Kitabı oku: «Сезон охоты на невест», sayfa 2

3

Саяра

К госпоже Улле я шла в смешанных чувствах. Мало того, что меня до глубины души впечатлили перья нынешних модниц, так еще и явление этого герцога произвело неизгладимое впечатление. Почему-то было стойкое ощущение, что явился он по мою душу. Как будто это возможно! Меж лопаток так и чесалось, словно герцог продолжает смотреть мне в спину сквозь всю столицу.

Я успокаивала себя, что не сделала ничего предосудительного. Даже если вдруг когда-нибудь моя жизнь среди мещан станет известна благородной публике, всегда можно сослаться на эксцентричность. Вот такая вот у графа Роттора дочь вышла, с чудинкой.

Выбирать ткань на платье в таком состоянии оказалось задачей непростой. Мне не нравилось решительно все, но отложить вопрос было совершенно невозможно: сроки поджимали.

Я и до знакомства с пищащей модой не очень-то представляла, что на себя надеть, а после оказалась совсем растеряна. Госпожа Улла спрашивала про цвет, фасон, материал, а я лишь печально вздыхала и отвечала «Ну… что-нибудь».

Честно сказать, если бы ко мне пришла такая клиентка, я бы выгнала ее взашей. Но Улла была женщиной мудрой, да и вообще привыкшей к работе с тревожным контингентом.

– Это же не твои булочки, Саяра, – посмеялась госпожа Улла, когда я покаялась ей в своих мыслях. – Многие выбирают ткань на платья по особому поводу и хотят, чтобы все было идеально. А ткань – основа любого наряда. Ни один фасон не спасет скверную ткань, зато отличная ткань спасет некоторые скверные фасоны. Вот какое у тебя мероприятие?

Я снова печально вздохнула, но правдоподобная ложь на этот вопрос у меня была заготовлена заранее.

– Семейное торжество, – почти не покривив душой, ответила я.

А что, бал же торжество? Торжество. Меня туда послала мачеха? Значит, торжество семейное. Ну все сходится, не прикопаться.

– О-о-о, – понимающе протянула Улла. – Перед родственниками не грех и шикануть. Ты вроде бы говорила, они у тебя не в особом восторге от того, что ты съехала?

– Ага, – отозвалась я, наблюдая, как госпожа Улла полезла по приставной лестнице куда-то на верхние полки. – Мачеха свято уверена, что замуж за выбранного ею типа – самая страстная моя мечта.

– Кто б похлопотал о моем браке, – печально вздохнула женщина, на минуточку, трижды вдова.

Хотя это и звучит зловеще, на самом деле все три мужа у госпожи Уллы погибли при самых банальных обстоятельствах: кто-то любил закладывать за воротник, кто-то рыбачить в неположенных местах, а у кого-то заработок был в весьма сомнительном местечке. И вот вроде бы женщина ну совершенно ни при чем, а мужики теперь ее сторонились.

Сами виноваты, а на госпожу Уллу повесили все ярлыки паучьей вдовы!

– Вот, берегла для себя на особый случай, но, чувствую, не скоро пригодится, – сказала женщина, спуская рулон ткани.

Вот знаете, как бывает, ты вроде ничего не хочешь, или хочешь, но не знаешь что, или, может, и знаешь, но тебе этого не хочется, а тут вдруг видишь и понимаешь – ОНО.

Я всегда думала, что такое у меня случится с мужчиной, но пока случилось только с тканью.

Госпожа Улла спустила рулон плотной ткани темно-синего цвета с матовым блеском. Темно-синий – цвет герба моего графства и мне никогда не нравился, казался траурным. Но сейчас я смотрела на ткань и видела то самое идеальное платье, в котором я пойду на королевский бал.

– Вижу, что нравится, – довольно улыбнулась госпожа Улла. – Сколько возьмешь?

– Все, – не отрывая взгляда от ткани, ответила я.

– Все? – удивилась Улла. – Но здесь же много, хватит на десяток платьев.

