Kitabı oku: «Феликс с железной дороги»

Yazı tipi:

Kate Moore

Felix the Railway

Предисловие

Если соберетесь в Йоркшир, на станцию Хаддерсфилд, знайте – вас там ожидает нечто удивительное. Не исключено, что сотрудником, который терпеливо дежурит в окошечке справочной, чтобы отвечать на вопросы пассажиров, окажется не веселая девушка или дружелюбный пожилой мужчина в фиолетовой с темно-синим форме «Транспеннинского экспресса». Может случиться, что на дежурстве будет Феликс, хаддерсфилдская станционная кошка.

Она гордо восседает за столом, привычно вслушиваясь в вокзальную сутолоку, и встречает вас умным, внимательным взглядом зеленых глаз. Ее пушистый черный хвост с белым кончиком ритмично ходит из стороны в сторону, почти что виляет, словно приветствует вас.

Но Феликс – не домашняя кошка, а сотрудник-дератизатор. Пассажиры годами гладили и тормошили ее, поэтому иногда она относится к чужим с опаской. Но с теми, с кем она знакома, будь то железнодорожники или пассажиры, она безгранично нежна.

Одним грациозным прыжком она соскакивает со стола на пол и начинает виться у ваших ног, а ее белые усы подрагивают – она выясняет, нет ли у вас для нее угощения. Феликс душу продаст за лакомства, и хотя встречает людей неприветливо, при правильном подходе любой незнакомец может завоевать ее расположение.

Но одними лакомствами сыт не будешь, приключения для Феликс – такая же необходимая часть рациона. Обычно она проводит дни на станции – дежурит в справочной, обходит платформы или помогает проверять билеты у турникетов, – но иногда отправляется далеко за территорию станции. Смотрите, вон она: пробежала мимо бронзовой статуи на площади Святого Георгия, приятельски взмахнув хвостом; обогнула цветущие клумбы на платформе номер 4; или нырнула в темноту железнодорожных туннелей куда-то по своим загадочным делам. Когда она идет через пути, у нее делается особенно самодовольный, нахальный вид. Так было не всегда, но за годы службы на железной дороге Феликс не только выросла, но и набралась смелости.

Хотя ей нравится руководить станцией – а эта кошка, без сомнений, и есть самый главный начальник, – она нередко засыпает прямо на рабочем месте. Дремлет, свернувшись на чьем-нибудь пиджаке в служебной раздевалке, она не реже, чем встречает пассажиров в зале. Так что если вы заглянете в Хаддерсфилд перекинуться парой слов с самой знаменитой персоной на железной дороге, а ее не окажется на месте, не обижайтесь: она, скорее всего, спит – а потом пойдет ловить мышей, как того требуют обязанности старшего дератизатора.

А пока оставим Феликс за столом в справочной зорко обозревать владения глазами-изумрудами. Утреннее солнце отражается в ее глянцевом фиолетовом ошейнике; с ошейника свисает золотистый металлический кружок, на котором указано ее имя и адрес: «Феликс, платформа 1».

Это рассказ о жизни хаддерсфилдской станционной кошки.

Глава 1. Безумная затея

– Чего нам не хватает, – заявил однажды летним утром 2008 года Гарет Хоуп, – так это станционного кота.

Его коллега Энди Кроган громко рассмеялся. Эти двое приятелей заходили друг к другу поболтать почти каждый день после того, как схлынет утренний поток пассажиров и дежурство станет поспокойнее. В разговорах у них то и дело появлялись всякие дурацкие идеи, но такая – впервые. Станционный кот! Забавно, конечно, но никогда в жизни не осуществится.

Приятели знали, что раньше на Британской железной дороге существовала такая традиция – многие стрелочники держали кошек. Гарет поступил на службу относительно недавно, но старшие товарищи постоянно рассказывали ему, как в каждом депо жили кошки и ежемесячно получали жалованье. Однако, как видели Гарет и Энди, эта традиция ушла в прошлое вслед за неумолимой модернизацией железных дорог. Уинстона Черчилля однажды сфотографировали, когда он гладил кошку на лондонской станции Ливерпуль-стрит… Завести кота на Хаддерсфилд казалось таким же нереальным, как вернуть знаменитого премьер-министра.

