Kitabı oku: «Корона льда и лепестков», sayfa 3

«Если потерпите неудачу» означало «если вы попадетесь и вам промоют мозги». А еще не стоило исключать очевидный риск, что Рубезаль попросту их убьет и оставит чаек для тех, кто ему действительно необходим.

Стражи это понимали.

– Цель – быть на краю лагеря ближе к часу ведьмовства¹, – продолжила я. – Я сделаю так, чтобы Рубезаль оставил арфу в своей палатке. Где бы та ни была. Не удивлюсь, если посреди лагеря лишь приманка.

Один из Неблагих повернул голову в мою сторону, но не стал задавать вопросов.

Да, мне тоже предстояло сыграть в этом всем роль.

– Поспешите, и да хранит вас богиня. – Я тронула каждого за плечо в старинном благословении, к которому редко прибегали. Но сейчас оно показалось уместным.

Отсалютовав, фейри покинули зал.

Первым заговорил Рябинник:

– Королева Каллик, что вы задумали?

– Гиганту, несмотря на его молчание, нужна я. Ну, дадим ему желаемое. – Я глянула на того, кто, как я надеялась, станет моим новым генералом.

– Но арфа…

Я вскинула руку.

– Ты отвечаешь за координацию двух отрядов, солдат, а я создам ситуацию, которая подарит им шанс на успех.

– Я доверяю вашим решениям, королева Каллик.

Рябинник отсалютовал, развернулся и, заметив Цинт, запнулся. Ходить, как правило, удобнее, когда используешь оба глаза. Зацепив дверной косяк, Рябинник, весь красный, поспешил прочь.

Я посмотрела на Гиацинту.

– Слушай, давай ты прикрутишь эффект сноса парням башки, пока мы не победим?

Цинт проводила Рябинника взглядом, положив ладонь на крутое бедро.

– Я ничего не делаю. Просто стою. Ты меня знаешь. Но он изменился, тебе не кажется? Не помню, чтобы он был таким красивым. Наверное, трудно думать в позитивном ключе о том, кто постоянно дергал тебя за волосы.

А он дергал? Я не помнила.

– Наверное, да. Я…

– Мне понравилось то, что он сказал. Мол, доверяет твоим решениям. Не каждый мужчина признает власть женщины.

Это правда.

– Мы годами тренировались бок о бок.

– О да. Есть что-то, о чем мне следует знать?

Я оторопело моргнула. Цинт сыпала вопросами. Особая ли это связь с Рябинником или нечто большее?

– Да ничего между нами не было, если ты об этом.

Подруга скривила губы в усмешке.

– Буду знать.

Когда дело доходит до романтики, Цинт как кошка, что любит сперва поиграть с едой. Я закатила глаза.

– Давай с ним полегче, ладно? Думаю, его лучше держать поближе.

Цинт поспешила подойти и схватить меня за руку.

– До часа ведьмовства еще добрых шесть часов. Пойдем.

– Мне нужно подготовиться…

– Да, знаю. Но и это тебе тоже нужно.

Вишнево-свекольная щекотка? Они-то мне всегда нужны.

– Это? Что «это»?

Подруга провела меня по замку прямиком до кухонь. В последний раз я была там, когда спасала собственную шкуру бегством. Однако на этот раз Цинт втащила меня через боковую дверь в маленькую кладовую, где пахло запустением и старыми специями.

– Сядь.

Я вскинула брови.

– На пол? Королеве не пристало сидеть на полу.

– Шлепни задницу на пол, – усмехнулась Цинт. – Тебе нужна любовь, подруга. И мне плевать, королева ты или где.

Хвала богине. Вот бы побольше народу придерживалось того же мнения.

– И какой же любви? Я не увлекаюсь интрижками на час, как ты…

Я попыталась протиснуться мимо Цинт, но та хорошенько меня толкнула, подцепила носком лодыжку и усадила на пятую точку.

