Kitabı oku: «Жду, надеюсь, люблю…», sayfa 2

Глава 4

Сидни медленно приходила в себя. Голова покоилась сразу на нескольких подушках. С трудом приподняв тяжелые веки, она опасливо осмотрелась и поняла, что находится в тускло освещенной спальне с мебелью соснового дерева. «Где я?» Сидни пошевелила ногами. Оказалось, она лежит на огромной кровати с темно-синим одеялом. «Это не моя кровать».

Она поерзала на месте, устраиваясь удобнее, и поморщилась от резкой боли в левой руке. «Меня ранили».

К ней медленно возвращалась память. Услышав отдаленное завывание сирены «скорой помощи», она вспомнила, как ее устроили на заднем сиденье машины, как она смотрела в окно и видела лошадей и поля, залитые лунным светом. И Ника. Она была с Ником.

– Это невозможно. – В горле у нее пересохло, язык, похоже, распух. Она никак не могла быть с Ником, потому что он в Тикуанне.

Сидни осторожно перевернулась на бок, стараясь ни до чего не дотрагиваться раненой рукой. Нужно принять тот факт, что Ника здесь нет, сколь бы упорно она ни уверяла себя в обратном. Сидни закрыла глаза. Если возможность видеть его даруется только в сновидениях, она хочет спать вечно.

Мысленно Сидни перебирала воспоминания, как ювелирные украшения в шкатулке, вынимая то одно, то другое, выискивая самое блестящее. Она снова окунулась в день, когда они познакомились в горной хижине, которую ее подруга и коллега Марисса Хьюз приобрела вместе с новым мужем недалеко от Декерса в Колорадо.

Сидни и Ник впервые встретились полтора года назад, 21 июня, в день летнего солнцестояния, когда в воздухе разлито волшебство, а юные девушки исполняют ритуалы со свечами, желая увидеть лицо своего будущего возлюбленного. Хотя Сидни и не верила во всю эту мистическую чепуху, когда ее представили Нику Корелли, сердце екнуло в груди, и, глядя в его золотистые глаза, она тут же растаяла. Он взял ее за руку, она немедленно ощутила возникшую между ними связь. Они просто созданы друг для друга.

В тот выходной в горной хижине Мариссы гостили еще восемь человек. Сидни помнила имена их всех и могла бы даже перечислить, кто во что был одет, кто что ел на обед. Однако Ник безраздельно завладел ее вниманием. Образовав пару, они без умолку болтали друг с другом, что весьма нехарактерно для немногословной Сидни. Обычно она вела себя спокойно, сдержанно и даже скованно. Будучи единственным ребенком в семье родителей-ученых, она с малых лет привыкла сама находить себе развлечения.

Мягкий баритон Ника, его смех и интеллект нарушили спокойствие ее внутреннего мира. Разумеется, она по достоинству оценила и его физические данные. Никакая женщина не осталась бы равнодушной к его мускулистым плечам и крепким бедрам. Развитый торс был будто специально создан для того, чтобы его ласкали, но Сидни в первую очередь привлек ум.

Ник не просто слушал, а был по-настоящему увлечен сказанным ею. Ее конструкторская работа была слишком специфической, чтобы обсуждать с людьми, не занятыми в этой сфере, однако интересы распространялись на изучение географических особенностей тех мест, которые разрабатывала ее фирма, и истории людей, там проживающих.

В вечер их знакомства вся компания решила заняться тюбингом. Они сплавлялись на больших резиновых плотах по притоку Норт-Форк реки Саут-Платт. Летнее солнце нещадно жгло обнаженные руки и ноги, а искрящаяся прохладная вода остужала чувства.

Какое сверкающее совершенное воспоминание! Тот день навсегда останется в ее памяти.

Лежа на поросшем травой берегу реки, они говорили о скальных образованиях, смещении ледников и активности вулканов. Ее память заново проигрывала отрывки беседы вплоть до отдельных слов. Близость Ника волновала, ее сверхактивный мозг отключался, когда она подолгу рассматривала высокого обаятельного мужчину. Его жизненный опыт поражал. Будучи военным, он много поездил и многое повидал.

