Kitabı oku: «Феникс»

Келли Гардинер

Yazı tipi:

Посвящается всем огнеборцам – прошлым и нынешним

Kelly Gardiner

PHOENIX

First published by Omnibus Books an imprint of Scholastic Australia Pty Limited in 2020.

This edition published under license from Scholastic Australia Pty Limited.

Предыстория

«Феникс» – это вторая книга серии «Страж огня». Для тех, кто не читал первую книгу, «Кольцо», или забыл, что в ней происходило, приведём здесь краткий пересказ.

Декабрь 1940 года, Лондонский блиц

Как любой лондонский мальчишка, Кристофер Ларкхэм без ума от самолётов, лётчиков-асов и не может оставаться в стороне от воздушных налётов, в ходе которых его город методично разрушается бомбардировками. И всё же Кристофер отличается от других мальчиков: с тех пор как его отец пропал без вести в оккупированной нацистами Европе, он живёт неподалёку от Темзы вдвоём с матерью и изо дня в день, днём и ночью, вслушивается в рёв самолётов. Он способен издалека услышать приближение бомбардировщиков и может вовремя предупредить о скорой бомбёжке волонтёров противовоздушной обороны или свою школьную учительницу, мисс Чиппинг. Ему не терпится поскорее вырасти, чтобы вместе с мамой и их другом Альбертом нести вахту на наблюдательном посту высоко над городом.

Во время одной из бомбёжек Кристофер находит в обмелевшем русле реки старинное бронзовое кольцо и надевает его на большой палец. Следующей ночью, когда он прячется от налёта в бомбоубежище, Кристофер обнаруживает, что кольцо нагревается и излучает свет, мальчик слышит зовущий его голос. Поддавшись его призыву, мальчик открывает дверь в глубине туннеля и попадает на почти узнаваемый берег Темзы – но это уже не 1940-й год, и вокруг нет бомбёжки. Кристофер оказался в 1666-м году, и на него надвигается Великий лондонский пожар.

На набережной он встречает Молли Тикпенни, которая думает, что он призрак её умершего брата Кита. Она приводит его домой и знакомит с семьёй, радующейся ему, как давно потерянному сыну.

Но Кристофер знает, что Лондон вот-вот сгорит, и пытается убедить семейство Тикпенни, что им грозит опасность.

Молли рассказывает Кристоферу о проповеднике, сулящем всем геенну огненную: брат Духодуй уже давно обещает городу, что его гибель неотвратима. Духодуй и его последователи из Обители Праведных молились, чтобы к ним был послан вестник из прошлого, и взывали к древним богам огня, прося их низвести пламя на город, который они считали пристанищем греха. Праведные носят мантии, на которых изображён феникс – и тот же знак выгравирован у Кристофера на кольце.

Молли знакомит мальчика с местным аптекарем, мэтром Мерриманом, «учёным мужем». Мэтр Мерриман пытается выяснить, откуда Кристофер взялся, и рассказывает, что феникс на его кольце – это символ древнеримских пожарных наблюдателей, вигилов.

Кристофер и Молли обнаруживают, что брат Духодуй и его люди сами поджигают город, способствуя распространению пожара.

Кристофер постоянно мечется во времени между Великим лондонским пожаром и событиями, вошедшими в историю как Второй Великий лондонский пожар: бомбардировка Лондона фашистами 29 декабря 1940 года, в результате которой сгорела огромная часть города. В одном времени он помогает бороться с пожарами, вызванными сброшенными немецкой авиацией зажигательными бомбами, в другом – пытается убедить новых друзей, что им грозит опасность, и помешать брату Духодую осуществить его замыслы.

Кристофер разрывается между одиночеством в современном ему Лондоне и новыми друзьями в Лондоне прошлого. Когда Тикпенни благополучно покидают город, они с мэтром Мерриманом решают остановить фанатиков и выяснить, каким образом древнее кольцо Кристофера связано с Духодуем и его планами.

