Kitabı oku: «Травма», sayfa 3
Мария Королева. Точка бифуркации
Точка бифуркации – критическое состояние системы, при котором система становится неустойчивой относительно флуктуаций и возникает неопределенность: станет ли состояние системы хаотическим, или она перейдет на новый, более дифференцированный и высокий уровень упорядоченности. Термин из теории самоорганизации.
Декабрь 1993-го. Мне четыре года. Примерно двадцать один десять. Закончились «Спокойной ночи, малыши», мы сидим с папой на полу в дальней комнате квартиры напротив друг друга и катаем резиновые мячи разного диаметра.
Катать мячи непросто. Особенно, если хочется, чтобы это было красиво.
В комнату входит мама с просьбой, чтобы я шла спать. Спать не хочется. Хочется играть с папой. Она берет меня за руку, тянет и… «вынимает» мою руку из плечевого сустава.
Вы когда-нибудь видели, чтобы рука просто висела? И с ней, и ею ничего нельзя было сделать?
Стоит ли говорить, что легла я спать нескоро. Ведь сначала надо было поехать в травмпункт, чтобы «вставить» мою несчастную руку обратно.
Пошли одеваться. Это оказался тот еще квест. Не знаю, как в других городах России, но на Крайнем Севере у всех детей были не просто теплые штаны, а комбинезоны – чтобы не поддувало. На моем комбинезоне почему-то не расстегивались сверху лямки, и было совершенно непонятно, как просунуть в отверстие руку. А как надеть шубу?
Следующее, что я помню, – кабинет врача. Какой-то невероятный станок, который напоминал вязальную машину соседки, но раз в десять больше. Я подумала, что меня положат на стол и именно этим станком пришьют руку обратно.
Если вы сейчас подумали, что я боялась, спешу разочаровать: нет, не боялась. Мне было интересно.
Лето 1991 года. Мне еще нет двух лет. Утро. Я лежу в детской кроватке и смотрю на шатающуюся люстру. В Иркутске землетрясение. Наша квартира находилась на первом этаже. Как ни в чем не бывало я ползу к дырке (в кроватке не было одного прутика, и я вполне могла вылезти через дырку сама) и выхожу в большую комнату. На диване сидит пришедший дедушка, мама что-то готовит на кухне. Никакой паники. Я открываю шкаф и достаю игрушки. Я самодостаточна.
Казалось бы, землетрясение! Но никакой паники. Так до сих пор. Если происходит какая-то нестандартная ситуация, в которой большинство людей паникует, я, наоборот, становлюсь самим спокойствием и четко понимаю, что делать.
С чем это связано? Возможно, с тем, что с детства я ощущала себя чаще всего обособленной, самостоятельной ответственной личностью. И редко впадала в страхи и капризы (да и были ли это мои страхи?).
Возвращаясь в детство, я понимаю, что настоящим ребенком я могла быть только рядом с другими детьми. Мне разрешалось? Или я сама себе разрешала? То есть была ли это ответственность моих родителей? Наверное, только в том, что мне просто не напоминали, что я ребенок. А ответственность на себя я взяла сама довольно рано. Ответственность за все. Интересно, что до сих пор о некоторых вещах мне надо напоминать. Напоминать, чтобы я поела, а лучше – прямо накормить, чтобы пошла спать, чтобы плюнула на какие-то задачи, чтобы убрала телефон и побыла в моменте.
В любом случае я росла, росли и дети вокруг. Пресловутый внутренний ребенок спрятался в самом укромном уголке моей души.
Осень 2010 года. Я студентка пятого курса МГТУ им. Н. Э. Баумана. Хорошо, если честнее – первого курса магистратуры. Но в то время только начиналось это деление. Тогда в основном все еще учились на специалитете шесть лет. И курсы мы считали с первого по шестой. Неважно. Важно было выбрать научного руководителя. Да так, чтобы не только магистерскую классную подготовить, но и кандидатскую диссертацию защитить. Да, о том, что я буду кандидатом наук, я знала еще в конце школы. Спасибо маме. Нет, она не мечтала, чтобы кандидатом наук была я. Она просто делала и защищала свою диссертацию. Передо мной был пример, как это увлекательно. И я хотела так же. Кроме того, с момента поступления в университет в 2006 году, я знала, что моя жизнь будет связана с Бауманкой надолго.
