Kitabı oku: «Нити»

© Катрин Мелье, 2020

ISBN 978-5-4498-9462-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

предисловие

Не знаю как Вам, а мне всегда было интересно почему некоторые человеческие существа становятся серийными убийцами, маньяками или например людоедами с удовольствием поедающими себе подобных… Ведь если подумать и представить, ну вот хоть на минуточку, что творится у них в голове, что побуждает совершать подобные преступления, какие мысли там бродят, то мурашки так и скачут по коже и даже волосы встают дыбом. Столкнуться с таким зверем в человеческой шкуре не очень-то хочется… А ведь у многих из них есть мамы и папы… Да-да они тоже чьи-то дети и их любят зачастую не понимая кого породили на этот свет. У многих серийных и не только убийц есть любимые девушки, жены, дети и даже домашние питомцы! Возможно собака, кошка или смешной толстый хомяк. И они их любят, живут всю жизнь в одном доме и почему-то не хотят порезать на фарш и съесть, а почему? И вообще по какой причине из нормального карапуза вырастает отвратительное неуправляемое чудовище? В чём причина этой болезни, если можно так сказать? В этом произведение мне захотелось заглянуть в логово к одному зверю и понять что побудило его стать таким? Может быть дело в его голове или все-таки причина в окружающем жестоком мире?

Глава №1

Собачий утёс

Эта комната маленькая и не уютная, больше похожая на гроб, всё, что у него было долгие, долгие годы… Но даже в ней, он не чувствовал себя в безопасности, более того, бедолага даже не знал, что это такое БЕЗОПАСТНОСТЬ! С самого детства мальчик не засыпал спокойным и довольным, как это делают другие дети. Тревога и страх постоянно присутствовали, преследуя даже во сне. Кошмар в котором мать со сверкающими злобой глазами неистово била его и издевалась, повторялся каждую ночь, повергая в ужас и отчаяние. Даже когда мальчишка просыпался, ещё долго не мог опомниться, плача и задыхаясь. Успокоившись, уснуть всё равно не было ни какой возможности, лужа тёплой мочи которую он сделал от ужаса, остывала принося дискомфорт и новую волну страха. Мать обязательно заметит, что он написал в постель и уж тогда ему влетит по полной программе.

– Видит Бог, я старался этого не делать, во всем виноваты кошмарные сны и она… Она сама виновата! – думал мальчик, дрожа всем телом.

Понимание того, что утро всё равно настанет, а значит мать по любому проснётся и войдёт в комнату, заставляли тело нервно подёргиваться.

– Она всё равно меня побьёт! Даже если бы лужи не было, она нашла бы, за что! – эти мысли помогали осознать неизбежность.

И размышлял мальчишка верно! Ей было абсолютно плевать, за что врезать ему подзатыльник или больно пнуть ногой. А самое интересное, что в силу обстоятельств пацан даже не понимал, когда это началось и закончится ли? Он вообще не помнил другой жизни, полной любви и заботы, о ласке даже не слышал. А ведь она была, и ласка и другая жизнь тоже, только он был слишком мал тогда, чтобы запомнить хоть что-то! Но факт остаётся фактом, его мать, монстр со свалявшимися в колтуны волосами, в замызганной старой юбке, когда-то давно любила Питера и даже обожала! Она с удовольствием целовала его маленькие пяточки и даже испачканный в дерьме зад, приговаривая: «Сладенькие ножки, сладенькие попки!» Подумать только, что вся семейная идиллия рухнула в один миг и эта невероятная любовь и забота тоже. И из-за чего? И из-за чего чёрт побери можно перемениться так разительно и скоро по отношению ко всему окружающему миру и главное к собственному ребенку?! Ну предположим возненавидеть этот несправедливый, жестокий мир причины всегда найдутся, да их просто сотни а-то и тысячи! Но вот, что послужило этой яростной ненависти возникшей в одночасье к собственному горячо любимому сыну… Единственному родному существу…

Причина была, ни то чтобы веская, но именно она послужила некоему помешательству Леди Оливии Браун, являвшейся матерью маленького мальчика по имени Питер Браун. В один прекрассный день муж и глава данного семейства Дэвид Браун изменил ей с секретаршей Молли Уилсон. В последствии этот мерзавец поступил вполне предсказуемо! Как и все подобные мерзавцы, Дэвид не задумываясь, с лёгкостью присущей настоящему подонку, просто бросил семью, укатив с молодой пассией на семейном авто, прихватив большую часть ценностей, нажитых покойными родителями Оливии.

