, из которых 10 мл по-прежнему составляет анатомический, а 20 мл – функциональный резерв, ребенок же всякий раз выпивает 80 мл, и грудь снова те же 80 мл производит. Если же, напротив, 80 мл понадобилось ребенку только в этот один-единственный раз, а в следующий раз он снова выпьет 70 мл, в груди внезапно окажется больше молока, чем для нее привычно. Количество FIL в груди возросло, гормон тормозит производство молока, и в следующий раз ребенка снова будут ждать все те же 100 мл.

Звучит непонятно? Однако это всего лишь наглядный пример, реальная жизнь устроена куда сложнее. Разумеется, ни один ребенок не высасывает всякий раз ровно один и тот же объем молока из каждой груди. Реальная жизнь настолько сложна, что никто не может ни нормировать, ни предсказать ее течение. Ни книга, ни врач, ни бабушка, ни заморское чудо-юдо – никто не может предписать вам, в какой именно момент ваш ребенок должен сосать грудь. И сколько минут ему следует у груди оставаться. Единственный, кто это знает, – сам ребенок.

Контроль состава молока

Не только количество производимого молока, но и его состав зависит от того, как именно сосет младенец. Ребенок контролирует грудь, заказывая именно такое молоко, какое необходимо ему в данный момент.

Количество жира в молоке растет на протяжении кормления. Речь не о каком-то незначительном возрастании: подтверждено, что концентрация жира под конец кормления может быть в пять раз выше, чем в начале такового. Иногда говорят о «переднем» и «заднем» молоке; но не думайте, что молока в самом деле два вида: хлоп! – обезжиренное молоко закончилось, теперь пойдет другое, со сливками. Количество жира (и, соответственно, калорий) возрастает постепенно, как показано на графике (рис. 1).

Рисунок 1. Сначала ребенок получает немного калорий в большом объеме молока, под конец – много калорий в малом его объеме

Сначала ребенок получает немного калорий в большом объеме молока, под конец – много калорий в малом его объеме. Как видите, на этом графике нет оси времени. Время зависит от того, насколько быстро сосет ребенок в данный момент; он может выпить все, что хочет, за две или три минуты, а может потратить на это больше двадцати.

Таким образом, чем больше молока ребенок выпьет из одной груди в это конкретное кормление, тем более жирным оно будет (теоретически есть некий максимум, но его невозможно достичь, поскольку, как сказано выше, никакой младенец не опустошает грудь до конца). Когда он выпускает грудь, последние капли содержат очень много жира. Когда он снова примется сосать несколько часов спустя, в первых каплях молока жира будет очень мало. Остатки концентрированного молока постепенно разбавлялись новым, более водянистым. Считается, что и тут есть место контролирующему механизму: когда ребенок оставляет в груди много жирного молока, оно действует как ингибитор в отношении производства новых жиров, так что потом будет вырабатываться более водянистое молоко. Как если бы ребенок говорил: «Мама, я эти макароны не доем, очень уж в них масла много!» – а мама отвечала ему: «Ничего, в следующий раз поменьше налью».

Предположим, ребенок сосет, потом отпускает грудь, а пять минут спустя он уже передумал – и снова прикладывается. Достанется ли ему нежирное молоко? Конечно, нет, – просто не хватило времени, чтобы новое молоко разбавило то, что оставалось в груди с прошлого раза. С самого начала молоко будет тем самым молоком, какое он пил недавно. Количество жиров в начале кормления зависит как от их уровня в прошлый раз, так и от времени, прошедшего с момента последнего кормления.

