Kitabı oku: «Волчья свадьба», sayfa 3

Спешно вызванный на остров судмедэксперт Тростинкин, который совсем недавно осматривал труп олигарха, найденный в воде у пляжа, смог лишь констатировать, что смерть, скорее всего, наступила от умышленной передозировки снотворного. Как подтверждение тому, рядом с постелью умершей валялась пустая водочная бутылка, на которой были обнаружены отпечатки пальцев женской руки. Даже на первый взгляд было ясно, что отпечатки папиллярных линий на стекле идентичны рисунку на пальцах Сольцовой.

Когда тело умершей, упакованное в специальный герметичный мешок, грузили для отправки в морг, Борис отдал Тростинкину записку, чтобы тот передал ее графологам. В качестве образца почерка он взял из личного дела горничной ее заявление об устройстве на работу.

Узнав, что из всего персонала пансионата Сольцова была более всего дружна со своей сменщицей Варварой, Борис решил поговорить с девушкой еще раз. Он не стал ее куда-либо вызывать, а сам незаметно для всех прошел к ней в комнату. Варя, хоть и не очень охотно, но тем не менее достаточно подробно рассказала все, что ей было известно об Александре. Деталей того, каким образом Сольцовой удалось устроиться в «Аттику», Варя не знала, но Саша как-то раз дала ей понять, что причастен к этому их менеджер по кадрам, с которым она все никак не могла расплатиться.

– Она ему что-то «отстегивала» от своей зарплаты? – не сразу понял Петрухин.

– Она с ним регулярно спала… – На лице Вари мелькнула саркастичная усмешка. – Он у нас петушок боевитый – топчет все, что шевелится. Я замужем, и то уже раза три пришлось отшивать. А Саша, вы сами видели, собой была очень даже недурна – и лицом, и фигурой… Хоть на конкурс красоты посылай. Какой же кобель на такую не позарится? Вот, может, из-за этого таблеток и наглоталась.

– Однако, как явствует из записки, она, по сути, признается в убийстве Хухминского. У нее с ним, что, были какие-то счеты?

– Знаете, ничего определенного об этом сказать не могу, но… – Немного помявшись, Варя продолжила, приглушив голос почти до шепота: – Позапозавчера я случайно видела, как Саша о чем-то разговаривала с Хухминским в коридоре, у дверей его номера. Правда, я была от них далеко и ничего не слышала. Но вот по ее лицу можно было понять, что она его о чем-то просит, в чем-то пытается убедить. А он молча стоял и слушал… При этом на его лице была такая мерзкая, презрительная улыбочка. Потом, когда она кончила говорить, он ей что-то сказал про аборт и деньги. И когда она пошла от него такая бледная, со слезами на глазах, добавил вслед, чтобы больше к нему не подходила.

– А вы ее не спрашивали, о чем шла речь?

– Узнать пыталась, но она сразу же замкнулась в себе и не сказала ни единого слова.

Как еще припомнила Варя, родом Александра была из села Кузнецовка, что километрах в двадцати от Залесска, где у нее есть маленький сын, которому года три, не более.

– Я хоть Сашу и знала всего-то ничего, но у меня в уме вообще не укладывается, что такая рохля могла кого-то убить. Это выходит за рамки здравого смысла. Я скорее поверю в то, что она почему-то решила сама себя оговорить. Хотя для чего бы это ей могло понадобиться? Но совершить убийство… Не поверю ни за что и никогда!

Сразу же после разговора с Варей Борис встретился с менеджером по кадрам и хозяйственной части Чушкановым. Тот только-только появился в своем кабинете, который отчасти был складом запчастей к сантехнике и тому подобных вещей, а отчасти… Петрухин, войдя в помещение, где уже побывал часа полтора назад, лишь теперь обратил внимание на диван с весьма характерной, основательной вмятиной посередине, стоявший в углу. Холодновато представившись, он спросил у еще как следует не проснувшегося бодрячка лет пятидесяти с круглой «шайбой» физиономией и распирающим пиджак брюшком:

– Так когда вы последний раз, так сказать, удовлетворяли свою похоть на этом диване с гражданкой Сольцовой? Выкручиваться и врать не советую. А то можете оказаться главным подозреваемым в ее убийстве. Ну, ну, я слушаю.

