Kitabı oku: «Матабар», sayfa 9

Арди не понимал, что происходит, но все же, несмотря на всю свою странность, показалось что так и должно быть.

И юный охотник побежал.

Если бы он видел себя в этот момент со стороны, он бы удивился тому, как его маленькие лапы с легкостью пересекали огромные канавы, кои с трудом смог бы перепрыгнуть сам Эргар. Как ловко он отталкивался от деревьев и камней, паря в воздухе не хуже Кайшаса. И там, где его лапы касались травы, та расходилась кругами, напоминая потревоженную камнем водную гладь.

И звон летел над землей, смеялись деревья, а ветер разносил радостную весть. Звери, услышавшую её, просыпались, не веря своим ушам и глазам, они втягивали воздух, они слушали лес. И тот рассказывал им. Старые легенды, почти забытые мифы. О народе, что жил среди зверей. Народе, что берег этот край, отдавая тому свою кровь и не прося ничего взамен.

– Матабар… – шептали вековые сосны, передавая слухи своим сестрам елям, а те – теткам и сватам, березам и ивам.

– Матабар… – звенела земля, нашептывая истории камням и холмам.

– Матабар… – смеялся ветер, кружа среди бескрайних простор.

Он летел над кронами, стелился по лощинам и полям, пока не поднялся по камням к старым горам, не заставил их вздрогнуть и не закружил среди пещеры одинокого барса. Тот смотрел куда-то вниз, под Лестницы и, почему-то, его глаза светились мерным, белым светом.

Но Арди всего этого не видел и не слышал. Он лишь бежал, пытаясь успеть вовремя. Успеть до того, как произойдет что-то непоправимое.

И он успел.

Спрыгнув с невысокого обрыва, он пробежался по веренице камней, послужившим ему мостом через ручей и оказался прямо перед лицом встревоженной оленихи.

С её черных губ и мягкой, бурой шести, еще капала влага. Маленькие рожки забавно торчали за ушами, а тяжелый, массивный живот, едва ли не касался земли. Кого бы она не вынашивала – это должен быть настоящий гигант. Может быть даже не меньше Леноса.

Олениха, совсем еще молодая, попятилась и опустила вниз голову, выставляя рожки. Они смогли бы причинить Арди вред только если бы он уже был стар и слеп.

– Я сыт в этот час, – произнес Арди, прикладывая ладонь к губам, а затем к земле. – я не ищу твоей жизни, будущая мать.

Самка какое-то время не двигалась, после чего начала шумно дышать. Её ноздри раскрывались подобно зобу жабы, а затем так же шумно сдувались.

– Ты странно пахнешь, горный детеныш, – произнесла она голосом, в котором, отчего-то слышались раскаты весеннего грома и первой капели. – Ты пахнешь, как двуногий, плутающий по невидимым для него тропам и оскверняющим старые камни железом. Ты пахнешь как ирбис, едва-едва открывший глаза и облизнувший свои когти, и ты пахнешь, как… – она втянула воздух еще глубже, после чего в глубоких карих глазах Арди заметил искрящиеся звезды. Но, наверное, ему показалось. – Матабар.

Матабар… эти звуки от чего-то отозвались эхом внутри юного охотника, но не минуло и одного удара сердца, как они свернулись внутри и укрылись словами Эргара, произнесенными тогда – в первый день охоты, и уснули.

Да и не было у Арди времени размышлять над ними – мурашки побежали по загривку, а то место, где у Эргара вечно плясали хвосты, сжалось. Волки подбирались все ближе.

– Тебе надо убегать, – поторопил юный охотник, на всякий случай проверяя, крепко ли сидят когти в перчатках.

– Убегать? От чего мне надо убегать, странный детеныш.

– Волки, – прошипел Арди. – сюда идут волки.

– Волки, – фыркнула олениха. – этот лес давно уже не знал голодных зим. Добычи здесь вволю. Никто не нарушит закон Матабар и не станет охотится на ждущую дитя, просто чтобы отужинать.

– Эти волки странные, – стоял на своем юный охотник. – Пожалуйста. Поверь мне. Они странно пахнут и странно говорят. Тебе надо убегать.

