Kitabı oku: «Империя Машин: Пограничье», sayfa 6
Глава – 6 —
Когда их подняли в клетке к ободу потухшего вулкана сухость резко сменилась на сырость. Тросы, как и сами подъемники выглядели хлипковатыми, но стража впихивала как можно больше людей за раз, чтобы содрать денег за смену. Иногда случались разрывы канатов и тогда «лифт» с несчастными летел прямиком на камни, а стражники просто отвечали, что не углядели, как пролезли безбилетники, и дело на том закрывалось. Между собой же стандартно отговаривались: «сами виноваты, куда лезли? Никто не принуждал». После прогона по стене, их пропустили во внутренний город, представляющий собой спираль из колец, каждое из которых обозначало тот или иной уровень. Проход со стены осуществлялся через откидной мост, который, в случае необходимости поднимался, чтобы никто не мог быстро покинуть вулкан. Их сразу погрузили всех вместе в крытую повозку, поэтому Неизвестный не успел рассмотреть каких-либо деталей, и, на протяжении всего пути видел лишь гравиевую дорогу.
Детей приспособили подле одного из заброшенных святилищ протекторов. Неизвестного с Амалией не пустили внутрь, поскольку «чужаки могли осквернить священное место», как им сказал гвардеец охранявший вход. Массивные двери давно слетели с петель и их просто сложили домиком, организовав подпорки, дабы те не разъехались. На прощание Амалия подманила детишек и, предваряя их слезы, вытащила из-за пазухи световой камень. Каждый ребенок в тихом восторге дотронулся до невероятно красивого переливающегося голубоватым светом комка. Стагмин же пришлось оставить на корабле. Вдали от воды он постепенно хирел и угасал. Амалия поцеловала каждого из них в лоб, в особенности пару близняшек, столь крепко напоминавших ее саму.
– Будьте послушными, ведите себя хорошо, ладно?
Дети закивали и Амалия, улыбнувшись отвернулась, а в глазах встали слезы. На том и попрощались.
Неизвестный искал странников из торговой империи для соглашений, а Амалия устроилась работницей в гостиницу, где ей и выдали номер, как говорится «за глаза», и в прямом и переносном смысле. «И правда красивые» – подумал тогда Неизвестный, глядя в бездонно голубые лучистые «колодцы».
Неизвестный ориентировался на подсказки из книги. После пробуждения он смутно помнил содержание, и, скорее ощущал «тропу» интуитивно. Поэтому не мог ни оформить в мысль четкий план действий, ни выразить словами слетающие с языка готовые фразы. «По крайней мере, мои действия обрели последовательность» – подумал он, замечая, что вместе со стремлением он ощутил и непривычную прибавку сил.
Чтобы избежать проблем с местными порядками, он доплачивал страже, причем нередко его обдирали на каждом новом кольце, когда он поднимался или спускался, иначе он вынужден был выстаивать в общей очереди и непрерывно подвергаться досмотрам. Как выяснилось, платная очередь была ничуть не меньше, разве что исключала «позорное» раздевание до нижнего белья, да еще и в легкий морозец. Женщин и детей пропускали быстрее, предварительно облапав все, что только можно. Там уж кто куда горазд – и попробуй пикни, ударить – не ударят, а просто не пропустят. Потому и первые молча терпели ощупывания, или же стриглись подобно мужчинам, уродовали себе лица и носили мужскую одежду. «К счастью» для стражи – на подобное из гордости и представлений о чести пойдет лишь малая часть. Потому та безнаказанно «проверяла» каждую девочку и женщину, исключая старух, коих в столь суровом месте можно встретить реже проблеска солнца – то есть практически никогда. После подобного приема на островах Цепей и Скал, Безымянный казался вполне дружелюбным островом. Вообще, по сравнению с островом Цепей город в жерле был совсем небольшим. Возможно, он раза в два, а то и три уступал Цепям, и в полтора – Безымянному. Хотя здесь и имелись земли на внешней «корке», снаружи, но там преимущественно находились одиночные случайно раскиданные поселения да крупные склады, предназначенные для торгового оборота. А еще, Неизвестный не заметил сколь-нибудь серьезных оборонных сооружений, не считая пары маяков с баллистическими пушками. Остров охранялся исключительно пешей стражей да морскими постами в пунктах приемки кораблей. Из очереди говорили, что подобные «осмотры» творились и за пределами сети маяков. Но, обычно, для процедуры женщин уводили в отдельное помещение.
