Kitabı oku: «Кремлевские войны», sayfa 2
Виктор Александрович нажал кнопку ответа и произнес:
– Привет! Как дела?
Немногие люди, знавшие Виктора Прокофьева, предполагали, что его голос может быть таким теплым и радостным.
– Дела замечательно! – отвечал ему голос, который он бы узнал среди тысяч других. – Небо чистое, ветер попутный! Ты сейчас чем занят?
– Байды ремонтирую, – объяснил Прокофьев. – В понедельник надо группу вести. А что?
Последний вопрос по температуре был на сотню градусов горячее предыдущих слов: он подразумевал ответную фразу «Слушай, а давай сегодня…» или «Знаешь, я сейчас свободна…». Именно такой фразы ждал Прокофьев.
Однако Надя ответила другое.
– Ну, если в понедельник, то ты еще успеешь, – заключила она. – Слушай, давай иди оденься поприличнее и подходи к двенадцати к Дому офицеров.
– А что там – выставка новая открылась? – спросил Прокофьев.
– Если бы! Выступление там будет! А если точнее сказать – сеанс коллективного охмурения.
– Какое выступление?
– А ты не слышал? Главная новость сегодняшнего дня: к нам приезжает сам Николов! Во всех газетах напечатали и по радио передают.
– Тот самый? – удивился Прокофьев.
– Да, тот самый Николов собственной персоной. Сообщается, что у нас в Заусольске он объявит о старте какого-то своего нового проекта. А наши доблестные военные поспешили ему зал предоставить – представляешь, какая подлость!
– Значит, ты будешь об этом писать, – заключил Прокофьев. – Хорошо, а я-то тут при чем?
– Ты очень даже при чем, – объяснила Надя. – Он ведь будет там вербовать себе новых клиентов, обещать златые горы, сказочные проценты. Будет говорить, как там у него все обеспечено, куда будет деньги вкладывать. А ты должен выступить как предприниматель и человек, разбирающийся в бизнесе, и разоблачить эти обещания. И ты не думай – я тоже отсиживаться не собираюсь. Журналистика, конечно, дело важное, но защита интересов людей важнее. Так ты придешь?
– Хорошо, приду, – обещал Прокофьев. Следует заметить, что мотивы такого решения у него были несколько иные, чем у Нади Заикиной. Он считал, что разного рода обманутые вкладчики сами виноваты в своей беде – чай уже не в детском саду, своей головой думать надо. Но там, в зале, будет удобный случай поговорить с Надей, условиться о новом свидании – а Прокофьев чувствовал, что потребность в такой встрече назрела. Кроме того, было интересно вблизи посмотреть на знаменитого мошенника.
…Зал гарнизонного Дома офицеров (странной организации, в последние двадцать лет занимавшейся чем угодно, но только не досугом доблестных защитников Отечества) был полон. Шум стоял как на базаре. Собравшиеся ожесточенно спорили, что-то доказывали друг другу, активно жестикулируя. С первого взгляда было видно, что публика здесь собралась разношерстная. Преобладали бедно одетые люди обоего пола среднего и пожилого возраста. Однако имелись и уверенно державшиеся люди, одетые побогаче, – таких легко было представить в кабинете собственного офиса или за рулем «Лексуса». Они, как правило, занимали крайние кресла – чтобы при желании было легче уйти.
Прокофьев окинул взглядом зал – и увидел Надю, махавшую ему из середины четвертого ряда. Виктор Александрович протиснулся к ней, уселся, легонько сжал руку чуть выше локтя – это было установившееся у них приветствие – и только собрался заговорить о том важном, зачем пришел на это собрание, как по залу пронесся громкий звук гонга, и сразу же погас свет. Только на рампе горело несколько лампочек, освещая совершенно пустую сцену, в глубине которой белел большой экран.
– Ну вот, начинаются николовские штучки! – горячо зашептала Надя на ухо Виктору. – Будет, как крысолов, толпу гипнотизировать! Только мы ему не поддадимся!
