Kitabı oku: «Пес и его девушка», sayfa 4
Глава 4
Когда Лэсси вихрем ворвалась в кабинет, Дайсон (то есть Ухожор в рабочее время) уже был там. Сидел возле стола шефа и гипнотизировал мрачным взглядом собравшихся на утренний инструктаж сотрудников.
К счастью, она не опоздала, успела даже отдышаться, прежде чем вошел Сэл и со словами «Привет, Ухожор» поздоровался с псом за лапу. Судя по всему, такое представление тут было не в новинку, потому что никто не отреагировал.
– Так. – Сэл присел на край стола (тот жалобно скрипнул) и почесал в затылке. – Я не шеф Дайсон, красиво говорить не умею, поэтому коротко: все занимаются своими делами. Стажер Кор, вы останетесь в управлении.
– Почему?! – вырвалось у Лэсси.
– Приказ. Знакомо вам такое слово? У нас документы не разобраны, вот и займетесь.
– Но я… Но я должна опросить еще два квартала!
– Кор. – Он тяжело вздохнул. – Если вы не понимаете иначе, я скажу прямо: у меня приказ начальства никуда вас не выпускать. Ну, кроме как домой, но до дома вас Ухожор проводит. И задерживаться тоже не вздумайте, это приказ.
– Почему?.. – Лэсси понимала, что у нее дрожат губы, но ничего не могла с собой поделать. – Что я не так сделала?
Дайсон подошел к ней и бухнул голову на колени, мол, гладь. Но нет, она не отвлеклась, хотя по ушам потрепала.
– Все так, – встрял Килли, подумал, взъерошил короткие светлые волосы и сказал: – Просто начальство решило, что нам не нужен еще один труп полицейской.
Остальные не удивились – видимо, уже знали. Только Лэсси, как обычно, ничего не сказали.
– Этой ночью убили регулировщицу движения, – пояснил Сэл. – Муж знал, что она возвращается поздно, поэтому не слишком волновался. Но все-таки немного подождал, а потом забил тревогу, сообщил ей на службу, ну а дальше…
– Угу, нашли в третьем часу пополуночи. Всё то же самое. – Килли тяжело вздохнул. – В смысле, нет кистей рук и ног по колено, головы, а еще снята часть кожи с грудной клетки заодно с… – Тут он взглянул на Лэсси и вспомнил термин: – С молочными железами. И никаких следов.
– Буквально в двух шагах отсюда, – мрачно добавил Сэл.
У Дайсона шерсть на загривке встала дыбом: преступник что, совсем свихнулся, раз не понимает, что смерть полицейской, даже простой регулировщицы на перекрестке, ему с рук не сойдет?
– Сьер Горти! – словно услышала его мысли Лэсси. – А погибшая возвращалась домой в форме?
Сэл полистал бумаги и нахмурился.
– Нет. Она переоделась… впрочем, там только фуражку и жилет снять нужно, а так-то костюм вполне сойдет за гражданский. Хотите сказать, преступник не знал, кто она?
– Просто предполагаю, сьер.
– Она подходит под описание других жертв, – сказал Килли. – Женщина под пятьдесят, рыжеватая шатенка, с… э-э-э… крупными формами.
– Кроме шатенок с формами, среди жертв есть и юноши, и девушки, и взрослые люди. Общего только одно – они заметно моложе этой убитой. Хотя мы все равно не можем подсчитать точное количество эпизодов: поди пойми, кто именно искромсал какого-нибудь бродягу… Особенно если его выудили из реки неделю спустя после убийства, – мрачно ответил Сэл. – Может, собутыльники полоснули ножом, а внутренности рыбы выели. Ладно! Гадать можно до бесконечности, но это не наш метод. Марш по своим заданиям, вечером отчитаетесь! А вы, сье Кор, задержитесь.
Лэсси осталась сидеть, пока остальные покидали кабинет. Уши опять пылали: ну зачем было говорить, что ей не доверяют? Что не могут отпустить одну, должны следить, как за маленькой девочкой? Она половину пригородов уже исколесила, но ничего особенно страшного не видела, а с Дайсоном тем более не испугается!
– Не понимаю, почему я должна оставаться в управлении, – сказала она, оставшись с Сэлом и Килли наедине. Не считая Дайсона, конечно. – Вы сами говорили, преступник предпочитает средних лет женщин со светло-каштановыми или рыжими волосами и выдающимися формами. Я никак не подхожу под это описание.