– Странно пахнут? – переспросила олениха, затем пригнулась и буквально уперлась мордой в грудь Арди. Она снова втянула воздух, после чего едва слышно прошептала. – Лей… они отравлены Лей…

Глаза Арди расширились, и он резко обернулся к ручью. Как раз вовремя, чтобы застать, как пять серых камней постепенно увеличивались в размерах. И то, что можно было принять за росу, оборачивалось шерстью. Как скалились их клыки и горели красным светом бездонные глаза. Особенно у самого крупного, стоявшего в центре.

У него в пасти, напоминая хищную рыбу, клыки торчали в два ряда сразу, а вокруг глаз мерцала сеточка пылающих шрамов, да и шерсть скорее напоминала змеиную свадьбу. Волокна спутывались и копошились, роились – несмотря на почти полный штиль, внезапно опустившийся на водопой.

– Кажется, твой нюх, все же, не подвел нас, ищейка! – засмеялся вожак. – Здесь действительно детеныш двуногих!

Арди попытался задвинуть олениху за себя, но рука нащупала лишь воздух. Юный охотник позволил себе на секунду обернуться, но не увидел ни олениху, ни примятой её копытами травы, ни капель влаги, упавшей с шерсти. Исчез даже запах.

– Смеешь повор-р-рачиваться ко мне спиной?!

Юный охотник тут же повернулся лицом к вожаку стаи, но не посмел смотреть тому в глаза – это было бы равносильно брошенному вызову. Последнее, что собирался делать Арди – драться с вожаком стаи. Он прекрасно отдавал себе отчет, что не сможет, скорее всего, даже поцарапать последнего.

– Мудрый охотник, – Арди опустил голову, но не так сильно, чтобы совсем ничего не видеть – лишь показал шею в знак смирения. – я не ищу твоих троп и не спорю за твою добычу. Я лишь иду мимо по своим путям, а следы мои приходят с северных вершин. Давай разойдемся. Ты охотник и я охотник и нам нечего сегодня делить.

Волки закрыли пасти и подняли носы повыше, ловя ими нити запахов в ветру. Вожак снова оскалился, демонстрируя несколько рядов опасных клыков. Арди чувствовал исходящий от стаи запах. Странный, приторный – не такой, как от обычных зверей, и не такой, как от Эргара, Леноса или Кайшаса.

– Детеныш двуногих, знающий наш язык? – прошипел волк. – Дух Ночи воистину пр-р-ринес нам необычный ужин. Когда наши клыки р-р-разломают твои кости, а когти – р-р-рассекут плоть, я постар-р-раюсь не забыть то, что ты сказал пр-р-ро север-р-рные вер-р-ршины.

Волки опустили морды к земле и, рыча и скалясь, медленно выходили из зарослей. Они аккуратно ступали по разбросанной вдоль ручья гальке, шерсть на их загривках дыбилась, а хвосты плотно прижались между лап.

Арди медленно, не отводя взгляда, пятился назад. Сердце стучало так, что едва не вырывалось из груди – теперь не было никакой необходимости прятать свой страх. Волки чувствовали его и их морды искажались кровожадными гримасами.

“Лучше пять снегов нотаций Учителя, чем сгинуть в их желудках” – пронеслось в голове юного охотника.

Он схватил подвешенный на шнурке клык, но выкрикнуть имя Эргара так и не успел.

Глава 9

Сперва Арди показалось, что покрытый мхом валун выкатился из леса и загремел, заставляя даже самый яростный весенний гром сникнуть и отойти в сторону, уступив место чему-то куда более грозному и могучему.

Вода в ручье вспенилась и поднялась широкой волной, окатив волков. Те прижались к земле и, пусть и скалились, но глаза Арди не обманешь – они дрожали едва ли не меньше, чем галька, танцующая хороводы вокруг незнакомца.

Тот поднял бурую лапу и опустил её перед собой. Кроны деревьев встрепенулись и потянулись ветками к волкам. Плетьми они били их по загривкам, стегали по животам и мордам. Волки кружили между ожившими ветвями, прыгали и юлили, пытаясь откусить хлеставшие их древесные жгуты, но у них не получилось.

– Хранитель! – воскликнул вожак, на чьей морде добавилось алых порезов. – Это наша добыча!

– Да что ты говор-р-ришь, безумец.