Мы все время говорим об одной груди. Но ведь есть и вторая. Выпить 100 мл из одной-единственной груди – не то же самое, что выпить по 50 мл из каждой. Во втором случае младенцу достанется куда меньше жира, а потому и куда меньше калорий. Выпить 70 мл из одной и 30 мл из другой или же 85 мл из одной и 15 мл из другой – тоже разные вещи…

Но если есть разница, то как поступить наилучшим образом? Когда забирать у ребенка первую грудь и давать вторую? Понятия не имею. Мы не знаем, сколько именно жиров необходимо младенцу. Книги о питании могут содержать такие данные: «Грудной младенец между шестым и девятым месяцами жизни нуждается в жирах в количестве от Х до Y миллиграммов на килограмм массы тела в сутки», но никакая книга нам не скажет, сколько жиров нужно конкретной Лауре Перес, восьми месяцев от роду, в этот конкретный день в 16.28. Мы не знаем, сколько жиров было в молоке в начале кормления, или сколько миллилитров уже выпил ребенок, или с какой скоростью растет доля жира в молоке в это конкретное кормление. И мы не знаем, сколько жира будет в молоке из второй груди, а также сколько этого молока поместится в желудке ребенка. Как же можно в таком случае говорить: «Через десять минут отнимите у младенца первую грудь и предложите ему вторую»? Угадать невозможно! Здравый смысл однозначно указывает на то, что уравнение с таким количеством неизвестных решения не имеет.

Таким образом, в распоряжении каждого младенца есть три механизма изменения состава молока в каждый конкретный момент: он может решать, сколько молока выпить, сколько времени подождать до следующего прикладывания и сосать ли только одну грудь или же обе. Анализируя молоко, полученное в разных обстоятельствах, человечество получило экспериментальное подтверждение того, что эти три фактора влияют на его состав. Количество выпитого в какой-то степени зависит от того, сколько времени ребенок провел у груди; но соотношение может быть настолько разным (одни дети сосут быстро, другие медленно), что с точки зрения статистики соотношения этого просто нет. Нельзя сказать: «Если он пробыл у груди пять минут, то выпил 80 миллилитров, а если десять – то 130 миллилитров». Концентрация липидов зависит не от времени, на протяжении которого ребенок сосал, а от количества молока, которое он за это время выпил. Итак, в отношении конкретного ребенка и конкретного прикладывания совершенно очевидно, что если у него раньше отнять грудь, то выпьет он меньше. С другой же стороны, легко измерить время сосания, но вот объем выпитого – очень трудно. Таким образом, из сугубо дидактических соображений можно сказать, что три механизма контроля таковы: длительность прикладывания, частота прикладываний и то, кормится ребенок только из одной груди или из двух. Каждый ребенок в каждый момент времени, будь то днем или ночью, свободно манипулирует этими тремя факторами, чтобы получить нужное ему питание.

Когда у ребенка отнимают первую грудь до того, как он сам ее отпустит (возможно, потому, что кто-то, искренне желая помочь, посоветовал: «Непременно старайся дать ему и вторую грудь, пока он не уснул!»), он вместо заднего молока из первой груди выпьет переднее из второй. Это означает (как показано на рис. 2) вот что: чтобы получить необходимое количество калорий, ему придется выпить больший объем. Если разница невелика, скорее всего ничего и не произойдет. Малыш выпьет чуть больше молока – и ура. Но если его заставили сменить грудь, когда он еще должен был много выпить из первой (например, через десять минут забирают грудь у ребенка, которому нужно пятнадцать или двадцать), молока ему надо бы выпить столько, что оно попросту не помещается в желудок.

Рисунок 2. Если раньше времени отнять у младенца первую грудь, он выпьет из обеих менее концентрированное молоко и ему потребуется больший объем, чтобы получить то же количество калорий

У взрослых объем желудка куда больше, чем тот, что обычно используется; мы могли бы выпить литр воды после обеда, и ничего бы с нами не было. Но у младенцев желудок крохотный, лишнего места в нем нет. Ребенку приходится отпустить вторую грудь, потому что в него уже больше «не входит», но он все еще голоден… Ситуация очень похожа на ту, что получается при неправильном положении у груди (см. раздел «Последствия неправильного прикладывания»).