Это если бы я собиралась шить обычные платья. А на графское бальное такого рулона как раз впритык хватит. Я растерянно посмотрела на женщину, судорожно пытаясь придумать логическое объяснение собственному внезапному транжирству, но, к счастью, госпожа Улла уже все сама придумала. Потрясающий талант!

– А-а-а, боишься, что кто-то еще ее купит… – протянула женщина и махнула рукой, решив, что мой случай абсолютно безнадежен: – Ладно, забирай.

Я радостно подпрыгнула и захлопала в ладоши.

Причин для такого искреннего восторга на самом деле было две: первая – мне действительно понравилась ткань. И вторая – я придумала, как не ощипывать всех курей в округе.

Беркант

– Отменяй бал! – заявил я с порога королевского кабинета.

Его величество с лицом, полным невыразимой печали, читал какой-то отчет.

– Что? – не понял Август, пытаясь осознать мое внезапное возвращение.

– Я нашел ее! – воскликнул я, с трудом сдерживая переполняющие меня эмоции. – Прямо здесь, в столице!

– Так… – Друг отложил бумаги, помассировал глаза, снова посмотрел на меня.

Видимо, понял, что диалог с драконом в экстазе предстоит не из простых, а потому встал, сходил до барного шкафа, достал хрустальный шофт с коньяком и двум бокалами, разлил содержимое на два пальца и, придвинув один из стаканов ко мне, лаконично произнес:

– Пей.

– Зачем? – не понял я.

– Пей!

Ну, в принципе повод, конечно, прекрасный, хотя я бы лучше открыл игристое по такому случаю… но спорить с королем о выборе праздничного напитка не хотелось, а потому я опрокинул в себя бокал.

– Отменяй бал, – повторил я, плюхаясь в гостевое кресло. – Ну или не отменяй, но меня там все равно не будет.

Его величество вздохнул, снова разлил коньяк и сел на свое место.

– Я, конечно, очень за тебя рад, – совсем не искренно произнес друг, – но бал отменять не буду. И ты на него явишься. И девиц всех посмотришь.

Я выразительно приподнял бровь, а король продолжил:

– Герцогству нужен наследник.

– Как найду ее – так будет, – покладисто согласился я. – И не один.

Август опрокинул в себя второй стакан, даже не предлагая присоединиться, а затем, обновляя свою тару, спросил:

– А с чего ты взял, что твоя истинная за тебя пойдет?

– Я – герцог. За меня пойдет любая.

Друг расхохотался.

– А я – король. И что толку?

Медленно, очень медленно до меня начало доходить.

– Она может быть не твоего сословия. Может быть замужем. Ей просто банально может быть не нужен ни твой титул, ни все твое золото. Она может испугаться. И она может отказать. И ты не сможешь заставить ее.

Я посмотрел в свой бокал, где самый дорогой и изысканный коньяк материка ловил отблески магических светильников, и негромко произнес:

– Я сочувствую твоему горю.

– Не стоит, – криво усмехнулся друг. – Я – король, мне можно только завидовать.

Наши бокалы звонко дзынькнули, столкнувшись, и Август повторил:

– Герцогству Тореф нужен наследник. У тебя есть время до бала, попробуй найти ее.

Он помолчал и добавил:

– А если нет, то…

Теперь уже криво усмехнулся я:

– То герцогству все равно нужен наследник. Я понял.

Саяра

Как я волокла на себе этот рулон ткани – отдельная, леденящая душу история. Нет, Улла, конечно, предложила мне посильную помощь в лице ее старшенького сына. Еще и подмигнула так задорно, мол, он чутка помладше, но кому это мешало? При молодом мущ-щ-щине и женщина молодеет!

Хотелось мне сказать, что не такая уж я и старая, но грубить женщине, оторвавшей от сердца такой шикарный кусок ткани, нельзя. В конце концов, ничего дурного она не делает, лишь пытается пристроить сыночку в хорошие руки. Поэтому, чтобы переключить внимание Уллы, я попросила золотые нитки. Много золотых ниток. Вообще все золотые нитки, что есть у нее и ее коллег.

