Kitabı oku: «Президент в космосе»
Президент в космосе
Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
– Мы работаем в режиме пиковой нагрузки. У нас для Президента собрано уже девятьсот тысяч вопросов. Один из них мы выведем в эфир прямо с линии.
Секундная заминка.
– Здравствуйте! Как вас зовут?
Дозвонившийся представился и обратился к президенту по имени отчеству.
– Хочу спросить о третьем президентском сроке. Народу хотелось бы быть уверенным в завтрашнем дне. Может, стоит провести всенародный референдум? Внести правки в Конституцию?
На телекамере напротив президента загорелась красная лампочка.
«Опять то же самое, – подумал Владимир, – Пятнадцать лет прошло, а людям подавай пожизненных госсекретарей, как в Советском союзе. Как будто в то время жил я один».
Президент вздохнул и обезоруживающе улыбнулся.
– Знаете, – начал он, – я вижу свою задачу не в том, чтобы вечно сидеть в Кремле…
Свет в студии погас.
И включился снова.
Мигнул красный светодиод на камере. Только теперь свет полился дальше.
Застывшие лица ведущих окрасились в багрянец.
– Что за?
Красный свет заполнил все помещение.
***
Перед глазами плыло. Владимир помотал головой и огляделся.
Он стоял посреди пустой комнаты размером с волейбольную площадку. Стены, пол и потолок белоснежно белые. Ни дверей, ни окон. Похоже на операционную с вынесенной мебелью. Даже чувствуется слабый запах дезинфекции.
Мужчина невольно сделал шаг назад.
В двух шагах перед ним – там, где только что никого не было – стояло чудовище.
«Галюцианции, – решил Владимир, – какой-то газ, вроде американского «Би-Зет». Для обычного кошмара всё слишком натурально».
Впрочем, чудовище стояло смирно и при ближайшем рассмотрении не выглядело столь уж пугающим. Скорее неприятным, как карлики и уродцы. Несмотря на серый цвет кожи, несмотря на непропорционально большую голову, вросшую в тело, и огромный горб. Или не горб – возможно, это часть головы.
Чудовище даже не стояло – в привычном смысле. Оно парило в полуметре над полом. Ног нет, туловище укорочено и снизу заканчивается округлым металлическим набалдашником. Длинные тонкие руки висели вдоль туловища. Чуть наклонись вперед и монстр мог бы коснуться пола. Пальцы нервно подергивались.
Лицо – если можно это так назвать – хотя, наверное, можно – ведь есть глаза и рот. Так вот лицо напоминало глубоководную рыбу. Круглые белесые глаза без зрачков, ноздрей нет или не видно.
– Вы кто? – спросил Владимир.
Тонкий лишенный губ рот раскрылся. Наружу вырвались нелепые булькающие звуки.
Вперед вытянулась худая длинная рука. Владимир рефлекторно отпрянул. На морщинистой серой ладони лежала черная точка – то ли таблетка, то ли капсула.
«Или патрон, – подумал Владимир, – предлагают застрелиться».
– Где мы находимся? В Москве?– спросил он.
В ответ опять бульк-бульк. Кажется, горбатое чудовище поморщилось. Владимир различил слабый шум.
Стены, потолок и пол исчезли. Испарились, словно их никогда и не было. Со всех сторон простиралось кошмарное черное ничто, расчерченное белыми вспышками. Пустота притягивала взгляд. Кажется, еще секунда и упадешь в пропасть.
Владимир моргнул и все вернулось на места. Белые стены стояли так же неколебимо как раньше. Определенно похоже на отравление галлюциногенами. Или случилось покушение и сейчас за жизнь президента борются врачи, а ему пока мерещится всякая чертовщина.
Горбатое чудовище все еще стояло с протянутой рукой.
Окончательно решив, что перед ним галлюцинация, Владимир сказал:
– Я хочу вернуться, – и повторил, – Хочу вернуться домой.
Горбун булькнул.
– Домой! – снова сказал человек. – Слышите? Мне нужно домой!
Чудовище пару секунд помолчало, а затем пробулькало нечто смутно знакомое.
Владимир уставился на горбуна.
– Доомоой! Доомоой! – повторил инопланетянин и ритмично забулькал, – Гу, гу, гу!
Человек справедливо заподозрил, что над ним смеются.
Горбун закончил булькать и поднял вторую руку. Неестественно-длинный палец указал на черную таблетку на раскрытой ладони.
Владимир решил, что если это галлюцинация, то терять нечего. А если вокруг реальность – то убить его могли гораздо проще.
Таблетка оказалась гладкой на ощупь и холодной как лед. Но на ладони не таяла, на вкус похожа на жженый сахар.
Человек нахмурился. Возникло чувство, что в помещении объявился кто-то третий. И этот кто-то заглядывает через плечо. Владимир подавил желание оглянуться.
«Не волнуйтесь, это всего лишь я», – произнес чей-то голос.
Не разобрать даже мужской или женский.
«Если вам удобнее, пусть будет так, – произнес голос молодой девушки, – Как вы себя чувствуете? Я вас не сильно смущаю?»