И прямо за спиной волков из леса дикой молнией, рассекающей плотные небеса, появилось нечто. Нечто, по чьей шерсти струились зеленые узоры, напоминающие собой лес, едва-едва проснувшийся по утру и сверкающий изумрудной капелью холодной росы.

Это нечто зарычало и на этот раз ожили не ветви, а травы. Они спутывали лапы волков, кидали тех на землю и пронзали плоть бесчисленным множеством лезвий.

– Уходим! – завыл вожак. – Быстр-р-рее!

Кое-как освободившись из травяного плена, израненные, побитые и окровавленные, подгоняемые стегающими спины ветвями, волки побежали вглубь леса, но Арди еще какое-то время слышал их визги и крики.

Арди, все еще сжимая клык Эргара, пригляделся внимательней. То, что ему сперва показалось валуном, на поверку оказалось медведем. Только куда больше, чем любой другой из косолапых, что прежде встречались юному охотнику. Стоя на задних лапах, ростом он едва ли не дотягивался до середины ближайшей ели. Лапы венчались куда большим количеством когтей, чем было назначено природой, а шириной туловища он мог посоперничать с горным утесом.

Но самое странное – его шерсть. С виду самая обычная, бурого окраса, достаточно плотная, чтобы согреть в холода и спасти от косого укуса, она… сверкала?! Нет, Арди так лишь показалось. Сверкала вовсе не шкура медведя, а то, что покоилось поверх неё. Будто медведь своей могучей лапой сорвал лоскут с западного неба, лишь едва-едва обласканного Духом Дня. Сине-золотое одеяние, усыпанное засыпающими звездами, украшенное узорами весенних ветров, парящих среди сияния уходящей ночи.

Арди повернулся и замер еще сильнее, если это вообще было возможно в его ситуации.

По другую сторону от него стояла рысь. Едва ли многим меньше Эргара, обладающего размерами двух ирбисов, вставших друг другу на плечи. Кисточки на её ушах затвердели и напоминали высокие пучки травы, а по серой шерсти струились вечно меняющиеся узоры цвета свежей листвы. Они танцевали по поверхности шкуры, иногда сливаясь в нечто… нечто… кажется… это называлось символом?

– Кто… кто вы такие? – произнес Арди, напрочь забыв все уроки и наставления учителя.

– Королевы… – просвистела рысь. – Что они сделали с нашим маленьким Арди.

– Это все Эргар, – гулким басом громыхнул медведь. – Он спрятал его сердце.

Они знали его имя? Но откуда?! Эти странные существа не пахли как звери, не выглядели как звери, и даже их голоса – и те не звучали по-звериному.

– Вы сидхе? – чуть тише спросил Арди, а когда странные создания качнулись в его сторону, воскликнул: – Не подходите!

И выставил перед собой клык Эргара, словно это могло бы его защитить.

Юный охотник пусть и не знал, кто такие эти сидхе, но чувствовал опасность исходящую от одного только этого слова.

Рысь и медведь переглянулись.

– Белка, – прогудел бурый великан. – Это работа для тебя.

И в то же мгновение перед Арди на гальке, будто она там все это время и стояла, появилась белка. Рыжая, со смешными полосами, как у енота… вернее – пятнами. Пятнами, а не полосами. Скасти всегда говорил, что глупые охотники путают пятна и полосы.

Скасти… кто такой Скасти?

Арди все глубже проваливался в черные глаза белки. Слишком большой. Размером с дворового кота.

Дворовые коты?

Он знал лесных котов, знал горных готов, знал даже степных котов – они иногда подходили к подножью Алькады, когда в степи оказывалось недостаточно добычи.

Почему он знал все это? Или вспоминал?

Глаза белки проникали все глубже в его сознание. Порой, кажется, они натыкались на преграду в виде грозного рыка, сотрясающего горные вершины, но не боролись с ней, а обходили, обтекали и доставали откуда-то изнутри Арди все новые и новые знания. Или старые?