В итоге шла домой медленно и печально, держа в руках бумажный пакет с нитками и волоча на плече рулон ткани. Пару раз даже тормознул сочувствующий возница, предлагая свою помощь. Надо было, конечно, согласиться, но слова «нет, спасибо» как-то сами собой вылетали изо рта. Никогда раньше не страдала желанием лично свернуть горы, но сегодня во мне проснулась прямо какая-то мания геройства.

И вот я шла, шла, пыхтя и отдуваясь, периодически ловя так и норовящий выскользнуть из рук пакет с нитками, как вдруг не увидела, но почувствовала мужчину перед собой. Он словно возник из воздуха, его совершенно точно не было мгновение назад, когда я смотрела на дорогу. Но теперь вот стоял во всем своем аристократическом великолепии и как-то ну очень странно на меня смотрел.

Хотелось вжать голову в плечи и дать деру, но, во-первых, я все-таки графиня и имею представление о манерах даже в самых патовых ситуациях, а во-вторых, с такой ношей далеко не убежишь. Вообще не убежишь, будем честны. А бросать ценный груз я не была готова, мне еще из него шить платье и выполнять сложную технику: блистать на балу, одновременно не отсвечивая.

– Вам тяжело, – констатировал тот самый герцог с центральной площади, на которого девицы вешались, как игрушки на праздничное дерево.

– Ну что вы, – возразила я, – это сущие пустяки.

Ага, каждый день такие тягаю.

– Позвольте вам помочь, – внезапно произнес этот странный мужчина.

– Да не стоит… – промямлила я, в то время как моя ноша внезапно сама по себе начала парить в воздухе.

Не то чтобы левитация была мне недоступна, я все-таки маг, пусть и бытовой, но оперировать предметами на таком тонком уровне я, к сожалению, не умею. С моим участием мотки ниток превратились бы в осиный рой, а рулон ткани – в убийственный снаряд, летящий в одном ему известном направлении.

– Куда вас проводить? – меж тем поинтересовался мужчина, галантно предлагая локоть.

– Может, не надо? – жалобно попросила я.

– Надо, – невозмутимо возразил герцог. – Иначе вас погребет под тяжестью ноши за ближайшим поворотом.

Да я уже половину пути преодолела!!!

Но, конечно, невежливо отказывать таким настойчивым мужчинам в их стремлении причинить добро. Тем более когда добро тебе пытается причинить целый герцог.

– Ну, допустим, – пробормотала я, осторожно кладя пальцы на сгиб его локтя.

Клянусь, в этот миг меня словно магическим разрядом прошибло! Даже хотела отдернуть руку, но графское воспитание не позволило. Раз уж сунула пальцы в клетку, изволь вести себя прилично, когда их откусывают.

– Где вы живете? – спросил герцог.

Слова «в пекарне» застряли где-то в глотке.

Зато появились другие, более веселые и жизнерадостные. Например: «Хотите ли попробовать моих булочек, ваша светлость?»

Нет, ну а что? Все равно туда идем.

Беркант

Почему, говоря об истинных, все представляют себе утонченную аристократку с узкими запястьями, тонкой талией и загадочным взглядом из-под полуопущенных ресниц? И ведь никто не предупреждает, что это может оказаться обычная горожанка в неброском пыльном платье, с открытым взглядом и взъерошенной гривой медно-рыжих волос? В шедшей мне навстречу девушке из изящного было только то, что она изящно несла шпалу на плече.

Я замер посреди улицы, чувствуя себя одновременно самым счастливым и полным идиотом. Впрочем, вроде бы иногда эти понятия связаны. Я нашел, нашел свою истинную, и дракон во мне хищно скалился, подсказывая, что девицу надо хватать и волочь в пещеру. Хвастаться своими сокровищами, замками и ворохом наград, делать грудь колесом и вообще производить максимально неизгладимое впечатление. Лучше сразу обернуться в огромного огнедышащего зверя, чтобы она наверняка максимально впечатлилась.

Но я держался.