– А должны? – спросил мужчина, невольно заозиравшись, но никого кроме горбуна не увидел.
«Не обязательно говорить вслух, – сказала невидимая девушка, – В некотором роде я нахожусь у вас в голове».
Владимир спросил:
«Вы как этот… как этот горбун?»
«Нет, – отвечала девушка, – Тот, кого вы называете горбуном, как и вы сами принадлежит к белковой форме жизни. И если сравнивать меня с вами, то, строго говоря, – меня не существует».
Человек ждал объяснения.
«В вашем языке нет для меня названия, – принялась объяснять собеседница, – Я информационная форма жизни, существую лишь в виде информации: информация накапливается, обрабатывается, передается от индивида к индивиду – и всё это я».
«Как Интернет?»
Девушка изобразила смешок.
«Если бы Интернет мог думать и говорить».
«Наверное, он рассказал бы много интересного», – невольно подумал Владимир.
Собеседница услышала мысль.
«Вы правы, – сказала она, – Иногда мне приходится быть третейским судьей, а иногда притворяться невидимкой».
– Может, представишь меня нашему гостю!
Говорил горбун.
– Можете звать меня Демосфен, – сказал он.
«У него странно шевелятся губы, как у куклы, – подумал человек, – Будто за него кто-то говорит».
«Владимир, я перевожу вам его слова, – сказала девушка, – Он говорит все тем же непонятным вам «бульканьем», но я его прекрасно понимаю и перевожу. Перевожу специально для вас, меня слышите только вы».
«А меня так же переведете для него?»
«Конечно. Хотя вы пока не сказали ни слова».
– Время уходит, – подал голос горбун.
– Что вы от меня хотите? – спросил Владимир.
– Ну наконец-то! – губы чудища шевелились несинхронно со словами и это несказанно раздражало. – Я боялся, что понадобится, как вашего предшественника убеждать, что все это настоящее. Что это не козни «дьявола» и не «рай» – кстати, концепцию «рая» я более менее понял, а вот сущность этого вашего «дьявола» от меня ускользает…
– Значит, вы реальны, – перебил Владимир излияния горбуна, – Но тогда что вы такое?
Чудище помолчало и махнуло рукой на стены вокруг.
– Неужели вид открытого космоса не натолкнул вас на мысль?
– Хотите сказать, вы инопланетяне?
– Строго говоря, для меня инопланетянин – вы. Но да, вы правы. Мы жители разных планет.
– Звучит, как абсурд, – хмыкнул Владимир.
– Наверное, – согласился инопланетянин Демосфен, – Не имею представления. Моя раса одна из первых вышла в космос. И мы стояли у истоков мирового сообщества. Поэтому на нас не выходили представители более развитой цивилизации и мне незнакома глубина культурного шока от такой встречи.
«Перевожу на понятный вам язык, – прокомментировал женский голос, – Он говорит про Галактическое сообщество. Хотя процессы на вашей планете несколько схожи. Только отстают».
***
– Вы сказали что-то про тысячи лет. Столько лет вашей цивилизации? Или вам самому?
«Он улыбается», – прокомментировал женский голос гримасу инопланетянина.
– Значит, вы бессмертны? – спросил Владимир.
– Не вполне, – ответил Демосфен, – Я не могу умереть от старости или болезни. Но меня по-прежнему можно убить. Хотя мало что во Вселенной меня убить может.
– А я?
«Я такое не переведу».
Владимир перефразировал:
– Бессмертна вся ваша раса? Или это медицинское достижение?
– Медицинское, – ответил инопланетянин, – Старение – это эволюционный механизм для отбора более выигрышных генетических линий. Когда вид достигает в каком-то смысле совершенства – то этот механизм становится не нужен. Все разумные виды побеждают старость – кто-то технически, кто-то физически. И так же по-разному они пользуются бессмертием – одни бросают все силы на экспансию, другие сводят рождаемость к нулю и самосовершенствуются. Хотя каждая раса выбирает путь немножко отличный от других.
Демосфен на секунду умолк.
– Ваша подруга-переводчик торопит меня, – сказал инопланетянин, – Говорит, что вы вот-вот лопните от любопытства.
– Так точно.
– Ну и напрасно. Я же уже ответил. Вы тоже теперь в некотором роде бессмертны. Вам отменили программу старения, едва вы оказались на моем корабле.
– Спасибо, – сказал человек.
Инопланетянин махнул рукой.
– Не за что, – сказал он, – Мало того, что это делается автоматически, так еще и сугубо для моего удобства. Мне бы не хотелось каждые пятьдесят лет летать на вашу планету и выбирать там нового представителя. Путешествие занимает считанные минуты, но порядочно выматывает.
– Кого вы выбрали на Земле? – не понял Владимир.
– Конечно же! Прошу прощения! Я же до сих пор не сказал! Я был бы весьма благодарен, если бы вы приняли предложение стать представителем своей планеты в Галактическом совете.
Землянин сглотнул.
– А бессмертие – это аванс?
Инопланетянин помолчал.
– Никогда не рассматривал это с такой точки зрения, но если хотите – пусть так. Так вы согласны?