Насчет форм Дайсон мог бы поспорить. Хотя, конечно, что считать выдающимся…
– Сье Кор… Лэсси, вы позволите так вас называть? – Сэл взял стул и сел на него верхом. – Это не наша идея. Начальство решило, что если наш неуловимый взялся за полицейских, то у него совсем резьбу сорвало. От регулировщицы до стажера оперативного отдела один шаг, тем более вы одна такая и ваше имя на слуху. И если с вами что-то случится – с первой и единственной девушкой в наших рядах! – начальнику голову снимут. И не его собственные начальники, а кое-кто повыше, те, кто продвигает… как это…
– Женщин в массы, – подсказал Килли и захохотал.
– Молчи лучше, болван!
Лэсси помолчала, потом сказала:
– Но я же не могу безвылазно сидеть в управлении. То есть могу, но я ведь возвращаюсь на квартиру, а по выходным езжу домой. И если неуловимому преступнику вздумается меня убить, чтобы насолить нашему начальству, то что помешает сделать это по дороге?
Дайсон не выдержал и сдержанно гавкнул.
– Ну, кроме собаки, – поправилась девушка. – Но к родителям я его не возьму, они не поймут!
– Ну вот видите, какой шанс расправиться с вами, – без тени улыбки сказал Сэл. – Кроме шуток, Лэсси, умерьте пыл. Повторяю: если этот тип перешел на полицейских, лучше не рисковать. Не из-за гнева тех, сверху…
– Просто вы милая девушка, и нам не хотелось бы обнаружить вас в таком же виде, как эту несчастную регулировщицу, – с хорошим чувством момента вставил Килли. – И Дайсон не спасет, не смотрите на него. Собаку амулет вырубит моментально, у них восприимчивость намного выше человеческой.
– А другого напарника по-прежнему нет…
– Увы, все и так заняты сверх возможного. Тем более напарник не станет провожать вас до дома. Ну разве только по доброте сердечной или какой иной… хм… склонности.
– Хорошо. – Лэсси опустила голову, и крупная слеза упала на форменные брюки, которые она носила, не замечая чужих взглядов, порой неодобрительных. Сами бы на велосипеде в юбке покатались! – Как прикажете. Я думала, что стану помогать людям, и, видит Создатель, я пыталась. Но раз я просто картонная фигурка для этих… продвигающих в массы, то мне действительно лучше сидеть здесь и перекладывать бумажки…
Сэл с Килли переглянулись в ужасе – что делать с плачущими девушками, тем более подчиненными, они не знали. Зато Дайсон знал (и оценил, кстати, красоту игры) – подошел и утер Лэсси слезы языком. До чего же соленые!
– О нем вы тоже не подумали, – шмыгнула носом девушка, обняв его за шею. – Док Лабби сказал, ему нужно бегать, и что делать?
– Можете кататься на своем велосипеде вокруг управления, а Ухожор пускай бежит следом, – ляпнул Килли.
– Да, посчитаем как рабочее время, – с неменьшим тактом добавил Сэл, наклонился и интимно шепнул: – К слову, как вы провели первую ночь вдвоем?
Дайсон обернулся и выразительно лязгнул зубами над самым его ухом. Впрочем, зря, потому что Лэсси сказала, всхлипнув:
– Мы спали вместе.
Мужчины переглянулись в полном восторге, но она продолжила:
– У него лапа болела, пришлось до утра с ним сидеть. Я так и уснула – ничего, удобно, тепло. Только он ужасно храпит, а еще у него в животе бурчит… со всеми вытекающими последствиями. Нужно будет на ночь оставлять форточку открытой.
Сэл прикрылся папкой и тихо всхлипнул от избытка чувств, Килли же оказался более стойким и только коротко хохотнул.
«Сами бы попробовали эту питательную дрянь, которую Кирц готовит!» – обозлился Дайсон.
– Инструктаж окончен, сьер? – спросила Лэсси. – Мы можем быть свободны?
– Погодите, куда это вы собрались? А бумаги разбирать?