Стоял столбом и смотрел, как она приближается ко мне. Мир исчез, остался где-то за границей осмысления, растворился в бегущей по венам эйфории. Каждый шаг девушки отдавался грохотом в ушах, словно это был единственный звук во вселенной.

А в голове меж тем толпились печальные мысли. Даже, точнее, одна мысль.

«Сожрут».

Ее сожрут при дворе вместе с костями, пыльным платьем и шпалой на плече. И не спасет девчонку ни мой титул, ни строгий взгляд очей монарха из-за наших спин. Ее размажут на первом же балу тонким слоем по паркету. И защитить ее я смогу лишь в родовом замке под присмотром верных людей. И что же это будет за жизнь?

Дракон во мне ревел от несправедливости, а я пытался найти какое-то адекватное решение сложившейся проблемы. И проникся еще большим сочувствием к своему монаршему другу.

Корона – слишком сомнительный дар, чтобы здравомыслящая девушка на него согласилась. И ни один дракон не мог заставить избранную выбрать его силой.

Саяра

– Где вы живете? – спросил герцог.

– Здесь недалеко, – ответила я, лихорадочно соображая, что происходит.

Вариантов было целый ноль, а спрашивать в лоб мне не позволяли манеры и банальный страх. По чью душу явился этот шикарный во всех отношениях мужчина? Графини Роттор или хозяйки пекарни с замыленной фамилией Орс? Замыленной – потому что это самая распространенная фамилия в королевстве. То, что нужно, когда хочешь начать жизнь с чистого листа.

В общем, я шла под руку с герцогом, волновалась, как будто мы направлялись на свидание, и даже дышала через раз. Молчать было невыносимо! Но и заговаривать первой я не хотела. Не то чтобы меня ограничивал этикет, о котором простая горожанка банально не могла знать, но вот слова почему-то не шли. Все фразы казались скучными или, того хуже, глупыми. Глупой перед этим мужчиной мне не хотелось выглядеть категорически, а потому я следовала древней традиции, спасшей не одно поколение прелесть каких дурочек от конфуза: молчи – сойдешь за умную.

– А откуда у вас шпала? – вдруг прервал мое умное молчание мужчина.

– Шпала? – не поняла я.

– Ну… – Он сделал неопределенный жест, и плывущий по воздуху перед нами рулон ткани подпрыгнул, привлекая к себе внимание.

– Это не шпала, – ответила я. – Это рулон ткани!

– А… – протянул герцог, а у меня проснулся живейший интерес.

– Мне из праздного любопытства интересно, – проговорила я, – а что бы, по-вашему, я делала со шпалой?

Герцог неловко кашлянул, и, клянусь, я слышала бормотание «Кто вас, женщин, знает!» – но вслух, конечно, мужчина произнес другое:

– Если бы несли – наверняка по крайней необходимости.

– Ну еще бы, – буркнула я. – Без необходимости шпалу вряд ли можно поднять.

Разговор иссяк, но по крайне удачному стечению обстоятельств на горизонте нарисовалась моя пекарня.

– Вот мы и пришли, – сказала я, останавливаясь под вывеской в форме кренделя.

Мои вещи, отлетевшие уже порядком вперед, шустро вернулись обратно и аккуратно примостились у входной двери.

– Вы здесь работаете? – спросил герцог, с любопытством осматривая витрину, на которой остались лишь пустые красивые кружевные салфетки.

– Работаю, – кивнула я.

А затем мне почему-то захотелось немного похвастаться перед герцогом (нашла чем), и я добавила:

– И владею.

Выражение лица у мужчины было профессионально-аристократическое, нечитаемое. Я подумала, что раз уж хвастаться, то по полной.

– Раскупают быстро. Если хотите попробовать, приходите пораньше.

Поскольку герцог молчал и продолжал на меня странно смотреть, я добавила. Ну, точнее сказать, ляпнула не подумав:

– У меня прекрасные сладкие булочки!

Мужчина улыбнулся вежливо, сдержанно, как и положено герцогу, и внезапно ответил:

– Всенепременно загляну. Посмотреть на ваши… сладкие булочки.