Несмотря на то, что идея была фантастическая – а может, именно поэтому? – Гарет и Энди с удовольствием продолжали обсуждать станционного кота еще несколько месяцев, особенно в те смены, когда стрелки вокзальных часов, казалось, едва ползли и беседы обо всякой чепухе помогали скоротать время.

Гарет не собирался работать на железной дороге. В университете он изучал программирование, через два года решил, что терпеть его не может. Но нужно было как-то зарабатывать, поэтому в конце 2006 года он стал дежурным у турникетов на станции Хаддерсфилд, но там ему тоже скоро разонравилось. Когда он начал работать на станции, автоматических турникетов еще не было, и вокзал от безбилетников защищали только дежурные. Гарет был худощавым и добродушным, и слишком часто какой-нибудь хам толкал его или сбивал с ног. Он провел на этой должности чуть больше года, затем его перевели с линии фронта в дикторы, и теперь он сидел за стеклянным окошком в полной безопасности. И все-таки служба на железной дороге казалась ему временной – лишь бы продержаться, пока он не придумает, чему на самом деле хочет посвятить жизнь. Но пока он не слишком ломал над этим голову: ему ведь всего двадцать один год, и времени на размышления предостаточно.

А пока что работа на станции ему нравилась. Коллектив был по-семейному сплоченный, причем не только на хаддерсфилдском вокзале, но и по всей сети английских железных дорог. Такая уж это профессия – железнодорожники всегда готовы прийти друг другу на выручку. Однажды Гарет никак не мог уехать с юга Англии, но стоило показать служебный пропуск, и работники той станции, на которой он оказался, сделали все, чтобы помочь ему добраться домой. Из двадцати шести сотрудников Хаддерсфилда многие служили тут по двадцать лет и даже больше и успели стать друг другу ближе, чем иные братья и сестры. Тех, кто не набрал десяти лет стажа, вообще называли «молодежью».

«Молодежью» считались и Энди с Гаретом. Энди, дежурный управляющий, тоже двадцати с небольшим лет, служил на станции с 2006 года. Подвижный, длинноногий, энергичный, он всегда был готов на какие-нибудь проделки. Железнодорожники проводят на работе больше времени, чем дома, иногда и в ночную смену, ведь на станции круглосуточно кто-нибудь дежурит. Неудивительно, что между многими завязывается крепкая дружба. Энди и Гарет сразу поладили, а их любимым развлечением было делиться друг с другом безумными планами. Помимо предложения завести станционного кота, они, например, выдвинули идею, чтобы TransPennine Express («Транспеннинский экспресс», компания, которой принадлежит станция) наняла Мистера Ти из американского боевика «Команда А», чтобы он объявлял правила безопасности сержантским ревом: «Не заступай за желтую линию, придурок!» Кроме того, Гарет предлагал заменить все лестницы на станции детскими горками и канатами, чтобы никто не спотыкался и не падал на ступеньках.

Начальник станции Пол, довольно консервативный администратор, успел привыкнуть, что дикие идеи сыплются от них градом. Это был молодой человек приятной наружности, немногословный, но с очень выразительными бровями. Когда Гарет предлагал очередную нелепицу, брови поднимались, и на лице Пола ясно читалось, что он не хочет это слушать, не принимает всерьез и не одобряет.

Всю осень 2008 года, коротая бесконечные дежурства за болтовней, Гарет и Энди возвращались к мысли о станционном коте, играли с ней, как кошка с искусственной мышкой, перебрасывались ею и выдумывали все более и более хитрые аргументы, почему кот на вокзале жизненно необходим. Гарету особенно нравилась идея, что кот будет успокаивать недовольных пассажиров.

– Всем станет лучше! Человек начал скандалить – выносишь ему кота, и он успокаивается, – с чувством говорил Гарет, который еще не забыл свои дежурства у турникетов. – И представляешь, как будет классно, когда кот начнет ходить повсюду с хозяйским видом, мешаться и путаться под ногами! Они это умеют.