На кафедре выбор был. Не такой большой, но все же. «Нет, этот не подходит, много математики, у меня с ней не очень», – так отпал первый профессор. «Он же вынесет мне весь мозг!» – так отпал второй. «Классный, интересная тема, но мне не так интересно», – минус еще один. «Этот даже не доцент, а у этого никто не защищается», – так отпадали и другие кандидатуры. И вдруг я ясным взглядом смотрю на Тарасова Валерия Борисовича. Кандидата технических наук, доцента. Большого в прямом, самом прямом, и переносном смысле и улыбающегося человека.
Накануне этого учебного года у нас был конфликт. На четвертом курсе в осеннем семестре у нас была дисциплина «Системный анализ и синтез». Мы все первые три года обучения ждали этот предмет. Его должен был читать молодой преподаватель Х. И вот в начале семестра в расписании мы видим фамилию Тарасов под названием курса. Приходим на занятие, а преподавателя нет. Попросили нашу мечту Х прочитать первое занятие. Приходим на второй неделе – преподавателя нет. Третья неделя – преподавателя нет. Только в 2011-м я узнаю, что в начале сентября в Дивноморском каждый год проходит замечательная конференция, где и тусит, как его потом прозвали, ВБ, а тогда… у нас же семестр! Нам учиться надо. Мы пишем служебную записку на имя заведующего кафедрой с просьбой заменить преподавателя. Преподавателя нам не меняют, но Тарасов наконец появляется. Регулярно опаздывает, иногда пропускает занятия (всегда были веские причины). Но рассказывает очень интересно о совершенно непонятных вещах. Курс заканчивался экзаменом. Это был самый длинный экзамен в истории нашего потока. Он шел около десяти часов.
Конфликт конфликтом, а Валерий Борисович согласился взять меня под свое руководство.
Как потом оказалось, это было не последнее столкновение. Но разве могут быть отношения без разногласий и споров? Детскость ВБ и моя взрослость часто сталкивались и конфликтовали.
Сейчас понимаю, что почти все ситуации проявления его детскости и моего вовлечения тянут на административные правонарушения.
Декабрь 2011 года. Санкт-Петербург. Одна из моих первых конференций. ВБ, его аспирантка, студенты: я и мой сокурсник. Конференция конференцией, но есть и другая программа. С друзьями ВБ. Поужинав, ночью мы все отправляемся гулять по городу. Естественно, не на трезвую голову. Доходим до ростральных колонн на стрелке Васильевского острова. Вы помните их? Там фигуры рек в виде древних греков. И ВБ командует, то ли у Днепра, то ли у Волхва: «Так! Девочки! Быстренько! Залезаем! Одна на одно колено, другая на другое! И делаем фото! Толенька! Фотографируй!» В моей голове уже кричит занудный взрослый: «Господи! Сейчас приедет милиция. Нас заберут. Боже, стыд и позор какой! Это же памятники!» Что-то вырывается наружу, но на меня никто не обращает внимания, все радуются и творят безумства. Мы идем в сторону Эрмитажа, минуя Медного всадника. Видимо, его судьба решила пожалеть. Так и вижу эту картину, как в кино: зима, памятник, хлопья снега и советская оркестровая музыка, а мы проходим мимо.
Мне с детства очень нравилась песня «Атланты держат небо на каменных руках», но, будучи уже пару раз в Санкт-Петербурге, я не знала, где же они – великие атланты. И вот… мы подходим к ним. Помните их? Какие у них ноги! Какие пальцы! Это то, что на уровне глаз. Я с интересом рассматриваю, как вдруг меня разворачивают, хватают в охапку за бедра и ставят на свод ног одного из атлантов. И я стою в весьма странной позе, пытаюсь держаться за каменные икры и упираю плечи в колени, пытаюсь не соскользнуть (зима же!). На фото у меня глаза по пять копеек, а ВБ совершенно счастлив.
Потом еще будет невозможно странное кафе в подворотне, с отвратительными бутербродами и водкой. Такси, в котором мы поедем впятером. Я буду лежать сверху трех человек на заднем сиденье.
В общем, это было первым путешествием с ВБ, в котором я узнала его безбашенность.