4

Когда герцог ушел, у меня в голове крутилась всего одна фраза: «Это что сейчас такое было?»

Спрашивать «А что вам, собственно, от одинокой девушки надо?» я посчитала чреватым, рискуя получить малоприятный ответ. А потому схватила свои вещички и поторопилась спрятаться в пекарне.

Уф!

Это было ну очень странно! И очень волнующе! И мне было очень некогда обо всем этом думать, потому что время поджимало.

Люди каждый день едят хлеб, значит, мне каждый день нужно его печь.

Переодевшись в домашнее платье, я отправилась на кухню, на ходу дожевывая чудом сохранившийся пирожок с яйцом и луком.

Выкупив пекарню, я потратила еще немного средств на ее переоборудование. Теперь это походило на бесперебойную линию готовки, расположенную по периметру кухни, в центре которой по вечерам, на удобном стуле с низкой спинкой и тонкими высокими ножками, я дирижировала процессом.

Вот и сейчас, заварив себе крепкий чай, я уселась на свой пекарский трон и начала творить магию.

В прямом смысле!

Большинству одногруппниц учеба на бытового мага нужна была за-ради корочки, чтобы продать себя подороже на ярмарке невест. В отличие от них, я действительно училась. Чем немало удивляла и одногруппниц, и преподавателей. Декан вообще была в шоке от моего рвения, даже аккуратно интересовалась, не прибила ли я настоящую графиню Роттор и не заняла ли ее место.

Никто же не знал, что уже тогда я всерьез раздумывала о путях отступления из отчего дома. А все пути сводились к одному простому факту: драгоценности конечны и нужно уметь зарабатывать на жизнь.

И каждый вечер, заставляя тесто меситься, начинку резаться, жариться, париться, а пироги и плюшки лепиться, я надувалась от гордости. Такая я умничка, такая сообразительная красотулька, выбрала отличную специализацию и так удачно запряталась в самом сердце королевства.

Налив в стеклянную чашку с красивыми двойными стенками травяной чай, я погрузилась в магию. Готовить с ее помощью было быстрее, удобнее и во всех отношениях приятнее, но и сосредоточения это требовало немаленького. Спустя три часа, оставив пирожки и плюшки, накрытые чистенькими полотенцами, думать над своим поведением перед печкой, я сползла со стула в состоянии выжатого лимона. Спина была сырая, и платье неприятно липло к коже.

Но вместо ванны, которую я, между прочим, очень даже заслужила, пришлось взять в руки листы бумаги, карандаш и заняться творческим процессом.

Рисовать бальное платье!

Шитье, кстати говоря, тоже является частью бытовой магии. Но моим любимым никогда не было – я могла шить на себя и под себя, но ставить это дело на поток ни за что не получилось бы. Для этого нужно понимать, что кому подойдет, и тонко чувствовать клиентуру. Мой предел тонкого чутья был где-то в районе самоубийцы: я просто один раз ляпнула в девичьей компании, что вон то свадебное платье – очередной предсмертный писк моды – смахивает на бабушкин сарафан моей кормилицы. Собственно, после этого с подружками у меня не задалось!

Но как говорила все та же кормилица: «Главное в жизни женщины – найти друга».

И почему-то, рисуя свое бальное платье и вспоминая житейскую мудрость доброй женщины, я думала о герцоге.

***

Утро началось обыденно. Так обыденно, что все происшествия вчерашнего дня казались какими-то нереальными. Как бывает после сна: только что происходящее было реалистично, и вдруг ты распахиваешь глаза и оказываешься в своей мягонькой постели.

Но если герцога еще можно было отнести к разряду сновидений или даже приятных сновидений, то вот надвигающийся бал напоминал о своей реалистичности письмом мачехи. Мерзотная бумажка, равно как и ее кошмарная отправительница, периодически пыталась орать. Я придавила ее прикроватной тумбочкой, но послание, определенно перенявшее что-то от автора, сохраняло исключительную бодрость духа и продолжало время от времени пытаться повопить. Получалось такое неприятное мычание, словно в подвале у меня сидит папенькина жена и периодически воет не то на луну, не то на солнце.