– Бумаги никуда не убегут, а вот нам как раз нужно пробежаться, – ответила она и встала. – Если уж мне всучили этого пса, я должна соблюдать рекомендации дока Лабби, разве не так? И разве не вы, сьер, так печалились об участи Ухожора? Ну и, поскольку вы сами сказали, что я могу кататься вокруг управления, именно так я и поступлю. Пойдем, Ухожор!
– Погодите! Погодите, Лэсси! – опомнился Сэл. – Вас же засмеют!
– Неужели? – Она прищурилась. – Пускай попробуют. Моя квартирная хозяйка, которую, к слову, вы страшно напугали, сказала, что у этого пса паскудный нрав. И чувство юмора наверняка такое же… впрочем, я уже наблюдала его шуточки с лейтенантом Кирцем. Поэтому сомневаюсь, что кто-нибудь рискнет смеяться в открытую, а за спиной… Можно подумать, до сих пор не смеялись!
С этими словами Лэсси вздернула нос и вышла из кабинета. Дайсон последовал за ней, а на пороге обернулся и ухмыльнулся во всю пасть: выражение лиц подчиненных было невыразимо прекрасно.
– Я думаю, дня два мы выдержим, – негромко говорила Лэсси, обращаясь к нему, и Дайсон обратился в слух. – Да, конечно, смеяться будут, но ты почаще показывай зубы – перестанут. А потом, думаю, начальство запретит нам пробежки вокруг управления и либо отправит куда-нибудь с глаз долой, либо снимет запрет. Ну а ты за это время разомнешься как следует. Как тебе план?
– Уф! – только и смог ответить Дайсон и в который раз проклял все на свете.
Уж лучше бы поехал на воды и там истово занимался лечебной гимнастикой под присмотром врачей, чем вот так позориться! Впрочем… Он знал выход. В прямом смысле слова…
– Дайсон определенно что-то затеял, – сказал Сэл, наблюдая в окно за неутомимой стажеркой. Пес бежал за ней тяжелой трусцой, вывалив язык. – Я его подлую натуру знаю.
– Ну, с ним девчонке действительно безопаснее, чем в одиночку.
– Так-то оно так, но что мы начальству скажем, если эти двое удерут в самоволку?
– Ничего не скажем. Пусть Дайсона отчитывает, он же начальник, он принял решение и дал отмашку.
– Он в отпуске по ранению, – напомнил Сэл. – Значит, по башке прилетит мне.
– Да брось, начальник тоже ставку сделал, так что сильно не огребешь!
– Правда? И сколько поставил?
Килли озвучил сумму, и Сэл невольно присвистнул, потом уточнил:
– Это на то, что Дайсон сорвется?
– На то, что выдержит.
– Ну… он всегда отличался некоторой наивностью, – задумчиво произнес Сэл. – И не скажешь даже, что начальник.
– Наивностью? Не смеши! Он отлично знает, до чего Дайсон упрямый и жадный, так что… я бы не спешил делать выводы.
– Ну, может, ты и прав. Поживем – увидим.
* * *
– Однако и загоняла же ты его, – сказал Кирц, когда Лэсси привела Дайсона после полудня.
Пес одним махом выхлебал миску воды, рухнул в тени и не подавал признаков жизни. Разве что ухом шевелил.
– Ничего подобного, я соблюдала предписанный режим, – ответила девушка. – Но на сегодня с него, наверно, уже хватит – вечером же еще до дома идти. Пусть отдохнет, а я пообедаю пока. А потом приду и… и надо будет его вычесать и помыть, а то хозяйка ругается, что псиной пахнет и шерсть повсюду.
– Угу, это только кажется, что у него шкура гладкая, – хмыкнул лейтенант. – Обедай, а я поищу пока, во что тебе переодеться, иначе всю форму уделаешь.
– У меня тренировочная с собой, ее все равно стирать нужно.
– Тогда совсем просто. Иди, а то все расхватают.
Проводив Лэсси взглядом, Дайсон уронил голову на прохладную землю и в который раз подумал: что ж его дернуло участвовать в этом дурацком пари? Еще сутки не прошли, а ему уже очень хочется сдаться… Но нет, нет, он не может себе этого позволить! И не только потому, что денег жаль, – это наживное, он на каком-нибудь другом споре сможет отыграться. И не потому, что Сэл с Килли станут гнусно хихикать, а док Лабби – со вздохом качать головой, потому что Дайсон не может себя контролировать: будто они раньше этого не знали! Начальство – особенно продувшее пари начальство – намного хуже, но пережить можно.