Хээммм… банальщина скажите вы, но так и было! В момент когда брошенная Леди поняла, что всё кончено, она сломя голову поспешила в банк где хранила свои деньги доставшиеся по наследству. В то время женщины не имели права голоса и любой банк без особых расспросов с радостью выдавал деньги главе семьи. Немало важно, что обнуляя счёт владелицы, Банковские служащие даже не сообщали об этом женщине! То же самое произошло с Оливией. Когда она пришла в Банк, ей просто сказали, что денег нет.

– Я бы хотела снять деньги Мистер. – сказала она протягивая документы.

– Дело в том, что ваш муж совсем недавно закрыл этот счёт Миссис Браун.

– Как это? Это всё что у меня есть! Я принесла сберкнижку, вот, пожалуйста посмотрите Сэр. – повторила она взволнованным голосом.

– Я понимаю… но это был семейный вклад и любой из супругов имеет право снять наличные или вообще закрыть счёт, что ваш муж и сделал.

– Что вы имеете в виду? Каким образом он мог снять деньги если сберкнижка всегда была у меня? – закричала она не своим голосом.

– Прошу Вас Миссис Браун говорите тише! – попросил мужчина.

– Какого чёрта Вы мне указываете, как говорить? Вы отдали личные мои сбережения, без моего ведома и смеете указывать повышать мне голос или нет?

– Послушайте! Ваш муж заявил о потере сберкнижки и ему выдали дубликат! Такое не редкость… – пожал плечами клерк.

– Да с какой стати? Эти деньги мне достались по наследству от родителей! Это я открыла счёт, а вы даже не соизволили позвонить! – кричала она размахивая сберкнижкой у него перед носом.

– Я уверяю Вас Миссис Браун, в действиях наших сотрудников нет ничего противозаконного!

– Какого черта? Вот, моё имя здесь, видите? Читайте внимательно чьё, черт Вас дери, имя написано на счете? Оливия Браун, Б-РА-УН! – не успокаивалась женщина тыкая пальцем в инициалы.

– Я бы попросил не выражаться! Мне очень жаль!

– Почему Вы не набрали мой номер, раз Вам не все равно, он ведь указан здесь? Неужели так трудно оповестить человека?

– Ну поймите, мы ведь не знали, что Вы не в курсе действий собственного мужа… Мне действительно жаль…

– Как же… Вы не в состоянии понять какое горе причинили! Вам плевать на то, что эта скотина ограбила меня и ребенка, отдали не задумываясь все сбережения и даже не удосужились набрать номер того, кто открыл счёт! Поэтому не смейте говорить, что Вам жаль! – рявкнула она, отбросила сберкнижку и встала со стула.

Подобные случаи в то время были очень распространены, в основном в Банках, в Судах, в Правительстве, да на всех руководящих должностях работали мужчины, женщины ещё долго не имели никакого голоса. В Америке права слабого пола ущемлялись очень долго, счета с лёгкостью обнулялись, суды почти постоянно выигрывались в пользу сильного пола. Этот мир принадлежал мужчинам и только!

Выйдя с Банка Оливия почувствовала себя плохо, именно в тот момент внутри у неё что-то родилось, что-то злобное и яростное, это что-то не знало жалости… Ну мы вернёмся к данной трагедии позже, сейчас поближе познакомимся с местом жительства наших героев.

У Оливии был большой дом доставшийся ей от родителей, погибших в автокатастрофе семь лет назад. Дом и некоторые сбережения о которых не знал Дэвид, это пожалуй всё, что осталось после того, как он тайком вывез её украшения и снял деньги со всех счетов. Она по наивности открыла семейные вклады и муж по закону имел на них все права, коими и воспользовался по тихому! Её душевное и умственное состояние тут же пошатнулось, поэтому никаких разбирательств не было. Дэвид просто исчез из их жизни оставив бывшей только сына и боль.