Я потрясенно уставилась на подругу снизу вверх.

– Ты где такому, черт возьми, научилась?!

– Моя лучшая подруга – крутой боец, и я за ней наблюдала.

Мое уважение.

Цинт ткнула в меня пальцем.

– А теперь просто жди тут. И закрой глаза.

Чтоб Луга в левое яйцо, что она задумала? Послушно зажмурившись, я вдыхала запахи: в воздухе витали нотки мускатного ореха, кардамона и лаврового жасмина.

Дверь открылась.

– Не подглядывать, – предупредила Цинт. – Протяни руки. Нет, не так… сведи их, как будто сиськи пытаешься выкатить.

Какие еще сиськи?

– Цинт, сейчас не время…

Мне в руки упал шелковистый меховой комочек. Потом второй, третий. Я распахнула глаза и увидела кучку пятнистых снежных котят, у которых на спинке еще даже не распустились крылышки.

У меня отвисла челюсть.

Внимание привлекли мягкие шаги гораздо более крупной кошки.

– Приветствую, королева Каллик. – Мать детенышей ступила в кладовку, плюхнулась на пол рядом со мной и замурлыкала.

Я улыбнулась.

– Приветствую. Твои дети просто чудо.

Котята мяукали, боролись друг с другом, нападая на кончики моих волос. Яркие голубые и зеленые глазки смотрели на меня с полным доверием.

О нет.

– Цинт…

– Кучка котят – это не Фаолан, но они милые. И красивые. И ты сражаешься и за них тоже. За всех созданий-фейри. – Гиацинта уселась и принялась мягко почесывать кошку-мать. – Рубезаль не пощадит ни одного фейри, который отказывается ему верить и поступать так, как ему угодно.

– Как сухопутного келпи, который доставил нас с Ланом в Андерхилл, – тихо согласилась я. Мы нашли его закованным в цепи в убежище изгоев. Кто знает, как долго келпи пробыл пленником гиганта?

Цинт кивнула.

– И других тоже. Как фейри-мистика. И сколько еще таких, о ком мы не подозреваем?

Котенок вскарабкался по моей груди, кое-как удержал равновесие на плече и ткнулся влажным носиком в ухо. Я рассмеялась и сняла с себя маленького сорванца.

– Но котята, Цинт? Серьезно?

– Или они, или очередная свекольная щекотка, а если я скормлю тебе их слишком много, ты не влезешь в штаны. – Цинт ласково потянула меня за кончики длинных прядей. – Не сломайся, Алли. Не под тяжестью этой ноши. Не дай грузу своего положения взять верх. Ты переживешь отказ от Лана. Обещаю.

Я не была так уверена.

Подхватив двух котят, я поднесла их к самому носу. Они пахли снегом и древесным соком. Оба принялись тыкать мне в щеки крошечными подушечками лапок.

Снежная кошка перекатилась на бок, расправила девственно-белое крыло и провела вверх-вниз, поглаживая мое лицо перьями.

– Послушай подругу. Еще есть надежда, юная королева. Пока не перестанет биться сердце последнего фейри, пока не иссякла магия в этом мире, пока Андерхилл не исчезла из памяти живущих. – Кошка вскинула голову и, клянусь, на мгновение усмехнулась. – Уж я-то знаю. Я многое узнала о надежде за свои многочисленные жизни.

Я положила ладонь ей между ушками. Услышала скрытый за ее словами смысл. Жизнь продолжалась.

– Спасибо. Постараюсь это запомнить.

Котята барахтались у меня на коленях, покусывая друг друга и ударяя лапками. Не испытывая страха, не обращая внимания на опасность вокруг, готовую поглотить их целиком.

Цинт права. Я сражалась не только за фейри или за людей. Ведь в опасности каждое живое существо, порожденное Андерхилл.

Сердце все еще болело, но именно поэтому я и отказалась от встреч с Ланом. Я должна бросить все силы на защиту этих существ. И нельзя позволить никому и ничему встать у меня на пути.