Но утро все равно началось обыденно. Я с превеликим трудом сползла с кровати, мысленно ругая себя за то, что увлеклась ночью и принялась азартно вырисовывать будущее платье. Как будто имело какое-то значение, насколько хорошо я буду выглядеть на этом дурацком балу!

После короткой схватки с подушкой и одеялом, в которой мне пришлось выиграть, я умылась холодной водой в надежде хоть как-то взбодриться. А еще потому, что теплая вода почему-то не поднималась до второго этажа, а мне все было некогда заняться этим вопросом. Затем натянула свое любимое, удобное рабочее платье и отправилась красивенько раскладывать свежую выпечку на полочках.

До открытия оставалось еще несколько минут, когда в заднюю дверь кто-то неистово заколотил. Вот прямо требовательно, словно случился пожар.

Я бросилась открывать, но на пороге оказалась не бригада водяных магов, а сосед. Господин Турус владел колбасной лавкой напротив моей пекарни. Мужчиной он был взрослым, солидным, как и всякий мясник. А еще потрясающим семьянином. Каждый раз, когда я видела, как его маленькая, очаровательная жена вставала на цыпочки, чтобы смахнуть с рубашки мужа несуществующую пылинку, а Турус в этот момент ловко и звонко целовал ее, я даже немного завидовала. Нет, ну всякое, конечно, бывало у парочки: и мясник иногда приползал домой на бровях, и женка его с подружками куролесила, а трое пацанов-погодков младшего возраста вообще время от времени давали огня всей улице… Но даже за самым грандиозным скандалом с битьем посуды и летающими чугунными сковородками никогда не случалось ничего больше грохота и шума. Как однажды призналась мне сама госпожа Турус, даже сковородку она мечет не в мужа, а в какой-нибудь ненужный предмет дома, что выкинуть жалко и оставить мочи нет. Вот такая вот генеральная уборка по методу простых горожан.

Итак, неприлично ранний час, задняя дверь, грохот и господин Турус на моем пороге.

– Саяра, ты в порядке? – мрачно спросил этот огромный мужчина, руками гнущий подковы и залетных воришек.

– Э-э-э… – растерянно ответила я.

– Я видел у тебя на чердаке какое-то странное свечение! Сначала подумал, что пожар, но огня не было. Маруша заволновалась и отправила к тебе.

– Я в порядке, – честно ответила я. – За беспокойство спасибо и вот…

Быстренько сгребла несколько булочек и плюшек в корзинку, которую пару дней назад одолжила у Турусов с очень вкусной колбасой.

– …возвращаю!

Турус смущаться и отмахиваться не стал. Дело привычное, все на нашей торговой улице делились товаром, минуя деньги. Эдакий натуральный обмен без какого-либо внутреннего курса валюты.

– Ну ты, если чего, – вопи. Мы завсегда поможем, – авторитетно заявил Турус и ушел готовиться к рабочему дню.

Я закрыла за ним дверь, но вместо того, чтобы продолжить раскладывать товар, прислушалась к дому. Ничего особенного услышать я не ожидала, а потому ну очень удивилась, когда поняла, что кто-то действительно шебуршит наверху!

По-хорошему надо было бежать за Турусом и отправлять могучего мясника на разведку на чердак. Но почему-то сегодня логика решила мне отказать, и я полезла самостоятельно.

В этом помещении я была всего раз, при покупке дома, проверила отсутствие плесени и неучтенной живности и больше не поднималась. Выкидная лесенка долго не хотела опускаться, пришлось не просто постучать по ней, но еще и поугрожать и даже немного применить бытовой магии, хотя с починкой предметов у меня совсем скверно.

В общем, шум стоял такой, что если там наверху и затаились воры, маньяки, убивцы, то они уже должны были сигануть в окно и дать деру. Так что, когда лестница наконец изволила выпасть, явно целясь мне в голову, я полезла наверх с совершенно спокойной душой, не ожидая там никого застать.