Тот, ошарашенно вытаращив глаза, некоторое время напоминал рака, которого внезапно кинули в ведро с кипятком. Потом беззвучно задвигав ртом, Чушканов с трудом выдавил:

– Са… Сашу убили? А кто и за что?

– Во-первых, позвольте-ка, вопросы задавать буду я. А во-вторых, я уже предупредил: не вздумайте валять дурака. Ну!..

– А-а-а… Гм-гм… Ну, последний раз мы с ней были здесь позавчера… Но, поверьте, клянусь вам, все было добровольно, по обоюдному согласию. Так сказать, на основе взаимных симпатий!

– Что, что?! – Петрухин язвительно рассмеялся. – Это если бы вы не состояли в служебных отношениях и Сольцова была от вас независима, то тогда я еще мог бы поверить в подобный бред. А она напрямую зависела от вас. При чем тут взаимные симпатии? Это – принуждение женщины к интимным отношениям с использованием служебного положения. Карается по статье Уголовного кодекса. Кстати, будем считать, что ваша вина уже доказана. По меньшей мере годочков пять вам светит. Плюс «почетное» место у тюремной параши. Хороша перспектива? Кстати, где и как вы ее нашли, когда принимали на работу?

– Она сама нашла меня, – позеленевший менеджер враз покрылся каплями холодного пота. – Кто-то дал ей мой домашний адрес, и она пришла прямо ко мне домой. Ну… Человек я одинокий, пригласил к себе. Она сказала, что очень нуждается в деньгах и хотела бы устроиться к нам в пансионат. Сказала, что готова на что угодно, лишь бы ее сюда приняли.

– Ага! И вы предложили ей лечь в постель… – закончил за него Борис.

– Нет, нет, нет! Она первая сказала об этом. Ее слова были: если я вам нравлюсь как женщина, то могу сегодня остаться с вами.

– Ну разумеется! – «согласился» с ним Петрухин. – Что еще она могла ответить вам после того, как вы ей, скорее всего, указали на дверь? Вот что я вам скажу. Вы можете избежать знакомства с прокуратурой, если будете со мной предельно откровенны. Скажите, что могло связывать Сольцову с Хухминским? Кстати, вы знали, что у нее есть ребенок?

– Да, о сыне она мне как-то говорила. Ребенок сейчас вроде бы у ее родной сестры в деревне. А что у нее с Хухминским – клянусь, ничего не знаю. Могу лишь только предполагать… Одну секундочку! – Чушканов проворненько добежал до двери и, выглянув в коридор, поплотнее ее прикрыл. – О самом Хухминском мне рассказывал один знакомый. Значит, несколько лет назад Аркадий Никодимович частенько занимался похищениями женщин. Делал это так. Одевался как работяга, садился в «четверку» и мотался по дорогам, вроде как «бомбила». Сажал только молодых, красивых женщин и девушек и увозил их куда-нибудь в лес. Там насиловал, после чего предлагал деньги – сто баксов. Если женщина соглашалась, он ее отвозил поближе к дому и там высаживал, если отказывалась, бросал в лесу и уезжал. Если та обращалась в милицию, к ней приезжали какие-то отморозки и делали соответствующее внушение. После этого заявления забирали абсолютно все женщины.

– Вы предполагаете, что и Александра могла оказаться в числе его жертв?

– Да, думаю, могла.

– Тогда выходит, можно предположить, что и сын у нее от Хухминского… – задумчиво отметил Борис. – И что же дальше?

– Ну года три он так куролесил, пока не нарвался на одну из тех, кого уже увозил. Скорее всего, та сама начала на него охотиться. И вот, когда он ее привез в лес, она выхватила нож и воткнула ему в пах. После этого убежала и потом вообще скрылась в неизвестном направлении. Он едва не истек кровью. Хорошо, его охрана ездила за ним по пятам. Они его и доставили в больницу. Больше месяца он там лежал, после чего «бомбить» уже не ездил… Граж… товарищ подполковник, клянусь, это все, что я о нем знаю! Я надеюсь…

– Еще хоть один случай принудиловки по отношению к женщинам, и вы гарантированно познакомитесь с ароматами отхожего места в камере. Ваш персонал об этом пикантном обстоятельстве прямо сейчас поставлю в известность. Я доходчиво объяснил? – жестко перебил его Петрухин.