Зал затих. Все ждали, что будет дальше. Послышались шаги, и на сцену вышел человек чуть выше среднего роста, одетый во все черное. Он подошел к самой рампе и произнес:
– Приветствую вас, сибиряки-заусольцы, чьим трудом прирастает богатство вашего сурового края и всей России!
В руках у говорившего не было микрофона, тем не менее его низкий голос волшебным образом разносился по всему залу.
– Я – Николай Николов, – представился человек. – Думаю, все вы обо мне слышали. Я не случайно выбрал ваш город как место, где возродится наша организация. Именно вы, люди, закаленные суровым климатом Сибири, люди, много потрудившиеся на своем веку, достойны того, чтобы первыми получить шанс резко изменить свою судьбу! Про меня рассказывают много небылиц. Возможно, вы их слышали. Говорят, что я обманываю людей, чуть ли не избрал обман своей профессией. Говорят, что нажил баснословное состояние, купаюсь в роскоши, в то время как люди, вложившие деньги в мою первую организацию, лишились последнего. Знайте: все это ложь! Сколько ни искали мои враги, но они так и не нашли ни одного счета на мое имя. За все годы неустанных трудов я не нажил ни рубля! Все, что я заработал, – это ваше доверие. Я ничего не взял у людей – я им все отдал!
Голос человека на сцене окреп; сейчас он почти кричал.
– Я дал людям надежду! – громко произнес он, и в этот момент экран за его спиной вспыхнул, и на нем возникла надпись огромными буквами: «Нам Нужна Надежда!» Из-за кулис на сцену стали выходить люди. Всего вышло двенадцать человек, мужчин и женщин; они встали полукругом за спиной Николова.
– Это мои помощники, – объяснил тот. – Все вместе мы учреждаем новую финансовую организацию с названием «ННН». Я расскажу об условиях, на которых она будет работать. Каждый из вас может обратиться к одному из моих помощников и зарегистрироваться. После этого вы открываете счет в любом банке и приобретаете ценные бумаги нашей организации; они называются «николо». Бумаги эти – виртуальные, подержать их в руках нельзя. Они будут храниться на первоначальном счете каждого из вас. При этом каждый, ставший участником нашей организации, получает подарок: сумму, равную двадцати долларам США! Совершенно бесплатно! А на ваши ценные бумаги будут начисляться накопления – от 40 до 60 процентов каждый месяц. Повторяю: каждый месяц! Человек, положивший десять тысяч, спустя месяц получит шестнадцать! Ни один банк не даст вам столько! Разве это не шанс?
– Сейчас я ему устрою! – горячо прошептала Надя на ухо Прокофьеву. – Заставлю его наврать с три короба о том, куда он вложит деньги вкладчиков, а потом разоблачу!
И, воспользовавшись образовавшейся паузой (Николов, как видно, сделал ее сознательно, чтобы дать залу возможность переварить полученную информацию), Надя вскочила и громко спросила:
– Скажите, а куда вы будете вкладывать наши деньги? Ведь чтобы выплатить такой большой процент, надо иметь надежный источник дохода. Вы будете вкладывать деньги в добычу золота, алмазов – верно?
Человек на сцене не задержался с ответом ни на одну секунду. Подойдя вдоль рампы как можно ближе к тому месту, где сидели Надя и Прокофьев, так что теперь их разделяло лишь несколько метров, он произнес:
– Нет, милая девушка, вы не угадали! Никуда я ваши деньги вкладывать не собираюсь! Не буду я добывать ни золото, ни алмазы! Наша «ННН» – это финансовый кооператив. Или, как любят говорить мои противники, финансовая пирамида. Первые вкладчики получат свои проценты из средств, внесенных вступившими позже. Им, в свою очередь, заплатят те, кто придет вслед за ними, – и так далее. Вы получили ответ на свой вопрос?