Парни подзадоривали друг друга, словно маленькие дети.

– А ты спроси у Пола, – в шутку предлагал Энди.

И вот однажды, когда начальник проходил через дикторскую, где болтали эти двое безобразников, Гарет воспользовался шансом.

– Пол, а не завести ли нам станционного кота? – небрежно спросил он и заправил длинные, до плеч, русые волосы за уши, с некоторой тревогой ожидая, что тот ответит.

Ответа долго ждать не пришлось.

– Нет, это исключено, – категорически ответил Пол и даже не остановился.

Гарет разочарованно сел обратно в кресло. Но унывал он недолго и вскоре предложил покрыть все платформы вместо бетона резиновым покрытием, как на детских площадках, чтобы снизить травматизм. Он и сам спружинил, как на батуте, и снова устремился к цели. Если первоначальный план не сработал, значит, за кота нужно бороться более масштабно и привести в действие запасной план.

«Где наш станционный кот?» – гласил рукописный плакат на доске объявлений начальника станции. Пол, кисло улыбаясь, снял его и огляделся; по всему кабинету стены были украшены такими же плакатами – разумеется, это Гарет поработал. Пол скомкал плакат, выкинул в мусорную корзинку и устало покачал головой.

А молодой диктор всерьез загорелся своей безумной идеей. Если Пол хотя бы неделю не следил за доской объявлений и отвлекался на более важные дела, к его возвращению все было увешано плакатами Гарета, агитацией за этого мифического кота, а его собственных официальных объявлений даже не было видно. На некоторых плакатах были кошки, безнадежно криво нарисованные от руки, на других в основном текст. Совсем недавно, летом того же 2009 года, Пол попросил сотрудников придумать меры, чтобы люди не спотыкались и не падали в зале – это была одна из проблем, которые больше всего тревожили его как начальника станции и с которой он очень хотел справиться. Гарет, как и следовало ожидать, выдал список предложений в своем неповторимом стиле.

– Раздать всем пассажирам пояса со страховочными тросами, – начинался его текст.

– Провести всюду травелаторы, чтобы им не нужно было ходить.

– Повесить над крыльцом плакат «Заходите на свой страх и риск» (добавить картинку с черепом и костями?).

– Постелить на пол ковер с шестидюймовым ворсом.

– В местах, где риск падения выше, разместить батуты, чтобы пассажиры тут же автоматически поднимались на ноги.

– Завести станционного кота…

Опять этот кот! Станционный кот, по словам Гарета, был решением всех проблем. В защиту Гарета надо сказать, что он собрал множество примеров кошек, отличившихся на службе: Стаббс больше десяти лет прослужил мэром области Талкитна на Аляске, знаменитая японская кошка Тама спасла захиревшую железнодорожную ветку и зарабатывала в год около миллиарда иен (почти десять с половиной миллионов долларов).

Нет, Гарет не унимался! Кот стал его навязчивой идеей. И более того, у него, к некоторой досаде Пола, появились сторонники.

Гарет поддерживал операцию «Станционный кот» не только самодельными плакатиками. Дикторская, где он работал, была, с его точки зрения, идеально расположена – во-первых, далеко от турникетов, а во-вторых, лучшее место, чтобы общаться со всеми на станции. Железнодорожники постоянно ходили через нее. Это была просторная, постоянно открытая комната, тут стоял ксерокс и другая техника, которой все пользовались, и через нее же был проход в кассы. Каждый за свою смену хоть раз, да заглядывал в дикторскую, где не прекращались разговоры. Там было очень уютно, не в последнюю очередь благодаря красновато-розовому ковру, который приглушал шаги людей, весь день ходивших туда-сюда.