Семьёй их назвать было трудно, ОСКОЛОК вот правильное определение. Они существовали каждый в своём мире, очень обособленно и тихо, практически не появляясь в обществе. Маленький захудалый городишка располагался в штате Арканзас, он относился к группе штатов Юго-Западного Центра с населением 2937 930 человек, среди которых ни один умник не желал даже слышать о бедном несчастном мальчике, по одной простой причине: «Своего дерьма валом!» Так вот, никто к ним не приезжал в гости на рождество или какие-то другие праздники, никто не звонил, ни справлялся о здоровье, вообще никто и никогда. Телефон всегда был отключён, висел так, скорее для виду, как неотъемлемая часть интерьера. Письма не приходили, может потому, что писать их было некому, а может этот кто-то просто не хотел слышать об их существовании… В любом случае, пацан этого не знал. Единственное, что он знал наверняка, это, что боль вернётся, эта жуткая Леди всегда возвращалась. Худое, костлявое тело усыпанное кровоподтёками и синяками, пожалуй единственный свидетель нелёгкой жизни мальчишки.

Когда-то и от кого-то он слышал фразу: «Родителей не выбирают!», теперь она всё время крутилась у него в голове. Право выбора у него наверное, как у миллиарда детей вообще не было, поэтому он смиренно терпел все побои и истязания. Иногда Питер лежал ночью с плотно закрытыми глазами и ему казалось, что её злобные бледно-голубые зрачки с ярко-синим контуром уставились прямо на него и неотрывно смотрят, ожидая пока он уснёт. Тогда Питер вздрагивал, тихонечко из-под одеяла высовывал маленькое личико и начинал всматриваться в непроглядную тьму. Он плохо понимал, что такое смерть, но точно знал, что мать хочет чтобы он умер. Да она и сама не раз в порыве гнева кричала.

– Чтоб ты сдох гадёныш! – голос её звучал пискляво и истерично, оглушая маленького запуганного Питера.

– Плохой мальчишка, плохой! – приговаривала она отвешивая ему очередную порцию тумаков.

Тогда он не был плохим, пока ещё не был… Запуганным, одиноким и замкнутым, да, но не плохим! Впервые он уловил внутри себя, это странное и не объяснимое ощущение, гораздо позже. Описать в нескольких словах ту перемену, можно просто. Питер почувствовал будто что-то надломилось, ему показалось, что он даже услышал у себя в голове звук похожий на треск сухой ветки.

– Так странно… – подумал он, но не напугался, напротив, после треска по всему тельцу разлилось горячее ощущение удовольствия, или что-то типа того.

Удовольствие до селя не досягаемое и совершенно неизведанное Питер запомнил именно таким… агрессивным и пульсирующим ненавистью. Он взращивал его ежедневно и когда пошёл в школу, понял, что движется в правильном направлении.

Оливия вообще-то ни хотела отдавать его в школу, но служба опеки внезапно объявившаяся на её пороге вынудили сделать это. С тех пор, как Питер всё-таки пошел в школу, что было безусловно вынужденной мерой, мать совсем озверела. Она постоянно твердила, что в него вселились злые духи, что он одержим дьяволом и всякою подобную ерунду не имеющую к мальчику никакого отношения. В школе он отдыхал от её нравоучений, друзей там не было, но это не напрягало, к 10 годам Питер понял, что в принципе ему никто и не нужен. Он был замкнут, молчалив, но на удивление учился очень хорошо. Оливии не приходилось уделять внимание выполнению домашних заданий или ещё чему-то связанному с ненавистной школой, это было безусловно на руку Питеру. Чем меньше она видела его и вообще находилась рядом, тем меньше била.