И он своими черными, словно угли, глазами уставился прямо на Надю. Прокофьев отчетливо видел зажим с маленьким микрофончиком на его рубашке – такой он видел у ведущих на экранах телевизоров. Так вот откуда усиленный волшебным образом звук! Даже в такой мелочи – и то обман! Виктору Александровичу хотелось сказать об этом – но он не мог. Словно прилип к креслу. Надя тоже не нашла слов и села. Прокофьев видел, что она растеряна. Между тем Николов решил дополнить свой ответ.
– Мои враги, люди с примитивным экономическим мышлением, утверждают, что такая система неустойчива, что участники, вложившие деньги последними, неизбежно окажутся в проигрыше, – заявил он. – Но это не так! Даже мои враги, эти узколобые догматики, признают, что я обладаю неординарным экономическим мышлением. Я разработал совершенно новую финансовую схему, при которой новые вкладчики ничего не проигрывают. Да, моя организация не может остановиться, застыть, она должна все время расширяться. Но она и будет расширяться! Из Заусолья она пойдет по другим городам Сибири, перевалит за Уральский хребет, распространится по всей России! И не только по России! Мы будем работать в Белоруссии, Украине, Польше, Чехии, Болгарии – во всей Европе!
Через несколько рядов от Прокофьева с Надей поднялся еще один человек.
– Как же вы собираетесь развивать вашу организацию, – громко спросил он, – когда находитесь под следствием? Ведь против вас возбуждено два уголовных дела! Вы находитесь под подпиской о невыезде и не должны покидать пределов Москвы! Как вы оказались у нас в Сибири, вот интересно?
Но и к этому вопросу Николов оказался готов.
– Должен вас обрадовать, – объявил он. – А может, наоборот, разочаровать, не знаю. Дело в том, что уголовные дела против меня закрыли два дня назад. А вчера сняли и подписку о невыезде. Так что теперь ничто не мешает мне заниматься любимым делом: дарить людям надежду!
Последние слова организатора «ННН» вызвали в зале шквал аплодисментов. Николов развел руки, словно хотел обнять всех присутствующих, а зал ответил ему бурными овациями. Между тем помощники Николова вынесли на сцену несколько столов, стулья.
– Теперь, когда я все объяснил, мы можем наконец перейти к делу, – заявил человек на сцене. – Желающие могут по очереди подняться сюда и зарегистрироваться в качестве членов нашего кооператива. А те, кто желает участвовать в нем более активно, привлекать новых членов, могут зарегистрироваться отдельно – как будущие десятники. Подходите! Только прошу не толкаться и не спешить – номеров в списке на всех хватит. А если у кого-то есть еще вопросы, можете их задать.
Люди в зале словно ждали этого приглашения: сразу чуть ли не четверть всех собравшихся устремилась на сцену. Желающие встать в ряды «ННН» столпились на лесенках, возле столов выстроились очереди.
Надя повернулась к Виктору.
– Тебе надо выступить! – потребовала она. – Разоблачить этого мошенника! Ну давай же! Ты это умеешь!
Однако Прокофьев медлил. Полчаса назад, входя в этот зал, он был готов разоблачать, доказывать лживость посулов заезжего «финансового изобретателя». Но за эти полчаса что-то изменилось – сильно изменилось. Виктор Александрович, не отрываясь, смотрел на человека на сцене. Он будто слышал бой невидимых часов – они отсчитывали время принятия Решения. Его Решения. «Вот он, новый поворот в жизни», – мелькнула мысль.
Виктор Александрович встал и вдоль опустевшего ряда двинулся к боковому проходу. Надя шла за ним. Видимо, она думала, что ее спутник ищет более свободного места, откуда он сможет обратиться к залу с пламенной речью. Однако Прокофьев не искал свободного места. Он направился к хвосту ближайшей очереди и встал в него.
– Ты чего? – не сразу поняла Надя. – Выступать же надо!
– Не буду я выступать, – ответил ей Прокофьев. – Ты разве не видишь: у него на все готов ответ. У него теперь все по-другому устроено.
– А для чего ты тогда здесь стоишь? – продолжала допытываться Надя.