В разгар пожара брат Духодуй похищает друзей, поскольку надеется использовать магическую силу кольца для очищения Лондона от греха и свержения недавно восстановленной монархии. Наконец, посреди старого собора Святого Павла, Кристофер и мэтр Мерриман лицом к лицу сталкиваются с Праведниками. Внезапно появляется Молли, которая, как выясняется, всё это время следовала за ними, и вместе они разрушают то доверие, которое питали к брату Духодую его последователи.

Кристофер прощается с друзьями, но обещает вернуться в их время, как только разгадает тайну кольца вигилов. Но, вернувшись в 1940-й год, он обнаруживает, что город лежит в развалинах, и в отчаянии ищет маму, не зная, что она тоже его ищет.

Когда они наконец встретятся, Кристофера вновь ждёт сюрприз. Странный мужчина, обнимающий его маму, выглядит подозрительно знакомым…

Глава 1. Возвращение

Кристофер ужасно хотел спать.

Но как тут уснёшь?

Папа вернулся. Папа здесь, жив, улыбается, его можно обнять. Он смотрит по сторонам так, словно уже не надеялся когда-нибудь вновь увидеть Лондон.

Теперь папа ходит, опираясь на трость, он стал бледнее и как будто старше. Он весело щурит глаза, сидя на своём обычном месте, в кресле за кухонным столом. Он останавливается, не закончив фразы, чтобы наклониться к маме и погладить её по щеке.

Это папа.

– Я так рад тебя видеть, Кит, – говорит он снова и снова.

Он хочет всё знать. Что писали о войне их газеты? По-прежнему ли мистер Черчилль премьер-министр? Он отправлял им телеграмму из госпиталя на Мальте. Разве они её не получали?

Наверное, они думали, что он погиб.

– Не говори глупостей, – отвечает, широко улыбаясь, мама. – Мы всегда знали, что ты вернёшься.

Кристофер молчит. Какой смысл говорить сейчас о том, как страшно и грустно им было без папы. Теперь это не имеет никакого значения. Теперь он дома.

Город вокруг горел. Немецкие бомбардировщики улетели, но город лежал в развалинах. Облака дыма и пепла застилали красное небо, а грохот осыпающегося кирпича и рушащихся стен время от времени возвещали о гибели ещё одного здания.

Маленькая семья Кристофера сидела дома: их не волновало ничто во всём мире. Несколько последующих дней не было ни бомбёжек, ни рёва сирен, так что вся их жизнь состояла из чаепитий и улыбок. В гости то и дело забегали друзья и дальние родственники: они поздравляли, плакали, а кто-то даже принёс баночку джема. Все твердили, что папино возвращение – это чудо.

Отмывшись и отоспавшись, Кристофер и себя ощущал как ходячее чудо. Словно мир покачнулся на своей оси и вновь выправился. Он прошёл через огонь, ад и сквозь несколько веков. И тоже вернулся домой.

Но ничто уже никогда не будет как прежде.

«Может, мне всё это просто приснилось? – думал он. – Может, всего этого вовсе не было?»

Он не мог никому рассказать о том, как римское кольцо провело его в прошлое. Кристофер отчётливо понимал, что ему всё равно никто не поверит. Тот, другой Лондон, Старый Лондон с соломенными крышами, мощёными улицами и такими родными людьми в нём исчез. И всё, что в нём было, исчезло с ним вместе. Каждый раз, как в сознании мальчика возникал образ Лондона из другого столетия, он встряхивал головой в надежде, что его разум прояснится и он сможет понять смысл всего, что случилось. Но всё было бесполезно.

«Это совершенно невозможно понять».

Его Лондон был совершенно реален, он всё ещё горел, и над ним по-прежнему витала опасность. С каждым вдохом Кристофер ощущал запах горящего масла из доков и плавящегося асфальта. Каждое утро, просыпаясь, он смотрел в окно на краны и буксиры у реки, на автомобили и автобусы, на электрические провода и белые дорожки, которые оставляли в небе истребители. Но в глубине души он скучал по старому городу с его конными повозками и факельным освещением и по сестре, которая ждала его на набережной.

Кристофер снова встряхнул головой и резко прошептал сам себе:

– Хватит уже! Быть здесь и сейчас, с мамой и папой – всё остальное не важно.