Если направиться от периферии колец к центру, то «на дне» города можно увидеть ледяную корку с ледниковыми отложениями, из-под которой просвечивал ало-желтый минерал. Там же, неподалеку, кольцом выше – основывались поселения горняков, гнездящихся в подвесных домах, утопленных в стенку-потолок жерла, поскольку внутреннее пространство вулкана поэтапно сужалось к горлышку, и часть крайних строений или подвешивались на цепи, цепляемые за вбитые в стену-потолок колышки из сплава с Огненных Земель, или же застраивались в форме обычных параллельных улиц, но тогда свет толком и не попадал на «подстенки», а по помещениям разрастался грибок. Чуть выше – два кольца с предприятиями. Трубы от них изгибались и уходили в стенки кратера, дымя снаружи. Периодически объявлялся «час прогрева», тогда зажигали уголь и через специальные клапаны, выходящие на центр выпускали пар, но допускались подобные мероприятия не боле, чем до полудня. Неизвестный подумал, что в это время, когда большая часть людей отсиживается по домам, с включенными фильтрами на форточках, окнах и вентиляции, удобнее всего вести подрывную деятельность. Конечно, при условии, что имеется дыхательная маска, а она ой как на вес золота. Еще и не определишь – сложнее найти инъекцию «грязного» иридиума или ее. С чистым, то, никто и не сравнивал. Тот бесценен. Откупившись на постах, Неизвестный следовал по проверенному маршруту, выискивая облачения торговцев с Сонтейва или, на край – Утренних островов. «Коли торгашу по пути – силится он вас развести. Знай: то не случай» – помянул он высказыванием Лейма. Да и кто выдаст прибыльные торговые пути? Пусть и такому клиенту, как Неизвестный? А то, что торговцы были в курсе его личности – он уже не сомневался. Фернир послал на Скалы весточку, где говорилось о проданных тем детях, и передаче их на хранение на имя Неизвестного. Узнал он о том в местном обменном банке, ему выписали счет, который он был не в силах погасить. «Три тысячи». Когда Неизвестный возмутился ему добавили: «Четыреста за прогон и две шестьсот за хранение. Месье, у нас свободный остров, а вы оскорбляете его достоинство бесчинством и лицемерием, будьте добры выплатить или лишитесь права на груз». На том его и погнали из банка в шею, зарекаясь не пускать до полного расчета.
Впоследствии Неизвестный «облегчил себе участь» тем, что приспособил нашивки канцлера на плащ теней. Аккуратно срезав и подшив на плечи с манжетами, он остался доволен результатом, хотя и сомневался – не нарушена ли целостность маскировки. А носить канцлерский плащ здесь – опасно, он скорее рискнет одеться в него на Темплстере, нежели под боком у торговцев. Здесь, на перепутье торговли, весть мигом разнесется по всему свету, а он не хотел подвергать огласке свое мероприятие раньше времени. Нашивки давали ряд преимуществ, одно из которых – отсутствие необходимости оплачивать переходы и бесплатное питание с элитным жильем. А, поскольку, отследить его перемещения из-за невидимости было практически невозможно, он успешно расследовал городские кольца, договариваясь с торговцами о сделке. Условий ее он не сообщал раньше времени, ему требовалось найти кого-то, кто действительно с Сонтейва, а не прикидывается таковым, обладая в запасе ржавой посудиной. Ему ни раз приходилось натыкаться на просветителей, с подозрением взирающих на пропускаемую мимо очередей персону. Только статус избавлял его от ненужных вопросов, но то – дело времени. Когда-нибудь они догадаются связать воедино события на острове Цепей и его одежку. Неизвестный многократно благодарил про себя Альфредо за то, что тот додумался перекрасить и стилизовать плащи теней под дождевые плащи. Иначе не миновать ему на Скалах беды. Ткань плаща теней поглощала и импульсы, издаваемые меткой, потому он и продержался так долго незамеченным.