Я глянула на Цинт.

– Я его остановлю.

Подруга улыбнулась.

– Знаю. Просто сделай мне одолжение и не умри в процессе, ладно?

Слова прозвучали беспечно, и я улыбнулась в ответ, но дело в том, что… я была почти уверена, что это тема не для шуток. Моя сестра погибла, пытаясь справиться с той же задачей. А был ли кто до нее? В любом случае, она сказала, что я – последняя надежда фейри. Если я облажаюсь, больше попыток не будет. И я почти не сомневалась, что от меня потребуется. Может, я это знала с того самого момента, как Жрица подтвердила смерть королевы Елисаваны. Может, даже раньше.

Смерть Рубезаля будет стоить мне собственной жизни.

5

– Спасибо, что подбросил, – пробормотала я сухопутному келпи, который не так давно сопровождал нас из Андерхилл.

Он топнул правой передней ногой и тряхнул сосульками гривы.

– Успокойся, слабоумная. Я тут не ради тебя. Доберусь до ублюдины, пырну его прямиком в громадную задницу.

Я поморщилась, хотя мне отчасти даже стало любопытно, как он собрался пырнуть Руби, не имея рога. Но я вполне допускала, что старейший из живущих сухопутных келпи ответит на вопрос демонстрацией. На мне.

Однако, когда дело касалось сражения с Рубезалем, я могла считать келпи союзником. Как ни странно, он еще ни разу меня не подвел, несмотря на манеру выражаться…

– Кончай ерзать своими мужицкими бедрами. Немудрено, чего ты все норовишь грохнуться, когда столько херней страдаешь.

Не-а, даже не буду пытаться оправдать его поведение. Вот же хрен четвероногий.

Я оглядела лагерь внизу. Изгои по-прежнему находились в процессе развертывания. У подножья склона, на вершине которого я стояла, носились фейри всех форм и размеров. Найти огромную палатку в центре не составило труда.

Перед отбытием я высказала подозрения Элве, и она подтвердила, что это приманка.

И все же… я ведь намеренно предала ее дезертирство огласке, то есть Рубезаль знал, что она поделилась его секретами.

Мой взгляд вновь скользнул к палатке, что в буквальном смысле как маяк возвышалась посреди лагеря.

Только идиот выбрал бы такое укрытие.

Или гений.

– Ну на хрен. Прям в самое нутро полезу.

Зажмурившись, я открылась своей магии, оплелась белой молнией. Пара-тройка экспериментов – и я выяснила, что это более надежный способ маскировки, чем тот, который предпочитают Лан и другие Неблагие.

Я двинулась вниз по холму, не обращая внимания на шипение «слабоумная» мне в спину.

Серебристые облачка и следы в воздухе предупредили меня о присутствии эльфов-пикси, которые носились и петляли среди остатков полевых цветов на длинном ровном склоне. Самые крошечные фейри не обладали сильной магией, но компенсировали ее недостаток скоростью. Я даже не могла их различить, и если бы не серебристые и золотистые всполохи, которые оставляли женские и мужские особи соотвественно, из пикси получились бы отличные шпионы.

Я почти добралась к подножию, как вдруг крошечная фигурка врезалась мне в бедро и издала яростный писк. Малышка пикси кубарем прокатилась по земле, затем села и потерла голову. Как только на ее личике отразилась настороженность, я сбросила маскировку.

Пикси были не только быстрыми, но и очень умными.

Серебристые глазки распахнулись шире, и я выпрямилась во весь рост.

– Можешь сообщить Рубезалю, что королева всех фейри прибыла и желает аудиенции.

Пронзительно вереща, пикси сорвалась с места, и к ней тут же ринулся целый рой сородичей. Они скрылись в лагере, а я поплелась следом, мысленно перепроверяя все пристегнутое к телу оружие.