В ту ночь компания разложила костер, чтобы отпраздновать солнцестояние, ночь влюбленных. В полночь они с Ником впервые поцеловались.

«Тот поцелуй, тот идеальный поцелуй».

Сидни резко открыла глаза и попыталась сесть на постели. Память наводнили воспоминания последних нескольких часов.

Она в офисе ЦРУ встретилась с Ником. Он в безопасности, но сильно изменился. Их поцелуй тоже не был прежним, вполне сносным, да, но не поразительным. Стоит выяснить, что произошло с мужчиной, которого она любит.

Отбросив одеяло, Сидни свесила ноги с кровати. Стоило принять сидячее положение, как сильно закружилась голова, и она была вынуждена снова лечь.

Они в укрытии, в усадьбе за пределами Остина, под охраной ЦРУ. Вскоре по прибытии сюда к ней наведался доктор, наложил швы на рану на плече и дал обезболивающее. Ее нынешнее состояние – результат действия лекарств.

Зная, что Ник вернулся, и будучи не в силах осмыслить произошедшее, Сидни никак не могла расслабиться. Нужно взять ситуацию под контроль.

С трудом снова удалось сесть. Пришлось подождать, пока комната перестанет вращаться. Хотя шторы были задвинуты, в комнату проникало достаточно лунного света, чтобы различить очертания комода с зеркалом, мягкого стула и прикроватного столика. Часы показывали 2.37. Будь сейчас обычная ночь пятницы, ее смена завершилась бы, и Сидни находилась бы на пути домой. Поджидали бы ее там незваные гости?

Будь она одна, нападавшим не потребовалось бы оружие, чтобы подчинить ее. Просто взяли бы в заложники.

Наклонившись, Сидни поставила босые ноги на пол. Ступням тут же стало холодно. Стоило откинуть одеяло, сразу бросило в дрожь. Оказалось, что одета она в большую не по размеру футболку, доходящую до колен. Белая повязка на левой руке отчетливо выделяется в лунном свете.

Сидни сделала шаг вперед и тут же отступила назад, не желая оказаться вдали от кровати, если подкосятся ноги. Ощутив сухость во рту, она потянулась к стакану и смочила губы. Вода привела ее в чувство. Она выпила все до последней капли, откашлялась. Почувствовала себя лучше.

Сидни заметила пробивающийся из-под двери луч света. Значит, в соседней комнате бодрствуют люди и, возможно, строят планы. Она присоединится к ним, станет частью их команды.

Сидни открыла дверь спальни. Слева тянулся длинный коридор с дверями по одной стене и резной деревянной балюстрадой по другой. На первом этаже обнаружилась просторная жилая комната с двухэтажным камином. Подойдя к балюстраде, она посмотрела вниз и в обеденной зоне увидела несколько человек за столом.

И Ника среди них.

Рядом с Ником сидел мускулистый лейтенант из Разведывательного центра морского управления, напротив – агент Филипс. Поставив локти на стол, он уперся подбородком в кулак. Бедняга выглядел изможденным и с трудом держал глаза открытыми. Агент Готорн восседала, разумеется, во главе стола.

Сидни стояла так, что могла созерцать ее в профиль. Из гладкого пучка на затылке не выбился ни единый волосок. На столе перед ней лежали папки и электронные устройства. Говорила она негромко, пришлось напрягать слух. Похоже, Готорн подводила итоги сегодняшнего происшествия.

В какой-то момент она подалась вперед и похлопала Ника по руке. Ее тонкие белые пальцы разительно контрастировали с его оливковой кожей и черными волосами. От осознания того, что к нему прикасается другая женщина, Сидни испытала укол ревности и очень обрадовалась, когда Ник отстранился от Готорн.

– И в заключение, – сказала она, – спешу заверить вас, джентльмены, что скоро нам станет известен источник утечки информации.