Покинув вконец расстроенного менеджера-саладона, он созвонился с начальником ОблУВД Рудаковым. Тот о смерти Сольцовой уже знал и поэтому, перебив Бориса, с ходу «рванул в галоп».

– Боря, ты мне объясни, блин горелый, что там вообще происходит?! – заорал он простуженно-осипшим голосом. – Покойники множатся, а твое расследование буксует. В чем дело? Что там за маньяк у вас завелся?

Терпеливо, доходчиво объяснив Рудакову ситуацию, Петрухин добавил:

– Думаю, что это убийство – не более чем очередная попытка направить нас по ложному следу. Сначала нам подсунули официанта, теперь – горничную.

– Слушай, Боря, ты там не перемудри давай. Тебя послушать, так против тебя играет целая сборная криминальных асов, – в голосе Рудакова звучали нотки досады и раздражения. – Ты ж ведь даже не представляешь, как за последние пару дней мне всю плешь проели звонками из всяких высоких инстанций. Только и слышу: что он там копается, этот ваш Петрухин? В принципе это даже хорошо, что вынырнул другой подозреваемый. Женщина в данном случае – вполне приличный вариант. А то с тем «голубым» следом я уж не знал, как и докладывать губернатору…

– Вы считаете, что именно убитую Сольцову нужно «назначить» на роль убийцы? – удивленно хохотнул Борис. – Но ведь тут слишком многое не вяжется. Получается, я должен сам досочинить то, чего не было, и на этом закрыть дело? А если липа вылезет? Что тогда?

– Ничего сочинять не надо! – сердито рявкнул Рудаков. – Просто нужно ориентироваться, понимаешь это слово? Ориентироваться на конкретного человека. Мотив у Сольцовой был? Был, и очень серьезный. Кто мог ей помешать пробраться на пляж и там влупить Хухминскому шприц отравы? Вот в эту сторону и копай. Завтра чтобы все было готово. А то мне уже… О! Опять звонят. В общем, занимайся! – недовольно буркнул он, и в телефоне запикали короткие гудки отбоя.

Глава 3

Ближе к обеду Борис отправился в Кузнецовку, что не совсем согласовывалось с полученным им начальственным распоряжением. Проехав по мосту над речушкой, с обоих берегов заросшей камышом, «девятка» Петрухина покатила по типично деревенской улице. Спросив дорогу у случайного прохожего, Борис вскоре вышел из машины у аккуратного домика, обшитого снаружи облицовочной деревянной планкой. За штакетником палисадника перед окнами дома высились яблони-антоновки, уже густо увешанные крупными зелеными завязями. На стук в калитку из дома вышла женщина, очень похожая на Александру. Недоуменно, с тревогой глядя на незнакомца, она растерянно поздоровалась и вдруг, как будто о чем-то догадавшись, тихо спросила:

– Что-то случилось с Сашей?

– Да, – представившись, кивнул Борис. – К сожалению, вынужден вам сообщить, что сегодня ночью она умерла. Мы могли бы с вами побеседовать?

– Проходите, проходите… – ссутулившись и еле сдерживая слезы, пригласила женщина. – А что с ней случилось?

– Пока можно только предполагать, что она отравилась снотворным, – заходя в дом, Петрухин развел руками. – Но меня интересует, ради чего она решила устроиться на этот чертов «Остров Невезения»?