– Для того же, что и все, – объяснил Виктор Александрович. – Хочу зарегистрироваться.
– Ты что?! – отшатнулась от него Заикина. – Ты хочешь вступить в это… в эту пирамиду? Отдать ему свои деньги?
– Я хочу попробовать, – уклончиво отвечал Прокофьев. – А там видно будет.
– Что видно? Что видно? – спрашивала Надя; она почти кричала. – Неужели ты не понимаешь? Не видишь? Ты что – ослеп?
Очередь сделала пару шагов вперед, и Прокофьев шагнул вместе с ней. За ним уже вставали новые люди. Надя оставалась на прежнем месте.
– Виктор! – окликнула она его.
– Да? – он обернулся.
– Если ты останешься здесь, так и знай: мы больше не увидимся! – твердо заявила девушка.
Секунду Прокофьев смотрел на нее, ничего не говоря; видно было, что он колеблется. Надя протянула руку, словно желая привлечь его к себе. Но тут очередь вновь шагнула вперед. Прокофьев взглянул на стоявших впереди людей, вновь оглянулся на Надю – а затем, так ничего и не ответив, повернулся и присоединился к очереди.
Глава 3
Всегда на страже
Часы громко пробили девять раз. Игорь Юрьевич поднял голову от бумаг (он не признавал электронных документов, существующих лишь на экране и в памяти компьютера, а потому открытых для враждебного проникновения; привычная тисненная золотом папка была куда надежней) и взглянул в окно. О, уже стемнело! Можно сказать, ночь на дворе. Что ж, неудивительно – август.
Игорь Юрьевич встал из-за стола и, ступая по толстому старинному ковру, прошелся по кабинету. Он любил ковры, массивные столы на тяжелых ножках, обтянутые зеленым сукном; на сукне обязательно тяжелая чернильница с откидной крышкой, лампа с абажуром… В этом стиле семидесятилетней давности было величие, была державность; росчерком стального пера, опущенного в такую чернильницу, решались судьбы целых народов, посылались в бой армии, определялось направление мирового развития. И как только Игорь Юрьевич Безбородов достиг по-настоящему высокого положения, которое он сейчас занимал, как только обосновался в этом здании, по коридорам которого ходил Тот Самый человек, посылавший в бой армии и решавший судьбы народов, он велел обставить свой кабинет именно в таком стиле.
Пропел сигнал внутреннего вызова. Игорь Юрьевич включил прием и услышал голос секретаря:
– Прибыли приглашенные на совещание в 21.12. Прикажете впустить?
– Да, впускай, – разрешил Игорь Юрьевич. Он никогда не назначал совещания на какое-то ровное время. За всеми этими «20.00» или «15.00» чувствовалось нечто ординарное, рядовое. Возникало впечатление, что человек, назначивший совещание, сам ждет этого времени – 20.00. А вот если назначить на 20.07 или, допустим, 18.17, становится ясно, что хозяин кабинета непрерывно работает и каждая минута у него на счету.
Высокая дверь неслышно открылась, пропуская гостей. Игорь Юрьевич поздоровался с каждым, затем сел на свое место, предложил сесть остальным и внимательно оглядел приглашенных.
Их было трое: заместитель Генерального прокурора Виктор Петрович Крутых, заместитель министра внутренних дел Семен Семенович Чубушный и Петр Иванович Шаповалов – генерал в отставке, всю жизнь проработавший в структурах КГБ, а ныне возглавляющий общественную организацию «Щит Родины».
В таком – или примерно таком – составе они регулярно собирались уже два года. Инициатива проведения таких совещаний исходила не от хозяина кабинета, а от Петра Ивановича Шаповалова. Будучи человеком деятельным и энергичным, тот не мог спокойно сидеть на пенсии, наблюдая – по его собственным словам, – как «враг плетет свою паутину в самых высоких органах власти, пользуясь нашим ротозейством». Вначале Петр Иванович пробовал выступать в органах печати, но затем разочаровался в таком пути. Тогда он обратился к Семену Чубушному, которого хорошо узнал за годы совместной службы в Чечне. И уже вместе, сплотившись и выработав общую позицию, единомышленники вышли на Игоря Юрьевича.