Морской офицер кивнул:

– Просто скажите, чего вы хотите, и я позабочусь об этом.

– Я предпочитаю сама задавать вопросы.

– Это невозможно, мэм. Личности моих тайных агентов не подлежат разглашению.

– Это мы еще посмотрим. Мысль о предателе в своих рядах никому не приятна, но как еще информация о Нике могла стать доступной?

– Что сделано, то сделано, – заметил Ник. – Меня больше интересует вопрос о том, что будет дальше.

– Будем действовать согласно утвержденному плану, – заявила Готорн. – Через три дня, то есть в понедельник, доставим вас в отель, в котором остановится Хуртадо и его люди. Вы будете беседовать с представителями нефтяных компаний, политиками и инвесторами, а на банкете станете расхваливать нашего маленького диктатора. На этом все.

– Сколько шумихи вокруг связей с общественностью, – с горечью произнес Ник. – Напомните, почему вы считаете это таким важным?

Сидни тоже очень хотелось это услышать. Решив, что лучше не обнаруживать своего присутствия, она спряталась за резные полированные деревянные столбики балюстрады.

– Сколько можно повторять! США заинтересованы в том, чтобы Хуртадо оставался у власти, а тикуаннским повстанцам, к сожалению, многие сочувствуют. Ваша задача – показать Томаса Хуртадо героем.

– Чтобы нефтяные компании предпочли иметь дело с ним, – подытожил Ник.

– От вас не требуется ничего особенного, – одернула его Готорн. – Всего лишь надеть военную форму и с улыбкой рассказывать, что Хуртадо спас вас.

Сидни жаждала подробностей. Находясь в разлуке с Ником, она воображала, как он страдает. Если он расскажет ей подлинную историю, она, возможно, избавится от слез и боли, мучивших ее уже долгое время.

Она сидела на полу скрестив ноги и время от времени выглядывала с балкона. Обитатели комнаты не увидят ее, если не будут присматриваться специально, а ей отлично виден стол. Такое примитивное наблюдение за шпионами таило в себе некую иронию.

– Вы не рассказываете мне всей истории! – воскликнул Ник.

– Ничего подобного.

– Если все так, как вы говорите, почему сегодня на меня напали вооруженные повстанцы? Я заслуживаю знать правду. Моя невеста лежит сейчас наверху с пулевым ранением.

Ник жестом указал на балкон, и все головы, как по команде, повернулись в ту сторону. Сидни отклонилась дальше в тень.

– Я собиралась задать вам тот же самый вопрос! – вскричала Готорн. – Есть ли что-то, что вы утаили от нас? Какие-то сведения, которыми вы предпочли не делиться?

– Мой доклад исчерпывающ. Я представил многостраничный отчет о дислокации и функционировании лагерей повстанцев и о том, откуда им поставляют оружие.

– Откуда вам знать, что сегодня на вас напали именно повстанцы?

Ник привстал со стула и навис над Готорн:

– Лучше вы мне ответьте, Готорн: откуда им стало известно о Сидни?

– Утечка информации.

– Не обязательно, – вмешался Филипс. – Они могли следить за ней во время работы в баре.

Стремясь укрыться от пристального взгляда Ника, Готорн с готовностью повернулась к Филипсу:

– Зачем бы им это понадобилось?

– Мы не делали секрета из пребывания Ника в городе. Он заявлен участником встречи с тикуаннским лидером. Повстанцы могли решить, что он общается со своей невестой. Когда она ушла с работы в сопровождении двух парней официального вида, сделали очевидное заключение.

Сидни кивнула. Хотя ей и была ненавистна мысль о том, что головорезы следят за ней, рассуждения Филипса казались вполне логичными. Она пожалела, что не он, а Готорн стоит во главе этой операции.

Худосочная агентша тем временем вернулась на свое место во главе стола.

– Так и знала, что мы совершили ошибку, позвав ее сегодня.

