Kitabı oku: «Последний заказ киллера»
Глава 1
Холодная труба чуть задрожала, и вдруг зашумела. Гена Гутенброкен проснулся. Помотав головой, он встал с дивана и потянулся. Время просыпаться, соседи сверху уже начали утренний туалет. Сливы по канализационной трубе летели сверху один за другим. Лучший будильник в мире – чугунная труба канализации.
Несколько лет назад Гена Гутенброкен перестроил свою квартиру, устав от покушений. Сейчас у него спальня была на месте ванной, а кухня в гостиной.
Выходя из туалета, Гена включил свет в прихожей – единственное место, не поменявшее своё исконное предназначение. Четыре светильника пурпурным, синим, перламутровым и салатным светом залили коридор на кухню. Стоявшие здесь повсюду зеркала заиграли разноцветными отражениями.
Это место хорошо просматривалось с крыш соседних домов; Гена не хотел наглухо завешивать окна и потому сбивал возможных убийц с толку десятком зеркал и светильниками, которые иногда начинали мерцать.
Покушений не было уже полгода, Гутенброкен расценивал это как непорядок. Люди не могут жить без преступлений, хотя бы потому что они запрещены. Если бы разрешили воровать, заниматься экоцидом или спать на посту, вскоре бы всё это приелось и преступления исчезли как явление. Но, как полагал Гена, на такое никто не согласится. Ведь если не станет запретов и криминальных проступков, без работы останутся тысячи полицейских, судей, прокуроров, чиновников, и даже депутатов, придумывающих законы о преступлениях. Однако, их Гутенброкену было не жалко. Но без работы могли остаться швейные фабрики, где шьют красивую форму для всех блюстителей закона. Сапожные заводы потеряли бы часть заказов на казённые ботинки. И так далее. Так что преступления, хотя не были необходимы с моральной стороны, но крайне нужны для успешной экономической жизни страны.
Отражение зевающего во весь рот Гены показалось в первом зеркале и тут же, раздробившись на стекольном ребре спектральным взрывом, мелькнуло в следующем. Гутенброкен увидел трещинки, вспыхнувшие чёрной паутинкой на гладкой поверхности зеркала. Через долю секунды от стекла отскочила разноцветная сверкающая пыль, и тут же проявилась дырка от пули.
Гена уже падал, когда по зеркалам прошлась очередь. Пришлось по пластунски заползать на кухню, чьи стенки были усилены бронеплитами, как, впрочем, и другие помещения квартиры Гутенброкена, за исключением пары окон.
– Покушение на меня, – констатировал Гена и встав с пола, отряхнулся. В коридоре продолжали крушиться и разламываться зеркала под ударами десятков пуль. Убийца явно палил, срывая злобу.
Включив чайник и поставив вариться пару куриных яиц, Гена взял трубку телефона, висевшего на стене, и набрал нужный номер. Аппарат был дисковый и приятно жужжал пружиной. Но Гутенброкен выбрал его не только за красивые звуки. Дисковый телефон было невозможно прослушать. Когда-то давно это умели делать, но постепенно цифра забила все старые технологии и о многом народ позабыл, в том числе и как подслушивать разговоры с дисковых телефонов.
– Товарищ Майор, доброе утро! – заслышав знакомый голос, поздоровался Гена. – Ну, поздравляю, покушение на меня.
Его собеседник командовал городскими сыщиками. Суровый и неподкупный полковник полиции. Звали его Товарищ Майор. Отец главного сыщика когда-то давно, решил дать сыну имя Товарищ, тем более, что фамилия у них была Майор.
– Чтоб с детства привыкал к такому обращению! – сурово ударяя кулаком по столу, отчего на нём начинали подпрыгивать рюмки с водкой, говорил папа. Сам он был военным и дослужился до старшего прапорщика. Мать была против и хотела назвать Иннокентием. Но отец мечтал о военной карьере сына. А имя Иннокентий стало потом секретным радиопозывным сыщика.