Он в то время переживал трудный момент в своей карьере – ожидаемый им взлет на самую вершину власти, на должность преемника Самого, не состоялся. Вместо этого Игорь Юрьевич был назначен на должность хотя и почетную, но не слишком влиятельную. Если говорить совсем откровенно, он чувствовал себя отстраненным от принятия действительно серьезных решений. А за последнее десятилетие Игорь Юрьевич уже привык принимать такие решения, определявшие судьбы – пусть не народов, но отдельных людей или организаций. Поэтому, когда к нему обратился генерал Шаповалов, с которым Игорь Безбородов был слегка знаком по многим годам совместной работы, Игорь Юрьевич выслушал его с большим вниманием.
Он понял идею так: предлагалось создать нечто вроде мозгового штаба действующей власти. Нечто вроде дополнительного (помимо ФСБ, ФСО, МВД и других существующих структур) органа, призванного выявлять агентов вражеского влияния и создаваемые этими агентами угрозы. Причем действовать этот орган должен был на общественных началах, безо всякого финансирования, что придавало его работе особую ценность.
Чтобы повысить влияние и эффективность создаваемого объединения единомышленников, требовалось привлечь к его работе еще кого-то из правоохранительных органов. Подумав, Игорь Юрьевич обратился к заместителю Генерального прокурора Виктору Крутых – и не ошибся. Оказалось, что заместитель главы прокуратуры тоже не вполне удовлетворен той линией, что проводится во внутренней и внешней политике страны, и хотел бы усилить борьбу с вражеским проникновением.
Так сложилась некая история, которую ее участники после долгих и осторожных консультаций решили называть просто «встречами». При этом было отвергнуто предложение Шаповалова присвоить объединению название «На страже»: это означало бы шаг к созданию какой-то организации. А участники совещаний, проводимых в кабинете Безбородова, никоим образом не хотели создавать организацию. Потому что такой шаг – пускай и совершенный с самыми благородными намерениями – мог быть расценен как некое обособление от действующей власти. Даже как заговор! В таком случае бдительным людям, случайно узнавшим о существовании кружка, могли прийти в голову нежелательные аналогии из недавнего прошлого. А этого допустить было никак нельзя: такое развитие событий ставило бы крест на всей карьере.
Поэтому участники собраний на своей самой первой встрече, посовещавшись, попросили Игоря Юрьевича, как лицо, наиболее близкое к вершине власти, проинформировать Самого о создании их кружка. Если бы Сам выразил недовольство такой инициативой, участники были готовы немедленно прекратить дальнейшую деятельность и ограничиться выполнением своих служебных или общественных (в случае с Шаповаловым) обязанностей.
Игорь Юрьевич выполнил поручение и, выбрав удобный момент, сообщил Верховному о возникшем у него (а у кого же еще? конечно, у него!) замысле. Первое лицо информацию выслушало и, подумав с минуту, сказало: «Что ж, мысль понятная. Можете собираться. Если что – информируй». После чего никаких препятствий для деятельности кружка не оставалось.
Одно время к участию в совещаниях привлекли также и начальника Семена Чубушного, самого министра внутренних дел Эльдара Култумбасова. Он активно участвовал в обсуждениях, внес много новых идей. Но затем над его головой сгустились тучи, и он был отправлен в отставку. Своего нового начальника Чубушный знал плохо и обращаться к нему пока не решался. Зато к совещаниям стали регулярно привлекать начальника одного из управлений Минобороны и одного из заместителей главы ФСБ.