Он вспомнил, как старый охотник странным когтем вырезал фигурки. И как Арди слушал горное эхо, речные смешки или лесные перешептывания. Как он брал снег с вершин дальних гор, как зачерпывал ладонью целые озера и как просил деревья отдать несколько витков своих корней. И во всем этом звучали имена. Имена его друзей, с которыми он играл до того… до того… до того, как…

Что-то горячее обожгло щеки Арди, а внутри, где-то в груди, стало нестерпимо больно, словно ему в тело вонзили раскаленный железный прут. Железный прут? Откуда он знает, что такое желез…

– ХВАТИТ! – громом прозвенел в его ушах рык Учителя.

И все воспоминания, кроме трех деревянных фигурок, тут же забылись вчерашним сном.

Белка… нет – Скасти, пошатнулся и упал на гальки. Арди тут же подскочил к нему и аккуратно поднял на ру… лапы. На мгновение юному охотнику показалось, что тот не дышит, но вот Скасти закашлялся, сплюнул чем-то серебристым и обвил хвостом лапу Арди.

– Проклятый… барс, – прошептал вечный озорник. – не хотел тобой делиться.

– Делиться… – повторил юный охотник.

Он посмотрел на медведя. На его одеяния, на то, как тепло светились глубокие, маслянистые глаза и как морду растягивала добрая, беззаботная улыбка.

– Гута?

Медведь кивнул и опустился на четыре лапы. Он повернул голову на бок и улыбнулся еще шире. И на душе вдруг стало так тепло, а тело окунулось в мягкую негу. Как на рассвете, когда сон едва-едва оставляет тебя на тропе Духа Дня, но не спешит покидать окончательно, даря последние секунды на границе суровой реальности и сказочного забытья.

Арди повернулся к рыси.

– Шали?

Та легко скользнула по пенистым гребням быстрого ручья, как если бы те оказались тверже каменной земли. Она подошла и опустила голову на плечо юному охотнику. Тот вдохнул запах её шерсти и разум закружился от аромата свежей хвои; от того, как трава по юной весне дурманит обещанием скорого солнца и тепла; как горные ручьи несут с собой прохладу, но не злую и вредную, как зимой, а нежную и ласковую.

Рядом на землю опустился и медведь. Он подпер Арди боком, позволяя тому зарыться в густую шерсть. А на плечо юному охотнику забралась белка. С забавным узором в виде пол… пятен.

– Скасти, – прошептал Арди.

Он помнил их. Помнил своих друзей. Как они играли дни и ночи напролет. Как смеялись и веселились. Как Скасти вечно их разыгрывал, придумывая такие дурацкие, но смешные, пусть порой и обидные, шутки. Как Гута беззаботно болтал о том и сем, не замечая, как иногда на него рычит мудрая Шали, знающая, казалось, все и обо всем.

Арди зарылся лицом в их шерсть, обхватил лапами настолько, насколько только смог со своим маленьким телом. Он вжался в них, будто надеясь, что за их именами и образами откроется что-то еще. Что-то очень важное. Что-то, что, как ему казалось, он забыл в одном из своих снов. Но вновь, как это порой бывало после особенно громких ночных гроз, он услышал внутри слова Эргара:

“Побудь в этой шкуре еще немного… позволь себе не испытывать тяжести человеческого сердца.”

И они, эти слова, как и всегда, укутали его теплым покровом, забирая дурные мысли и тревоги, делая их чем-то, что казалось проблемами завтрашнего дня. А ведь завтра в Алькаде наступало каждый раз, а сегодня почти никогда не заканчивалось.

– Я так вам рад, – прошептал Арди. – так рад…

Он не видел, как странные звери, пахнущие природными явлениями, переглянулись. Не видел, как Скасти потянулся лапкой к груди человеческого мальчика, облаченного в шкуры, раскрашенного землей и каменной крошкой на манер ирбиса. И как Шали коротко рыкнула на белку, одними глазами произнеся: “Еще не время. Это только первая весна. Впереди еще пять”.

Как суровым молчанием Гута согласился с рысью и Скасти ничего не оставалось, кроме как смириться с тем, что его маленький друг живет лишь с половиной своего сердца.

Арди так и не понял, сколько времени они провели так – в тесном клубке из шерсти, лежа на галечном берегу быстрого ручья. Может час, может три, а может и больше. Но вот вскоре живот юного охотника не самой приятной мелодией напомнил о том, что пришло время отыскать хоть немного добычи иначе вскоре может заболеть голова и Голод начнет подкрадываться все ближе.