– Уж не знаю, почему, но Саша у нас пожизненная неудачница, – глядя в пустоту, тихо заговорила хозяйка дома. – И умная, и красивая, а счастья как не было, так и нет. Четыре года назад поехала она в Залесск. Вроде где-то присмотрела себе работу в газете. Но ее не приняли – человек уже нашелся. Она ни с чем поехала домой. И вот в дороге какой-то гад, вроде как таксист, взялся ее подвезти…

По словам сестры Александры, та после случившегося хотела обратиться в милицию. Но некие подонки ее предупредили, что если она напишет заявление, ночью может сгореть дом ее сестры вместе со всеми, кто там проживает. А потом обнаружилось, что Саша беременна. Ей советовали сделать аборт, однако она, опасаясь последующего бесплодия, решила родить и оставить ребенка в роддоме. Но не смогла…

– Нынешней весной глядели телевизор, и она как закричит: «Нина, Нина, смотри – это он, тот гад!» – Женщина тягостно вздохнула. – А была передача про то, как у нас хорошо отдыхают толстосумы. Показали тот проклятый остров. И этот урод там же. Он, оказывается, никакой не таксист, а богач, да еще и депутат Областной думы. Услышали и как его зовут. Диктор его все нахваливал за то, что много баксов вложил в тамошний курорт… Или как там его?

– Пансионат, – подсказал Борис.

– Ну вот дурь ей в голову и стукнула. Мол, надо туда хоть как-нибудь устроиться, и когда этот… Хрюминкин, что ль?.. А-а, Хухминский… Ну вот, когда там появится, сказать ему о Витюшке. Так кто к нему допустит? А там и спрашивать никого не надо будет. Ей-то, мол, самой от него ничего не нужно. Но пусть хотя бы о сыне позаботится. А мальчонка-то у нас и правда славный растет. Я ее отговаривала, да толку-то? Поехала куда-то в город, где-то кого-то нашла, потом звонит соседям: «Передайте Нине, что со мной все в порядке, уже устроилась и работаю, зарплата – закачаешься…» Вот и заработала себе на упокой!

В этот момент дверь соседней комнаты приоткрылась, и из-за нее вышел мальчик, который удивленно смотрел на чужого дядю. Немного помолчав, он неожиданно спросил:

– Тетя Нина, а мама где?

– На работе, Витюшка, на работе… – Нина говорила севшим голосом. – Вот, дядя приехал и говорит, что она еще долго там будет… Иди, иди, играй! Знаете, Борис Витальевич, по поводу того, чтобы отравиться или кого-то убить – так она совершенно не способна. Это я вам уже говорила и от этих слов не отступлюсь. Просто это ее судьба такая.

Возвращаясь, Борис рассеянно думал о сложных переплетениях человеческих судеб, а также о тщете самодовольства иных толстосумов, свято уверовавших в то, что обилие дензнаков и профессиональная охрана гарантируют их от любых невзгод. «…И не догадываются, наивные, что судьба к кому угодно может быть круче самого крутого прокурора независимо от банковского счета, – иронично улыбаясь своим философствованиям, он мчался по выбитому асфальту в сторону Залесска. – Не хотят уразуметь, что любой, даже самый богатый и вроде бы всемогущий, в один миг может не только стать нищим, но и потерять саму жизнь. Хотя… Для кого-то она зачастую значит гораздо меньше, чем деньги…»

* * *

Тремя днями ранее описываемых событий поздней ночью официант ресторанного зала пансионата «Аттика» Женёк Коцигаш, глядя через окно своей комнаты на яркий свет фонарей, готовился идти на свидание. Впрочем, как готовился? Его подготовка в основном заключалась в не очень успешных попытках принудить самого себя к необходимости поучаствовать в действе, для мужчины с нормальной психикой и унизительном, и постыдном. Расхаживая взад-вперед по комнате, он изо всех сил пытался убедить себя в том, что положение у него безвыходное, и теперь у него есть только один вариант решения создавшейся проблемы – согласиться на условия человека, который пообещал избавить его от преследования кредитора.

…Если бы месяц назад, в тот проклятый день, он знал, чем закончится для него поездка по городу, он бы собственноручно вырвал из мотора и выбросил подальше пучок проводов зажигания! Он лучше бы ходил пешком всю оставшуюся жизнь! Но она, эта поганая жизнь, черт побери, не терпит сослагательного наклонения. Она не признает всякие «если да кабы». И ладно бы повод отправиться в путь был для него жизненно важным! А то – так себе, развлекуха и безделица.