Дело в другом.
Эта желторотая, кажется, взяла след. Едва заметный, тень следа, если уж быть честным с самим собой, но это лучше, чем ничего.
Дайсон внимательно слушал ее ночной «доклад» – это помогало отвлечься от боли в лапе – и удивился, какое множество мелочей подмечает стажерка. И сколько ей рассказывают, но это и не удивительно: симпатичную и наивную с виду девушку не боятся и доверяют ей больше, чем мрачным громилам. Ну а способности Лэсси заговаривать зубы кто угодно позавидует…
И ведь многое из этого она изложила в рапорте, но Дайсону тогда было недосуг вникать, только и подумал про «не по форме», а потом совсем из головы вылетело – разрывался между службой и госпиталем. Хотя это оправдание так себе, сам ведь виноват!
«Ничего, наверстаем, – подумал он. – Заодно проверю, на что еще она способна. А за те шишки, что свалятся на Сэла за наше самоуправство, я проставлюсь. Переживет…»
Он стоически перенес вычесывание – этого подшерстка на носки хватило бы, впечатленно сказала Лэсси, – а потом мытье. Хорошо, Кирц помогал – в одиночку, да неумеючи, девушка возилась бы до самого вечера, а ведь шерсть еще нужно было просушить. Дайсон подавил желание брякнуться в пыль и как следует в ней поваляться – в таком случае Кирц повторно прополоскал бы его из шланга.
– Тяжелая у вас служба… – выдохнула Лэсси.
Волосы у нее слиплись сосульками, лицо раскраснелось сильнее, чем после велокросса вокруг управления, тренировочная форма была мокрой насквозь и облепила аппетитные выпуклости – Дайсон старался не пялиться слишком уж откровенно, но выходило плохо. Сэл был прав…
– Привык, – невозмутимо ответил Кирц и закурил. – Ты держи, держи этого мерзавца, а то он так и норовит сесть куда погрязнее!
– Стоять! – велела девушка, и Дайсон со вздохом послушался. Правда, сунул мокрую голову ей на колени, тоже мокрые. Пускай гладит, раз все равно сидит без дела. – Кажется, мы унизили его достоинство. Глядите, как шерсть на загривке слиплась – вылитый ежик!
– Ничего, сейчас просохнет, волнами пойдет.
Что верно, то верно: хорошо отмытый и вычесанный, Дайсон блестел на солнце, черную шкуру так и тянуло погладить, рыжие подпалины будто сделались ярче.
– И давайте еще подстрижем ему когти! – спохватилась Лэсси. – А то хозяйка очень переживает за свои полы. Странно, я думала, у собак, которые много бегают, когти стачиваются, а у Ухожора вон какие, так и клацает…
– А кто сказал, что он много бегал в последнее время? – хмыкнул лейтенант и пошел за когтерезами, чтобы подвергнуть Дайсона очередному унижению.
– Можно я попробую?
– У вас сил не хватит, – ответил Кирц, протянув Дайсону руку. Тот покорно положил на его ладонь свою лапищу. – У меня-то… не всегда… с первого раза…
Клац! Коготь – действительно слишком длинный – отскочил, чуть не угодив Лэсси в лицо. Дайсон передернулся, как всегда от этого противного звука.
«Ты, главное, бди! – наставлял его Сэл. – А то ухом дернуть не успеешь, как тебе отчикают самое дорогое. Чтоб не сильно баловал, значит».
Дайсон его тогда чуть не укусил, хотя пребывал еще в человеческом облике. Хотя какая разница – то задержание, за которое его прозвали Ухожором, он тоже проводил, будучи человеком. Потому кличка и прилипла: не всякий день оперативник оказывающему сопротивление бандиту ухо откусывает. А что оставалось делать? Парень попался очень сильный даже для здоровяка Дайсона, а еще верткий, как угорь: поди удержи! Вот он и решил немного припугнуть этого шустрого – из ушей крови льется много, даже если слегка поцарапать, некоторые пугаются… Но не рассчитал. Или бандюга дернулся не вовремя, теперь уже без разницы. А ухо ему действительно пришили на место, хотя и не слишком аккуратно. Да и выглядело оно слегка… гм… пожеванным: отличная особая примета, кстати говоря!