– Она бы все равно узнала, что я присутствовал на встрече с Хуртадо, – возразил Ник. – Тогда разразился бы настоящий скандал.

– Лучше вам не сердить мисс Сидни, – нараспев произнес Филипс.

– Вот как? Это еще почему? – удивилась Готорн.

Сидни не могла видеть лица Ника, но догадалась: он широко улыбается.

– Она планировала совершить в Тикуанне государственный переворот. Так что не стоит недооценивать мою женщину.

– Давайте-ка лучше поговорим о другой женщине. Мне хотелось бы узнать подробности ваших отношений с Еленой Хуртадо.

Сидни прекрасно помнила Елену. Экзотическая черноволосая красавица идеально играла роль южноамериканской секс-бомбы. Если у Ника была с ней связь, Сидни обязана знать.

Не желая упустить ни слова, она подалась вперед и стукнулась лбом о столбик балюстрады. Раздался сдавленный тихий звук, которого, однако, оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание военных и Филипса.

Присутствие Сидни обнаружили, поэтому не оставалось ничего иного, как встать. Стараясь не обращать внимания на боль, она растянула губы в улыбке и пошаркала к лестнице в чрезмерно больших мокасинах.

Глава 5

Ник поспешил к ней, крепко цепляющейся за перила и осторожно переставляющей ноги со ступеньки на ступеньку. Не далее как полчаса назад он сидел на краешке ее кровати, наблюдая за тем, как она крепко спит. Будучи не в силах держать руки при себе, он погладил ее горячий лоб, отведя в сторону шелковистую белокурую прядь. Ему хотелось поцеловать ее, заняться с ней любовью. Черт подери, он удовольствовался бы и тем, чтобы просто подержать ее в объятиях.

Но ей нужно было отдохнуть. Она дышала глубоко и ровно. Доктор дал ей достаточно болеутоляющего, чтобы спокойно проспала до утра.

Ник поднялся по лестнице и обхватил Сидни за талию, поддерживая.

– Тебе не следовало вставать.

– Я проголодалась.

– Давай я принесу тебе чего-нибудь в спальню.

– Уж лучше я присоединюсь к команде.

Сидни подняла руку, чтобы помахать присутствующим, и без сил привалилась к Нику.

Ник предпринял еще одну попытку урезонить ее:

– Я лягу вместе с тобой.

Сидни спустилась еще на одну ступеньку.

– Со мной все будет в порядке.

– Значит, правду говорят: я действительно не могу совладать со своей женщиной.

– Пожалуйста, не нужно называть меня своей женщиной. Ты выражаешься как неандерталец.

Телом она и слаба, но на язычок, как обычно, остра, точно бритва.

У подножия лестницы их поджидала хмурая как туча Готорн.

– Как вы себя чувствуете?

Ник понимал, скольких усилий Сидни стоило распрямить плечи. Она ни за что не покажет Готорн, как велики ее страдания.

– Обо мне не беспокойтесь. Прошу вас, продолжайте. Вы говорили о Елене Хуртадо, если не ошибаюсь.

Ник счел ее вмешательство весьма своевременным. Хотелось избежать разговора о Елене до тех пор, пока не получит больше информации.

– Мы идем на кухню, Готорн. Сидни голодна.

Миновав просторную гостиную и столовую, они оказались на кухне, где два вооруженных агента потягивали кофе. Усадив Сидни за круглый деревянный столик, Ник вынул из холодильника бутылку воды, поставил ее перед ней и сел сам. Дрожащими пальцами она отвинтила крышку.

Если верить доктору, рана и потеря крови не были очень серьезными, но Ник никак не мог перестать беспокоиться.

– Тебе больно?

– Рука немножко болит. – Она пила воду не отрываясь. – Меня больше беспокоит головокружение. Ты же знаешь, я ненавижу принимать лекарства.

– Ты помнишь, как тебе накладывали швы?

– Смутно. Их двенадцать, да?

– Боюсь, останется шрам.

Сидни усмехнулась:

– Круто.