Ему позвонила знакомая и пригласила к себе в гости «на часок». Еще зимой они познакомились в Интернете, потом встретились, и с первой же встречи их отношения приобрели более чем интимный характер. О том, чтобы встречаться чаще, с перспективой узаконить отношения, речь не шла вообще. Ни он, ни она утруждать себя веригами брака не собирались. Тем более что и у него, и у нее подобных знакомых было предостаточно. Легкость отношений была и приятна, и необременительна.

Когда Женёк (его так прозвали в «Аттике» с первого же дня работы), следуя уже привычным маршрутом, был у перекрестка, где ему следовало повернуть налево, какой-то недоумок, который до этого тихо-мирно изображал из себя гаишника, размахивая самодельным жезлом, вдруг подхватил с земли камень и со всего размаху швырнул в его машину. Это было столь тупо, нелепо и вызывающе, что Женёк едва не захлебнулся от возмущения. Видя, что недоумок кинулся наутек, он резко ударил по педали тормоза, глядя вслед своему обидчику. Но гладкая кожаная подошва ботинка с нее соскользнула и попала на акселератор. Поэтому вместо того, чтобы остановиться, машина резко рванулась вперед, и в тот же миг раздался громкий удар, как если бы с десятого этажа кто-то бросил на асфальт дюжину связанных между собой ведер из оцинкованной жести.

Женёк в полном обалдении смотрел на новенький «Форд», в заднюю дверцу которого так неудачно впечатался. Однако это было лишь началом его злоключений. Прибывшие гаишники объявили, что его «автогражданка» уже дней пять как просрочена… Потом примчался приятель расфуфыренной девицы, хозяйки пострадавшего «Форда», типичный «качок» с золотым «цепком» в палец толщиной, наглый и вызывающий. Тот сразу объявил свое условие: ущерб возместить в недельный срок. При этом назвал такую сумму, что, продав свою побитую «шестерку», Женёк мог погасить не более десятой части долга. Ну можно было бы еще продать аудио– и видеоаппаратуру, компьютер, какие-то вещи… Однако и эти деньги, даже если бы их удалось выручить, выглядели сущими копейками в сравнении с теми, почти тремя сотнями тысяч, назначенными «качком».

Женёк понимал, что претензии к нему завышены в разы. Но его робкую попытку опротестовать аппетиты вымогателя предложением решить дело через суд пресекла угроза разборки с участием «конкретных пацанов». Записав его телефон и адрес, «качок» куда-то свалил. Понимая, что он влип в сквернейшую историю, которая гарантированно очень скоро превратится в нескончаемый кошмар, в какое-то мгновение Женёк вдруг и сам, начав звереть, принял решение срочно найти пистолет и убить их обоих – и эту красотку-стерву, и ее бойфренда. А потом – будь что будет. Но, поразмыслив, решил этот вариант пока отложить.

Созвонившись с приятелем, работающим в рекламном отделе одной из городских газет, он попросил того установить личность «качка» по номеру его машины. Вскоре приятель сообщил, что этот тип, которого зовут Вадим Ежонов, является начальником службы безопасности у местного олигарха Хухминского. Красотка, которую звали Майей Яринцевой (ее имя Женёк узнал во время составления гаишниками протокола), работала помощником управляющего банка «Кредит-экспресс» и, что особо подчеркнул приятель, была не замужем.

– …Женёк, это ж вариант! – кипя к нему сочувствием, «двинул идею» рекламщик. – Ты у нас мажор – хоть куда. Ну и сделай ей предложение… Вопрос с долгом тут же отпадет. Ну и что, что она стерва и б…дь? Знаешь, на твоем месте я бы женился даже на престарелой папуаске с букетом хронических вензаболеваний. Так что думай!

И Коцигаш решил рискнуть. Он позвонил Майе и попытался договориться о встрече. Но та его «обломила», не дав даже толком договорить.

– А для чего нам встречаться-то? – презрительно хмыкнула красотка. – Все разговоры только с моим представителем. Его телефон у тебя есть.