Гарет все время подсаживался за стол к Энди и с энтузиазмом обсуждал с ним станционного кота, а другие сотрудники, проходя мимо, прислушивались и делились своим мнением. С тех пор, как Гарет впервые подал эту идею, прошел уже год, и за двенадцать месяцев весь коллектив станции уже слышал эти разговоры – и большинство их поддержало. Начали даже шутить: дескать, назначить кота дератизатором, чтобы он боролся с несуществующими станционными мышами. Но все знали, что на самом деле мыши ни при чем; кота хотели завести потому, что весело и приятно приходить на работу, когда там ждет мохнатый сослуживец.

Даже бригадиры были не против. Они подчинялись Полу, но не всегда; многие из них проработали на станции не один десяток лет и накопили знания и опыт. Они даже прозвали начальника «Пупсик», потому что Пол был довольно молод, особенно по сравнению с ними.

Пожалуй, самым влиятельным из бригадиров была неподражаемая Энджи Хант. Дружелюбная, общительная чернокожая женщина с заразительным смехом и бездной обаяния, Энджи прослужила на станции больше двадцати лет, и за это время ее власть стала по-матерински незыблемой. Даже Пол убедился, как полезно заручиться поддержкой Энджи, поскольку железнодорожники уважали ее и прислушивались к ее словам. Когда она впервые подключилась к обсуждению идеи завести станционного кота, Гарет очень волновался. «Если она не одобрит, – с трепетом думал он, одновременно расписывая преимущества своей затеи, – то ничего не получится».

Но Энджи немного поразмышляла и просияла улыбкой. На такое Гарет даже не рассчитывал. «Когда Энджи захотела кота, нам все равно что дали зеленый свет, – вспоминал он. – Помню, я подумал, что вот теперь у нас появился шанс».

Впрочем, авторитетом пользовалась не одна Энджи. Бригадиров в Хаддерсфилде было шестеро, они работали посменно, и каждый в свое дежурство полностью отвечал за станцию и сотрудников. И в их числе был Билли, старый коллега Энджи. Он прослужил на железной дороге всю жизнь – сначала проводником, затем бригадиром. Ему шел шестой десяток, он считался мудрым старейшиной и было по-стариковски ворчлив. Энджи так давно с ним дружила, что в шутку прозвала его «мистер Брюзга». Невысокого роста, лысоватый, морщинистый, он утверждал, что на своем веку видел одни неприятности, и выражение лица имел соответствующее.

Билли славился прямолинейностью. Если он был с кем-то не согласен, то без обиняков заявлял, что его противник порет чушь, дураков называл дураками и ничьих чувств не щадил. Когда он узнал о планах завести на станции кошку, то даже не захотел слушать и сказал, что это блажь. Начальник станции Пол, судя по всему, держался того же мнения. Как ни воодушевилась Энджи, сколько листовок ни вывешивал Гарет, начальник был по-прежнему неумолим.

Месяц шел за месяцем, идея все прочнее овладевала умами, и Гарет не сдавался: он попытался преподнести ее Полу в чисто деловом ключе. Зная, что начальник любит факты, цифры и схемы, Гарет не поленился свести все «за» и «против» станционного кота в таблицу:

Минусов, естественно, не нашлось. Но эта таблица повторила судьбу плакатов. Прошел 2009 год, 2010-й сменился 2011-м, а мечты Гарета так и оставались мечтами – о коте и о новой работе, которую он собирался найти… когда-нибудь потом.

И вот весной 2011 года сотрудники, проходя через дикторскую, обронили занятную новость: говорят, что Пола собираются перевести на другую должность. Обязанности начальника станции придется исполнять кому-то другому – и у этого человека будет возможность запретить или одобрить идею станционного кота.

Когда Гарет узнал, кто стал временным начальником, он невольно заулыбался от уха до уха и побежал к своему давнему сообщнику Энди: тот и был назначен исполняющим обязанности. Энди улыбался так же широко, как Гарет.

– Дело в шляпе! – в восторге воскликнул диктор, сияя глазами от радости. – Это наш шанс! Заводим кота!