В свои 10 лет Питер стал немного понимать: «С его матерью очевидно не всё в порядке.» ведь он видел, как другие родители относятся к одноклассникам с которыми приходилось посещать одни и те же предметы. И вообще, по окончанию уроков многие папы и мамы заезжали за своими детьми прямо в школу и это считалось нормально. Он часто специально присаживался на широкую лестницу перед входом в школу, как бы ожидая своих родителей, так все делали… все нормальные детки. Присаживался и просто смотрел…

Вот приехала Леди Келли, мама симпатичной белокурой девочки Милдред Харрис, впоследствии малышка сама того не зная стала первой любовью, тайной Питера Брауна. Леди Келли всегда быстро и даже стремительно пробегала по лестнице навстречу дочери, улыбалась такой мягкой приятной улыбкой и целовала девочку в щёку. Она целовала её с любовью и ради этого зрелища Питер был готов даже опоздать на единственный школьный автобус развозивший, по его мнению, ненужных детей по домам.

Мальчишка так думал потому, что его маме, он был совсем ненужен. Оливия ни разу не была на собраниях, ни разу не встречала его у школы или дома, ей было всё равно, как у него обстоят дела и не обижают ли его ребята, а они обижали! Группа таких же не нужных, как он думал детей состоящая из трех забияк, постоянно доставала его! Эти парни ни давали прохода! Задирались, толкались, ставили подножки в автобусе и всё такое… Однажды чернокожий мальчик по имени Руди выставил ногу на проходе в автобусе, Питер зазевавшись не заметил и со всего размаху рухнул. Ой, он тогда так шарахнулся, что даже разбил нос, но эти маленькие паршивцы Свен, Руди и Спенсер только получили замечание от водителя и больше ничего. Им вообще всегда и всё сходило с рук, что невероятно бесило. А всю дорогу после содеянного они издевательски хихикали показывая на распухший нос Питера пальцем! Ему так хотелось что-нибудь сделать, что-нибудь скверное и ужасное, но он только смотрел на Руди злобным взглядом и думал.

– Ты у меня ещё получишь долбанный нигер! – он прямо видел, как выковыривает палкой его наглые глазюки, а тот визжит и корчится от боли.

От этой мысли на его лице появилась такая странная, ненормальная улыбка, которую тут же заметила шайка обидчиков.

– Ты чё дебил лыбишься? Ещё захотел? – рявкнул Спенсер, лобастый мальчишка в толстенных очках.

Питер будто не слышал, настолько мысли о мести поглотили его. Улыбка абсолютно нелепая и даже отчасти пугающая продолжала висеть на лице и глаза, его глаза по-прежнему неотрывно смотрели на слегка струхнувшего Руди.

– Эй, чё надо, пришибленный? – буркнул он.

Питер не проронил ни слова, продолжая смотреть.

– Больной! Не связывайтесь с ним ребята, у него, как и у его мамаши, не все дома! – хихикнул Свен, успокаивающе хлопнув по плечу Руди.

Развития конфликта не было, возможно потому, что автобус остановился там где Питер всегда выходил. Но в этот раз он не пошлёпал быстрыми боязливы шагами, как всегда, домой с опущенной на плечи головой, нет! Он продолжал стоять и смотреть на быстро отдаляющийся автобус и забияк прилипших к стеклу заднего вида. Руди улыбался и покручивал у виска пальцем давая понять Питеру, что считает его Крейзи, (ПРИДУРКОМ) остальные два задиры, тупо хихикали и строили рожи. Питер молча смотрел на них, улыбался, и мысленно расчленял всех троих, предварительно выколупав их наглые глаза! От одной только этой мысли у него в груди стало тепло и уютно, спокойно и даже весело! Питер дождался пока автобус свернул за поворот и не обращая внимание на поднывающую боль в области носа, вполне довольный и счастливый отправился домой.