Они с мамой несколько дней сдерживались и лишь потом засыпали отца расспросами. Он рассказал им, что, когда фашисты вторглись во Францию, он был на аэродроме где-то в глубине страны. Лётчики улетели домой, а наземным бригадам пришлось ехать через всю страну по дорогам, переполненным беженцами. Его фургон был обстрелян с воздуха, и они ужасно долго пробирались на побережье, в безопасное место. Он многого не рассказал им и никогда не расскажет. О мирных жителях, расстрелянных самолётами люфтваффе, о добрых людях, которые их прятали, о рыскавших по французским деревням людях в серых мундирах, о тёмных ночах в утлой лодчонке посреди моря, о боли. Он выглядел таким хрупким, словно любой порыв ветра мог сбить его с ног. Двигался он медленно, а поднимаясь по лестнице, тяжело опирался на перила. Мама очень трогательно заботилась о нём и обежала все окрестные магазины в поисках различных лакомств, которые можно было достать по талонам.

– Они тебя в госпитале что, не кормили, что ли? – говорила она. – Чуть-чуть получше питаться – и ты снова будешь здоров как бык.

Это была неправда, и они все прекрасно это понимали. Папина нога уже никогда не будет здорова, а голова к концу дня раскалывается от боли. Но это не имело никакого значения сейчас, когда он каждый вечер, как всегда, читает газету, сидя за столом на кухне. Смеётся над карикатурами. Потягивает чай из любимой чашки. Поднимает взгляд каждый раз, как Кристофер входит в комнату, и каждый раз вновь и вновь удивляется, словно давно его не видел.

– Ты изменился, – сказал как-то папа.

– Пока тебя не было, я вырос на десять сантиметров.

– Я не об этом, – покачал головой папа. – Во-первых, ты стал резче.

Кристофер ухмыльнулся:

– Я от мамы научился.

Мама обняла его за плечи и проговорила:

– Думаю, мы все изменились. Мы столько всего пережили.

«Вы даже представить себе не можете сколько», – подумал Кристофер.

– Ну, я понимаю, – кивнул папа. – Но вы-то двое были тут, в безопасности… Хранили огонь домашнего очага.

Он встряхнул газету, чтобы она сложилась посредине, и положил её на стол перед собой. «НАЦИСТЫ СВИРЕПСТВУЮТ», – гласил заголовок на первой странице. Мама и Кристофер переглянулись.

– Не торопись, – сказала она. – Ты не знаешь, что из себя представляет нынче домашний огонь.

И, выйдя из дома, она пошла вниз по улице, напевая себе под нос «Пусть ярко горит мой очаг».

* * *

Странное чувство – входить как ни в чём не бывало в школьные ворота после всего, что случилось в последнее время. Кристофер внимательно рассматривал окрестности. Та же площадка с растрескавшимся асфальтом. Та же облупившаяся краска. То же пятно плесени на потолке в углу класса.

А вот лица не те же. Некоторые уже никогда не придут в школу. Люси Аткинс и вся её семья погибли при бомбёжке. И Мэри Лукас тоже. Терри Смит и его младший брат лежат в больнице с обширными ожогами, и пока непонятно, удастся ли им выкарабкаться.

Мисс Чиппинг решила не проводить перекличку. Она боялась той тишины, которая повисла бы при озвучивании их имён, с ужасом представляя себе испуганной и умирающей маленькую Люси; или Терри, мучающегося от боли на больничной койке. Мысль об очередной ночной бомбёжке, о новых страхе и бессоннице казалась невыносимой. Но впереди было ещё много таких ночей, и каждый знал это. Никогда ещё не было в классе так тихо.

Кристофер ждал, но никто не раскрывал рта. Вид у мисс Чиппинг был такой, будто она только что плакала. Может, так оно и было. Он посмотрел в окно. Горящие склады у реки всё ещё дымились, и повидавшие виды пожарные машины с трудом протискивались по засыпанным щебнем улицам. Пепел застилал небо, как тучей. Мир очень изменился. Все они изменились. Но никто, кроме него, не знал того, что знал он. Не делал того, что делал он. Никто.

Но Кристофер не мог ни с кем поделиться. Как бы это могло выглядеть? «Ни за что не угадаешь, что со мной было. Я путешествовал во времени. Честное слово».

