Kitabı oku: «Взросление», sayfa 6

Не греет ничего – лишь свитер,

Лишь ветер в колыбельку пел.

И вот теперь тянул меня туда,

Откуда звуки доносились громко.

Всё убеждал: забей, ведь это ерунда,

У самого подкашивались ноги.

А те немногие, что были рядом,

Вдруг замерли к нему лицом.

По щекам сыпят слёзы градом

Пред неизбежным их концом.

Ведь по тому набат не смолкнет,

Кто сам готов собрать себя в кулак.

Готовых рядом больше сотни,

Стерпевших жизни сей удар,

Кто шаг за шагом вдруг побрёл

На встречу судьбоносным нотам,

Скинувших с плеч тот сладкий флёр,

Что тянется прямо от дома.

Но нет теперь пути назад!

Теперь борьба с собою и другими.

О чем кричит во всю набат,

Зовя во времена лихие.

Пусть занимается заря

От близких языков пожара!

Я чувствую, как чёрная зола

На языке снежинкой оседала.

Внутри дрожит от голоса набата.

В ушах соборный перезвон.

Но если тянет, значит надо

Бежать из прежней жизни вон.

За мной уже горят деревья

Так, что зимой теперь тепло.

Слепые и глухие мне не верят,

Что прежнее под снегом полегло.

Ты не в пример для них запомни

Миг оборвавшейся в тебе струны.

Тогда ты встал и сразу понял

То, что другие не смогли.

Ты слышал звук удара о металл.

Ты чувствовал во рту железо.

Ты сам себе на площади сказал:

«Идите остальные лесом!

Вам не понять судьбы повадок,

Ведущей нас сквозь темноту.

Не ждите от неё подарок.

Вот так, как вы, я не могу!»

А звон продолжится над нами…

В конце концов и я пойду.

Ведь не впервой себя латали

В полях, подобно муравью.

И испытания – лишь пазл

Большой картины наших глаз.

Набат – лишь фон для этой фазы

От первой до последней фраз.

Босфор (2023 г.)

Я слышал шум Босфора громкий.

Я слышал, как вода поёт,

А минарета остов тонкий

По вечерам к себе зовёт.

И разговоры на вселенском,

Где нет главнее языка:

На улицах, перед подъездом,

У портового маяка.

Шагая вдоль стены Софии,

Вкушал каштаны и весну.

И предвкушал изгибы линий,

Что в памяти отсюда увезу.

Пятнадцать сотен лет стояла.

Стоять ей после нас с тобой.

Пережила империи, султана,

Оставшись вечно молодой.

Под крики чаек на закате

Я любовался под вино

Изгибом линии, что нет на карте -

Изгибом между небом и землёй.

Мне так спокойно стало вдруг,

Когда я осознал внезапно:

Пролив Босфор – мой лучший друг,

Что встретит радостно и завтра.