Однако фортуна решила изменить ему, и как то бывает, в самый неподходящий момент. Неизвестный как-то забрел в городок горняков. Висячие дома как птичьи кормушки или боле того – клетки, сцеплялись между собой неким подобием проволоки, по которой из одного края в другой запускали, подвешенную на нее крюком, корзину с продуктами, вещами или же приспособлениями для ремонта и работы без необходимости спускаться на землю. Повстречавшись в обозначенное время с торговцами, он объяснил им сулящие выгоды от союза, и назначал последующие «собрания». Все шло обыкновенным чередом, пока он не влез в драку, чтобы разнять борющихся низкоросликов. Они вцепились друг в друга руками, Неизвестный попробовал их разъединить и… оторвал металлические конечности. Раздался дикий визг, Неизвестный включил плащ теней и отступил к стенам дома, наблюдая за примчавшейся стражей. Низкорослики, тыча носами в землю затараторили в яростном визге, показывая то на отвалившиеся конечности, то на стены домов. Стража помогла им зацепить за крючки на плечах руки, и тогда Неизвестный увидел, как из-под сползших до локтей рукавов проглядывали искусственные мышцы, вплетаемые в плоть и кровь, и подсвечиваемые трубками на плечах, наполненными желтой полупрозрачной жидкостью с примесью крови. Этот вид заставил его поежиться, а карлики, едва стража принялась обходить ближайшие двери и стучаться, в поисках Неизвестного, вцепились обратно, тягаясь между собой в силе. Он вполне расслабился, накатывала зевота, а тут то и его метка внезапно «закипела», и он, оглянулся. Стража не преминула призвать протекторов. В поношенных зеленых плащах, двое – один излишне молодой, озирающийся на висячие постройки, и второй – с проседями на висках и лысиной с носом коршуна, спокойно направлялся к вызвавшим его стражникам, как вдруг, зачем-то прижал палец к губам и обнажил меч. Тот что младше последовал его примеру, старший дал знак страже, и та отчистила улицу, оставляя Неизвестного загнанного в угол.
Он не заметил на выбритых лицах защитников меток, но ощущал их присутствие волнообразными потоками, отражавшимися в его голове. Им было не под силу снять маскировку плаща теней, но скоро свет на небе переберется с востока на запад, и тогда его тень на земле могут заметить.
И почему он не удалился с улицы вовремя? «Передохнуть решил, вот тебе на!». Старший защитник остановился, и Неизвестный чутким слухом меченого уловил:
– Видишь аномалию? Словно в том углу что-то мерещится? Вернее, чувствуешь? Младший кивнул, и тут протектор метнул туда, где еще минуту назад стоял Неизвестный, какой-то диск, разложившийся в ловушку. Дорожная пыль с грязью поднялась, застывая в воздухе, словно в том месте образовался вакуум, стягивающий отовсюду предметы, а затем, потрескивая упала на землю.