Старшие ребята даже договорить ему не дадут. И будет опять как в те времена, когда они портили его обед и кидали под ноги бумажные бомбочки.

«Я всё равно не смогу ничего доказать. Никто мне не поверит. Я и сам с трудом себе верю».

– Доброе утро, класс, – наконец выговорила мисс Чиппинг. Голос её дрожал.

– Доброе утро, мисс, – хором ответили ребята.

– Я очень рада вас видеть, – произнесла она, стараясь придать голосу весёлые нотки, и вздохнула. Кого она пытается обмануть? Эти дети повидали уже больше, чем многие взрослые. Они заслужили человеческое отношение. Пора признать, что происходящее ужасно.

– Давайте подумаем о наших друзьях, которых нет с нами сегодня, – сказала она, вставая и переводя взгляд с одного лица на другое. – Давайте вспомним их поимённо. Я думаю, это наш долг перед ними. Те, кто молится, могут помолиться за Люси, за Мэри и за несчастного Терри.

Все склонили головы. Несколько человек всхлипнули. Джинджер громко высморкался. Кристофер сглотнул комок в горле и уставился на свои руки. Глаза его остановились на римском кольце, надетом на большой палец, и мысли вновь унеслись к друзьям, оставшимся в том, другом Лондоне. Увидит ли он их ещё когда-нибудь?

* * *

Он уже давно боролся с искушением попытаться найти их. И вот сейчас, в школе, когда ему полагалось думать о битве при Гастингсе и других подобных мелочах, он вместо этого всё трогал кольцо, представлял ту дверь в подземелье и думал о том, не перенестись ли опять в прошлое. Это так легко – достаточно однажды вечером спуститься в бомбоубежище. Обязательно прихватить с собой фонарик. Никто ничего не заметит. Если не будет бомбёжки, там вообще никого не окажется. И он снова найдёт эту дверь. Кольцо укажет ему путь.

Он только проверит, как там дела у семейства Тикпенни и у мэтра Мерримана, и мигом вернётся в 1941-й, раньше, чем кто-то успеет его хватиться. Прошлый раз на то, чтобы перенестись на несколько сотен лет в прошлое, ему понадобилась всего минута.

«Что в этом плохого, собственно? Там тоже остались друзья. Что, если их дома сгорели в Великом лондонском пожаре и им некуда податься? Что, если они по мне скучают?»

На следующий день утром Кристофер украдкой положил фонарик в школьный портфель.

Ему казалось, что день тянется бесконечно. По окнам барабанил унылый дождик, и в обеденный перерыв все остались в классе. К концу дня у мисс Чиппинг разболелась голова, так что ученики стали казаться ей неимоверно назойливыми. Исключение составлял лишь Кристофер Ларкхэм, который выглядел напряжённым и не сводил глаз с висящих над дверью часов. Как только, наконец, прозвенел звонок, он вскочил и бросился к выходу. Мисс Чиппинг жестом остановила его.

– Могу ли я поговорить с вами, юноша?

– Да, мисс, – ответил мальчик, не сводя глаз с дверей, будто надеялся незаметно ускользнуть.

– Я по поводу твоего кольца, – пояснила мисс Чиппинг. Это его, кажется, заинтересовало. – Я навела справки: есть археологи, изучающие древний Лондон, как раз возле римской стены. Бомбёжки обнажили множество памятников, которые раньше были скрыты под современными зданиями. Я читала об этом в «Таймс», и это очень интересно.

– Они тоже нашли такое кольцо?

– Судя по всему, они много чего нашли, – ответила учительница. – И я подумала, что они могут знать больше об изображении феникса у тебя на кольце, и о том, что оно значит.

– А можно их расспросить об этом?

– Не думаю, что к ним можно вот так просто подойти, – покачала головой мисс Чиппинг. – Это серьёзные учёные: историки, археологи и прочие специалисты. Но я с удовольствием напишу им и спрошу, не согласятся ли они принять нас.

– Вы правда это сделаете? – улыбнулся Кристофер.

Кажется, она вечность не видела улыбающихся лиц рядом.

– С радостью.

– Спасибо, мисс!

