– А если сказать, что этого не было? – просто спросила Ира. Все посмотрели на Иру. – А что? Ну, не было этого! Ну, кто докажет? Бабская ругань.... Причём тут Саввой? Какой-то… И делу конец. Нечего огород городить. Ты ж не по радио его «поздравляла», не по телевизору телемост устраивала. А так можно про любого сказать, и что теперь? У Саввоя только и дел будет – по адресам ездить. А не посылаемых – в нашей стране нету.

– Ты Лена богатая и планка у тебя едет, – заметила другая, – от «друзей» своих, как у Маринки, от всех понятий этих чёртовых…

– А так вот я, – рассуждала Ира, – ну и послала хоть «на» хоть «за» хоть по нему пусть бегает. Мало ли я кого посылала… – уж совсем умудрено закончила она. – А чуть – что, так я сразу в милицию побегу.

– Тебе, Ира, терять не чего, – урезонила её Вера Николаевна, поэтому ты такая и смелая, а у Лены – салон. И Саввой не пьяный грузчик, весь город знает, ему свой бандитский форс держать надо. Тем более: и Вадима знает и Лену, и Марину – вздохнула Вера Николаевна, – лично.

– Это не наше дело, а вот если явиться сюда, посмотрим на тебя, какая ты смелая…

– Конечно, не так всё… – Лена более приземлено смотрела на ситуацию, – Насчёт того, что вы ничего не слышали, – так вы же не все. Клиентки шум не мимо ушей пропустили, начнут болтать… Вас так закошмарить могут, что вы и под тем, что было, в милиции не подпишитесь.

Если «они» сюда явятся, то им обратной дороги не будет, они уже только правые отсюда красиво уйти могут. «Понятия» у них – святое дело. А тут – баба язык распустила. Дура я, правда. Буду отбрёхиваться, что только Маринку имела в виду, и пусть нас с ней хоть на ринг ставят… Лишь бы правда разобрались, – неожиданно захотела Лена, – а то ещё просто пошлют сейчас сразу шныря, бросит канистру с бензином, и Салон этот вдвое дешевле станет. Поставщиков потеряю, клиентов, работы не будет. А в банк проплачивать каждый месяц надо.

Ладно. Вадим мне сейчас тут нужен. Он не лыком шит. А эти черти еще, правда, увезут в багажнике… Только бы он трубку опять нигде не оставил…

– Говори.

– Аркаша, это ты?

– Да.

– А где Вадим?

– Рядом. В соседней машине.

– Позови его пожалуста.

– Разговор там, я ему скажу потом, он тебе перезвонит минут через пятнадцать-двадцать.

– Позови его Аркаш, это срочно.

– Случилось что-нибудь?

– Да, то есть, ещё нет, но может случиться. Мне нужно, что бы он ко мне сейчас приехал, в Салон. Это не телефонный разговор.

– Щас, тогда, позову, подожди.

– … Да.

– Вадим приезжай, мне ты тут нужен, в салоне.

– М-н. Хорошо. Ща приеду, разведу по-хорошему. Не бойся.

– Ты уже все знаешь?

– Это ты можешь думать, что я мало знаю. В стойло поставим, не переживай. Уши сделаю этому кролику симпатичные, как у чебурашки.

– Кому?!

– Я же говорил, куда с ним ехать, а ты: «высушат, отстираем» …Чего он там опять? Никуда его не выпускай. Теперь сушить буду я.

– О господи… Я уже забыла… Вадим, приезжай, мне ты нужен совсем по другому поводу! Дело касается Саввоя. Маринки его.

– Что?

– Приезжай.

– Да ты можешь сказать, что случилось?

– Я его послала.

– Кого?

– Саввоя. Ну, ни его лично, а Маринку. И его вместе с ней. Я тут столько гадостей о себе выслушала. Я и проститутка, и… Ты приедешь?

– Подожди, Саввой причём тут? Маринка – это баба, которая у тебя работает, с которой я его видел пару раз, да? И ?

– Всё, больше не работает. Её послала, его вместе с ней, за глаза. Он про меня рассказывал ей много. Ты приедешь?

– … Ты дурочка что ли? Тебе это нужно было? Сначала ты одного гондона везёшь стирать, потом Саввоя посылаешь? У тебя голова работает? Он тебя хотел, что ли? Нужны тёрки? Не могла кого ни будь другого послать, попроще? За кукурузу… Помирись с этой Маринкой.

– Она уже убежала. По моему, «докладывать» …

–…Чего там сидишь тогда? Чего ты ждёшь? Что он приедет и распнёт тебя там, за язык твой… Сматывайся пока оттуда.

– Не распнёт. Я здесь не одна. Люди не дадут.

– Какие люди!?

– Те, которые здесь ещё есть.

– Ну, хорошо, посадит тебя вы мешок и увезёт туда – куда ты его послала. А потом привезёт ко мне и спросит, сколько я за тебя дам…

– А сколько ты дашь за меня Вадим?

В ателье получилась тишина.