Декабрь 2012-го. Летим в Баку на международную конференцию по мягким вычислениям. Те, кто был в восточных странах, знают гостеприимность местных. Здесь я попробовала шашлык из бычьих яиц (вы еще тут?), блюдо из мозгов, которое местные готовят, когда у ребенка появляется первый зуб, микроскопические пельмени и многое другое.
Нас встречает друг ВБ. Мы тут же мчим на Каспий, заезжая на дачу. Безлюдный берег, море и нефтяные станции вдалеке навсегда в моей памяти.
Уже на следующий день мы выясняем, что нас ждал автобус организаторов, а мы сбежали.
Заселяют нас в шикарный отель пять звезд. Бесплатно. Банкеты каждый вечер. Тоже бесплатно.
Везде мы ездим с другом ВБ. После одного из банкетов все навеселе. Самой трезвой, точнее наименее пьяной, оказываюсь я. Меня вынуждают сесть за руль после бокала вина, хоть я и долго отнекиваюсь. Автомобиль с автоматической коробкой передач. Казалось бы, что такого? Но я никогда не ездила на автомате. И в таких низких машинах (я люблю внедорожники). В общем, в прекрасном Баку, в котором сочетаются эпохи, как ни в одном другом городе мира, пару раз все протрезвели, когда я нажимала педаль тормоза вместо сцепления. До гостиницы доехали.
Проходит пара месяцев.
Заходит ВБ в кабинет и говорит, что нам надо подать статью на конференцию по универсальной логике.
– Да, конечно! А где будет конференция?
– В Бразилии.
– В Бразилии?! – В какой-то мере я стала очень легка на подъем благодаря ВБ, он передал мне частичку своей энергии. В моей голове уже играет песня: «И я хочу в Бразилию к далеким берегам…» Внезапно Бразилия становится очень близкой, а слова песни приобретают реальный смысл.
– Да, статью нам надо край завтра отправить, я сделал заготовку, – говорит ВБ, но энтузиазм его слаб, в словах звучат обязательства и интерес, но нет знакомой радости от предстоящего путешествия.
– Валерий Борисович, а мы поедем в Бразилию?
Он смотрит на меня немного скептически.
Статью отправляем в срок (что нам крайне несвойственно), и на следующий день я уже ищу билеты в Рио-де-Жанейро, туда, где снимали мыльные оперы и «все поголовно в белых штанах». У меня есть качество – находить. Вещи, билеты, таблетки… И я нахожу прекрасные билеты. Примерно за сорок две тысячи рублей на каждого мы могли слетать туда-обратно авиакомпанией British Airways.
Такая цена вдохновляет ВБ, я прожужжала все уши двум его аспирантам, и в конце марта 2013-го мы летим в Рио! Оказалось, что ВБ тяжело даются длинные перелеты. После пересадки в Лондоне на борту самолета ВБ выпивает много алкоголя. Но ведет себя тихо. Бортпроводница начинает нас игнорировать. Остаток полета приходится держать ВБ за руку, как маленького. Это мило.
Конференция проходит на базах… военных университетов рядом с пляжем. Конечно, не заседаниями секций едиными, не океаном одним. Мы много гуляем, пьем кашасу и много прекрасного пива. Неожиданно? Да, в Бразилию в свое время уезжали немцы после Второй мировой, они построили заводы и запустили изготовление отличного пива, оно совсем иное, нежели в Германии, но так отлично подходит Бразилии.
Вы же знаете, что Бразилия – пятая страна мира по площади? Расстояния здесь приличные. Но это не останавливает меня от идеи поехать на водопады Игуасу, на границе Бразилии и Аргентины. Я загорелась этим после разговоров о водопадах с ВБ. Остальные относятся скептически: еще тратить деньги на полет на водопад! Но когда? Когда еще мы приедем на этот континент? Я убеждаю всех, и мы мчим на водопады. Гуляем по парку, трогаем разных диких животных (где были наши мозги?) и даже плаваем под водопадами на лодке. Все путешествие наполнено невероятной детской радостью, в душе все сжимается от страха и мощности воды.
Также мы съездили в небольшое путешествие на острова Ангра-дус-Рейс. Однажды попав на серию бразильского сериала после поездки, я уже совершенно иначе воспринимала слова героев о том, что они встречаются на Ипанеме или едут на острова Ангра-дус-Рейс. На них были большие камни, белый песок и кустарная зелень.