Наверное это был тот самый день, решающий и важный, тот самый, который рано или поздно бывает у каждого человека. Затравленный мальчишка шлёпал по направлению к дому и понимал, что прежний Питер умер, как и хотела его мать, а на свет появился кто-то другой, бесстрашный демон, жаждущий крови. Мальчику он почему-то представился в виде огромной рожи дикого вепря с торчащими из щёк гигантскими клыками размером с палец взрослого мужика и с залитыми злостью кровавыми глазами. Вепрь издавал громкие булькающие звуки взбивая пену в уголках пасти, жадно вдыхал горячий воздух в надежде унюхать жертву. Погода в то время и правда стояла жаркая, это свойственно Юго-Западу Америки. От частого дыхания и быстрого шага у Питера выступили капельки пота на лбу и припухшем носу, он этого даже не замечал, продолжал бурчать себе что-то под нос… что-то типа: «Ты ещё поплатишься грязный НИГЕР!!! Вы все ещё поплатитесь!» Бормоча эти странные слова мантры мальчик почувствовал сильную боль в области черепа, она была настолько оглушительно сильной, что на мгновение Питер даже потерялся. Мысли спутались, появилось лёгкое головокружение, он почувствовал, как что-то рвётся наружу, цепляется когтистыми лапами за внутренности, подтягиваясь всё выше и выше, просовывает свою уродливую сущность через глотку… Питер схватился за живот, жуткий спазм заставил его согнуться. Наконец, это что-то выплеснулось из него, корябаясь и брыкаясь вывалилось на крыльцо дома. Это ужасное что-то оказалось всего лишь ланчем, состоящим из яблока и сандвича намазанного арахисовым маслом. Удивлённый мальчик брезгливо сморщил нос, вытер лицо и перед самым входом в дом замер на секунду, потом не задумываясь с силой толкнул дверь, она оказалась не заперта.

Убирать склизкое дерьмо разбрызгавшееся по красивой мраморной плитке он не собирался, всё изменилось и он изменился!

– Пусть только попробует! Ещё хоть раз, попробует! – бормотал его тихий внутренний голос.

В тот день он решил, что скорее всего убьёт мать, вот только придумает как лучше всего это сделать! Оливия попыталась наказать сына, схватила его за шиворот и потянула на себя в намерениях отвесить не хилую пощёчину, но он вывернулся и очень больно укусил её за плечо, оставив огромную гематому.

– Ссс! Гадёныш! – взвизгнула она и отшатнулась.

Питер почувствовав что женщина ослабила хватку, вырвался и поспешил в свою комнату. Бежал… как могут бегать дети в его возрасте! Захлопнув дверь, Питер подпёр её стулом и залез в кровать поджав ноги. Он так и просидел всю ночь не сомкнув глаз в ожидании мести. Которой почему-то не последовало. Оливия быстро утешившись очередной порцией таблеток и увалилась спать, а когда встала, ближе к полудню следующего дня, совсем забыла о злоключениях, да и сына уже не было дома.

Через какое-то время, может месяц или два Руди, тот негритянский мальчишка, пропал при странных обстоятельствах. Вся банда, как всегда, в выходной день отправились кататься на Собачий утёс, что за городом, это место прозвали так из-за свисавшей горной породы походившей на бульдожью морду. Так вот, неизменная шайка друзей в составе Руди, Свена и Спенсера отправились на прогулку по старому привычному маршруту, им очень нравилось прокатиться туда на велосипедах и покидать камни. Эта примитивная игра «stone skipping» (стоун-скипинг) в те года была очень популярна среди пацанов их возраста. И правда, что может быть лучше проснуться спозаранку, приехать на речку и запустить туда прыгучую гальку, да так, чтобы раза три, а-то и четыре подпрыгнула? Да ещё на спор или кто больше! Они обычно играли на несколько центов или на жвачку или на сладкие конфеты. Победителю доставалась вкуснейшая шоколадная конфета, ну или ароматная карамелька, что тоже здорово. Эххх всё-таки это было такое славное и беззаботное время… В этот раз вроде бы ничего нового или особенного не происходило, всё было, как обычно. Они встретились ранним утром на Четвертой Авеню, возле пекарни Тодда, заскочили в магазинчик под названием «МАМА ПЭМ», что располагался на углу, купили жевательных резинок и сладкую газировку в дорогу. Вполне довольные и веселые, помчали с ветерком к своему завсегдашнему месту.

Всю дорогу цепь на стареньком велосипеде Руди слетала, он даже чуть не расшибся. Со всего маху падая на бок пацан еле удержал равновесие! Сильно чиркнув коленкой об асфальт, содрал кожу до крови, но взял себя в руки. Боль в области живота обожгла кипятком, заставив скрючится в три погибели. Руди зажмурился и взвыл, это была жутко острая резь, настолько острая, что даже на лбу вышибла капельки пота, про раненую ногу, он сначала и не думал.