Большинство женщин на ее месте расстроились бы, но только не она.

– Неужели? Ты правда считаешь, что это круто?

– Только представь, какую драматическую историю можно из этого раздуть. Если кто-то поинтересуется, откуда у меня шрам, я могу сказать, что была ранена в перестрелке с террористами. Так ведь оно и было, да?

Ник подумал о человеке, которого узнал, сдернув с него маску. Рико Суарез – невозмутимый красавец, бизнесмен, работавший с Хуртадо и имевший связи в нефтяных компаниях.

– Трудно сказать, кто они и какие цели преследовали.

– Разве ты не знаешь?

– Я многого не знаю. – «И о многом не имею права говорить». Полгода Ник был вовлечен в политические интриги, напоминающие танец, партнеры в котором менялись каждый день. – Что ты хочешь поесть?

– Что-нибудь легкое. Тошноты у меня нет, но лучше не испытывать судьбу. Может, крекер или печенье?

Ник спросил агентов, где найти еду, те указали на керамическую банку. Он подал Сидни два домашних сахарных печенья.

– А кофе есть?

– Тебе нельзя, иначе не сможешь заснуть.

Взяв печенье, Сидни откусила маленький кусочек, уронив крошку на подбородок. Ник хотел смахнуть ее, но, не доверяя себе, передумал. Одна маленькая ласка повлечет за собой другую, и не успеет он опомниться, как примется целовать ее, подхватит и понесет в спальню.

Полгода он мечтал заняться с ней любовью. Находиться рядом, но не иметь возможности отведать на вкус губы или провести руками по волосам… Это доводило его до умопомешательства. Он отчаянно жаждал ощутить под собой ее нежное, хрупкое тело.

Нужно вести себя осмотрительно и сдержанно. Сидни умна и проницательна, а он пока не готов открыть ей всю правду.

В кухню вошла Готорн и, нахмурив брови, провозгласила:

– Уже почти три часа утра. На сегодня достаточно, продолжим завтра.

– Согласен. – Раньше Ник обдумывал возможность поговорить о Рико с лейтенантом Батлером, считая, что лучшего поверенного не найти, но после нападения не был уверен, что тому можно доверять. Батлер прибыл на место происшествия слишком быстро и в нужный момент подстрелил Рико.

Готорн развернулась на каблуках и промаршировала в соседнюю комнату. Два агента, прихватив оружие, вышли из дома через черный ход. Ник остался наедине с Сидни на кухне, хотя едва ли это можно было считать полноценным уединением. Наверняка все разговоры прослушиваются.

Не в силах дольше противиться, он придвинулся ближе к ней:

– Я скучал по тебе. Целыми днями только и думал о тебе и о том, что ты делаешь. Втираешь лосьон в длинные ноги, расчесываешь волосы, чистишь зубы, напевая песню из фильма «Опасность».

– Эта песня длится минуту. Очень важно уделять уходу за полостью рта хотя бы по минуте два раза в день.

Закрыв глаза, Ник вздохнул, наслаждаясь особым запахом Сидни, отличным от всех прочих запахов дома.

– Ты хорошо описал мой распорядок дня. У меня все шло как обычно, за исключением моментов паники и депрессии, но я не хочу об этом говорить. А еще я ходила к медиуму.

Это заявление поразило Ника.

– Обычно ты не ищешь ненаучных объяснений.

– Когда логика не срабатывает, пробую другие методы. Я встречалась с женщиной, специализирующейся на лечении травами. Она сказала, что мы снова будем вместе.

Сидни плотно сжала губы, и Ник тут же догадался, что она чего-то недоговаривает.

– Что еще?

– Она сообщила, что что-то встанет между нами, но в подробности не вдавалась.

Повернув голову, Сидни посмотрела на Ника широко раскрытыми глазами, в которых читалось любопытство, и быстро потупилась. У него в самом деле имелись секреты, которыми он ни с кем не делился. Его допрашивали великое множество агентов ЦРУ, специально обученных распознавать ложь, и, насколько он мог судить, никто ничего не заподозрил. Но Сидни знала его лучше других.