Глава 2. Мышь не проскочит

Энджи Хант поправила желтый светоотражающий жилет, всмотрелась в вереницу пассажиров, деловито проходящих через турникеты, и подавила зевок. Дело было в апреле, по утрам становилось уже не так темно и мрачно, но даже долгие годы службы не помогали ей просыпаться в четверть пятого утра. Энджи любила свою работу, но иногда чувствовала, что действует на автопилоте.

Впрочем, этим утром она разглядывала пассажиров с непривычным волнением и надеждой; в толпе она высматривала Белинду Грэм.

Белинда, одна из администраторов «Транспеннинского экспресса», работала в главном офисе компании, в Манчестере, но каждый день ездила туда через Хаддерсфилд. Это было удачно, потому что Энджи собиралась задать ей очень важный вопрос – насчет станционного кота. Энди Кроган, исполняющий обязанности начальника станции, наконец дал добро этой затее, и хаддерсфилдским сотрудникам оставалось только получить согласие главного начальства. А здесь, как знала Энджи, могли возникнуть сложности.

О том, чтобы не спрашивать разрешения и завести кота контрабандой, не могло быть и речи. Всем хотелось оформить его честно и официально. План начался с шутки, но сотрудники станции любили кошек, многие держали их дома, и все ответственно относились к своим обязанностям перед животными. Энджи, Гарет, Энди и остальные уже решили, что, если их надежды оправдаются и кота одобрят, о нем будут заботиться все сотрудники. Даже Билли согласился помогать и участвовать в общем деле, хоть и выразил это, по обыкновению, молчаливо.

Возможно, Билли не устоял перед напором и энтузиазмом своего приятеля Гарета. По мере того, как борьба за кота набирала обороты, он перешел в ряды сторонников этой идеи. Со временем эта мысль его даже увлекла, и он иногда посмеивался, когда Гарет начинал мечтать о коте – а улыбался Билли нечасто.

– Это ты верно говоришь, – соглашался он и углы его губ непривычно поднимались вверх, – я согласен. Станционный кот нам бы не помешал, – и он выходил на улицу выкурить свою любимую сигариллу.

Билли сам держал кошек, в том числе рыжую красотку по кличке Яффа. Железнодорожник до мозга костей, он жил с женой в одной из бывших станционных построек и, когда его кошки гуляли по путям, из-за них иногда задерживали поезда. Любовь к кошкам подружила его и с Гаретом – тот был счастливым хозяином Космо, черно-белого котика с необыкновенно пышным хвостом. Но домашнего кота Гарету было мало – и вот станционный тоже перестал быть недостижимой мечтой.

Но сначала Энджи предстояло совершить чудо. Энджи потрясающе ладила с людьми и была таким хорошим бригадиром отчасти потому, что отлично умела руководить, точно знала, к кому обращаться, а главное, как просить, чтобы просьба не осталась без внимания, а задания выполнялись. Именно Энджи предложила спросить разрешения у Белинды. Энджи была давно с ней знакома и знала, что Белинда не бросает слов на ветер – у нее был практичный характер, и она не ленилась добиваться перемен. Ее не останавливали трудности.

Энджи всматривалась в проходящих мимо людей, но Белинда ездила несколько позже, и в ручейке пассажиров, проходящих через турникеты, не было видно ее знакомой светлой, коротко стриженной головы.

Энджи мысленно повторила свой текст и не могла удержаться от чуть виноватой улыбки. Железнодорожники решили не полагаться на волю случая, а заполучить кота любыми средствами. Поэтому разговор, который предстоял Энджи, в чем-то не уступал изобретательным плакатам, которые рисовал Гарет последние три года.

В зал хлынула следующая волна пассажиров, и вдруг Энджи заметила среди них миниатюрную фигурку Белинды.

– Белинда! – окликнула она ее и двинулась навстречу, привычно лавируя в густой толпе.

– Как дела, Энджи? – приветливо поздоровалась начальница.

– Слышали, что у нас произошло? – начала Энджи и понизила голос, словно из опасения, что ее услышат идущие мимо пассажиры.

Белинда встревоженно нахмурилась.