– Джел, скажите, а почему Ухожора не кастрировали, раз он… гм… породу портит? – внезапно спросила Лэсси. – Я читала, от этого кобели становятся спокойнее.
От неожиданности Кирц дернулся и едва не отхватил Дайсону палец вместе с когтем, но все же совладал с собой и ответил:
– Да, это верно. Только и рабочие качества страдают. Если Ухожору… м-м-м… усечь лишнее, он окончательно обленится и превратится в диван. Да, именно, не зыркай на меня: для пуфика ты великоват.
– Точно, а для дивана – в самый раз! – развеселилась Лэсси. – Я, еще когда впервые его увидела, подумала – на его спине ночевать можно. Ну, на спине не на спине, а рядом – вполне уютно. А уж теперь, когда он чистый… Но нет, я больше с тобой на коврик не лягу, Ухожор, и не смотри на меня так! Сделаю тебе укол, как док Лабби велел, и будешь спокойно спать до утра.
– Надо же, какие он тебе вольности позволяет… – пропыхтел Кирц, сражаясь с Дайсоновой задней лапой. – Тьфу ты, опять инструмент на выброс! Когти стальные просто…
– Ничего, – с завидным оптимизмом сказала девушка. – Будет со мной бегать – станут стачиваться. А то и правда сплошные расходы.
«Спелись», – подумал Дайсон и встряхнулся. Нужно не о ерунде думать, а о том, как показать стажерке выход из сложившейся ситуации.
Это, к слову, оказалось проще простого: Лэсси ведь водила пса на поводке и, когда он потянул ее в кусты, удержать не смогла.
– Дайсон, ты что вытворяешь? Стоять! Стоять, я тебе говорю!
Он только фыркнул и потащил ее глубже в заросли. Особенно не торопился – наткнется еще на ветку, форму порвет или поцарапается…
– Что ты там такое унюхал? – ворчала Лэсси, продираясь сквозь кусты. – Труп, что ли? Вот начнется суматоха: как же, покойник на территории управления! Но если ты возьмешь след и поймаешь преступника, тебе премию выпишут, как думаешь?
Дайсон думал совершенно о другом, если честно.
– Если ты волочешь меня за дохлой кошкой, я… я не знаю, что с тобой сделаю!
– Гав! – сдержанно ответил Дайсон, притормозив возле дыры в заборе. Она заросла шиповником, но ему, с такой-то шкурой, колючки были нипочем.
– Ты что… – Лэсси осеклась, когда он выбрался в дыру, изрядно поломав кусты и проторив путь, встала на четвереньки, высунулась наружу и осмотрелась. – Ах ты хитрец! Или тебя хозяин научил?
Дайсон едва удержался, чтобы не пожать плечами, – это выглядело бы странно. Зато победно ухмыльнулся: мимика у него была богатая.
– Так, это мы в торце левого крыла управления… Кусты, деревья… Надо еще из окон посмотреть, что видно сверху и видно ли вообще, и с какого этажа, – бормотала Лэсси. – Если я оставлю велосипед снаружи, а потом мы с тобой пойдем как бы в питомник, а сами выберемся через эту дырку, то никто ничего не заподозрит! Главное, вернуться к вечерней кормежке… Умница, Дайсон!
С этими словами она схватила его за ошейник и смачно поцеловала в морду.
«Тьфу, – плюнул он про себя. – Вот без этого можно было и обойтись!»
Увы, возразить он не мог, а активно сопротивляться не рисковал – так вот мотнет головой и вышибет стажерке зубы. Очень даже запросто – Сэлу однажды выбил один по дурацкой случайности: тот наклонился, а Дайсон как раз решил встать, ну и двинул Сэла башкой под подбородок. Пришлось оплачивать лечение и вставной зуб. Сэл намекал на золотой, но Дайсон рыкнул, что стальным обойдется! Тем более не на виду…
– Все, выбираемся. – Лэсси дала задний ход, выпрямилась, отряхнула форму, с досадой посмотрела на изодранные о шиповник руки. – Подозрительно выглядит, как думаешь?
Дайсон вздохнул.