В 1988 году Майкл Вулридж (Michael Woolridge) и Хлоя Фишер (Chloe Fisher) опубликовали в уважаемом медицинском журнале «Ланцет» историю болезни пятерых младенцев, постоянно страдавших от частого плача, колик, поноса и других подобных неприятностей. Оказалось: достаточно порекомендовать матерям не отнимать у детей первую грудь, а подождать, пока они сами ее отпустят, чтобы все перечисленные жалобы прекратились.

Вскоре после этого Вулридж и другие исследователи попытались воспроизвести ситуацию экспериментальным путем в группе здоровых младенцев, у которых не было никаких проблем с кормлением. Половине матерей порекомендовали отнимать у ребенка первую грудь через десять минут после начала кормления, а второй половине – ждать, пока ребенок выпустит грудь добровольно. Ожидалось, что дети из первой группы будут получать слишком много жидкости, слишком много лактозы и мало жиров и поэтому у них будут колики, срыгивания и повышенное газообразование. Так оно и было, вначале дети недополучали жиров. Но они сами модифицировали два оставшихся фактора – время между кормлениями и выбор между одной грудью и двумя, так что на протяжении дня им доставалось столько же жиров, сколько и другой группе, и никаких жалоб у них в результате не было.

Поскольку у ребенка есть три средства, чтобы регулировать состав молока (вы помните: это частота прикладываний, их продолжительность и выбор между одной грудью и обеими), большинство детей скорее всего справятся с этой задачей и тогда, когда этих средств у них останется два, а для третьей переменной мы выберем какую-то постоянную величину. Может быть, те дети, у которых начнутся проблемы, если ограничивать время сосания, – это дети с физиологически меньшей приспособляемостью (или же таковы их матери). Ходить-то мы, например, тоже умеем все, но если приходится бежать, кто-то бежит медленней и устает раньше других.

Приспособляемость живых существ может быть сколь угодно велика, но чудес от нее ждать не следует. На протяжении прошедшего столетия множество врачей старалось контролировать все три фактора разом: ребенок должен был сосать каждую грудь точно по десять минут один раз в четыре часа. Стремление к точности порой приобретало прямо-таки болезненный характер; до сих пор бывает, что мать задается вопросом, отсчитывать ли четыре часа от начала или от окончания кормления. Понятное дело: по десять минут на каждую грудь да еще минутка на срыгивание – вместе уже четыре часа двадцать одна минута! Множество книг и специалистов даже не говорили «раз в четыре часа», а называли вместо этого точное время: в восемь утра, в двенадцать, в восемь вечера и в двенадцать ночи. Даже и не думайте кормить в девять, в час и в пять! С полуночи и до восьми утра планировался «ночной отдых» длиной в восемь часов (полночи провести без сна, слыша, как плачет твой ребенок, не имея возможности дать ему грудь, – да-да, это называлось ночным отдыхом!).

Четыре часа – это была методика немецкой педиатрической школы. Существовала и французская, рекомендовавшая давать грудь раз в три часа с шестичасовым ночным перерывом. (Интересно, влияла ли такая разница в режиме грудных младенцев на становление национального характера в соответствующих странах?) В разных странах существовали как сторонники идеи давать в одно кормление только одну грудь, так и предлагавшие давать сразу две (вторых было больше), так что в целом теорий было четыре: одну грудь раз в четыре часа, две в четыре, две в три и одну в три.

Обычно в реальной жизни каждый педиатр придерживался одной конкретной теории и защищал ее по мере сил. Таким образом, дети оказывались совершенно беззащитными: им не давали выбрать ни частоту, ни длительность, ни количество грудей в каждое кормление. Они не могли контролировать ни количество молока, ни его состав, приходилось довольствоваться тем, что дают. В большинстве случаев доставалось им слишком мало, да и состав был неподходящим. Дети плакали, жаловались, срыгивали, не набирали вес… Еще несколько лет назад в Испании считалось редкостью все еще кормить грудью трехмесячного младенца, а уж кормить его без помощи бутылочек было почти героизмом.