– Ну, теперь можешь бежать.

Повторять не пришлось.

Глава 2. На службе

Без горожан, с их лампами, в подземелье было ещё темнее, чем обычно. Кристофер пошарил рукой в поисках выключателя: вроде тут было несколько лампочек центрального освещения. Безуспешно.

– Ну что ж. Значит, фонариком будем светить.

Вокруг стояла непривычная тишина. Обыкновенно тут раздаётся храп, пение и болтовня. Мистер Тиббинс тихонько играет на губной гармошке. Но сейчас каждый шаг Кристофера гулко разносится по всем помещениям.

– Есть тут кто-нибудь? Ау!

Никого. Вот и славно. Кристофер двинулся в туннель, отходящий в бок от основного зала. По мере того как проход становился уже, он всё нетерпеливей посматривал на кольцо. Но оно не светилось и даже не думало теплеть.

«Ничего. Надо просто добраться до двери – и всё получится».

Туннель постепенно сужался, по стенам в нём были выдолблены ниши, где раньше лежали останки достопочтенных монахов. «Хорошо, что они убрали отсюда скелеты».

В глубине души зашевелилась надежда. «Молли так мне обрадуется. Я уже совсем рядом. Почти дома».

Луч фонаря упёрся в глухую стену. Тупик.

Ничего похожего на дверь. Даже намёка нет.

«Наверное, я перепутал туннели».

Кристофер вернулся в центральное помещение и огляделся.

«Я совершенно уверен, что это он».

«Невероятно».

Не выпуская из рук фонарик, он снова взглянул на кольцо. Ничем не примечательный бронзовый перстень. Слегка холодит кожу.

«Вот чёрт».

Кристофер заглянул в соседний туннель. Он был совсем узким и таким низким, что идти приходилось, согнувшись в три погибели. Мальчик не сомневался, что это не то самое место, но на всякий случай дошёл до конца. Во время бомбёжки всё выглядит совсем иначе. Может, его просто подвела память. Но всё здесь было так же: туннель и несколько высеченных в стенах сырых ниш. Дверей не было.

Кристофер остановился посреди центрального склепа и выключил фонарик. Всё бесполезно. Все туннели заканчиваются тупиками.

Дверь исчезла.

Пути в прошлое не было.

Выйдя, он сел на берегу и молча смотрел, как мимо плывут обгоревшие брёвна. Как раз на этом месте сидела и ждала его Молли той ночью. Что, если она прямо сейчас сидит тут, посреди руин и пепла, и гадает, увидит ли его ещё когда-нибудь? А может, мэтр Мерриман догадался, как именно кольцо привело к ним Кристофера? Если кому и под силу понять это, так только ему.

Но всё это не имеет смысла. Волшебство кончилось. Неважно, как это работало: сила кольца улетучилась вместе с той дверью.

Кристофер чувствовал себя потерянным. Всего лишь простой мальчик в непростое время.

Может, ему действительно всё это приснилось? Что он прошёл через какую-то дверь и попал в другую эпоху. Разве так бывает вообще?

Но где-то в глубине души он знал, что это всё действительно с ним случилось. Он побывал там. И больше никогда не вернётся.

* * *

– Ты выглядишь каким-то печальным, Кит, – сказала мама несколько дней спустя за обедом.

– Я в порядке, – ответил Кристофер. – Правда. Всё хорошо.

– Может, ты не высыпаешься?

– Нет.

– Тогда что? – настаивала она.

– Ничего.

«Ничего, что можно вам рассказать».

– Ты скажешь, если что-то пойдёт не так?

– Да.

Если он сейчас посмотрит маме в глаза, то выдаст всё, что у него накопилось. И тогда она уложит его в постель и вызовет врача. Кристофер сосредоточенно ковырял вилкой в тарелке.

– Обещаешь?

– Угу.

– Я слышала про твоих одноклассников, – продолжала мама. – Это нормально, что тебя это печалит.

– Кошмар это всё, – кивнул папа.

– В этом всё дело? – продолжала допытываться мама.

– Ты права, – согласился Кристофер. – Я устал и мне грустно. Но ведь и со всеми так.

– Все в городе жутко измучены, – подтвердил папа.