– Ладно, скажу правду – ты полез в кусты нюхать какую-то гадость, зацепился поводком, а пока я его отпутала, вся исцарапалась. Главное, не говорить, какие именно это были кусты и где, правильно? А то мало ли кто еще знает об этой дыре в ограде…
Он мог бы сказать, что никто не знает: сам проделал тайный ход, сам замаскировал, а с тех пор лаз успел как следует зарасти. Судя по запаху, никто чужой, не считая каких-то приблудных кошек, там не шлялся. Увы, пришлось ограничиться выразительным взглядом.
– Ты сейчас посмотрел совсем как шеф, – сказала ему Лэсси. – Я даже вздрогнула. Пойдем, уже пора домой. Задерживаться не будем: сказано же придерживаться графика и не бродить потемну, а приказ нужно выполнять!
Глава 5
Эта ночь прошла спокойно: шрамы по-прежнему ныли, но уже не так сильно, и Дайсон спал бы без задних лап, если бы Лэсси не вертелась с боку на бок на скрипучей кровати. Что с девушкой не так, он не знал: судя по запаху, она не заболела, а узнать ее мысли Дайсон никак не мог. Хотя догадывался, конечно: ей не дают покоя эти загадочные убийства. И наверняка Лэсси хочется взять и найти преступника и утереть нос опытным полицейским… С одной стороны, с ее неуемной жаждой деятельности и внимательностью к деталям девушка действительно может напасть на какой-то след. С другой… как бы сама не пострадала, если в самом деле выйдет на преступника и решит задержать его в одиночку, чтобы с триумфом приволочь в управление!
«А ты на что? – вздохнул Дайсон и устроился поудобнее. – Присмотришь, чтобы девочку никто не обидел. Может, она ничего и не найдет: опыта-то нет, а на одном везении далеко не уедешь. Но вдруг наведет на какую-нибудь дельную мысль? У нее мозги как-то по-другому устроены, чем у нас, мужиков. Вдобавок мы-то действуем привычно, а для нее все это в первый раз. А значит, взгляд свежий, незашоренный. Хотя ошибаться она будет постоянно, по неопытности-то… Но это дело наживное, научится. Словом, поживем – увидим…»
Многие удивились бы, узнав, что Ротт «Ухожор» Дайсон, вопреки сложившемуся мнению, ничего не имеет против службы женщин в полиции вообще и в оперативном отделе в частности. Во-первых, потому, что у них действительно голова работает по-другому, а значит, всегда можно услышать какую-нибудь неожиданную версию, которая среднестатистическому мужчине и на ум-то никогда не придет.
Во-вторых, женщинам проще войти в доверие к тем же свидетелям: Лэсси на самом деле рассказали намного больше, чем Килли и его подручным, и пускай многое из этого было обычной шелухой, но факт говорил сам за себя.
В-третьих, если женщины могут работать на фабриках и фермах, водить машины, трамваи и даже тракторы, и частенько не хуже, а то и лучше мужчин, почему служба в полиции и армии – что-то особенное? В войну всех брали, не глядя, какого человек пола, и Дайсон точно знал, что многие женщины отлично обращаются с ружьями. Причем знал из первых уст: его мать пять лет отслужила в бригаде горных стрелков. Правда, три года ухитрялась маскироваться под собственного брата – в юности была высокой и худой, легко сходила за юношу, особенно в форме, но потом фигура вдруг оформилась, и обман вскрылся. Случился скандал, но между возможным позором, который падет на славное имя бригады, и отличным стрелком командир выбрал стрелка. И ничего, небо на землю не рухнуло. Наоборот, после нашумевшей публикации во фронтовой газете на редакцию обрушился шквал писем, часто анонимных. Писали женщины – кто просто выказывал поддержку Эрни Гардис, а кто делился собственными историями. Оказалось, не так уж мало девиц ушло на фронт, переодевшись мужчинами – иначе не выходило. Одно дело медсестры, связистки или даже водители – туда под конец войны брали всех, кто не путал педали и у кого хватало сил крутить баранку, – и совсем другое артиллерия или даже пехота…
С той войны у Эрни Гардис остался на память шрам на плече после поединка со вражеским снайпером, дюжина орденов и медалей, изрядная пенсия, мировая известность, которую она нещадно эксплуатировала и по сей день, а еще – сын.