Понятно, что есть и такие случаи, когда звезды складываются исключительно удачно и ребенок получает нужное ему количество молока с подходящим составом, хотя сосет раз в четыре часа по десять минут. Из-за этих редких исключений врачи все больше утверждались в своем мнении о пользе жесткого режима: «Кормление по требованию – это все глупости. Я сам знал мамочку, которая в точности соблюдала четырехчасовые промежутки – и все с ней было прекрасно, девять месяцев откормила, и спал ребеночек прекрасно, и вес прибавлял, как положено. Просто мамочки сейчас пошли ленивые, усилий прилагать не хотят, со смесью им, видите ли, проще».

Woolridge MW, Fisher C. Colic, «overfeeding», and symptoms of lactose malab sorption in the breast-fed baby: a possible artifact of feed management? Lancet 1988; 2: 382-4.

Woolridge MW. Baby-controlled breastfeeding: biocultural implications. En Stuart-Macadam P, Dettwyler KA, eds.: Breastfeeding. Biocultural perspectives. New York: Aldine de Gruyter, 1995.

Woolridge MW, Ingram JC, Baum JD. Do changes in pattern of breast usage alter the baby’s nutrient intake? Lancet 1990; 336: 395-39.

Глава 2.
Как кормить

Моя жена порой недоумевает: «Не понимаю, зачем столько говорить о кормлении грудью. Вот младенец, вот грудь, о чем тут еще дискутировать?!»

И это правда. В большинстве случаев для того, чтобы кормить грудью, надо знать всего две вещи: что не следует обращать внимание на часы и что следует внимательно следить за правильным захватом. Более того, в нормальной ситуации не было бы нужды как-то специально объяснять это матерям. Незачем было бы говорить о кормлении по требованию, если бы предварительно никому не приходило в голову настаивать на жестком режиме. И незачем было бы учить правильному прикладыванию, если бы девочки учились быть матерями, как это было всегда, просто наблюдая за тем, как другие женщины кормят грудью. И еще если бы никто не вмешивался на некоторых стадиях кормления (но об этом чуть позже).

Многие тысячи лет подряд женщины кормили грудью без курсов и книг, и они продолжают делать это именно так на большей части земного шара. Никакое другое млекопитающее (а нас несколько тысяч видов) не нуждается в том, чтобы его учили кормить грудью. Впрочем, одно исключение есть – некоторые приматы, живущие в неволе. У большинства млекопитающих кормление детенышей и забота о них относится исключительно к области инстинктов. Газель или львица, рожденная в неволе, замечательно заботятся о своем потомстве. А вот у приматов, особенно у тех, которые ближе всего к нам, дело обстоит иначе. Порой материнство становится настоящей проблемой для самок, рожденных в зоопарках и выращенных людьми, а не их собственными матерями: они не заботятся о детенышах, игнорируют их или не знают, как с ними обращаться. Помню, мне попалась фотография гориллы, которая, вместо тогочтобы прижать новорожденного к груди, положила его себе на голову вместо шляпы. Одна самка орангутана, желая накормить детеныша, целовала его в губы и, похоже, искренне удивлялась, почему этот метод кормления не работает. Часто нет иного выхода, кроме как разлучить малыша с матерью и вскармливать искусственно. Есть два возможных объяснения этого феномена. Первое гласит, что самки, не имевшие возможности наблюдать за другими матерями, не смогли и научиться у них материнству; второе же – что самки, которые сами выросли вне отношений привязанности с собственной матерью, страдают от нарушенной привязанности в целом и потому не могут выстроить нормальных отношений с собственными детенышами. В некоторых зоопарках, когда человекообразные обезьяны беременеют, прибегают к помощи образовательных видеофильмов или просят кормящих женщин специально раз-другой покормить младенцев грудью перед клеткой.