Землянин хмыкнул. Как будто может быть иной ответ, кроме «Конечно, да! Где расписаться?»
***
Дальняя стена гигантского помещения, похожего на стадион, поблекла, стала почти прозрачной. И через такую не до конца исчезнувшую стену начали входить люди.
Не люди, конечно – а инопланетяне.
Кого тут только нет!
Гигантские змеи с четырьмя парами коротких ручонок. Тонконогие, похожие на богомолов, создания. Массивные кентавры с телом бегемота, хотя туловище не вполне человеческое – только его напоминает, да и торчит гуманоидное туловище не там, где у бегемота была бы голова – а в районе задницы.
«Чего только не бывает!»
В метре над полом парили прозрачные стеклянные и непроницаемые металлические цилиндры – самых разных размеров: совсем крохотные и в два человеческих роста.
«Кто без скафандра, тот может дышать кислородом?» – мысленно спросил Владимир у переводчицы.
«Почему вы так решили? В цилиндрах те, кому требуется жидкая среда и определенное освещение, – сказала девушка и тут уже продолжила, – А! Вы думаете, что тоже дышите кислородом?»
«А разве нет?»
«Конечно, нет. То есть – да. Но не сейчас. Кислородная среда была только в стерильной комнате, где вы очнулись».
«Чем же я дышу?»
«Владимир, мы можем обсудить это позже, – сказала девушка, – сейчас начнется заседание. Его принято слушать».
***
– Слово предоставляется Председателю Совета!
Владимир краем глаза заметил, как подобрался Демосфен. Тонкие ручонки замерли на уровне отсутствующего пупка, плечи горбуна как могли встали прямо.
– Вы Председатель? – спросил человек.
– Это почетное звание, – отозвался инопланетянин, – Функции, как у ваших телеведущих. А власти нет никакой.
«Ну-ну», – подумал Владимир.
«Что это за эмоция? Что вы сейчас почувствовали?» – спросил женский голос.
Человек нахмурился.
В огромный зал, размером больше стадиона «Олимпийский», по узкому проходу спускался серый горбатый и безногий человечек. Трибуны, забитые самыми разными существами, по мере приближения Демосфена умолкали и успокаивались.
Никакой власти. Ну да.
«Что такое «недоверие»? – спросила невидимая переводчица.
Владимир следил за удаляющейся серой фигуркой.
«Я серьезно, – повторила девушка. – Я не могу понять. Я копаюсь в ваших воспоминаниях, но не могу понять».
Человек вспомнил Дрезден.
На улице разъяренная толпа. В руках железные прутья и камни.
Телефон с дисковым набором.
Владимир говорил официально, но сводилось все к одному:
– Нам нужна помощь!
Но в ответ тягостная тишина и вздох.
– Москва молчит!
«Не верить», – прозвучал в голове женский голос, – Что такое «не верить»? Я не понимаю. Хотите, спрошу наоборот – Что такое «верить»? Подумайте об этом, пожалуйста».
И снова в памяти звучит голос, измененный динамиком телефона:
– Москва молчит!
«Верить – это доверять кому-то. Доверять тому, что тебе говорят. Верить, что мысли человека не расходятся с его делами. Что ты можешь доверять его суждениям. Пока ты молод, верить очень просто. Но время идет и ты остаешься один. Находятся те, кто говорит: Верь мне! Но обычно это прелюдия ко лжи».
Серокожий горбун спустился к трибуне докладчика. Шум утих.
«Я никому не верю, – подумал Владимир, – Разве что моей собаке».
Демосфен начал махать руками.
«Он начал выступление?»
«Конечно».
«А почему без микрофона?»
«Потому что я перевожу его речь каждому слушателю. А трансляция его, как вы выражаетесь, «бульканья» только бы отвлекала».
«А почему мне не переводите?»
«Это пока приветствие, – ответила девушка, – Оно довольно долгое. Я успею вам кое-кто объяснить».
Человек напрягся.
«Нет, ничего страшного, – заверила переводчица, – Но это ключевая особенность Галактики. Вы рискуете попасть впросак».
Владимир следил за происходящим в огромном зале, но приготовился внимательно слушать собеседницу. Она пока единственный источник информации.
«Как думаете, если Демосфен спросит вас о чем-то, и вы ему соврете – что сделаю я?» – спросила девушка.
«Хотите сказать, что вы увидите, что я вру?»
«Так точно, – по-военному отозвалась переводчица, – Меня создали с определенными алгоритмами, если хотите, с законами – наподобие физических законов. Основное условие моего существования – мне запрещено вмешиваться в жизнь разумных существ, помогать, мешать, вставать на чью-либо сторону».
Очень интересно.
«Второй закон моего существования, – продолжала девушка, – Я должна помогать всем цивилизациям понять друг друга. Напрямую Создатель не велел мне переводить чью бы то ни было речь. Он велел помогать понять друг друга. Поэтому если вдруг вы кому-то соврете, то я посчитаю, что вы ошиблись и так как я у вас в голове и знаю истинную информацию, то я вашими устами скажу правду».