Я всю жизнь с ним тренировалась, ведь потеряла надежду, что моя магия однажды станет сильнее. А теперь от моего владения ею, вовсе не от клинков, зависит столько жизней.

Завидев меня, изгои прерывали свои занятия, но не нападали.

Я шагала по лагерю так, будто имела полное право здесь находиться, а я вообще-то его имела. Теперь это мой остров, а они тут захватчики.

Наконец впереди показался кончик здоровенной палатки, и я остановилась на пустом клочке земли, достаточно просторном, чтобы никто не подкрался ко мне незаметно. А первые опавшие листья помогут защититься от внезапных атак невидимых Неблагих.

Я поддала магии индиго в горло и заговорила, подбирая слова и стараясь звучать как мои советники, а не как неопытная королева:

– Рубезаль, полно тебе. Настал час поговорить о мирном пути развития для наших народов. Ты знаешь, что я не похожа на правителей до меня. Я жила среди вас и диких фейри. Я понимаю ваши тяготы и желания. Уверена, мы сможем прийти к перемирию, если ты всего лишь со мной переговоришь. От твоей способности отбросить предубеждения зависят жизни многих. Ты готов?

Ха, неплохо вышло. Толкнула такую речь, что советники могли бы гордиться.

Выждав пару мгновений, я добавила:

– В качестве жеста доброй воли я попрошу тебя оставить инструмент, который ты используешь, чтобы управлять другими. Уверена, ты поймешь почему.

Тишина.

А потом…

– Какая честь, – прогремел голос, от которого содрогнулась сама земля. – Сама так называемая королева.

Я широко раскинула руки, стараясь пропустить мимо ушей едкий тычок.

– Как видишь, я здесь одна. Останешься ли ты верен собственным словам о поиске лучшей жизни для детей луны, старый друг? Или будешь без нужды подвергать жизни фейри опасности?

Молчание Руби затянулось, и краем глаза я заметила, что некоторые изгои переглядываются. Пусть чай своим влиянием и сглаживал определенные несостыковки, в тех, кто его пил, все еще можно зародить сомнения. Не так давно со мной это проделала Жрица.

У Рубезаля не оставалось иного выбора, кроме как говорить со мной – если он, конечно, не хотел заставить свою армию хлестать чай ведрами, чтоб забыли, как он положил болт на все, чего якобы хотел, когда я ему это предложила.

По лагерю вновь разнесся громогласный голос, и я знала: оба отряда, которые я отправила вперед себя за арфой, ловят каждое слово.

– Я буду говорить с тобой, Каллик без Дома. Даже окажу милость и оставлю арфу.

Пожалуйста, слушайте.

Руби всегда носил арфу Луга на поясе. Откуда бы гигант ни появился, там арфа и будет оставаться на протяжении всего нашего разговора.

Теперь земля содрогнулась по иной причине, и я напрягла слух, чтобы определить, откуда приближается великан.

Я оказалась права.

Тот, кто одурачил столько народу, появился со стороны центральной палатки. И точно так же, как в первый раз, когда я увидела защитника изгоев, я сразу обратила внимание на его длинную седую бороду и узловатые старческие колени. Многослойная одежда, мерцающие голубые глаза и кроткое выражение лица.

Оставалось лишь гадать, как зло может казаться столь безобидным.

Когда Рубезаль остановился напротив, я склонила голову.

– Благодарю.

Я не стала добавлять «за милость». Мое самолюбие выдержит пару-тройку ударов, если это поможет дворам завладеть арфой.

– Девушка, – ответил Рубезаль, также опустив голову.

– Подобным неуважением ты обнажаешь свои подлинные чувства, друг, – произнесла я. – Ты утверждаешь, что явился сюда для переговоров о лучшем будущем, разве нет?

Гигант нисколько не изменился в лице, лишь дрогнули пальцы, которые он обычно держал у арфы.

– Я всегда стремился к миру.

Я улыбнулась.