– Я знаю, трудно постоянно жить в ожидании бомбёжки, – вздохнула мама. – Но, может, они угомонятся уже. Сколько можно бомбить одно и то же место?

– Сколько угодно, – откликнулся папа.

– Прекрасно, господа Пессимист и сын его Фаталист. Чай будете пить?

Мама налила в чайник воды, зажгла газ и посмотрела в окно на хмурое небо.

– Вот что вас подбодрит… – проговорила она. – Смотрите, что мне Берт дал. Заказ еды через почту. Можно купить почти что угодно, и это доставят к нам домой. – Мама помахала голубой брошюрой прямо перед папиным носом. – Берт заказал себе рыбные консервы, – заявила она. – Доставка прямо из Канады.

– Звучит странно, – откликнулся папа.

Кристофер усмехнулся.

Мама села и принялась рассматривать страницы брошюры так, будто это был список найденных сокровищ.

– Хорошо тебе говорить, милый, – сказала она. – Тебе в ВВС трёхразовый паёк полагался. А тут продукты по карточкам выдают.

– На самом деле всё не так уж и плохо, – возразил Кристофер. – Раз в неделю можно даже отбивную сделать.

– Тоже верно, – кивнула мама. – До войны мы не могли себе этого позволить так часто.

– И сосиски ещё, – продолжал Кристофер. – Мои любимые.

– Ну, их ещё найти надо, – вздохнула мама. – И, как по мне, они в основном из опилок сделаны. К мясу это имеет очень приблизительное отношение. Разве что этими опилками раньше был посыпан пол в мясной лавке.

– Великолепно, – хмыкнул папа. – И чай из полена.

Мама, вынув из-за уха карандаш, принялась обводить что-то в брошюре.

– Можно заказать яйца из Египта или из Дании. Египетские – всего по восемь пенсов за дюжину.

– Интересно, как они их упаковывают? – пожал папа плечами. – А то ведь придёт яичница вместо яиц.

Кристофер рассмеялся.

– Мама, можешь заказать несколько упаковок, а? Я не помню, когда мы вообще последний раз ели яйца. А шоколад у них тоже есть?

– А куда все английские делись? – поинтересовался папа.

– Думаю, ими кормят армию.

– Это же перевод продукта, – хмыкнул папа. – Они их так готовят, что не разберёшь: яйца это или старые велосипедные покрышки.

– Вы только поглядите! Что это? – воскликнула мама, лукаво покосившись на Кристофера. – Никак, настоящий шоколад «Кэдбери»? Не батончики, которые дают по карточкам!

– У меня есть карманные деньги, – быстро проговорил Кристофер. – Я копил их на особенный случай, но это – вопрос первой необходимости.

Папа усмехнулся.

– Думаю, мы можем позволить себе пару плиток.

– Правда?

– Только не съешь всё сразу.

– Я отдам тебе деньги. Или буду подрабатывать после школы: тогда мы сможем каждую неделю заказывать шоколадки.

– Откуда у тебя время работать? – спросил папа. – Ты вечно или на реке пропадаешь, или дежуришь с пожарным расчётом.

– Чуть не забыла, – вмешалась мама. – Я слышала, что пожарные бригады увеличивают штат вестовых.

Глаза Кристофера загорелись:

– А со скольких лет они берут?

– Ну, думаю, ты их устроишь. Может, сделают исключение.

– И зарплата будет?

– Увы, нет. Это места для волонтёров. Но каску дадут.

– А велосипед? – поинтересовался Кристофер.

– Как повезёт.

– И ты правда мне разрешишь?

Мама улыбнулась:

– Я уже добавила тебя в списки. А Альберт договорился с начальником округа.

Он вскочил и обнял её.

– Это так здорово!

– Это ещё не все новости, – продолжила мама. – Ни за что не догадаетесь. Меня призвали!

– В армию?

– Нет, милый. Я теперь буду пожарным, а не в гражданской обороне.

– С каких пор женщин берут в пожарные? – удивился папа. – И впрямь странные дела тут творятся.

– У них не было выбора, – пожала плечами мама. – Почти все мужчины ушли на фронт. Женщины в основном работают шофёрами и на вспомогательных должностях.