По традиции, открывал совещания всегда сам Игорь Юрьевич. Так было и сегодня. Поставив перед собой диктофон, он сказал:
– Нам удалось получить запись, сделанную две недели назад на одном совещании в резиденции «Заветное». Проводил совещание вице-премьер Тарасов. На нем присутствовали руководители МВД, Генпрокуратуры, Центробанка, представители ряда других ведомств. Совещание имело статус секретного, его участникам было настоятельно рекомендовано не сообщать о нем никому; уровень охраны резиденции на время проведения совещания был повышен. Я думаю, мы не будем нарушать статус секретности и кому-то сообщать о том, что там говорилось. Только сами послушаем.
Это была шутка, и Игорь Юрьевич позволил себе слегка улыбнуться. Остальные участники тоже усмехнулись.
Пленку с записью раздобыл заместитель главы ФСБ. Однако афишировать это обстоятельство, конечно, не следовало. Игорь Юрьевич и не стал этого делать. Получалось, что пленку добыл лично он.
– Итак, давайте послушаем, ради чего господин Тарасов созвал совещание на столь высоком уровне, – произнес Безбородов. – И ради чего был обеспечен столь высокий уровень секретности.
И он включил запись.
Следующие час двадцать минут прошли в молчании. Участники встречи никак не комментировали услышанное, не позволили себе ни одной реплики. И это было понятно: за старинным дубовым столом в кабинете Игоря Юрьевича Безбородова собрались серьезные люди.
Наконец раздался щелчок – запись закончилась. Несколько минут за столом царило молчание. Первым его нарушил заместитель Генерального прокурора.
– Это просто в голове не укладывается! – воскликнул он. – Вице-премьер, одно из первых лиц в государстве, дает рекомендацию закрыть дело и снять все обвинения с отпетого мошенника! И это в то время, когда ряд наших товарищей-прокуроров, честнейших, преданных людей томятся в тюрьме по надуманным обвинениям!
Крутых имел в виду сотрудников прокуратуры Подмосковья и аппарата самой Генпрокуратуры, замешанных в скандале с подпольными казино. Самого Виктора Петровича тоже пару раз вызывали по этому поводу на допросы, следователи хотели возбудить против него дело, но Генеральный прокурор сумел отстоять своего зама. Участники встречи знали об этом, но вида не подали и согласно закивали головами: среди них было не принято критиковать друг друга и вообще выражать сомнение в искренности товарищей.
– Хочу заметить, что ваш шеф, Виктор Петрович, активно выступил против этой махинации, – сказал Игорь Юрьевич.
– Да, я заметил, – кивнул Крутых. – Однако мне он ничего не сказал.
– Что ж, Геннадий Илларионович человек дисциплинированный, – сказал Безбородов. – Ну, товарищи, что скажете?
– Что тут говорить – мерзкая затея! – прогудел басом Семен Чубушный. – Денег в бюджете у него, видишь ли, не хватает! У него на нужное дело никогда не хватает! Даже когда нефть дорогая была и деньги рекой лились, милиция и армия финансировались по остаточному принципу! Офицеры месяцами без зарплаты сидели. А о боевых и мечтать не приходилось. Все уходило в этот его Резервный фонд!
– Якобы в Резервный фонд! – заметил на это Шаповалов. – Мы с вами точно не знаем, как шли денежные потоки. Вполне возможно, что часть средств направлялась на совсем другие цели.
– Тут надо помнить, что уже несколько лет наш Алексей Константинович подкармливает ряд деятелей оппозиции, – сказал заместитель Генпрокурора. – А также несколько газетенок и интернет-ресурсов откровенно антигосударственной направленности. Не сам, конечно, а через близких к нему людей и помощников. Нам это точно известно.
– Ну да, у банкира Журавлева на всю оппозицию средств не хватает, вот Алексей Константинович и вынужден был подключиться, – усмехнулся Игорь Юрьевич.
Упомянутый банкир Журавлев был давним предметом забот Безбородова. Игорь Юрьевич был уверен, что этот хитрый деятель строит далеко идущие планы и, возможно, мечтает в будущем стать президентом. Благо задатки к этому у него имелись: ведь Журавлев прошел ту же чекистскую школу, что и сам Безбородов. Само по себе такое стремление было нормальным: какой же солдат не мечтает стать маршалом? Вот только способ для достижения этой цели бывший сотрудник КГБ, а ныне банкир и промышленник избрал странный – через поддержку сил, враждебных официальной власти.