Неизвестный, медленно перемещавшийся в противоположный конец, выждал, пока протектор приблизится, чтобы забрать ловушку, и прислонился к низкому окну, у ступенек, так чтобы тень падала внутрь помещения. Кажется, протекторы были осведомлены о плащах тайн, или же просто догадывались о невидимости. Защитник раскидал еще пять таких ловушек. Попеременно собирая их с земли, а младший с мечом наизготовке вперевал взгляд в узкие треугольные проемы меж зданий на земле. Внезапно они сменили тактику. Младший отступил к выходу из сжатой улицы, а старший бросал ловушки в противоположном от себя направлении. Неизвестному приходилось приближаться к защитнику, дыхание его учащалось, и он едва сдерживал сердце, когда пульсирующий наэлектризованный воздух дотрагивался до его сапог или же плаща. В любой момент что-то могло пойти наперекосяк. Едва на влажной поверхности заметят возникшие следы или же проскользнет тень – он пропал. Его спасало только то, что здесь было достаточно сухо, и подошва не отпечатывалась на каменистой почве. Поглядев на далекие выступы над собой, Неизвестный трижды пожалел, что оставил магнитный диск у Амалии. Протектор был крайне упорен, и упрямо вел расследование, количество ловушек множилось, а свободное пространство сокращалось, вплоть до пары «туннелей», проблема состояла в том, что Неизвестный не знал радиус поражения ловушек, и в любой момент мог угодить в них, а те отличались размерами. Протектор же без напряжения, полностью сосредоточенный шептал какие-то слова.
Этот медленный танец с постоянными замираниями продолжался не меньше часа. По спине стекло немало пота. Тело источало запах, Неизвестный боялся, что по нему защитники обнаружат его. Но нервам не прикажешь. Стража давно рассосалась по кольцам города, а протекторы неутомимо выслеживали нарушителя. «Неужели они не утихомирятся?» К окнам прильнули жители, с любопытством взирая на проделки защитников, но в большинстве своем те обитали наверху. Первые этажи пустовали, потому и Неизвестный оставался столь долго незамеченным. Когда он в очередной раз прислонился к окну с широким внешним подоконником, вдруг изнутри раздался вскрик. Неизвестный напрягся, но не зашевелился, тогда он услышал детский голос, и, повернувшись поглядел на мальчика, разглядывающего ложащуюся на пол тень. Ребенок вновь поглядел на окно, но, никого не увидев, провел носком ноги по тени, Неизестный легонько пошевелился, и маленький ребенок с восторгом… позвал мать. Когда та прибежала с метлой в руках, то, никого не увидев, дала тому подзатыльник, а Неизвестный переводил дух, наконец-то выбравшись за пределы ответвленной улицы. Здесь то плащ теней его и подвел – мерцнул силуэт, а парой мгновений позже его по щеке полоснул меч. Кровь разлилась в воздухе, но Неизвестный, прижимая щеку ладонью, таки сумел сбежать. Преследование длилось до развилки, где неопытный протектор упустил его. «Разуй глаза, юнец!» – услышал Неизвестный вдогонку. «Ну и достанется тебе» – подумал он.
Вернувшись в предоставляемое чиновничье жилье, он подумал, что неплохо бы снимать висячий дом. Туда и добраться только по висячей лестнице или же магнитному диску, и никто не нагрянет внезапно с проверками. Амалия еще не вернулась с работы, но по двум комнатам расходился мягкий цветочный аромат и винный запах. На днях Амалия попробовала настоящее Солхеймское вино, и сказать, что ей понравилось – все равно, что ничего не сказать. Она была в восторге, до этого ей не доводилось пробовать что-то помимо похлебок да отварных костей с прожилками. Раз, конечно, довелось ей попробовать простецкое на Цепях, но они ни в какое сравнение ни шло с тем, что предоставляли на Скалах. Темнело, Неизвестный выглянул в окно. Выходное отверстие вулкана загустело в дыме, и дале ничего не видно. «Опять прогревают» – подумал он и переключил рядом с окном тумблер. По ухоженным комнатам пронесся легкий ветерок отфильтрованного слегка суховатого воздуха, а Неизвестный взял с низенького столика прибор, похожий на чайничек, и прошелся с ним по газовым фонарям, расставленным на полках по углам комнат. «Чайничек» подносился к фонарю, затем сбоку, на подставке, откручивался клапан и, когда прижимаешь носик к отверстию – внутрь нагнетался газ, после чего, клапан автоматически защелкивался, и можно было включать свет. Тут дал знать о себе неглубокий порез, о коем он странным образом забыл. Пройдя к умывальнику, он полоснул на ранку спирта из небольшой фляги, и завалился на жесткую кровать. Чувствовал он себя отвратно, да и по шраму его теперь легко узнать. Вскоре, когда выхлопы развеялись, вернулась и Амалия.