– Уууу! Чёрт! Дерьмо! – заскулил мальчишка приплясывая на полусогнутых.

Затем наслюнил руку, обтёр прилипшую к коленке пыль, зашипел от щиплющей боли, постоял секунд пять разглядывая кроваво-красную потертость, сделав вывод, что ничего страшного и смертельного в этом нет, он одел цепь на прежнее место и поспешил за укатившими друзьями.

– Эй Вы ушлёпки! Эй! – орал он что есть мочи, как можно скорее перебирая педалями наращивая темп.

– Подождите меня! – выкрикивал Руди задыхаясь, но ребята были уже далеко, поэтому он зря надрывался.

Возле развилки, у поворота на нужную дорогу, от резкого заноса его цепь снова слетела, на этот раз он больно стукнулся пенисом. Где-то в паху защемила адская боль, которая через секунду рассекла всю ногу и отрикошетила в большой палец на правой ноге. В ушах зазвенело, к горлу комком подступила тошнота, неприятное ощущение… Еле сдерживаясь чтобы не выложить на дорогу весь свой завтрак, он, как следует зажмурился, отшвырнул велосипед и присел, корчась от жуткой пронзающей боли.

– Твою мать!!! – еле выдохнул мальчишка всё ещё превозмогая эту яркую вспышку.

Он просидел так минуту или две, потом медленно поднялся и решил незаметно ощупать хозяйство, на случай перелома или взбитого омлета в штанах, но вроде все было цело и прежней формы. Мальчишка с облегчением выдохнул, оттопырил штаны, заглянул внутрь, ещё раз на всякий случай. Убедившись, что все точно ОК, Руди медленно похромал к валявшемуся в стороне на обочине велосипеду. Рисковать своим здоровьем он больше не стал, решил поступить хитрее и срезать путь.

Там проходила короткая тропинка ведущая к их заветному месту, если он пойдёт по ней, то на 100% окажется там раньше друзей, ну или придёт вровень с ними! Он не был суеверным и все эти байки и россказни старух, про заколдованный лес, про проклятый собачий утёс, про дорогу на которой якобы исчезают люди и прочая белиберда его нисколечко не пугали. В конце концов, он с ребятами постоянно тусил на том самом месте и ничего, живы! Решил, сделал…

Свен и Спенсер крутили педали, не веря своему счастью, неужели удастся в коем-то веке быть первыми.

– Этот чёрный ублюдок уже несколько лет приезжает вперёд всех, несмотря на его развалюху! – думал Свен, утирая рукой со лба пот.

Они так обрадовались, что Руди отстал! Наконец-то, кто-то из них сможет быть номер ОДИН!

– Чёрт! Чёрт побери этого Нигера, Спенсер! – крикнул Свен и вдруг смешно хрюкнул, наверно от натуги.

Свен был толстым, но отнюдь не добрым малым, что противоречило теории доброты людей обладающих лишним весом. В его характере с самого детства присутствовала зависть, ненависть и злость. Завидовал он всем и вся, даже своим единственным друзьям, Руди и Спенсеру. За глаза каждому из них, Толстый, дал обидные прозвища, Руди был: «Долбанный Нигер», а Спенсер с самых первых дней, ходил под ооочень обидной кличкой: «Слепыш» или ещё хуже «ДОДИК». По его мнению они были редкостными придурками, но дружить приходилось из-за выгоды. Руди (Долбанный Нигер) был сильным и смелым, а (Слепыш) Спенсер умным и богатым. К тому же остальные знакомые ребята, толстяка Свена терпеть не могли, даже двоюродные братья издевались над ним при каждом удобном случае. Вонючие ушлёпки, как их величал Толстый, называли его ни Свен, а СвИн! Это обижало и бесило парнягу до чёртиков, ну и заставляло ещё больше злиться!