– Рада это слышать. Рядом с твоим лагерем есть неплохой склон. Не прогуляться ли нам туда, чтобы…

– Здесь приемлемо.

Черт.

– Разумеется, – я взглянула на окружающих нас изгоев. – Прежде всего я хотела обсудить особый чай, который ты десятилетиями завариваешь для друзей и гостей, и то, как он на них влияет.

На этот раз гигант раздул ноздри. Он медленно подошел ближе – и растянул губы в самой искренней улыбке, какой еще никогда меня не одаривал.

– Хотя знаешь, там растут особенно прекрасные полевые цветы. Быть может, по старой памяти посидим на лоне природы и побеседуем как друзья. Придет еще время военных палаток, жестких стульев и еще более жестких разговоров.

Забавно, как резко Рубезаль передумал. С другой стороны, он не мог допустить, чтобы его народ узнал о чае. Я развернулась, и мы бок о бок побрели обратно тем же путем, каким я сюда пришла.

От мысли о двух крошечных отрядах Неблагих и Благих, которые приближались к центральной палатке, сердце заколотилось о ребра. Руби наверняка оставил арфу под какой-то защитой, но я должна была верить в своих воинов и их способности.

– Роль лидера тебе к лицу, – пробормотал гигант, когда мы оставили последнюю палатку позади.

М-да?

– Роль лидера – это плохо сидящий пиджак, – ответила я. – Может, успею найти хорошего портного к тому времени, как придется его перекроить.

Рубезаль мягко рассмеялся.

– Хорошо знакомое чувство.

Я подняла взгляд на гиганта, но частичкой сознания оставалась сосредоточена на своем оружии – том, как в мгновение ока его выхватить.

– И все же ты долго стоишь во главе изгоев. Думаю, тебя затянуло. Король диких фейри – не так ли ты нынче себя именуешь?

– Что есть лидер, как не тот, кто видит проблему и в конце концов впадает в отчаяние потому, что дело не двигается с мертвой точки? Я там, где я есть, потому что никто другой ничего не предпримет.

Не похоже на мою историю.

– Мне не понять.

Остановившись, Рубезаль уселся на выступающий из земли валун. Я осталась на ногах и повернулась к гиганту, придав лицу твердое выражение. Губы Рубезаля дрогнули.

– Настал момент, когда мы… как там выражаются люди… кончаем гнать пургу?

– Звучит отлично. Ты здесь не ради мира.

– Да, девушка. Мы уже перешли эту грань.

– Ты перешел, – подчеркнула я.

Гигант приподнял плечо.

– Возможно. Я стар. Разум уже не так гибок, как раньше. Признаю.

Я стиснула зубы.

– Ты такое натворил, Руби. Почему? Ты мог бы все это время работать вместе со мной, а не против меня.

Рубезаль улыбнулся, обнажая типичные для гигантов квадратные зубы.

– А что насчет остальных, кто угнетает наш вид? Ты не говоришь от имени людей, и ты не выступишь против них на стороне изгоев.

– Неверно, – поспешила сказать я. – Я не стану представлять изгоев, если ты будешь нашептывать мне на ухо. Есть разница.

– Именно она делает всякие переговоры бессмысленными.

Я должна была его забалтывать.

– Неужели контроль для тебя настолько важен?

Контроль стоил ему жизни женщины, которую он так долго любил. И все же на лице Рубезаля не отразилось ни следа печали или раскаяния. Словно он просто отсекал ужасные последствия всего, что делал. Словно он считал смерть и боль оправданным средством достижения цели. Судя по всему, Рубезаль был безгранично доволен тем, что натворил и продолжал творить.

Он так и улыбался, глядя на море на противоположной стороне лагеря.

Это явно был единственный ответ, которым гигант намеревался меня удостоить, поэтому я надавила:

– Люди. Скажи, что ты с ними не поделил? Ну, кроме очевидного.