– Что?! – ещё больше удивился папа. – Они пускают женщин за руль?

– Разумеется, – кивнула мама. – Женщины и на «скорой» работают, и армейские фургоны водят.

– Я бы ни за что на их месте не согласился, – буркнул папа. – Когда ты успела научиться водить?

– Ещё не успела. Но меня научат. Вряд ли это так трудно. У тебя же получается. – И она чмокнула папу в нос.

– Кокетничай сколько хочешь – всё равно меня не переубедишь, – не унимался он.

– Ты будешь водить настоящую пожарную машину? Красную? – спросил Кристофер. – С сиреной?

– Меня направили во вспомогательную пожарную бригаду, – ответила мама. – У нас серые грузовики.

– Они тоже с сиренами, – продолжал восхищаться Кристофер. – Хотел бы и я такой водить!

Но папа был мрачнее тучи.

– Эй, вы двое. Потише на поворотах. Не нравится мне всё это. Нечего женщинам там делать!

– Не волнуйся за маму, – вступился Кристофер. – Она и так каждую ночь рискует. Видел бы ты, как она в тот раз…

Мама взглядом остановила его.

– Тем хуже, – отрезал папа. – Пора вам обоим завязывать со всем этим.

– Да ладно тебе, – ответила мама. – С чего бы вдруг?

– Это слишком опасно. Я тебе запрещаю.

– Ой, милый! Ты такой очаровательный и такой старомодный! – улыбнулась она. – Как хорошо, что я тебя обожаю, а то пришлось бы спустить с лестницы за подобное.

Кристофер рассмеялся:

– Придётся тебе, папа, привыкать к новым порядкам!

– Не хочу привыкать к такому, – продолжал ворчать отец. – Поставили всё с ног на голову.

– Это война во всём виновата, – примиряюще ответила мама. – Не я. Я просто живу как умею.

И, поцеловав обоих, она направилась к выходу:

– Ужин не ждите. Я на дежурстве.

Когда дверь за мамой закрылась, папа повернулся к Кристоферу:

– Что ты на самом деле обо всём этом думаешь, Кит? Твоя мама там, посреди бомбёжек, в темноте, а фрицы выныривают невесть откуда?

– Я думаю, она настоящая героиня, – ответил Кристофер. – Все они герои. А мама особенно.

– С этим не поспоришь, – кивнул папа. – Потому я на ней и женился.

– Видел бы ты её во время бомбёжки!

– Наверное, стоит взглянуть.

* * *

Ждать папе пришлось недолго. Сирены воздушной тревоги завыли сразу после заката.

– Пошли, – сказал Кристофер.

– И часто это так?

– Почти каждую ночь.

– На Мальте то же самое было, – вздохнул папа. – Не знаю, как вы это выдерживаете.

– Если честно, я тоже не знаю. Но приходится как-то. Всем нам несладко.

– Пойдём-ка лучше в убежище, – прервал его папа, протягивая сыну противогаз.

– Нет, иди без меня, – ответил Кристофер. – Я лучше помогу маме и Альберту.

– Мал ты ещё для всего этого.

– Не волнуйся за меня. Я приду к тебе, если будут слишком сильно бомбить. Обещаю. Но когда всё более-менее спокойно, мама разрешает мне помогать на наблюдательном посту.

– А мне что делать?

– Идти в бомбоубежище, – ответил Кристофер. – Но берегись мистера Конвея: он, если зазеваешься, украдёт твои бутерброды.

– Не буду я прятаться в каком-то убежище, пока мои жена и сын рискуют собой!

– Папа, – проговорил Кристофер очень мягко. – Я знаю, что тебе это всё непривычно. Но клянусь – мы способны сами за себя постоять.

– Я единственный среди вас солдат, – отрезал отец, заталкивая в сумку противогаз. – И глава семьи тоже я.

– А ещё ты единственный раненый среди нас, – возразил Кристофер. – Тебе нужно восстановить силы.

Отец, склонив голову, прислушался к вою сирен.

– Куда катится мир, Кит?

– Во всём виноваты бомбёжки. И пожары ещё, – вздохнул мальчик.