Каждый раз его лицо делалось пунцовым, и без того пухлые щёки раздувались ещё больше и казалось вот-вот треснут, глаза сверкали гневом. Он начинал учащенно дышать гоняя зелёную вязкую соплю туда-сюда напоминая огромную жабу. Каждый раз, когда он выдыхал сопля надувалась, грозя лопнуть словно воздушный шар, а когда вдыхал, свисала угрожая стечь на верхнюю его губу. Это ещё сильнее подначивало надоедливых и чересчур нагловатых братьев. Они начинали открыто ржать над Свеном, обзываться, передразнивать и подтрунивать! Как правило, все заканчивалось одинаково плохо! Свен не выдерживал и кидался драться, давя своим огромным авторитетом (животом), припечатывал одного из братьев к полу, поскрипывая зубами и попердывая, визжал словно поросёнок, не переставая при этом отвешивать увесистые пощёчины зажатому в тиски обидчику.

Недовольные родители, конечно разнимали их и отправляли пыхтящего сына наверх в комнату, плотно закрывая за ним дверь. После отъезда родственников, всегда предстоял разговор, в конце которого отец доставал ремень. Он бил его по толстому заду, раз десять или даже пятнадцать, бил больно и при этом приговаривал: «Свен! Проси прощения! Проси прощения Свени! Не мочи негодник!» Задница Свена начинала гореть с удара пятого, он терпел сколько мог, но в итоге всё равно просил, зная, что когда эти вонючие ушлёпки снова приедут, он обязательно сделает то же самое, если не хуже!

Толстый, упрямый, мстительный, он всегда завидовал Руди и Спенсеру. Ведь, что может быть лучше силы которая была у этого НИГЕРА и что чёрт побери может быть лучше денег, которые были у этого ПРЫША Спенсера? Его ужасно бесил тот факт, что не смотря на то, что Руди был чёрный, многие девчонки всё равно не сводили с него восхищённых глаз, а маленький щуплый БАТАН в толстенной оправе, весь такой не складный и даже жалкий, у многих в школе пользовался уважением. Что по мнению толстяка Свена, было однозначно заслугой его влиятельного отца и к ДОДИКУ отношения не имело. В этот раз ему очень хотелось быть первым, он сам для себя выдумал это соревнование и спешил победить во что бы то ни стало. Раскрасневшийся от быстрой езды, Свен крутил педали изо всех сил превозмогая сумасшедшую усталость, потому что не собирался уступать, только ни в этот раз. Именно сегодня и именно в этот день он должен утереть нос ДОДИКУ Спенсеру!

– Хрен тебе, я первый! Первый! Сегодня моя очередь выигрывать! Уж кому угодно, только ни этому ПРЫЩУ! – думал он задыхаясь.

Спенсер в свою очередь пару раз оглянулся на догоняющего красномордого парнишку, ухмыльнулся и поднажал. Он нисколечко не волновался и не сомневался в своей победе. Ну во-первый у него крутой новый велик, который ему подарил отец на день рождение в этом году, а во-вторых он просто гораздо легче этой красномордой свиньи Свена! Да он по меньшей мере на 20- 25 килограмм меньше и с дыхалкой, кстати, тоже всё в порядке. Он когда обернулся, ещё в первый раз, то сразу заметил, как тот тяжело дышит.

– Давай, давай жирный! Поднажми! Только смотри не пёрни от натуги!!! – буркнул Спенсер еле слышно и громко гыгыкнул.

Он ржал, потому что знал эту его гадкую натуру и привычку пускать газы. Бывало сидят они в шалаше, в местечке их обычного обитания, в настоящей штаб-квартире на раскидистом гигантском дереве растущем у него во дворе… Сидят, и вдруг в этом малюсеньком помещении поднимается такая вонь, от которой просто воротит. Все находящиеся в жутком шоке! Омерзение можно без труда увидеть на раскрасневшихся детских лицах, они затыкают нос, все… кроме этой ГНИЛУШКИ Свена, который сидит, как ни в чем не бывало, и ЛЫБУ давит.

– Козлина! Ты что насрал? – визжали Руди и Спенсер.

А тот ХАРИТСЯ хоть бы хны!

– Ну ты и урод! – возмущался Руди с силой пихая Толстого в плечо.