И началась у него жизнь, полная мытарств и тревог. Продав все, что смогло найти своего покупателя, он с трудом уговорил «качка» дать ему отсрочку от «счетчика» хотя бы на месяц. Однако ничего дельного за это время совершить так и не удалось. И вот уже на исходе срока Женьку как будто снова улыбнулась удача. Менеджер по кадрам Чушканов сообщил ему, что завтра в пансионате будет праздноваться день рождения президента банка «Кредит-экспресс», а в числе приглашенных – хозяин и начальник «качка», Аркадий Хухминский.

– Ты к нему подойди, когда он уже подопьет, поплачься в жилетку, – вполголоса объяснял Чушканов, склонившись к его уху. – Поддатым он любит изобразить широкий жест. Вот, может быть, тебе и удастся разжалобить его, чтобы он приструнил своего Вадьку. Глядишь, раза в три-четыре должок-то и убавится…

Выбрать момент и подойти к захмелевшему олигарху для Женька особой проблемы не составило. Тот как раз закончил беседу с губернским министром здравоохранения и, отпивая из фужера, рассеянно смотрел по сторонам. Женёк, стараясь говорить чрезвычайно вежливо, но и не роняя себя, начал излагать Хухминскому свое сокровенное. Немного его послушав, тот взял Женька за рукав и отвел в сторону, где рядом не было лишних ушей. Нацелясь мутноватым взором, олигарх пожелал услышать, чего, собственно, он от него хочет, но потребовал изложить просьбу «без пустого трепа и соплей». Когда Женёк рассказал о наболевшем, подспудно взывая к сочувствию собеседника, тот, закурив, неожиданно чему-то ухмыльнулся и, подмигнув ему как старому приятелю, негромко обронил:

– Все решим. Все… Даже вот так устроим – насчет долга вообще никто не заикнется. Как будто его и не бывало. Пойдет?

– Да, конечно, конечно!.. – не веря собственным ушам, обрадованно закивал Женёк. – Буду вам очень за это благодарен.

– Ну вот и ладушки! – Олигарх благосклонно хлопнул его по плечу. – Но, Жень, ты же сам понимаешь, что просто так ничего не делается. Верно? В общем, давай-ка мы с тобой этот вопрос хорошенько обсудим, скажем, после этого сабантуя… Э-э-э… На пляже, в беседке. Жду тебя там ровно в час ночи. Ну ты мальчик уже большой, и сам все хорошо понимаешь… Да? Так что, смотри, давай без опозданий! – неожиданно придав лицу строгость, Хухминский ткнул Женька указательным пальцем в грудь и направился в глубь банкетного зала.

Осознав, что за «разговор» ожидается в беседке, Женёк совсем пал духом. Его недавние надежды и только что вспыхнувшая бурная радость мгновенно сменились досадой и разочарованием. Вместе с тем, издерганный напоминаниями «качка», он решил, что иных вариантов судьба ему не уготовила.

…Глянув на часы, Женёк обреченно вышел из пристройки для обслуживающего персонала и по выложенной камнем дорожке направился в сторону пляжа. В банкетном зале продолжался пир горой. Через открытые окна далеко разносились веселые голоса гостей и затейливые ритмы в исполнении столичной поп-группы «Эвтаназия». Как и час назад, в небе над островом расцвели разноцветные грозди фейерверков, сопровождаемые громкими хлопками специальных мортир.

Рядом с дорожкой, на просторной садовой скамейке, никого не стесняясь, в тени сексовалась какая-то парочка, сопровождая свое занятие сопением и охами. И если в другое время Женёк с интересом понаблюдал бы за этим бесплатным представлением, то теперь его от подобного зрелища даже передернуло. Его колотила нервная дрожь от ощущения безысходности и собственного ничтожества. Мысленно перебрав все ругательства, он принуждал себя идти в сторону пляжа. Шагах в двадцати от беседки, увитой виноградом, он остановился, не решаясь подойти к ней ближе еще хоть на шаг – при одной только мысли о том, что сейчас будет, Женька начинало тошнить.

Неожиданно сзади кто-то тихо сказал: «Эй!» Женёк удивленно оглянулся, но в тот же миг ему в лицо брызнули чем-то из аэрозольного баллончика, и он мгновенно отключился, повалившись на песок.