– У тебя грязное лицо, – говорит она, отжимая спиртовой компресс, и вытирает ему заросшую щетиной щеку, кровоточащую щеку. Затем он спускается в нижний ярус, представляющий какой-то погреб, где на потолке рос… «Мох… Как в нашем убежище на нижнем уровне, где в грязи земли любил сидеть старик по имени Альван, подаривший маленькому мальчику – Неизвестному, игрушку – мячик на магните, утонувший при прорыве иридиума. Он называл его дедушкой…». Он выносит оттуда вино, попутно включая тумблер с просушкой, и усевшись, он на кровать, а она на диван, устраивают себе трапезу. Ранее Неизвестный отвергал всякого рода удовольствия в еде, но со временем, когда приспособился на Скалах к роскоши, перестал отказываться от того, что по истечению срока годности все равно выкидывали. Амалия нередко уносила со стола все излишки нищим с улиц. Его это умиляло, хотя он больше верил в глобальные перемены, устраняющие не симптом, а причину. И таковую он видел в текущем устройстве мира, его делении на имущество господ и… имущество господ, по которому, как муравьи, обустраивающие чужой муравейник, которых в последующем отправляли на убой, влачили свое существование эти угрюмые и уставшие жители имперских островов.
Он не имел еще полноразмерной картины об изменениях, бремя коих рухнуло на его плечи, но твердо знал, пусть и с периодами необъяснимого сомнения – куда следует наносить удар, а именно – по собственности островных лордов. Ничейные земли пустуют, и какие-то карточки, утверждающие их права на распоряжение ими не способны помешать его планам. Тем более, Вольные Острова выступят с поддержкой, когда увидят эффективность его мер. Он не малого добился, выискивая желающих сотрудничать торговцев. Ему стали известны основные мотивы, двигающие их на столь крупные риски, ходовой товар и расценки со слабыми местами.
Подогнув одну ногу Амалия пристально смотрела и слушала Неизвестного. «Для торгашей чересчур значим этот путь, ведущий на Скалы, даже больше, чем для империи, поскольку местный лорд не является на имперские собрания и прибирает часть капитала себе. Полагаю, я окажу существенную услугу остальным лордам, нарушив поставки, и те, кто предпочитает торговлю с Севергардом, перенаправят паруса к иным имперским островам, а остальные… Окажут нам содействие в полезном для общества деле». Он говорил с таким энтузиазмом, что, казалось, будто и сам верил в осуществимость своих слов. Хотя, мгновением позже, его уже беспокоило то, что он не имел четкого представления, ради чего все его потуги. Периодически ему казалось – ради людей, их блага и мира, но также возникали и противоположные мысли, он не мог определиться – к чему идет, и к чему ведет Амалию. И эта неопределенность ввергала его в панику, когда он задумывался о своем жизненном пути. Что же дальше? Что же дальше?! Он лезет в чужие судьбы, при этом не имея представления, как разгадать собственное сердце. Но вот, чьим-то толчком сомнения сталкиваются в беспамятство, и он пробуждается, наделенный смыслом: «движение не напрасно, а раз так – то не напрасен и творимый им мир». Он предполагал, что после взятия контроля над островом сможет обеспечить исполнение договоров с кораблями торговой империи.