Ее голос был тих и настойчив.

– Расскажи мне, что случилось в Тикуанне.

– Это долгая история. Давай лучше пойдем спать.

Оказавшись в спальне, Сидни скинула мокасины и, слишком усталая, чтобы снять рубашку, заползла в постель и легла на бок, устремив раненую руку в потолок. Закутавшись в одеяло, Сидни почувствовала, как по телу разливается тепло. На нее накатила сонливость, приглашающая скользнуть в блаженное небытие.

Но разум перепрыгивал с одного воспоминания на другое. Ник ее жених, и она должна принимать его всего, без остатка. Отринь сомнения, растворись в его поцелуях. И все само собой образуется. Или нет?

Сидни не относилась к числу женщин, привыкших довольствоваться малым. До отъезда Ника в Тикуанну они были безоблачно, почти совершенно счастливы.

Купили дом, собирались пожениться. Теперь он изменился.

До тех пор пока она не посмотрит в его глаза и не узнает всей правды, будет держать его на расстоянии вытянутой руки. Никаких прикосновений и поцелуев. И уж точно никакого секса.

Ник потушил свет и стал расстегивать рубашку. Решимость Сидни поколебалась при виде очертания его голого торса, сердце забилось быстрее. Пальцы покалывало от желания снова прикоснуться к завиткам волос у него на груди и холмикам крепких мускулов.

– Нет! – воскликнула она.

Ник, освещенный тусклым светом луны, замер на мгновение.

– Ты что-то сказала?

Хотя сгорала от желания, не находившего удовлетворения долгие полгода, она ответила:

– Разве у тебя нет собственной спальни? Я думала, Готорн будет настаивать на том, чтобы мы не общались друг с другом.

– Другая комната есть, но ничто в ней не радует глаз так, как здесь.

– И все же тебе следует пойти туда.

Матрац продавился, когда он опустился на кровать рядом с Сидни.

– Хочешь вышвырнуть меня вон? – Он нежно убрал с ее лба прядь волос.

– Я нехорошо себя чувствую. – Не в силах смотреть на него, она крепко зажмурилась. – Будет лучше, если сегодня посплю в одиночестве.

– Я посижу с тобой, пока ты не уснешь, – предложил он, лаская ее щеку. – Тот еще выдался денек.

– Да уж. – Не в силах противиться, Сидни повернула голову и легонько чмокнула его в ладонь.

– Очень сожалею о произошедшем в доме.

– Страшно представить, что подумают соседи.

В спальне воцарилась гнетущая тишина. С каждой секундой пропасть между ними становилась шире.

Сидни спрашивала себя: правильно ли поступает? Искушение отбросить прочь сомнения и заняться с Ником любовью было очень велико, но прежде им нужно наладить отношения. Она хотела, чтобы между ними все снова стало как прежде.

– Раз уж ты здесь, я хочу узнать о том, что случилось в Тикуанне.

Ник склонился над ней и поцеловал в лоб, затем встал и отошел. Открыв глаза, Сидни наблюдала, как он шагнул к окну и раздвинул шторы, чтобы посмотреть на улицу. Лунный свет очертил его профиль.

– Это долгая история, а ты устала. Может быть, завтра.

Он избегает этой темы, потому что не хочет говорить ей, но она обязана все выяснить.

– У нас полно времени.

– Что ж, ладно, – сдался он. – Помнишь, какой была эта страна, когда ты приезжала туда пару лет назад? Влажный, пьянящий тропический климат, дожди, деревни с домами с соломенными крышами. Туристы, обилие природных ресурсов.

– Помню.

– Твоя компания не стала инвестировать средства в разработку месторождений нефти.

– Всему виной отсутствие инфраструктуры.

Ник кивнул.

– Нет ни дорог, ни канализации.

Вспомнив о детях, Сидни сказала:

– Да. Это красивое, но печальное место.