Так что Арди, пусть и не без труда (звери явно не хотели просыпаться и отпускать старого знакомого из теплого плена) поднялся и направился к ручью. Опустившись около самого берега, он занес лапу и начал ждать. Вот проплыла первая рыбка и несколько когтей располосовало водную гладь, но речной житель лишь ловко вильнул хвостом и был таков.

Арди не расстроился и продолжил охоту… но и на второй и на десятый и даже на двадцатый раз ему так и не удалось никого поймать.

В быстрой воде ловля шла не так хорошо, как в спокойной и еще не скинувшей ледяные покрова зимнего сна.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросил Арди, когда решил немного отдохнуть и прерваться от охоты.

– Нам сказала любимица госпожи Сенхи’Ша, – выпалил Скасти, нежащийся на плече Гуты. – Хранительницы Сада Королев.

– Госпожа Сенхи’Ша? – переспросил Арди. – Это…

– Сидхе, – подтвердила догадку Шали.

Рысь отошла от медведя и направилась к Арди. С каждым шагом, что она делала, её размеры все уменьшались, пока та не приняла облик обыкновенной лесной охотницы, а светящиеся узоры на её шерсти не померкли настолько, что если не знать, где искать, то и не увидишь.

Шали опустилась рядом с Арди, занесла лапу над водной гладью так, чтобы тень накрыла рыбку и когда та вильнула, спасаясь от напасти, то когти рыси уже ждали добычу в том месте, где хвостатая надеялась найти спасение.

Мгновение и вот перед лапами Арди уже барахтается пойманная рыбешка.

Юный охотник нахмурился.

– Я сам могу добыть себе пропитание, – прошипел он не прикасаясь к рыбе. – Мне не нужны подачки. Я не старый, не больной и не слабый.

Звери переглянулись.

– Эргар хорошо тебя учит, – кивнула Шали. – Но он тебя учит путям снежных троп. Здесь, в лесных разливах и речных угодьях пути охотников выглядят иначе.

Арди посмотрел в сторону, куда убежали волки.

– Да уж, – проворчал он.

– А, не обращай внимания на этих блохастых, – махнул лапкой Скасти, уменьшившийся в размерах настолько, чтобы удобно устроиться на голове Арди – в том единственном месте, где росла шерсть. Пусть и очень мягкая и уже чересчур длинная – лезла в глаза, если не затягивать ремешком. – Их явно оставила стая. Может закон какой нарушили, а может просто – нерасторопные и ленивые. Вот они и полезли к Лей, чтобы забрать не принадлежащую им силу. Но оказались слишком слабы для неё и теперь она их отравляет.

Сказать, что юный охотник ничего не понял – не сказать вообще ничего. Но виду он подавать не стал. Не хотел, чтобы Гута, Шали или Скасти подумали, что Эргар его плохо учит. Так что Арди многозначительно покивал, что вызвало приступ смеха у Скасти.

– Ты же ничего не понял, реповая башка, – и он тюкнул, не сильно, голову Арди небольшим орешком. – Лей – это то, что твой д… старый охотник, называл магией или волшебством. Она протекает везде и всюду, но незримо для глаз.

– Как тропы охотников?

– Тропы охотников иногда можно увидеть, – лениво протянула Шали, растянувшаяся на камнях. – Лей могут видеть лишь те, кто умеет Говорить.

– Ну или когда Лей становится так много, что она принимает форму светящегося камня, – добавил Скасти. – Именно поэтому в Алькаде двуногие, по науке дворфов, режут скалы – добывают Лей. И эти блохастые, видимо, нанюхались пыли и начали растить её в себе. Достаточно чтобы стать сильнее, но явно не умнее. Арди, хочешь, расскажу, как стать умнее.

– И как?

– В твоем случае? – вредная белка снова тюкнула его по голове. – Никак!

Арди зарычал и попытался поймать Скасти, но тот оказался настолько юрким, что юный охотник даже кончика хвоста своего приятеля поймать не смог. Хоть и подошел к попыткам со всей ответственностью и ретивостью – как и учил Эргар. Но каждый раз, даже если Скасти стоял к нему спиной, лапы юного охотника настигали лишь пустоту, но никак не белку.