* * *

«Банкетная» ночь на Золотом Камне затянулась почти до самого рассвета. Около четырех часов – то ли еще ночи, то ли уже утра, когда на востоке еще только чуть забрезжило, – на пляж, тяжело ступая и раскачиваясь, прибежал один из охранников пансионата. Парень крепко перебрал, хотя управляющий запретил им даже нюхать спиртное. Всего через каких-то полчаса он должен был сменить своего приятеля, стоявшего у входа в спальный корпус. А как тут менять, если в голове несмолкаемый колокольный звон, а ноги подгибаются и выписывают кренделя?

И тогда незадачливый сменщик, решив поправить дело немедленным принятием водных процедур, спешно отправился на пляж. Сбрасывая одежду, он корил себя за неумеренную любовь к халявной выпивке. С Волги набегали порывы сыроватого, холодного ветерка. С шелестом на берег катили волны. Таинственная, черная в темноте вода отчего-то выглядела пугающе-фантасмагоричной. Несмотря на обилие выпитого, охранник вдруг немного заробел. Почему-то сразу же вспомнились всякие байки о волжских русалках, которые по ночам околачивались вдоль берегов, утаскивая в воду всякого, кто не вовремя надумал искупаться.

Немного поколебавшись, парень все же взял себя в руки и, разбежавшись, кинулся в воду. Проплыв по инерции несколько метров, он ткнулся головой во что-то тяжелое, но вовсе не жесткое. Столкновение с непонятным препятствием было столь неожиданным, что жаждущий протрезвления нечаянно хлебнул изрядную порцию воды. «Что это за хрень такая? – мелькнуло у него в голове. – Рыбина здоровущая издохла, и ее сюда прибило течением, или мешок со всяким мусором приплыл?»

Он встал на дно – здесь глубина была не более чем по грудь – и толкнул рукой почти неразличимое в темноте, смутно белеющее «что-то». И тут он внезапно понял, что это… утопленник!!! Парень в ужасе отпрянул назад, спотыкаясь и моментально трезвея.

Оказавшись на берегу, охранник вдруг вспомнил, что воды-то он хлебнул не где-нибудь, а рядом с трупом. По сути, эту воду можно было считать сродни той, которой принято омывать покойников и которую так жаждут заполучить чернокнижники и ведьмы для своих дьявольских обрядов. А ведь такая вода – об этом он слышал уже не раз – способна была стать источником всевозможных неприятностей. Кто-то вроде говорил о том, что выпившего такой воды ждали самые тяжелые болезни, вплоть до онкологии, и в любом деле ему бы выпадали одни лишь неудачи.

Ощутив толчок в желудке, парень с содроганием согнулся чуть не до земли. От сильнейшего приступа рвоты ему показалось, что еще немного – и он сам вывернется наизнанку. Почувствовав болезненный спазм опустевшего желудка, который сжался в напряженный комок, он опрометью кинулся к флигелю у главного корпуса, где проживали охранники и обслуживающий персонал. Парню казалось, что его организм изнутри заселили самые коварные и самые опасные микробы, и теперь не только здоровье, но и сама его жизнь оказалась в опасности.

Вбежав в свою комнату, он торопливо достал из-под койки бутылку водки и, дрожащей рукой налив полный стакан, залпом выпил. Это в его представлении должно было осуществить полную внутреннюю дезинфекцию. А еще через пару секунд, оглушенный выпитым, он плашмя растянулся на полу, так никому и не сообщив о своей находке…

* * *

Позже, вспоминая о тех трех днях, проведенных на «Острове Невезения», Петрухин всякий раз морщился как от лимона при мысли о публике, собравшейся в пансионате «Аттика». О смерти олигарха Хухминского он узнал дома, ранним утром, когда еще только проснулся и направлялся в ванную. Дежурный УВД сообщил ему по телефону о случившемся, попутно рассказав кое-какие детали. По его словам, олигарха нашли еще на ранней утренней заре охранники пансионата. Один из них не вышел на дежурство, а кто-то из парней видел, как тот, будучи пьяным, побежал на пляж купаться. Начальник охраны тут же отдал распоряжение найти своего подчиненного, опасаясь, что тот в подпитии мог утонуть.