–… Ладно, Лен, не парься. Я сейчас приеду, а ты уезжай оттуда. Если я приеду, а тебя «что ни будь» задержит, значит, я буду там. Если лавочка твоя будет закрыта, ты уже уехала, встретимся на Петроградке, у китайца. Там поговорим. Давай, я еду, через минут двадцать – двадцать пять, как догоним, буду у тебя. Тебя уже там быть не должно, уезжай, как положишь трубку. Всё. Да, Лен, если что, – отъезжай от всего: «пусть Маринка не лепит. Это её перхоть», – поняла? – и если она хочет «с ей» мы сейчас тоже будем разбираться. Хотя такой «размен» … – говори, что сейчас буду я, и ничего не бойся. Поняла? (Заводи, – к Ленке.) Давай. Всё – как я сказал. И не нервничай. А я еду. УЕЗЖАЙ. Ничего не бойся. Горец нервный, но не мы к нему в город приехали, это помни.

Лена немного успокоилась, это передалось всем.

– Все расходимся по домам.

– А с этим что делать?

– А… одежда этого парня? Не до него…

– Забыли, пять минут.

– Я уеду. Отдадите ему вещи.

Упоминание о моей одежде вернуло меня к действительности.

– И где она?

– Я подумала к тебе и пошла.

– Одежда?! – Ира! Вот нахрена мне теперь Лена?! Эти сюда несутся, как на бобслее, а я с ними… Да ну – на! Ни Лены, ни одежды. – я занервничал, – Ты иди найди вещи, Бог с ней, с Леной, пойду уже, хватит стирать. Сходи, Свет, – вспомнил как её зовут, – принеси, пусть, хоть мокрые, – попросил я.

Дверь открылась, зашла Лена, без следов косметики, с влажными висками. На пальце, за крючок плечиков подала рубашку и брюки, через руку она держала куртку и накинутый на нее шарф. Я встал:

– Спасибо.

– Вам надо идти.

– Я уже слышал, – взял всё у неё из рук, – спасибо ещё раз.

– Лен, там Саввой приехал, – сказала Света, – он курит. Ты где была?

– В туалете. Он один? Попроси его обождать. Вадима ещё нет?

Дверь открылась, на пороге остановился, очевидно, этот Саввой-Махмуд, или его приближённый или подчинённый. Опрятное лицо кавказской национальности.

– У – у… – сказал он.

Жестом он остановил кого-то за своей спиной, пояснил: – «Мы помешали. Действительно уважи-ительная причина» … Он мягко улыбнулся, очевидно желая вежливо убедиться в своём предположении у присутствующих:

– Я не помешал?

Я бросил вещи на кресло, быстро накинул рубашку, не застёгивая её, взял брюки.

Седеющий, аккуратно подстриженный, в расстёгнутом, (естественно чёрном), до каблуков, пальто, просто смотрел. На меня тоже. В секунду кожа на его лбу натянулась, обозначились желваки, глаза «зависли».

Даже безмятежная минуту назад Света затеребила пуговички у себя на груди. Засуетился и я в ворохе одежды, мне было не до пуговиц манжет рубахи или снимания ботинок, чтобы надеть брюки. А ведь вспомнил: «суетиться – плохое занятие, к добру не приведит», – папа мой так считает… Интересно, что бы он сказал сейчас? – «Несуетись, лишнее». – сто процентов. Я начал себя «тормозить», в своём копошении, и не вольно, прислушался.

– Неплохо вы тут проводите время. А я жду… – вошедший как будто расстроился, чуть не засыпал, и вдруг резко, придурковато проснулся, и рявкнул: – Выйди вон!

Это он кому? Саввой смотрел на Свету. Света подняла голову и тихо вышла, закрыв за собой дверь.

Я уже понял, что в ботинках надеть брюки не получиться, их надо снимать и выдернул ногу из капкана штанины. Надо сесть в кресло, снять ботинки, надеть брюки, после обуться, зашнуроваться, накинуть куртку и можно валить отсюда.

– Куда это она пошла? – послышался разговор за дверью, – за вазелином.

– Тебе что, особое приглашение нужно? – этот Саввой как-то, доброжелательно наблюдал уже за мной.

– Уже, сейчас, – кивнул я.

Буду «поспешать медленно», спокойно теперь. Я всё-таки не собирался выходить из комнаты без штанов, с гордо поднятой головой, как удефелировавшая Света.

– Убери этого лизуна, – брезгливо велел Саввой Свете.

Я замер. Кого? Что… До меня дошло.

Сделал шаг левой, не поднимая головы, а потом ещё два, уверенно «ломая ему зенки». Ещё мешались штанины, я по-прежнему держал брюки в руках перед собой. Он смотрел на меня ещё призрительно, когда я врезал ему каблуком не зашнурованного ботинка в грудь.

Машинально, на выдохе, жёстко, как учили. Я уже был готов к драке, как и кулаки всё сжимающие за пояс брюки, но уже забывшие о них. «Пробил» бы его наверняка, добил бы. Он рухнул на пол сразу, подавившись собственным дыханием, или тем, что хотел сказать, беззвучно.

Неестественно подворачивая ноги в коленях, глухо стукаясь о половое покрытие головой. Бить больше было некого. Он лежал в бордовом жёстком ворсе, чуть растопырив локти, глаза закрыты.

Нормальный ход. Спокойно лежит, тихо. Хоть мелом его обводи. Я его не убил?

Посмотрел на Лену. В расширенных глазах её, было именно изумление, переходящее в ужас. Онемела.

– Ты, дурак что ли? – услышал я её похожее на шёпот.

Попал я путёво, – «спит Саввойка». Одна штанина задралась. Пальто и костюм баксов по пятьсот, а носки, как у меня, «за рубль двадцать».