Фейри ограничены когда-то бесплодными территориями по всему миру. Да, на этих клочках земли у нас были свои богатства и свобода. Да, мы могли путешествовать между дворами и, получив разрешение от правительств людей, в другие уголки света. Однако ничто из этого не меняло того факта, что мы были всего лишь гостями, которых терпели в чужом мире, русть даже мы населяли эту землю так же давно или даже дольше, чем люди. Большинство фейри относились к людям с легким предубеждением. Чаще, правда, легким – это слабовато сказано.

– У тех, кто вырос при дворах, все по-другому, – соизволил ответить гигант. – В Треугольнике мои фейри сталкиваются с людьми куда чаще. С их… неуважением к природе. Склонностью рассматривать нас, как животных в зоопарке. Грязью, которую они повсюду оставляют, – он сжал губы. – Одно их зловоние выходит за всякие рамки.

М-да. Это он диких фейри давно не нюхал. По части запаха они возьмут первое место.

– Их культура отличается от нашей.

Голубые глаза Рубезаля загорелись, и он впервые встретился со мной взглядом.

– Именно. Их культура не допускает терпимости к другим. Своим стадным мышлением они подобны бизонам – при любом намеке на отличие они нападают. Прежде чем узнать о нас, они сражались с себе подобными из других стран и рас. Затем появились мы – и тем самым дали им общего козла отпущения. Люди никогда нас не примут. Во-первых, у нас есть то, чего они лишены, – магия. Во-вторых, их мозги попросту неспособны поддерживать мир в перспективе. Едва война заканчивается, они забывают о тяготах сражений. Чтобы вернуть людям благодарность за малое, требуется еще больше невзгод.

Я обдумала услышанное, затем ответила догадкой, которая зрела у меня еще в Андерхилл:

– Так вот почему вы перебили в Треугольнике столько людей?

Благостная улыбка Рубезаля стала веселой.

– Во времена, предшествовавшие технологиям, мы стольких незаметно отправляли к праотцам. Но Аляска изменилась так же, как остальной мир, пусть и считалась его краем.

– Тридцать тысяч, – тихо произнесла я, и все нутро содрогнулось от масштаба. – Столько потерянных жизней.

Рубезаль покачал головой.

– Едва ли стоит возлагать вину за все на моих детей. Треугольник и сам по себе опасен для людей, которые упорно сходят с тропы. Реки, мороз, дикие звери. Но мы сделали все, чтобы уравнять шансы в преддверии дня, когда мы с людьми сойдемся в битве.

Он говорил о людях так, будто они лишь назойливые мухи, которых нужно прихлопнуть.

И пусть я, наверное, согласилась бы с отсутствием у людей терпимости к тем, кого они считают иными, но на этом наше сходство с Рубезалем заканчивалось.

Подавить желание оглянуться на лагерь, откуда предстояло сбежать моим воинам, было почти невозможно. Еще чуть-чуть.

– Я бы никогда не смирилась с массовыми убийствами людей.

– Тогда ты не выкроишь для своего вида достаточно территории, – едко произнес Рубезаль. – Они заполонили землю, как термиты.

Я вздохнула.

– Это их мир, Рубезаль. Они нам тут не рады, возможно, однако у нас есть собственный. Мы просто решили обитать одной ногой здесь, другой там из-за непредсказуемости Андерхилл. Пусть люди нам не доверяют, пусть усложняют нам жизнь больше нужного, однако они не обязаны были выделять нам целые участки. Люди могли с той же легкостью обратить против нас оружие и железо.

Все еще могут. Вот что больше всего меня волновало – а не расширение наших территорий на Земле. Не могу придумать более тупого занятия.

– В самом деле? – тон гиганта был отстраненным. – Возможно, перед концом я поведаю тебе, что повидал за свою долгую жизнь. Возможно, мы встретимся и обсудим это еще раз.

Я махнула в сторону палаток.

– Нет лучше времени, чем сейчас.