Гигиена

Нет нужды мыть грудь перед кормлением или после – за исключением случаев, когда вы нагишом катались по земле или делали что-то подобное. Мыть грудь не надо ни с мылом, ни просто водой. Для поддержания чистоты вполне хватает обычного ежедневного душа (да и тогда не нужно особо тереть сосок мочалкой). После кормления достаточно просто обтереть сосок, если ребенок очень уж его обслюнявил.

Избыток мыла может уничтожить естественную защитную смазку, и, похоже, мыло провоцирует появление трещин.

Частота и длительность прикладываний

Должно быть, вы уже слышали когда-то о том, что грудь ребенку надо давать по требованию. Однако очень может быть, что вам неправильно объяснили, как это делать.

Очень сложно вытравить из нашей культуры помешательство на режиме кормлений. Такое впечатление, что все всегда так делали. Некоторые люди, услышав о кормлении по требованию, думают, что это хиппи придумали и что так можно вырастить разве что расхлябанное поколение недисциплинированных дикарей. На самом же деле все наоборот: это по требованию кормили все и всегда, а режим – достаточно недавнее изобретение. Да, какой-то древнеримский врач однажды писал о режиме, но это был отдельный случай, да и матери тогда не спрашивали врачей о кормлении грудью. Практически все врачи вплоть до XVIII века рекомендовали кормить по требованию (или же не рекомендовали в этом отношении ничего, поскольку кормление грудью не болезнь, так что врачи этой сферой жизни просто особо не занимались).

Только в начале XX века почти все врачи принялись рекомендовать режим; и даже тогда очень немногие матери следовали этому, так как тогда не существовало медицинского страхования и бедняки обращались к врачу только в случае действительно тяжкой болезни. Но вот когда визиты к педиатру превратились в регулярную практику (примерно в середине прошлого столетия), матери стали пытаться вырабатывать режим кормлений. И результаты оказались плачевными.

Подумаем немного. Только примерно лет восемьдесят назад наручные часы перестали быть привилегией богачей. Двести лет назад у большинства людей не было в доме часов, а во времени они ориентировались по церковному колоколу. Шестьсот лет назад часы были солнечными, а большинство людей и таких в глаза не видели или же не умели узнавать по ним время. Как вам кажется, можно ли отсчитывать десятиминутные кормления раз в четыре часа, пользуясь исключительно солнечными часами? Римские воины, викинги, матросы Колумба – все они выросли, кормясь по требованию. Неужели они кажутся вам избалованными маменькиными сынками?

Множество людей (матери, их родные, врачи и медсестры), когда слышат или читают про кормление по требованию, думают примерно так: «Ну конечно, не надо так отчаянно держаться за трехчасовой интервал; если малыш плачет на четверть часа раньше, можно и тогда его покормить, а если спит – незачем специально будить его». Или же так: «Ну да, по требованию, я всегда так и говорила, минимальный перерыв два с половиной часа, максимальный четыре». Все это не имеет отношения к кормлению по требованию, это просто гибкий график, который, конечно же, гораздо лучше, чем график жесткий, но проблемы бывают и из-за него. По требованию – когда угодно, в любой момент, не глядя на часы и не думая о времени; не важно, прикладывался ли ребенок в прошлый раз пять минут или же пять часов назад.

Не может же он успеть проголодаться за пять минут?! Представьте, однако, что вы вскармливаете ребенка искусственно. Обычно он выпивает 150 мл, а тут однажды выпил только 70. Если пять минут спустя вам покажется, что он снова просит есть, вы ему скормите оставшиеся 80 мл или скажете: «Не может быть, чтобы ты успел проголодаться, ты же пять минут назад поел»? Я уверен, что любая мать даст ребенку допить содержимое бутылочки, не сомневаясь ни секунды; более того, многие проведут час и больше, каждые пять минут пытаясь запихнуть бутылочку обратно ребенку в рот.