– А стало еще хуже. Хуртадо со своими министрами прикарманивают себе всю гуманитарную помощь, а любой, кто осмеливается протестовать, тут же оказывается в тюрьме. Повстанцы утверждают, что представляют интересы народа, но на деле они коррумпированы, как и сам диктатор. Уровень насилия в стране зашкаливает.

– Зачем тебя туда отправили?

– Поступил запрос на отряд морских офицеров для защиты посольства, но пробыли мы там недолго. Хуртадо принимал у себя представителей компаний, собирающихся инвестировать в Тикуанну, и очень скоро нас перебросили на охрану этих важных американских боссов.

– Что произошло, когда тебя захватили?

– Взрывное устройство проделало брешь в стене, возведенной вокруг президентского дворца.

– Президентского, – повторила Сидни. – Что, Хуртадо стал президентом?

– Да, пару лет назад по результатам подложных выборов.

Сидни и без того знала, что арена политических действий – поприще малоприятное, но все же почувствовала, как ее затапливает волна омерзения.

– Дай угадаю: президентом он будет пожизненно.

– Повстанцы требуют новых выборов, но всякий раз, как какой-нибудь кандидат из оппозиции заявляет о себе, его обвиняют в преступлении и сажают в тюрьму.

Сидни с трудом подавила дрожь.

– Давай лучше вернемся к твоей истории. Что произошло после взрыва стены?

– Пара моих ребят получила ранения. Я побежал помогать им. На улице, прямо за стеной, то и дело раздавались выстрелы. Я хотел ответить, но повстанцы были не одни.

– Кто еще был с ними?

– Мирные жители. Я увидел женщин и детей, в панике бегающих от дома к дому в попытке спастись. Так что никак не мог открыть огонь. Не знаю, что случилось потом. Сознание помутилось. Очнувшись, я обнаружил, что лежу в хижине.

– Ты был ранен?

– Да, приобрел пару шрамов, могу показать. – Отойдя от окна, он зашагал к мягкому стулу и сел, вытянув перед собой ноги. – Меня перевозили с места на место, иногда держали в доме, а иногда и просто в лесу.

– Ты был в заложниках у повстанцев?

– Не знаю. – Он долго колебался, прежде чем добавить: – Кому же еще понадобилось бомбить дворец Хуртадо?

– Не слышу уверенности в голосе.

– Как уже сказал, не помню наверняка. Я пробыл в плену шесть или семь недель, прежде чем начал хоть что-то соображать. Там был человек с седой бородой, который приносил еду и играл со мной в шахматы. Его звали Эстебан. Он сообщил, что мне сильно досталось, и я едва не умер.

У Сидни сжалось сердце.

– О, Ник.

– Прекрати. Все закончилось, я выжил.

Всматриваясь в темноту комнаты, она пыталась перехватить его взгляд. Хотелось обнять его, утешить, но она понимала: он отвергнет любое проявление жалости.

– Я заметила, ты слегка хромаешь.

– Я пытался бежать через лес. Помнишь, какие там леса?

– Невероятные. – Мысленно она воскресила прогулку, во время которой увидела насыщенно-зеленую листву деревьев, росших по краю дождевого леса. – А ядовитые лягушки тебе встречались?

– Да, видел парочку.

Эти яркие создания настолько токсичны, что могут убить человека. Сидни слышала, что их яд используется для пыток.

– Что произошло во время попытки сбежать?

– Если в двух словах, я споткнулся о корень дерева и растянул лодыжку. Она до сих пор не до конца зажила.

В его голосе звучала отчужденность, будто он пересказывал историю другого человека. Потребуется время, прежде чем он захочет довериться ей.

– Ник, хочу, чтобы ты знал…

– Все в порядке. – Он глубже вжался в стул. – А теперь тебе нужно поспать. Завтра поговорим.

Он отстранился от нее, проложив между ними пропасть, по размерам не уступающую Большому каньону.

– Доброй ночи, Ник.