Рубезаль вперил в меня взгляд во второй раз.

– Нет, не думаю. Однако скажу, что с учетом численности людей разбираться с ними надо деликатно. Вот почему мы десятилетиями отнимали жизни тут и там. Если мы начнем войну среди фейри, они будут настороже. Они уйдут в оборону, а человек, что боится за свою шкуру, поистине ужасающее существо.

Прозвучало почти как комплимент их расе, хоть я и знала, что Рубезаль вовсе не это имел в виду.

– Ты хочешь воевать втайне. В Андерхилл.

У этой идеи были плюсы. Независимо от своих настроений сейчас я обязана была учитывать и политические последствия. Если я выиграю битву на Унимаке, все равно придется разгребать шквал дерьма от хозяев этого мира.

А возвращение Руби с изгоями обратно в Андерхилл дало бы мне больше времени. Времени, в котором я остро нуждалась.

– Верно. Однако, чтобы это произошло, – прервал гигант ход моих мыслей, – мне нужна арфа.

Я вскинула голову. А?!

Рубезаль поднялся на ноги, возвышаясь надо мной, и в каждой морщинке обветренного лица читалась ярость.

– В моем лагере ничего не происходит без моего ведома. Неужели ты думала, что я каким-то образом не замечу четверку воинов, которых ты послала украсть мой инструмент? Глупое ты дитя. Ни разу не задумалась, нет ли у меня иной цели быть здесь с тобой?

Глаза гиганта вспыхнули черным, я оглянулась на лагерь, и мое нутро сжалось при виде четверых моих фейри, стоящих на коленях перед палатками с мешками на головах.

Изгои позади них держали зловещие изогнутые клинки, и я резко втянула воздух, неготовая к тому, как лезвие прошло сквозь горло первого моего фейри, Благого.

– Остановитесь, – приказала я.

Рубезаль повернулся ко мне спиной и пошел к лагерю.

Когда следующий изгой поднял клинок, я метнула в него белую молнию. Руби смахнул ее, словно комара.

И второй мой фейри, Неблагой, захлебнулся кровью и погиб.

За ним была Благая.

Я побежала за Рубезалем.

– Покинь остров и забери свою армию. Мы встретимся в Андерхилл.

Надеюсь, не скоро. Однажды я создала портал и не сомневалась, что смогу повторить фокус, но нуждалась во времени, чтобы понять, как сразиться с гигантом и победить.

Огромными, намного больше моих шагами гигант приблизился к последнему Неблагому, что по-прежнему сжимал золотую арфу, за которой мы пришли.

Они до нее добрались, но я понимала, что им это удалось вовсе не благодаря искусности. Им просто оставили открытый путь. Я отправила стражей на верную смерть, не сумев-таки перехитрить вора в саду.

Рубезаль повернулся с жестокой ухмылкой на лице, и я стиснула кулаки.

– Так и сделаю, Каллик без Дома. Я получил то, за чем пришел.

Он сорвал мешок с головы Неблагого, и сама земля ушла у меня из-под ног.

– Нет, – сорвалось с моих онемевших губ единственное отчаянное слово.

Через пропасть расстояния на меня смотрел Фаолан, и его темные глаза были непроницаемы.

Мое последнее слово зазвенело между нами так же, как арфа, когда Рубезаль вырвал ее из рук Лана.

– Пора снова перебраться в Андерхилл, тебе не кажется? – произнес гигант, поднимая арфу на уровень кривящихся в ухмылке губ.

Мой разум охватило смятение, прежде чем все внимание опять сосредоточилось на арфе. Перебраться? Так это благодаря арфе Рубезаль перемещался между мирами?

Елисавана не могла о ней знать, иначе никогда бы не отдала жизнь в уверенности, что заключит Рубезаля в ловушке мира фейри.

Гигант наиграл несколько нот.

И в мгновение ока, словно их здесь вообще никогда не было, армия изгоев исчезла.