ВБ, как обычно, командовал, кому куда залезть, встать, сесть, пойти. Фотографии у него получались невероятные!
Присаживаюсь я на один из камней, а оттуда выбегают большие тараканы! Или жуки. В тот момент – не до исследований биологического разнообразия южноамериканской фауны. Я несусь, как ненормальная, в океан!
Знаете, девочки такие девочки. Многим из нас не нравится наше тело, как мы выглядим и так далее. Но на фотографиях из Бразилии я просто прекрасна. Я не из тех людей, кто будет вешать дома свою фотографию в рамке. Но кадр, где я выхожу из океана, пойманный ВБ, просто потрясающий.
С какими приключениями мы возвращались из Бразилии – достойно отдельного рассказа.
Перед Бразилией мы успели слетать вдвоем в Европу – ВБ горел желанием показать Париж! Несколько лет, в девяностых, он работал приглашенным профессором в Университете Валансьен и Эно-Камбрези, во Франции. Свободно говорил на французском, а недавно я нашла его рукописные переводы французских художественных книг. Франция занимала большую часть в его сердце и он захотел поделиться этим со мной, тем более представилась возможность: нас пригласили в университет Мюнстера в Германию на встречу. Ну а где Германия, там и Франция. А еще Бельгия: мы съездили туда с другом ВБ, разработчиком отечественной системы моделирования. В Германии живет моя близкая подруга детства, в Германию же примчался из Бельгии друг ВБ – СИ. И мы отлично провели вместе вечер в тихом итальянском ресторане, который нашли с большим трудом: был день карнавала, все кипело и бурлило, совершенно несвойственная вечерней Германии иллюминация баров, шум, гам, люди навеселе и куча мусора.
На следующее утро, загрузившись в небольшую «беху» СИ, мы помчались в Бельгию. Прекрасные кастрюльки мидий в Брюгге, в котором надо было бы залечь на дно, отличное пиво в Брюсселе на площади. Еще через день, после обеда, мы сели на поезд и поехали во Францию, написав СИ смс: «ВБ выпил все пиво в Брюсселе. Мчим в Париж!»
Что в Брюсселе, что в Париже люди с некоторым недопониманием? удивлением? встречали нас. Согласитесь, странная парочка: большой во всех смыслах, взрослый, свободно говорящий на французском и шутящий ВБ и юная серьезная я, говорящая на английском, который там никому не сдался. Свой отпечаток накладывал еще и приближающийся День святого Валентина. Официанты каждый раз уточняли, как ко мне обращаться: «мадам» или «мадемуазель». Я перестала смущаться, и мы много шутили по этому поводу, в том числе над официантами.
Но в первый день в Париже мне было не до смеха. Мы шли по Елисейским полям. Не знаю, чего ждала я, но никак не огромный, огромнейший проспект с бутиками. Казалось, что поля шире Тверской раза в три—четыре. Давайте честно – я ожидала буквально поля. На худой конец, что-то типа Марсового поля в Питере. А еще был совершеннейший дубак. Не ожидала я, что в середине февраля в Европе может быть так холодно!
Когда уже зуб на зуб не попадал, я взмолилась. Мы нашли ирландский паб. Я с огромнейшим трудом попросила кофе по-ирландски. Вероятно, видя, как стучат мои зубы и как я дрожу, бармен решил сделать волшебный напиток: в нем было три четверти виски, немного эспрессо и взбитые сливки. Как думаете, что пил ВБ? Виски? Отнюдь. Он пил пиво! Никакой холод не мог его пронять.
Парижем тогда я не вдохновилась. Вновь поехать туда захотелось лишь в начале 2022 года.
Следующей нашей крупной конференцией после Бразилии была конференция в Ташкенте. Поездки по миру – вот какую возможность в то время давала научная деятельность (останется ли сейчас так же – большой вопрос). Казалось, ВБ был совершенно свободен в выборе, куда ему лететь в следующий раз.
Ноябрь 2014 года. Ташкент. Отличный лагман, плов и шашлык. Невероятные поминки давно умершего ректора. Безумный холод в Самарканде. Потрясающая Хива и покупка монет у нумизматов, что не было предусмотрено тогда законом. Долгий, невозможно долгий досмотр в аэропорту. И харассмент со стороны профессора из Египта. Тогда я не знала, как это называется, но испугалась не на шутку.