А потому оказалась крайне, ну просто до глубины души поражена, когда поняла, что у меня завелся квартирант!

– Ты что тут делаешь? – ахнула я. – Ну-ка кыш отсюда!

Темный и порядком захламленный чердак тускло освещал единственный источник света. И надо сказать, я к этому источнику света отношения не имела никакого. Мало того, весь дом к нему не имел никакого отношения.

Из коробки с неизвестным содержимым высунулась пернатая голова с миленьким кучерявым хохолком. Птица уставилась на меня с таким видом, будто это не она влетела в мой дом, а я приперлась на ее чердак.

– Кыш! – повторила я, но уже не так уверенно, как первый раз.

Залетевшая ко мне на чердак птица была солнечным аристелем. Маленькая певчая крохотуля со смешным, залихватски закручивающимся хохолком и непропорционально длинным хвостом обладала небольшими магическими свойствами, за что уже несколько веков как страдала. По правде говоря, несмотря на все королевские указы и приказы, солнечный аристель был видом почти что исчезнувшим, и встретить его считалось большой удачей.

Ну и в моем случае еще большой головной болью, потому что у меня, между прочим, любопытные и беспокойные соседи, а если кто-то посторонний узнает, что на чердаке пекарни живет редкий экземпляр магической птицы, мой домик разберут по камешку.

На мое третье растерянное «кыш» птица вообще спряталась обратно в коробку, потеряв к нагрянувшей хозяйке жилища всякий интерес. А я, между прочим, на квартирантов не рассчитывала!

В выходной, наверное, я бы еще неуверенно помялась на пороге собственного чердака, размышляя, что же делать и как быть, но время поджимало.

– Так! – угрожающе заявила я, обозначив свою решительность, и зашагала к коробке с птицей. Пока шагала, топала изо всех сил, уверенная, что приближение агрессивной хозяйки дома должно спугнуть любую нормальную дикую зверушку.

Зверушка не спугнулась!

А когда я заглянула в коробку, то поняла, что платье – это меньшая из моих проблем. Про пошив платья я кое-что знала, балы несколько раз посещала в свое время, герцог вообще вылетел у меня с утреца из головы, как нечто близкое к сновидению…

А вот солнечный аристель, свивший гнездо у меня на чердаке, был совершенно реален!

– Так… – задумчиво протянула я, смотря, как птица сердито сияет изо всех сил и прикрывает крыльями кладку. – Так…

Поняв, что еще один «так» – и пернатый жилец решит, что хозяйка дома умалишенная и можно ее не бояться, я уперла руки в боки и строгим тоном спросила:

– Ты зачем здесь поселилась? Столица – не место птичкам и птенцам!

Аристель печально вздохнула и показала лапку с остатками цепочки. Понятно, бедолага сбежала от браконьеров, по дороге на радостях нагуляла прибавление и спряталась где попало.

И «где попало» оказалось моей пекарней. Выставлять на улицу животинку у меня не поднималась рука, так что пришлось смириться с неизбежным.

– Ладно, – мрачно решила я. – Оставайся…

Аристель посмотрела на меня жалостливыми глазками, и я поправилась:

– Оставайся со всем приданым. Но придется соблюдать несколько правил.

Птица с готовностью закивала.

– Во-первых, никакого сияния. А то все соседи сбегутся.

Дождавшись неуверенного кивка и мягкого уменьшения света, я продолжила:

– И никакого чириканья! Клиентов распугаешь.

Птичка презрительно щелкнула клювом, но все же кивнула.

– И никакого постоянного проживания! Встанете на крыло и кыш-кыш отсюда, пока соседские мальчишки не поймали.

Тут аристель печально вздохнула и даже не стала спорить.

– Зайду вечером – проверю, – резюмировала я, направляясь к лестнице.

Но, конечно, уже до самого открытия я успела сбегать наверх несколько раз. Теплое одеялко, забытая кем-то вязаная игрушка, тарелка с водой, тарелка с хлебом, чудом завалявшееся пшено…

В какой момент моя пекарня превратилась в птичий отель с трехразовым питанием?