Так, в играх, минуло еще несколько часов пока выдохшийся Арди не развалился рядом с Шали. Гута же, все это время, дремал. Он никогда не был самым активным в играх, пусть и обладал самым… Арди не знал, как правильно сказать, но ему казалось, что сердце у Гуты такое большое, что в нем нашлось бы место всему подряд – начиная вредным Скасти и заканчивая самым маленьким и незаметным листком на ветви ивы.

Живот снова заурчал.

Шали скосилась на все ту же рыбку, которая уже давно перестала бить хвостом и явно испустила свой последний дух… или рыбы не дышат?

– Не стану, – коротко рыкнул Арди и вернулся к ручью.

Снова и снова он пытался поймать рыбешку, но, как и Скасти, та каждый раз, в самый последний момент, когда когти вот-вот должны были рассечь её тельце, успевала уйти от угрозы.

Но юный охотник не сдавался. Отбросив пустые попытки, он, по науке Эргара, принялся изучать повадки рыбы, но… та не ходила на водопой – она жила в нем. Она не выбирала тропы для поиска пропитания – Арди вообще не понимал, что ела рыба. И её повадки нельзя было предсказать или прочитать, казалось, что это безмозглое создание двигалось ради движения, без цели и смысла.

Спустя еще десяток неудачных попыток, Шали поднялась и подошла поближе.

– Ты хорошо охотишься, Арди, – мурлычаще произнесла она. – но это не снежные тропы. Если ты хочешь охотиться здесь, то… мы научим тебя.

– Мне не нужны учителя, – насупился юный охотник. – у меня есть Эргар.

Он не собирался предавать доверия Учителя. Тем более – Гута, Шали и Скасти были его друзьями. Они могли играть и веселиться как раньше, а нотаций и наставлений ему хватало и в Хижине.

– Вот и правильно! – поддакнул Скасти. – Нечего тебе свою пустую голову забивать всякими глупостями. Она полнее от этого все равно не станет! Ха! Лучше на – погрызи орешек!

Юный охотник уже замахнулся поймать Скасти, но заметил, как тот юркнул в сторону, стоило только тени лапы Арди накрыть шерсть вредины. Вспоминая то, как охотилась Шали, Арди задержал свой рывок и, дождавшись пока будет понятно куда отпрыгнет белка, поймал ту за тельце.

– Ну все-все, победил, – тут же сдался бельчонок. – Орешек-то будешь?

Арди посмотрел на Гуту, затем на Шали и на грызущего орех Скасти. Он действительно не знал путей охотников долины. И, видимо, все, чему он научился на снежных тропах Алькады здесь, внизу, под её склонами, не сильно помогало.

– А Эргар…

– Если бы он не хотел этого, – прогудел Гута. – то не отпустил бы тебя сюда.

Арди сжал клык и посмотрел на северные вершины. Где-то там, на пиках, спрятанных за густыми кучевыми облака, лежал его Учитель. Гроза горных пиков. Самый свирепый и могучий хищник всей Алькады – от края до края не отыщешь того, кто мог бы посоперничать с Эргаром. Но… Арди посмотрел на свои когти. Вернее – на те речные камни, что он использовал вместо когтей.

Эргар говорил, что у каждого охотника своя собственная сила. Иногда ты с ней рождаешься, а иногда – тебе приходится её отыскать. И чтобы Арди мог стать таким же, как его учитель – ему требовалось что-то другое, что-то новое.

Тем более ему с детства нравилось узнавать все новое – иначе бы он не отыскал Ястребиный Утес и Прыщавую Попу Огра и…

Что? Откуда эти слова в его голове?

Впрочем, это все мысли завтрашнего дня.

– И когда первый урок? – с небольшой опаской спросил Арди – на его памяти уроки Эргара всегда шли в тесной паре с болью и бессонницей.

– Он был только что, – улыбнулась Шали, демонстрируя верхний ряд клыков, после чего кивнула в сторону ручья.

Арди подошел ближе, занес лапу над водной гладью, но не стал спешить. Он дождался, пока тень накроет рыбку, и та юркнет в сторону, а когда стало понятно направление движения, то юный охотник просто ударил в то место, где рыбка должна была оказаться. И вот уже спустя мгновение он с жадностью вгрызался в её соленую плоть, сплевывая хрустящие на клыках косточки.