На пляже поисковая группа обнаружила одежду своего коллеги, а далеко от берега было замечено что-то, плывущее в волнах. Взяв лодку, парни догнали это «что-то». Каково же было их удивление, когда из воды ими был извлечен не сотрудник охраны пансионата, а богатейший человек губернии!

Сам Борис с дежурной опергруппой, приданной ему в подкрепление, оказался на острове часам к восьми утра. Первым делом найдя переполошенных и крайне удрученных управляющего пансионатом и начальника охраны, он распорядился никого с острова не отпускать, невзирая ни на какие протесты и угрозы.

– Всех, кто будет качать права, сразу посылайте ко мне, – уведомил он.

Впрочем, учитывая состояние гостей банкира, большинство из которых лишь под утро разбрелись отсыпаться по своим номерам, а прочие хоть и были на ногах, но в основном не вязали лыка, качать права пока что еще было некому.

В сопровождении охранников пансионата опергруппа направилась на пляж. Здесь, на расстеленной простыне, в одних плавках лежал сизовато-лиловый труп мужчины лет за пятьдесят, который при жизни был чуть выше среднего роста, с большими залысинами и заметным брюшком, несколько не вяжущимся с худоватыми руками и ногами. Рядом с покойником дежурили трое крупных парней со злыми, недовольными лицами. Старший охраны пансионата негромко пояснил, что эти трое – личная охрана олигарха. В стороне от охранников Хухминского, метрах в тридцати, стояли какие-то люди с видеокамерами. Даже без пояснений было понятно, что это телевизионщики. Старший из охранников олигарха, представившийся как Вадим Ежонов, пояснил, что телевизионщики и газетчики их поначалу буквально осаждали. Но часть уже разъехалась готовить сводки новостей.

– Как падальщики слетелись, мать их, журналюги долбаные! – сердито пояснил он. – И откуда только успевают узнать?!

С ходу приступив к делу, Борис приказал своим сотрудникам прочесать весь пляж и прилегающие постройки и заросли. Кинолог тут же ринулся вслед за своим четвероногим следопытом, который, как будто поняв человеческую речь, без подсказок сообразил, что должен делать. Судмедэксперт тоже явил деловитость и начал хлопотать у трупа, выясняя степень окоченения тех или иных групп мышц, выискивая на коже ссадины, царапины или еще какие-то повреждения.

Сам же Петрухин тут же, на пляже, начал допрос охранников олигарха. Не ударяясь в дипломатические изыски, он задавал им прямые, жесткие, порой крайне неудобные вопросы. Все трое, в чем они клятвенно заверили, ночью никуда из пансионата не отлучались. Правда, у двоих это обстоятельство подтвердить могли люди, которых они отказались назвать. Вадим Ежонов, который, по его словам, с двенадцати до двух играл с Чушкановым в буру, хмуро уверял Бориса в том, что их босс сам распорядился его никуда не сопровождать.

– Может, он бабу какую-нибудь сюда повел трахать… – разводя руками, доказывал Ежонов. – А кому понравится ловить кайф, если за ним в это время зырят трое рыл? А я точно «бурил», спросите у Чуха… То есть, Чушканова. Я его на три «штуки» обштопал.

Слушая его, Петрухин неожиданно почувствовал, что этот тип способен походя сочинить любую небылицу и соврать, не моргнув глазом. Да и вообще он с самого начала начал вызывать непонятную подсознательную антипатию. Чем это было вызвано, Петрухин и сам понять не мог. Ну не потому же, что Ежонов ему, как говорится, не приглянулся лицом?! Скорее всего, тут было нечто иное, на уровне каких-то «флюидов», дающих ощущение негатива, излучаемого этим человеком. Впрочем, судя по гримасе недовольства на лице главного секьюрити олигарха, его отношение к оперу было сходным. Ежонову явно не понравился «этот мент», который с ходу показал свою «негибкость» и полное отсутствие склонности «искать консенсус».