Из страха блокировки проходов к острову Скал, те примут его условия, и не решатся потерять одну из крупнейших торговых точек. В подобные моменты он ощущал, как нагревается метка над глазом, точно она чувствовала его терзания, или же… была их источником. «С ней что-то не так», – думал Неизвестный. На Скалах она сбоила, иногда пропадал слух, притуплялось зрение, терялся навык общения с людьми, снижался жизненный тонус. Хотелось завалиться на постель и не вставать. Когда Амалия предположила, что это, вероятно, из-за залежей грязного иридиума в шахтах, он в задумчивости, согласился. От учителя Альфредо на Безымянном острове, он узнал, что происходящий сбой в работе метки полностью переводит ее сильные стороны в слабые, например, проворство в неуклюжесть, ум в тупость, выносливость в истощаемость. Тогда он не придал особого значения этим состояниям, но про «обстрел» на мосту просветителей не забывал никогда. Учитель предстал там во всей беспомощности, ибо, надеясь на свои способности, и разом утратив их, был сродни кроту, вытащенному на свет. А протекторы будто подсознательно чувствовали, и ненароком забредали в дом, где отсиживался Неизвестный, приглядываясь к постояльцам. «Ничего, – утешала его девушка, – скоро их призовут на осмотры в Темплстер или столицу, я так слышала». Он надеялся на ее правоту, но долго избегал посещения улиц. Тем временем, за содержание детей набегали долги, и если их не погасить, то их выгонят, а там – первые, кто поймает, «продадут с молотка», приспособят на черновые работы или, хуже того – в шахты. Что на такое способны некоторые из дельцов нижних Колец – он не сомневался.
Для дальнейших «мероприятий» ему нужна печать владельца острова, но та, вроде как, хранилась в канцелярии. Создавать шумихи вокруг нападения на хранилище он не хотел. Сразу вычислят, кто воспользуется. Выкрасть печать – более привлекательная задача, только пока-что осуществлять ее не с кем. Доверяться индивидам на подобие Оливера, он желанием не пылал. Поговаривали, хитрец избежал виселицы. Или Неизвестному так показалось. Он трезво оценивал свои шансы. Проникновение в хранилище – не работа для одиночки.
Подкуп стражи обойдется в копеечку. В случае же провала – он лишится всякой возможности договориться с торговцами. «Ох уж эти крайние меры…». Потому и оставался еще один вариант… Ждать, пока Лейм кое-что уладит, и оповестит его об этом.
Протекторы пару раз «навещали» двухъярусный номер, предоставляемый Неизвестному, но Амалия всегда вставала в дверях, не пропуская внутрь. Разрешения на обыск у них не имелось, но иногда они чрезвычайно настойчиво просили войти, поскольку «здесь могли быть следы преступления». После их ухода она обычно с облегчением выдыхала:
– Я боюсь.
– Ну, запретить бояться я тебе не могу, разве что – разрешить не бояться.
Амалия с легкой улыбкой усаживалась рядом, и, они вместе ждали новостей от его друга. Так томительные часы обращались в радостные мгновения, преисполненные беззаботности и покоя.
Когда девушка в очередной раз возвращалась из Святилища, где навещала детей, в особенности тех двух милых близняшек – Аю и Маю, ее придержал за локоть человек, прятавший лицо в капюшоне. Дыхнув перегаром, он засунул в карман ее длинной куртки письмо, после чего, отдалился, сделав шаг обратно к крыльцу, и вынимая из-за пазухи наркотическую палочку. Позади кто-то страдальчески закричал, девушка обернулась, ускоряя шаг – никого. Этот странный город вносил в душу какое-то ощущение скомканности, непонятности. Точно взяли сосуд, намешали туда все подряд и выставили отведать. Люди вели себя необъяснимо и странно, говорили о свободе, но повсеместно шествовали отряды стражи, то и дело обыскивающие квартиры. Говорили об искренности, но не выявляли эмоций, о взаимовыручке, но без соучастия, о друзьях, но без чувств. И чем больше она общалась с представителями, заехавшими с центральной части империи, тем сильнее ей казалась некая натянутая маска… Она не могла подобрать слов, но это нечто всюду являлось ей в разных образах. Даже торговцы из Империи Солнца, с присущим их типу цинизмом, не могли соперничать с цветущим в сердцах «имперцев» бесчувствием. Это даже не холодность, а безучастная серость.