Кем был отец Ротта, Эрни никогда не говорила. Даже классического «погиб» или «пропал без вести» он от нее не слышал. Добился однажды таких слов: «Он согревал меня несколько ночей – я угодила в буран и заблудилась. Если бы не он, я бы погибла», – и только. Наверно, имя Эрни знала, иначе почему дала сыну такую фамилию? Но что толку от этого имени?
Впрочем, Дайсон был крайне далек от идеи разыскать неизвестного отца. Зачем? Тот почти наверняка не знает о нем, это раз. Два – далеко не факт, что он еще жив. Три… когда Дайсон узнал о второй своей сущности, все стало на свои места. Кто мог спасти девушку в горах, в буран? Только местный житель или обученная собака. Или, скажем так, два в одном. Вероятно, дотащить Эрни до жилья со всем ее снаряжением, которое она наверняка отказалась бросить – сейчас, жди, до сих пор на свое ружье надышаться не может! – спаситель не сумел. Наверно, нашел укрытие или даже вырыл яму в сугробе, там и грелись вдвоем. А потом… Можно до бесконечности гадать, как так вышло, но смысл? Случилось и случилось. И явно по доброй воле, иначе что мешало Эрни избавиться от ребенка, едва только она о нем узнала? Но нет, снова скрывала свое положение, сколько могла: это было не так уж сложно, живот почти не вырос – двуликие даже в утробе матери умеют приспосабливаться к обстоятельствам, а потому родился Дайсон щенком, пускай и крупным. И даже когда все обнаружилось, Эрни не сумели отправить в тыл, даже силой, даже с ребенком. Победу Дайсон встретил ровно на свой полугодовалый юбилей и, говорят, ухитрился переорать залпы праздничного салюта…
Замуж Эрни так и не вышла, хотя мужчин в ее жизни хватало. Иногда Дайсону казалось, что она нарочно выбирает тех, кто способен чему-то обучить ее отпрыска. Не стрельбе, конечно, – этим она занималась сама, – но тому, что непременно пригодится в жизни. Иногда это были довольно странные типы, но Дайсон не удивлялся.
«Запомни, щенок, – часто говорила Эрни, не отрываясь от пишущей машинки, на которой отстукивала очередную главу книги или статью для журнала, – никогда не суди о людях по первому впечатлению. Кто я теперь? Известная писательница и журналистка, верно? Член всевозможных клубов, организаций и ассоциаций? Кругом восторженная публика, гонорары приятно удивляют… А копни поглубже – найдешь все того же горного стрелка. Только теперь я выцеливаю не врага, а наиболее выгодное предложение, глаз-то у меня по-прежнему верный. Шелуху можно ободрать, а сердцевина останется. Ясно тебе?»
И Дайсон звонко тявкал в ответ, потому что любил лежать под столом у матери в собачьем облике, когда она работала. Эрни часто проговаривала вслух то, о чем писала, а он слушал и мотал на ус.
Конечно, Дайсон состоял на учете в соответствующих органах, но там тайну личности соблюдали строго, а Эрни очень рано объяснила ему, почему не стоит раскрывать свою вторую сущность посторонним. «Это огромное преимущество, – говорила она. – Если бы я была такой, как ты, мы не застряли бы на перевале на целый месяц: достаточно было взять ружье в зубы, навьючить на спину сумку с боеприпасами и сбегать к вражескому лагерю разок-другой. Человек там не пройдет, особенно ночью, а собака потемну как раз и прокрадется… Ясно, щенок?»
Эрни часто его так называла – не в обиду, просто… он же действительно был таким. Дайсон настолько к этому привык, что в армии неизменно поражал старшину, ругавшего новобранцев щенками, – для него это не было оскорблением. Немного погодя, конечно, Эрни стала называть его кобелем, и небезосновательно. К тому времени он уже не жил дома: решил, что достаточно взрослый, хватит сидеть возле материнской ноги и тратить ее деньги. В армии отслужил, значит, может пойти служить в полицию, а учиться дальше смысла не видит: ну какой из него стряпчий или банковский клерк? К тому же у самой Эрни того образования – несколько классов сельской школы, однако это не мешает ей вращаться в обществе. Дайсона, впрочем, в это общество на поводке было не затащить, и он заявил, что нашел свое призвание.
«Убьют – домой не приходи», – только и сказала мать. И довольно улыбнулась, как ему показалось.