– Тут характерна еще фигура докладчика, – веско произнес Крутых. – Докладчика и автора этого бандитского проекта. Этот самый Алмазов в прошлом был замешан в самых грязных делах. Начать с того, что он успел послужить в институте у Гайдара. Потом подвизался за границей в одной компании, у которой есть интерес к нашей стране. И сейчас поддерживает контакты со всеми организаторами митингов.
– Так вот им для чего деньги понадобились! – воскликнул Семен Чубушный. – Чтобы бунт финансировать!
– Часть – на бунт, а часть – себе в карман, – добавил Шаповалов. – У подобных деятелей всегда так: себя не забывают.
– И как удобно придумано: ведь деньги никем не контролируются, через казну не проходят, – заметил заместитель Генпрокурора. – Можно брать столько, сколько требуется, и ни перед кем не отчитываться.
– И вы заметьте, откуда они эти деньги собираются брать, – сказал генерал Шаповалов. – У простых людей! Ведь кто составлял основную массу вкладчиков пресловутого «МММ», а также структур самого Николова? Самые социально не защищенные слои! Рабочие, колхозники, пенсионеры, домохозяйки… Вот кого собираются ограбить!
– Верно говорите! – поддержал его заместитель Генпрокурора. – У меня брат в Сибири живет. Всю жизнь на металлургическом заводе проработал, с трудом на квартиру накопил. А тут сын задумал жениться, говорит: «Жить отдельно хочу». Откуда деньги взять? Вот брат и дал последние сбережения этому Николову. И что? Все пропало! И таких, как мой брат, – сотни тысяч!
– А теперь и миллионы будут! – поддержал его Семен Чубушный. – Теперь, пользуясь поддержкой в самом правительстве, этот мошенник развернется вовсю!
– Таким образом, мы пришли к выводу, что «проект», принятый на пресловутом совещании, вреден и опасен со многих точек зрения, – подвел итог обсуждения Игорь Юрьевич. – Теперь нужно определить, что мы можем противопоставить этой вылазке. Как мы будем бороться с незаконными действиями этих политиканов?
– Надо противопоставить этим преступным замыслам всю мощь государственных органов! – заявил Петр Иванович Шаповалов. – Поставить в известность руководителей всех правоохранительных структур. Думаю, у них хватит сил свернуть шею этому «строителю пирамид».
– Но ведь Генеральный прокурор Петров сам присутствовал на этом совещании, – заметил на это Игорь Юрьевич. – И хотя на совещании он – единственный из всех участников – активно выступил против этого «проекта», но за прошедшие две недели никаких действий по его приостановке не предпринял. А министр внутренних дел, – тут хозяин кабинета повернулся к Семену Чубушному, – даже согласился с доводами господина Тарасова – мы все это слышали на записи. Так что на активное участие этих руководителей в срыве «проекта» рассчитывать вряд ли приходится.
– А что Быстров? И Точилин? Ведь их там не было? – спросил Шаповалов.
– Да, мы можем надеяться на поддержку этих людей, – согласился Безбородов. – О руководителе Федеральной службы безопасности говорить нечего: мы все знаем его образ мыслей. Что касается Павла Федоровича, то он, я думаю, тоже выступит против поощрения махинаторов.
– Как же, выступит он! – раздраженно отозвался заместитель Генпрокурора Виктор Крутых. – Пока команда сверху не поступит, начальник Следственного комитета и пальцем не пошевелит.
На эту реплику никто отзываться не стал: все понимали, что она вызвана все тем же противоборством, возникшим между прокуратурой и Следственным комитетом сразу же после создания этого нового органа и обострившимся после возникновения дела о «крышевании» подмосковных казино.