Так вот, если ребенок отпускает грудь, а через пять минут вроде бы снова голоден, не исключено, что съел он только половину порции. Может, он глотнул воздуха и чувствовал себя некомфортно, а теперь срыгнул и может спокойно продолжать. А может, он отвлекся на пролетавшую мимо муху, а теперь она улетела – и ребенок заметил, что по-прежнему хочет есть. Может, он просто ошибся, решив, будто уже наелся, а теперь передумал. В любом случае, в такой ситуации только сам ребенок может решить, надо ли ему пососать еще или нет. Ни эксперт, писавший свою книгу в собственном доме в прошлом году или в прошлом веке, ни педиатр, видевший ребенка в прошлый четверг и порекомендовавший ему тот или иной режим, не могут знать, будет ли голоден этот ребенок сегодня в 14.25. В самом деле, невозможно приписывать им сверхчеловеческие способности! Если вы знаете кого-то, кто может точно предсказать, во сколько проголодается ваш ребенок, не тратьте время на второстепенные вопросы, а лучше выясните у него, какой номер выпадет в лотерее.

Не заболеет ли ребенок, если будет есть так часто? Не следует ли подождать, пока все переварится, не должен ли отдыхать пищеварительный тракт? Нет, конечно!

Я много раз слышал, как с искренним воодушевлением проповедуется необходимость такого отдыха для организма. Можно подумать, в противном случае желудок перегреется и разлетится в клочья. Интересно, когда отдыхает сердце? А легкие, печень, почки? В нашем теле нет ни единого органа, нуждающегося в отдыхе, даже наоборот, нам же лучше, если они не отдыхают вовсе. Не отдыхает мозг (когда мы спим, нам снятся сны, да и в любом случае мозг продолжает контролировать работу организма), не отдыхают мускулы (во сне мы не полностью неподвижны). Почему же именно желудок якобы непременно нуждается в отдыхе?

Идея о том, что желудок должен сначала стать пустым, чтобы наполниться вновь, тоже абсурдна, хотя и весьма распространена среди педиатров. Педиатры учатся, как известно, не в центрах здорового ребенка, а в больнице. Да, они четыре года учатся по специальности, но делают это обычно именно среди больных детей. Это значит, что они видели множество случаев менингита или туберкулеза, но мало просто простуженных детей и почти ни одного полностью здорового ребенка. Их опыт в отношении детского питания – сугубо теоретический. Когда ребенок попадает в больницу, достаточно записать в его карте «диета обычная по возрасту» – и на кухне сами разберутся. Единственная ситуация, когда педиатру в больнице приходится особо заниматься питанием ребенка, – это ситуация с недоношенным ребенком. Само собой разумеется, что при этом кормление, особенно в случае сильной недоношенности (то есть когда ребенок очень мал, меньше килограмма весом) – задача нелегкая. Надо точно рассчитать, сколько миллилитров молока необходимо давать ребенку в определенный промежуток времени, и нельзя дать ни на миллилитр больше. Такой малыш часто не может сосать сам, его приходится кормить через зонд. Иногда и пищеварительный тракт у него еще толком не работает (в конце концов, он должен был бы еще находиться в матке, а там не требуется есть). Таким образом, прежде чем кормить его, надо удостовериться с помощью того же зонда, осталось ли в желудке молоко с прошлого раза. Если молока остается слишком много – это дурной знак, и продолжать заливать в ребенка молоко, если он не в состоянии пока его полноценно переваривать, может оказаться исключительно опасным занятием. К сожалению, некоторые педиатры забывают, что это специфическая проблема только для глубоко недоношенных младенцев, и решают, что любому младенцу нельзя есть, пока желудок полностью не опустошится. Однако логика подсказывает, что желудок в любом случае может быть пуст только до самого первого глотка. Минуту спустя он пустым уже не будет.