Ну, он не подвел: карьеру делал не то чтобы стремительную, но вполне убедительную. Тем более выше начальника отдела лезть даже не собирался – и так бумажная волокита замучила, дальше ее станет еще больше, а настоящего дела и не понюхаешь…
К его размышлениям можно было бы добавить и «в-четвертых», и «в-пятых», и так далее, но смысл? Главное, женщин Ротт Дайсон любил и уважал (хотя некоторых решительно не понимал), а потому надеялся, что стажерка приживется. И не потому, что она ему понравилась… То есть понравилась, как любая девушка с отличной фигурой, симпатичным лицом и отменной стрелковой подготовкой, но не более того. Просто лиха беда начало: если удержится эта, потянутся и другие. Будет повеселее, как у «пятерок», – там две заклинательницы имеются, и пусть одна из них предпенсионного возраста, все равно в отделе как-то… уютнее, что ли?
С этой мыслью Дайсон и уснул.
Утро началось со звонков трамваев за окном, дребезжания будильника и вопля Лэсси: «Лежать, Дайсон, я падаю!»
– Извини, я опять забыла, что ты тут спишь, и споткнулась, – виновато сказала она, встав с пола и потерев ушибленную коленку. – Хорошо, что ты такой… м-м-м… упругий! Правда как диван…
«Дожил…» – думал Дайсон, положив голову на передние лапы и наблюдая за мельтешением Лэсси. Нет, это надо же! Никогда ни одна женщина не сравнивала его с диваном! Вот зверем называли, было дело, чудовищем, даже, прости Создатель, лапочкой и пупсиком, но чтобы так…
«И локти у нее твердые, – добавил Дайсон про себя, потому что ему досталось под ребра, когда девушка упала. – Таким локтем да в нос злоумышленнику… Тьфу, о чем ты опять думаешь?»
– Пора идти, – сказала Лэсси. – Сье Ланн опять станет ругаться, что я пропустила завтрак, ну да ладно. У нас же есть колбаса!
«У нас? Кто-то обещал не давать мне ни кусочка», – подумал Дайсон и постарался выразить скепсис на морде.
– Она так пахнет, что лучше уж съесть ее разом и забыть навсегда, чем видеть во сне, – пояснила девушка и сняла сверток с верхней полки. – Ну-ну, погоди, не капай слюнями, я тебя не обделю… Где-то у меня тут еще галеты были… а запивать придется из твоей кастрюли. Но ты не заразный, переживу. Только вот слюни твои… фу!
Дайсон чуть не подавился шкуркой от колбасы, но не совался к кастрюле с водой, пока не напилась Лэсси. Слюни… Подумаешь, какая неженка!
– Значит, так, – говорила она по пути, – велосипед я оставлю возле дыры. А мы с тобой зайдем в контору, а потом, как обычно, отправимся бегать. И я скажу еще, что надо зайти к Кирцу – дать тебе лекарство от паразитов. Ну, я сама, во-первых, не могу разжать тебе зубы, во-вторых, что-то опасаюсь совать руку в твою глотку, а если прятать таблетки в той же колбасе или сыре, ты их выплевываешь, только продуктам перевод. На полпути мы пропадем и поедем посмотрим на место преступления. А то вдруг в прошлые разы мне померещилось?
Дайсон чуть не кивнул, но вовремя сдержался и ограничился неопределенным ворчанием.
– Колбасы больше нет, – по-своему поняла его Лэсси и облизала жирные пальцы, а потом сунула руки псу. Он с удовольствием прошелся языком по ее ладоням и подавил не вполне приличные фантазии. – Ой, щекотно как… Так, я бегу в душ и одеваться. У нас сегодня уйма дел!
Дайсон проводил ее взглядом и вдохнул аромат колбасы – еще немного, и он совсем развеется… Кто бы подсказал модным дамам, что такой запах сделает их неотразимыми для ограниченного круга любителей?
* * *
– Что это вы сегодня пешком, сье? – спросил у Лэсси попавшийся у ворот управления Килли.
– Колесо погнула, – ответила та, не задумавшись ни на секунду. – Представляете, как обидно: ехала вчера домой, угодила в выбоину, и… И вот я безлошадная. Отдала соседу своего железного коня, обещал починить за малую мзду. А мы пока своим ходом, верно, Дайсон?