– От урода слышу! – огрызался тот.

– Ты что, изнутри гниёшь? Скунс! – кряхтел Спенсер еле сдерживая рвотные позывы.

– Пошел ты! – отбрёхивался вонючка СвИн!

– Сам насрал, а на меня сваливаешь педрила? ЩАС как врежу по роже! – орал разъяренный толстяк, багровея от злости.

– Эй, хорош, ТЫ чё, хочешь чтобы мой отец услышал? Я говорил, что у меня во дворе ни выражаться, ни ругаться матом и… и… никаких драк! – тараторил Спенсер, понимая если толстый врежет, то им обоим однозначно не поздоровится. Слишком разная весовая категория, он это чётко понимал. Если Свен начнёт драку ему точно придет конец, да и шалашу наверняка тоже.

– Блин ребят, хорош трепаться! – повторял он предупреждающим тоном.

– Если ЖИРНЫЙ начнет кидаться на Руди, тот однозначно ответит и если они сцепятся здесь наверху, то 100% разнесут весь шалаш к чёртовой бабушке! – думал он тогда, но на его счастье, драк никогда не случалось, ребята ограничивались одними обзывательствами да угрозами, а через десять минут ржали и по доброму шутили будто ничего не было.

А вообще в его памяти было полно подобных историй, потому что такие удушающие, тошнотворные атаки случались довольно-таки часто, именно поэтому он так гоготал глянув на раскрасневшееся лицо Свена… Хохотал, прямо до слёз. Катил на своём блестящем велосипеде без труда разгоняясь до внушительной скорости, отдалялся всё дальше, и ржал. У Толстого с самого начала, ни шанса на победу не было и это нормально потому что железный конь Спенсера имел много скоростей, он был круче, мощнее, быстрее и новее в несколько раз. Поэтому и по ряду ещё нескольких причин он действительно приехал раньше и занял законное первое место. Толстый очень огорчился, точнее он был просто в бешенстве, но виду конечно не подавал. Просто аккуратно поставил свой старый облезлый велик, выдохнул, закатил глаза и протянул руку.

– Поздравляю! Сегодня ты первый, это круто! Радуйся засранец! Так будет не всегда, когда-нибудь я всё же надеру тебе зад! – сказал Свен подёргивая руку друга и улыбка засеяла на его потном лице.

– Как же… – крякнул Спенсер.

– Спорим? – не успокаивался тот.

– Хех, полегче ПАРНИША! Мечтать не вредно! И вообще… кто спорит, тот говна не стоит, понял? – огрызнулся Спенсер и пошел по направлению к утёсу.

Ребята, как всегда, побросали камни в ущелье. Там, как раз протекала река Канейдиан-Ривер впадающая в Миссисипи.

– Мой папаша говорит, что река проклята… – буркнул Спернсер.

– Брехня.– отмахнулся Толстый и запулил очередную гальку.

Прошло уже порядка пятнадцати или двадцати минут и они немного забеспокоились.

– Как думаешь, он скоро приедет? – спросил Спенсер, вроде промеждупрочим, при этом кидая очередную гладкую гальку серого цвета.

– Кто? – будто не понимая о ком речь, переспросил Свен.

– Если ты про этого Нигера, то я скажу тебе так дружище! Он давно свалил домой! У него всё время спадала цепь! И, ты своими глазами видел его недовольную рожу, когда мы вдарили темпу! Ни мне тебе рассказывать, ты же знаешь этого ублюдка! – как ни в чем не бывало бормотал Свен наклонившись за очередным камушком.

– Знаю! – согласился Спенсер.

– Ну! Засранец терпеть не может проигрывать! Привык везде быть первым, а тут на тебе такой обломинго! Ему легче было свалить, чем смириться или упаси Бог проиграть! Он так шарахнулся там, аж кости загремели! Глаза были… ни знаю, будто бедолага отбил себе яйца! В любом случае он свалил… Я тебе говорю, хитрец Руди уже дома, жрёт свой Ланч и о нас не вспоминает.– уверял Свен.

– Чёрт знает… мне кажется, надо было его дождаться.– ответил Спенсер задумчивым голосом и почесал затылок.