Несмотря на то, что все ограничилось только словами, было мерзкое ощущение. После случившегося я ни на шаг не отходила от ВБ, а он провожал меня в номер и встречал у него же. Это все, чем запомнилась поездка. Ах да. Еще рубль упал. Помню, как мы с ВБ и очень крутым профессором из Азербайджана (не тем, который нас встречал в Баку) сидели в фойе гостиницы и смотрели новости о падающей цене на нефть. Если бы мы были в Москве, ВБ потащил бы меня сразу же в банк! Валюту менять. Что, впрочем, и произошло буквально через неделю.
Было еще много путешествий, детскости, спонтанности и безбашенности.
Мой научный приятель С. в то время сказал мне: «Маша! Ты лягушка-путешественница! Когда тебе это надоест?»
В 2017-м я вышла замуж, число наших поездок сократилось. В последствии я узнала, что ВБ обижался немного на меня за это. Но тогда одна из моих субличностей сказала: хватит детскости, пора возвращаться к ответственности, я же взрослая девочка. А внутренняя малышка отправилась в подсобку.
Июль 2021-го. Сириус, Сочи. Переписка в WhatsApp, посылаю ВБ фото мидий и бокала шотландского пива со словами: «Приезжайте скорее! Пойдем в паб пить пиво и есть мидии!» Приезжает. Проводит потрясающие лекции на организованной нами школе. В бар идет не со мной. Заболевает.
ВБ умер стремительно. От ковида.
Сентябрь 2021-го. Первая запись в дневнике, предднерожденческая:
…чувствую, знаю, что это будет очень мощный, не просто трансформационный, а наполненный совершенно новыми событиями, чувствами и эмоциями год.
Накаркала.
Ноябрь 2021 года. Рука в небольших поражениях кожи. В октябре началась психосоматическая сыпь на руке. Финальный этап работы над тяжелым проектом. Дикая усталость. Семестр в самом разгаре. Все курсы ВБ достались в наследство именно мне. Ответственность. Перегруженный мозг. «Бли-и-и-ин… как хочется пострелять! Это, наверное, такая концентрация! А мозг-то как отдохнет!» – мои мысли в тот момент. Делюсь с другом и с одним коллегой поразившей меня идеей. Оба кивают и говорят, что это мощная перезагрузка. Они знают, о чем говорят. Один был на фельдъегерской службе, другой – мастер спорта по стрельбе. О, сколько новых открытий! Есть спортивная стрельба!
Январь 2022 года. Вторая запись в дневнике. Третья. Четвертая. Я писала как не в себя. Моя кисть поражена полностью. И вдруг говорю мужу: «Я больше не могу. Я не хочу приходить домой. Кажется, я умираю каждый день. Давай разъедемся».
Еще позднее в январе: «Суть ежегодного обследования – вовремя обнаружить неполадки. У вас эндометриоз, причем скорость образования высокая. У каждой женщины причины индивидуальны». Но мне было совершенно неважно, какие причины у других. Я точно знала, моя – психосоматическая.
Февраль 2022-го. Сложившаяся геополитическая ситуация оказалась недостаточным поводом съехаться обратно.
Март 2022-го. Март схлопнулся в одну точку. Но отношения с пока еще мужем улучшились. Вышли на новый уровень понимания, поддержки, принятия.
– Что ты решила? Поедешь со мной?
– Нет. Но это связано не с тобой. Мое место здесь.
– Впрочем, ничего нового.
– Да. Знаешь, мы же эти ценности не прятали друг от друга. Мы знали о них. Но они были второстепенными. А теперь, в текущей ситуации, они вышли на первый план в принятии решений.
– Значит, развод?
– Да.
Апрель 2022-го. Развод. Психосоматическое расстройство практически сошло на нет, а эндометриоз был удален хирургически в самом конце марта.
Май 2022-го. Заключение по данным экспериментально-психологического исследования: «Шкала Самообладание характеризует испытуемую как владеющую собой, указывает на ее эмоциональную устойчивость. Однако очень высокий балл по этой шкале показывает о чрезмерном сознательном ограничении спонтанности в поведении, что может приводить к внутренней напряженности и утомляемости».
Вы подумали, что у меня был нервный срыв? Нет. Вернитесь к ноябрю.