Когда мы едим второе блюдо, наш желудок отнюдь не пуст. Он полон супа, или салата, или макарон – помилуйте, разве можно швырять туда еще и бифштекс?! Когда ребенок сосет грудь, отрыгивает воздух (или нет) и прикладывается ко второй груди, он сосал предыдущую грудь минуту назад. Если можно спокойно сосать после минутного перерыва, почему должно быть нельзя это делать после перерыва в пять или пятнадцать минут, в полчаса или в полтора?

А вдруг ребенок на самом деле не был голоден, если он плакал по другой причине? Не вредно ли тогда предлагать ему грудь? Конечно, нет. Во-первых, дети сосут грудь не только из-за голода, но и по другим причинам. Во-вторых, если он не хочет сосать, то сосать он не будет. Это самый простой способ проверить, хочет ли ребенок есть: предложите ему грудь и посмотрите, что получится.

А максимальный перерыв? Надо ли ребенка будить? Сколько времени он может провести без груди? В принципе, сколько захочет. Если ребенок здоров и нормально прибавляет в весе, не будите его. Проголодается – тогда и будет сосать. А если несколько часов не пососет, не будет у него никакой гипогликемии. Собственно, несколько десятилетий назад считалось обязательным, чтобы дети проводили восемь часов каждую ночь без еды; а сегодня некоторым матерям объясняют, что обязательно надо будить ребенка раз в четыре часа.

Иначе дело обстоит с болеющими детьми или же с теми, которые мало прибавляют в весе. Ребенок может быть так слаб, что у него не хватает сил просить грудь. В такой ситуации надо предлагать ее почаще. То же относится к новорожденным (см. главу Докорм).

Когда ребенок слишком долго спит, нет нужды будить его, достаточно следить за признаками голода. Кормление по требованию не означает давать грудь всякий раз, когда ребенок заплачет. Во-первых, дети могут плакать по самым разным причинам; понятно, что если он плачет из-за чего-то еще, нет необходимости его кормить. (Однако во многих случаях проще всего на всякий случай все-таки предложить ему грудь – вдруг поможет? Часто дети могут плакать от страха, боли или чего-то еще, но лучшим способом их успокоить оказывается грудь.) С другой стороны, плач – это запоздалый признак голода. Если бы взрослый не ел трое-четверо суток, он бы скорее всего тоже плакал от голода. Но мы долго ели и набирались сил, пока выросли, не так ли? Между моментом, когда подросший ребенок проголодается, и тем, когда он заплачет от голода, может пройти несколько часов. Между моментом, когда проголодается младенец, и тем, когда он уже будет плакать, может пройти всего несколько минут (а может – и больше) – в зависимости от характера конкретного ребенка. Но странно было бы зарыдать, едва лишь почувствуешь голод. Сначала младенцы демонстрируют ранние признаки голода: становятся более активны (просыпаются, шевелятся), особым образом шевелят губами, вертят головой, ища грудь, издают какие-то звуки, подносят ручки ко рту… Вот тогда их и следует уже прикладывать к груди, не ожидая плача. Если же ослабленный от потери веса младенец находится в отдельной комнате, вне поля зрения родителей, может случиться, что никто не заметит подаваемых им знаков – а он тем временем устанет и снова уснет, не поев. Лучше держать его все время рядом с собой, а еще лучше – непосредственно на руках, чтобы можно было тут же приложить его к груди.

Позволю себе небольшой комментарий. Почему младенцы, когда хотят молока, открывают рот и вертят головой во все стороны? Что это: произвольный жест или первая попытка коммуникации? Миллионы лет подряд младенцы были постоянно на руках у матери. Во многих культурах, правда, детей носят за спиной, но это явно не было возможно, пока наши предки не научились ткать или изготавливать веревки. До этого времени детей приходилось постоянно держать рукой, следовательно, находились они спереди, а не сзади. При этом мать не пользовалась одеждой. Спал ребенок или бодрствовал, сосок постоянно находился в нескольких сантиметрах от его рта. Стоило ему начать искать грудь – и он ее немедленно находил. Младенцы не будто бы ищут губами грудь, они ищут ее в самом буквальном смысле слова.