– Нет. Что такое? – спросила она и приготовилась услышать известие о какой-нибудь катастрофе. Если такой опытный бригадир, как Энджи, не справляется без помощи руководства, значит, дело серьезное.

– У нас в столовой мыши, представляете! – трагически прошептала Энджи и очень убедительно изобразила, как она потрясена и испугана воображаемым «нашествием грызунов». – Шарон, одна из наших девочек, говорит, что видела мышь!

Белинда сочувственно покачала головой. Чувства Энджи были ей понятны.

– Это же безобразие! – продолжала Энджи, переходя от изумления к возмущению так легко, что ей следовало бы присудить «Оскара». – Ведь мы там едим! – она перевела дыхание и сказала с нарочитой небрежностью: – Белинда, а нельзя ли нам завести кота?

Белинда секунду помолчала, спокойно обдумывая деловое предложение коллеги. Потом решительно кивнула:

– Да, думаю, тут можно что-нибудь придумать. Например, запишем расходы в статью «дератизация». Насколько я помню, в Уиндермире тоже есть кот, и мы оплачиваем ему корм. Не волнуйтесь, мы все организуем.

Энджи едва верила своим ушам. Железнодорожникам было хорошо известно, что прежняя государственная компания платила станционным котам символическое жалованье, но Энджи ни разу не слышала, чтобы после приватизации частные владельцы соглашались содержать кошек. Однако уиндермирский кот был далеко не единственным – по всей стране кошки служили на вокзалах, окруженные такой же любовью, как и в старые времена. Рассказывали, что на станции Манчестер Оксфорд-роуд их одно время было целых тринадцать, хотя за последние годы часть кошек раздали и осталось всего четверо: Попрыгунья, Том, Джерри и Мэнкс. В Камбрии, на северо-востоке Англии, в недавно отреставрированном вокзале «Киркби Стивен-Ист» жили полосатая Зайка и ее черно-белый подрастающий помощник Квакер. И даже на юге станция Саутэнд Виктория приютила малютку Джоджо, а в Кенте на вокзале Тонбридж недавно повесили таблички в память двух кошек, Джилл и Луиса, которые прослужили там много лет, но, к сожалению, недавно умерли. Станционные коты явно не собирались уходить в прошлое, и теперь Хаддерсфилд был готов присоединиться к этой славной традиции.

Энджи весело помахала вслед удаляющейся Белинде, но старалась не показать слишком бурной радости оттого, что ее идею одобрили. Зато когда начальница скрылась из вида, а Энджи развернулась и направилась прямо в дикторскую, ее охватило воодушевление. К тому моменту, как она закрыла за собой дверь и повернулась к Гарету, который с нетерпением ждал новостей, Энджи едва сдерживалась.

– С ума сойти! – прошептала она радостно, но осторожно, потому что снаружи был час пик и ей не хотелось пугать пассажиров дикими воплями из дикторской. – С ума сойти, Гарет, нам разрешили! Нам разрешили кота!

Гарет открыл рот от изумления.

– Ты серьезно? – спросил он.

Энджи кивнула, не решаясь говорить вслух. Гарет радостно вскочил на ноги:

– Значит, у нас будет кот?

– Будет!

– У нас будет кот!

Волна восторга прокатилась по всей станции. Три года длилась эта борьба и наконец увенчалась победой. Все только и говорили что о коте.

Если на хаддерсфилдском вокзале когда-то и держали кошек, это было не один десяток лет назад. Последними животными в его истории стали Бесс, Долли и Томми, лошади-тяжеловозы для маневровых работ, которые растаскивали вагоны по запасным путям – на стоянку, либо для того, чтобы из них сцепили новые поезда. Но от лошадей отказались в 1952 году, и с этих пор никаких животных в штате не числилось. Только прожорливые голуби селились на железных балках под крышей из гофрированной жести, но эти точно были не в счет. И вот через шестьдесят лет сотрудники Хаддерсфилда исключительно по собственной инициативе преодолели все трудности и добились разрешения. Теперь можно было надеяться, что кот появится на станции в самом ближайшем будущем.

Каким же он окажется?