– А что Президент? Какова его позиция? – спросил Шаповалов. – Этот Тарасов сказал, что он проинформирован. Это так?
Вот это был по-настоящему серьезный вопрос. Взгляды всех присутствующих обратились к Безбородову: только он имел близкий контакт с главой государства.
Игорь Юрьевич, который обычно говорил четко и уверенно, на этот раз помедлил с ответом. Причина была в том, что он не знал, что отвечать. Последний раз он встречался с Самим девять дней назад. Но это произошло на многолюдном протокольном мероприятии, и там не было никакой возможности переброситься с Первым лицом хотя бы несколькими словами. А просто позвонить Президенту, договориться о встрече Безбородов не мог: уровень его отношений с главой государства в последний год понизился (в чем Игорь Юрьевич не хотел признаваться). Кроме того, деликатность положения состояла в том, что Игорь Юрьевич не мог признаться, что знаком с разговорами, которые велись на секретном совещании, куда он не был приглашен. Поэтому хозяин кабинета ответил на вопрос так:
– Да, Президент знает о планах группы Тарасова – так же, как он знает обо всем, происходящем в стране. Но глубоко он в эти планы не вникал. И уж, конечно, не давал своего согласия на их реализацию. Его позиция по этому вопросу во многом будет зависеть от наших усилий, от того, насколько быстро мы сможем разоблачить махинации этого Николова. А также истинные планы господина Тарасова.
– Что касается разоблачения махинаций, то тут должны сказать свое слово Семен Семенович с Виктором Петровичем, – заявил Шаповалов. – Их ведомства по долгу службы обязаны пресекать махинации. Поэтому, если они проявят здесь инициативу, никто им за это пенять не будет. А если их начальники решат идти на поводу у Тарасова и помешают преследованию махинатора – что ж, тогда мы будем знать, что рассчитывать на этих людей нельзя, и будем искать другие пути.
– Петр Иванович совершенно прав, – поддержал отставного генерала Безбородов. – Именно полиция с прокуратурой должны начать первыми.
– Что ж, я начать готов, – отозвался Чубушный. – Найду следователя посмелее – и начну. Кстати, я сейчас припоминаю, что у нас, в Следственном управлении, есть один такой. Авторитетов не признает, прет напролом… А ко всякого рода мошенникам у него прямо-таки личная ненависть. Вот фамилию его не припомню – то ли Еремин, то ли Ермаков… Вот ему это дело и поручу! Его никакой Тарасов не остановит!
– А я это дело открою, – отозвался заместитель Генпрокурора. – И Геннадия Илларионовича спрашивать не стану – зачем? Ведь я не должен знать, что деятельность этого Николова поощряется свыше…
– Совершенно правильная позиция! – одобрил Игорь Юрьевич. – Пусть ваш следователь роет землю, собирает материал. Когда его будет достаточно, можно будет ставить вопрос об аресте счетов этого Николова и избрании меры пресечения.
– С арестом счетов не все так просто, – покачал головой Крутых. – Насколько я помню, у него счетов на собственное имя не существует. Скользкий, гад, не ухватишь…
– Ничего, мой следователь найдет за что ухватить, – заверил Чубушный.
– Вот и отлично, – заключил Безбородов. – А я, со своей стороны, постараюсь подключить Точилина и главу Следственного комитета. Не может быть, чтобы они поддержали этот бандитский сговор! А когда мы наберем достаточно материала, наши позиции укрепятся. Тогда можно будет выйти и на Самого…
– Правильная линия, – кивнул головой Шаповалов. – Что ж, если с этим вопросом мы закончили, давайте перейдем к следующему.
Отставной генерал, глава организации «Щит Родины», то и дело брал на себя роль руководителя их совещаний – роль, которая по всем критериям должна была принадлежать, конечно же, Безбородову. Игорь Юрьевич до поры терпел эти претензии, но чувствовал, что долго так продолжаться не может и придется ему поставить ветерана на место. Но не сейчас. Еще не сейчас.