А еще… Она услышала о неких Обезличенных, проходящих особый ритуал-обработку, после которого отступники от пути общества получали право вернуться обратно в «семью». Звучало, как безумие, но ей такого наговорили бабки-прачки, что Амалии иногда снились кошмары с участием армии размазанных белых лиц. Она ненароком вглядывалась в приезжих в поисках каких-то зловещих черт, но все, как ей казалось, обошлось страшной сказкой, не имеющей отношения к реальности.
По выщербленным ступеням девушка прошла пропускной пункт. Предъявив «погон» с плаща Неизвестного, она свернула в ответвление, примыкающее к стенке кратера, огороженное гофрированным железом. За несуразным ограждением вырисовывались кирпичные дома, с односкатными крышами, поверх коих надстраивались точно такие же жилища. Наверху, вдали от сырости и находился их ночлег. «Ну вот и милый дом». Осталось подняться наверх. Внутри по восходящей вели разноразмерные ступени. Каждый этаж заканчивался перекрестком, отводящим в квартиры, то налево, то направо, то вниз, то вверх. Амалия рассматривала известковые натеки на потолке. Ближе к «верхам» те пропадали, и перекрестки-коридоры приобретали индивидуальные черты, роспись или резку по камню. Развилки походили на домовые лестничные площадки с острова Цепей. Хотя, здесь они ограничивались отдельным многокрышим зданием-платформой, на котором как грибы «рассаживались» иные поменьше. Амалия свернула на развилке, переступая высокие порожки. У входа ошивался защитник. Девушка пообещала созвать постояльцев, чтобы он объяснился, зачем ему надобно караулить под дверью, и тот, поклонившись, удалился.
– Кажется, они в курсе, кто тут прячется, – проговорила Амалия, защелкивая на щеколду двуслойную дверь с шумодавом.
– Было бы так – давно вскрыли, но их что-то остерегает. Значит, пока нам беспокоиться не о чем. Сменив место, мы их спугнем, и тогда они наверняка поймут, что коли бежать – так есть от чего. Потому – сохраняем спокойствие.
Амалия заметила, как он сам нервничает, выкладывая эти слова.
– Ты что-то задержалась.
Амалия объяснила, как ей «всучили» послание.
Неизвестный нахмурился, прочитав письмо. Лейм предлагал ему пост легата, подкупив часть выборщиков. Тогда он получит доступ к парадной цитадели и почтовой службе, а оттуда уже, ориентируясь по обстановке, добудет и восковую печать. «И откуда у тебя взялись круглые суммы, Лейм?» – прошептал Неизвестный. Оторвавшись от перечитки, он оглядел себя в зеркало над умывальником – шрам еще заметен, да и скроется не скоро. Хотя «усилия», прилагаемые меткой совместно с иридиумовой мазью и добавкой в виде кристаллической пыльцы, ускорили процесс. Отчасти ему повезло, одной из дополнительных способностей метки, как и у Йома, оказалось ускоренное заживление ран, пусть и в меньшей степени. Вернее, его бывший друг обладал заживлением. У Неизвестного же, из-за возникшей обратной связи с голосом, провоцировался ускоренный обмен веществ на лице, затягивающий порезы. Отсюда и быстрый рост волос и щетины, которые он, до поры до времени, ежедневно состригал. С глубокими ранами, конечно, не совладает, но, Неизвестный вел себя осторожнее и реже попадал в передряги.