– Мы научим тебя, как ходить так, чтобы не издавать ни звука, – Шали отпрыгнула в сторону и приземлилась… где-то. Арди не смог понять, где, потому что не услышал ровным счетом ничего. – И как ориентироваться так, чтобы отыскать тропу любой добычи и охотника даже в самом незнакомом лесу, – произнесла она за его спиной.

Гута подобрался, поднялся на задние лапы и с легкостью подкинул Арди, усадив того на свои могучие плечи.

– Мы научим тебя тому, как бороться не только при помощи клыков и когтей, – прогудел бурый великан. – но и всем своим телом и как из любой схватки выйти победителем. Как крушить деревья и ломать камни, если будет на то необходимость.

Скасти легко взвился по спине Гуты и снова оказался на голове Арди.

– И мы научим тебя, как видеть то, что другие не замечают, – прошептал он на самое ухо. – И как слышать то, что другие не слышат.

– А теперь пойдемте, – поторопила Шали. – у нас не так много времени.

И они отправились вглубь леса, а Арди так и не заметил, как позади, на опушке, появилась олениха, а следом за ней словно сотни цветов, свившись воедино, обрели облик маленькой девы. Она улыбнулась, что-то прошептала лепесткам подснежников и те полетели по лесам и полям, перелетая долы и холмы, кружась вместе с радостным ветром. И каждый раз, пролетая над старыми капищами и древними заросшими святилищами, они украдкой касались деревянных истуканов.

Многохвостого ирбиса; четырехкрылого орла; громадного козерога; медведя, одетого в западный рассвет; рысь, с узорами травы в утренней росе и маленького бельчонка, грызущего орех. И там, где лепестки касались деревянных изваяний, гнили сорняки и древоточцы испуганно отступали. Лишь последняя фигура продолжала исчезать под натиском времени.

Фигура волка, выточенная из белого дерева…

Еще четыре сна Арди провел со своими друзьями в уроках, больше напоминавших игры. А затем, когда пришло время, отправился обратно. Без Кайшаса подъем к Хижине занял достаточно времени, чтобы начать переживать не сочтет ли Эргар это за опоздание и нарушение договора. Но, когда Арди показался на пороге пещеры, тот лишь лениво потянулся и соскользнул с каменного ложа.

– Учитель, – робко произнес юный охотник. – я…

– Семь снов в конце каждой луны.

– Что?

Эргар коротко рыкнул, заставляя Арди вздрогнуть. Учитель никогда не повторял дважды.

– Я могу спускаться вниз в конце каждого лунного танца на семь снов? – уточнил Арди.

– Да, – недовольно прошипел Эргар. – Раз уж тебе так…

Ирбис не договорил – маленький, двуногий детеныш крепко обвил его шею, зарываясь лицом в шерсть.

– Спасибо, учитель.

Эргар выдохнул облачко пара и посмотрел на запад. Гектор… если когда-нибудь эти места окончательно забудут древних духов и те уйдут вслед за своим народом, то Эргару будет что сказать своему нерадивому ученику, чьего сына теперь приходится воспитывать.

– Пойдем, Ардан, посмотрим, не забыл ли ты науку снежных троп.

Так прошел еще целый цикл. Весна сменилась горячим летом, затем пришла заботливая осень, пока не вернула крепкую зиму, с ветрами и бурями, чтобы та вновь уступила место красавице весне.

Большую часть лунного танца Арди проводил с Эргаром и его наставлениями, узнавая все больше и больше о горных пиках Алькады и путях охоты. Тело его становилось крепче и больше, кожа тверже, а взгляд острее.

Последние же семь дней луны он играл с Гутой, Шали и Скасти, узнавая от них новые чудеса и таинства лесных разливов и речных угодий. Порой их навещал Кайшас, помогая Арди побыстрее спуститься или вернуться обратно в горы. Они часто соревновались в скорости, а порой – в зоркости и умении обнаружить добычу на расстоянии множества шагов. Юному охотнику казалось, что четырехкрылый орел тоже хочет его чему-то научить, но не подавал виду.

И вот, когда уже казалось, что жизнь вернулась в прежнюю колею предсказуемой рутины – новые приключения не заставили себя ждать.