Мне просто нужно было пройти тестирование и получить заключение о том, что у меня нет противопоказаний к хранению и использованию оружия.
Июнь 2022 года. Оказалось, что ВБ был не просто научным руководителем, он был мне близким другом. Мы вместе учились говорить друг другу важные вещи, объяснять то или иное действие. Мне казалось, что все мы – его ученики и друзья – резко осиротели с уходом ВБ. При этом он оставил в наследство ценность человеческого общения, поддержки и теплоты. Он научил дружить. Дружить с разными людьми.
– Мы же уже выяснили, что нет во мне спонтанности. У меня даже бумажка от клинического психолога с заключением есть, – говорю я.
– Так вот я и стараюсь показать тебе, что спонтанность не страшна. Станешь еще спонтанной. Научим, – отвечает во время кофе-брейка на очередной конференции наш теперь уже общий друг с ВБ.
На следующий день с ним же. Восемнадцать двадцать.
– Ты что, только сейчас закончила плакать?
– Нет.
– Но ты обещала позвонить, как успокоишься.
– Да, но я засела работать.
На том конце провода тишина, но ощущается улыбка.
– Я буду через сорок минут у метро. Давай погуляем вместе? – выпаливаю я.
– Пойдем.
– Это спонтанное предложение!
– А выглядит как продуманное.
– Но в тринадцать ноль-ноль, когда пришло в голову, было спонтанным. – Я улыбаюсь.
…
– Почему ты плакала?
– Понимаешь, я вдруг осознала, что прожила смерть ВБ только в одном, самом поверхностном и понятном для меня самой аспекте, профессиональном. Но вдруг оказалось… что он наполнял меня детскостью. Его не стало, не стало и детскости. Оказалось, ее нет во мне. Или она есть, но где-то так глубоко и под такой бетонной плитой взрослости и ответственности, что не добраться, не отыскать. И твои вчерашние слова про спонтанность вдруг открыли на это глаза. Все будто разложилось по полочкам. Все стало так очевидно. Знаешь, будто я находилась в равновесии. Представь весы. На правой чаше большой великий ВБ со своими энтузиазмом, легкостью, детскостью, спонтанностью, радостью, свободой, а на другой я, мое окружение, взрослость, ответственность, долженствование, мысли о судьбах мира и так далее. Не будем вдаваться в подробности. Остановимся на этом. ВБ ушел. И левая чаша весов перевесила, причем так, что вся конструкция нарушилась, опора весов не выдержала, она была устойчива только из-за плюс-минус одинакового веса чаш. Все полетело в пропасть.
– Кажется, понимаю. Пресловутая полноценность и многогранность жизни. Которая пропала.
– Ага.
– Как твои курсы по писательству?
– Идут.
– И что там будет?
– Это и будет. И открытый финал.
– Открытый финал?
– Да… Надо же понять, что мне делать дальше, а я не знаю. Есть два пути. Первый – идти по проторенной дорожке и получать детскость за счет других людей. Второй путь – искать ее в себе и взращивать.
– Ты не думала, что есть еще и третий? Объединить оба пути.
Через неделю:
– Ты как?
– Неплохо. Но я напилась кофе на мастерской, меня штормит.
– А эмоционально?
– Вроде ничего.
– Давай я буду интересоваться твоим состоянием каждые полчаса?
– Зачем?
– Ты знаешь, система иногда бывает неустойчивой… переходный процесс, частотные характеристики… бывает, система входит в равновесие, а бывает…
Я резко перебиваю:
– Знаешь, как будет называться мой рассказ?
– Как?
– Точка бифуркации.
И я подумала, как странно все-таки: мы часто что-то говорим, что неправильно интерпретируется другими. Но как тонко мы можем друг друга почувствовать с некоторыми людьми и поймать состояние.
– Маша, я с детства был серьезен.
– Ты серьезно про серьезность?
– Абсолютно.
В моей голове все субличности, которые вроде только сейчас договорились между собой жить вместе и счастливо, резко замерли, несколько пар глаз с удивлением смотрели не то на меня, не то на человека напротив:
– Интересно. Я тоже… Тогда почему, находясь вместе, мы ведем себя порой как дети?
– Не знаю. Меня это пугает.
– И меня порой пугает. Я выхожу из равновесия. Иногда мне это нравится.