Неожиданно по Кольцам разошелся скрип, а за ним последовал отточенный голос из громкоговорителей: «Внимание, сограждане, введен комендантский час. Просьба покинуть улицы вплоть до дальнейших указаний». Неизвестный прильнул к окну. Вначале люди замерли, а, затем бросились по домам, барабаня в двери и окна. Улицы расчистились за считанные минуты. После чего из граммофонов полилась стройная успокаивающая музыка, а со спущенных от «каймы» кратера лифтов сошли две сотни стражников, начиная прочесывание местности. Разбившись на отряды, они расхаживали по улицам. Руководил офицер в белом мундире, выискивающий нужные номера домов и сверяя их со списком. Когда они попадали на необходимую улицу, часть солдат вырывались вперед, блокируя пути отступления, а остальные штурмовали входы. Они выламывали ногами двери, проводя быструю зачистку, после чего, выволакивали «нарушителей» и сгоняли в шеренгу на Верхнем Кольце. Вот, отряд приближается к дому, где укрывался Неизвестный. Он попросил Амалию быстро собрать вещи и заправить кровати. Затем, почистив обувь, он обнял ее, и включив плащ теней, они вылезли через окно прямиком на скатную крышу, где, отползая в сторону, уперлись ногами в водосток, замерев в ожидании. Внизу слышался звук роняемой мебели, ругань, прерываемая палочными ударами, затем тишина. Чей-то вопль, отчетливо жесткий голос офицера, звук сбиваемых с ног, падение, тишь… и… прямо под ними распахнулась дверь. «Протекторы таки что-то учуяли» – подумал Неизвестный, и, в подтверждение его слов, по улице не торопясь заскользила невысокая фигура в зеленом плаще. Неизвестный стиснул зубы от ярости – едва протектор поднимется в комнату, то тут же заметит, что ее оставили совсем недавно, и уж явно додумается заглянуть за окно, где увидит левее, метрах в пяти, тени без их владельцев. Из здания выволакивали молящих о пощаде нарушителей и укладывали с руками за голову на земле, а защитник беззаботно перешагивал их, иногда наступая на руки или ноги, и выкидывая безразличное «извиняюсь». Перед самой дверью он неожиданно поднял взгляд наверх, и Неизвестный едва не выругался – метка! У него метка! Он его почуял! Неизвестный огляделся в поиске плоской металлической поверхности, за кою «зацепится» магнитный диск, и, приметив таковую, выводящую на выпирающий боком за пределы ограждения мансарду, распустил веревку-провод и метнул диск. Тот смачно щелкнул, но Неизвестный незамедлительно обхватил Амалию за талию, и прыгнул следом. Девушка только и успела обвить его руками, после чего последовал сильный удар.
Перелетев на противоположную сторону улицы, он уперся ногами в хлипкую пристройку, выше которой и начиналась покатая крыша. Окно с их комнаты распахнулось, стражники взирали на осыпавшуюся часть штукатурки, водя стволами ружей вокруг. Неизвестный замер. Хорошо, что свет шел сбоку, и тени отбрасывались в глубь улицы, а сливающаяся с цветом стены веревка так и застыла на месте. Слух его обострился, он услышал вошедшего протектора, раздающего команды, стража отвлеклась, – «пора!». Он коснулся особым образом до веревки, и та подбросила их прямиком к диску вверх. Когда Неизвестный дотронулся до створок окошка, те податливо уступили. «Точно скворечник» – подумала Амалия, переступив через подоконник и оглядывая душный уголок со скошенными потолками. Наваленная мебель с плотным слоем пыли – тут давно никто не жил. Позади разгорячился воздух, Амалия мигом затворила окно. «Похоже, протектор понял, что они покинули номер, и велел произвести внеплановую сушку», – сказал Неизвестный, и правда – за окном уже скапливался густой дым, обжигающий легкие. «И где же здесь тумблер вентилятора?» – подумал он, прикрывая рот рукавом плаща. Не хотелось тратить драгоценный ресурс маски, но переключателя нигде не находилось. Амалия уже облазила углы, тогда он передал ей завернутую в кожаный сверток маску, и они нацепили их на лица. Просушка может длиться до часа, а то и двух, Неизвестный подумал проверить первые этажи – быть может, на них кто-то живет, но вслед за комнатушкой шел просторный чердак, заставленный мебелью. Покрытые тканью шкафы, прямоугольные столы, тумбы, прогнившие стулья. Миновав помещение, он раздвинул загораживающие ход шкафы, и по самодельным ступеням они переместились в герметичный пристрой. Из-за стен гремели предупреждения на повторе: «Комендантский час! Запрещается перемещение по улицам. Всем оставаться на местах, объединение в группы наказывается».