Однако, не сложилось. Когда Товарищу Майору исполнилось семь лет, поддатый старший прапорщик отвёл его в специальное учебное заведение, где с детских лет готовили бесстрашных воинов. Но похмелье сыграло свою шутку. Папа по ошибке отдал сына в школу полиции. Никто этого не замечал, так как форма была тоже красивой, а строевой шаг юных полицейских ничем не отличался от маршировки молоденьких парнишек из военной школы. Ошибка проступила только в третьем классе, когда Товарищ, вместо положенного по возрасту курвиметра попросил купить ему лупу и сто грамм чёрной типографской краски – пальчики катать, пояснил ребёнок.
Расстроенный отец скандалил, но было уже поздно. Так и стал Товарищ Майор сыщиком и дослужился до полковника полиции.
– Понятно, – хмуро ответил он Гутенброкену, тот услышал тяжёлый вздох. – А я думаю, куда у нас эксперт подевался? Все сыщики на месте, ждут работу, а эксперта нет. Значит, он на месте преступления уже. Кто стрелял в тебя, известно уже?
– Пока не знаю, – Гена заварил чай в поллитровом френче. – Думаю, к вечеру удастся выяснить. Но, судя по звуку, калибр автоматической винтовки восемь с половиной.
– Серьёзно за тебя взялись, – засопел полковник. – Жди машину! Я ещё пошлю парней на поквартирный обход. Может, кто-нибудь из жильцов видел киллера с винтовкой. Приезжай сюда, будем ждать сообщения от эксперта. Он трубку не берёт, значит, плотно работает с трупом. Стой, стой, – он положил трубку на стол и Гена услышал чей-то сбивчивый неразборчивый доклад. Полковник взял трубку: – Прибежали мои орлы. Говорят, стёкла у тебя все расщёлканы. Ну, ждём!
Как уже догадался проницательный читатель, Гена Гутенброкен был частным детективом, от которого не мог укрыться ни один преступник. Он разматывал, рано или поздно, все совершённые в городе убийства. Никому ещё из тех, кто совершил такое злодеяние, не удавалось уйти от правосудия. И потом, сидя на скамье подсудимых городского суда, убийцы знали, что у них только два пути – или многолетнее заключение в плохо благоустроенной тюрьме, или поездка в морг в виде клиента патологоанатома. Это зависело от настроения судьи.
Поэтому преступники, замышлявшие убийства, решили действовать нечестно, нарушая все законы сыщицкого дела. Зная, что им не уйти от Гутенброкена, они, перед тем, как совершить преступление, пытались избавиться от гениального сыщика. Его многоэтажку хотели взорвать, заливали её ядовитыми газами с беспилотников, даже пытались запустить к нему в квартиру тараканов-людоедов. Но Гена успешно уходил от всех покушений. А сам факт этих нападений говорил лишь о том, что в городе произошло убийство. Сыщики даже взяли себе привычку по утрам проезжать мимо дома Гутенброкена, и поглядывать на окна. Если стёкла разбиты, значит, в городе убийство – верная примета!
У трупа не было лица. Вместо него Гутенброкен и полковник увидели кровавое месиво.
– Хм, – сказал Гена и почесал правую щёку.
– Не стоит делать скоропалительных выводов, – Товарищ Майор огляделся. Кроме огромного внедорожника, на котором он привёз частного детектива, неподалёку стояли майбахи и джипы его сыщиков, прибывших на место преступления. Пока они кучковались возле машин, курили, и сурово поглядывали на зевак, толпившихся за полицейской красно-белой лентой. Заметив репортёров или блогеров, снующих с телефонами, сыщики начали выпячивать челюсти и наморщив лбы, угрюмо поправляли наплечные кобуры с пистолетами.
– Где эксперт? – полковник посмотрел на патрульного полицейского, стоящего неподалёку. Тот кивнул в сторону трупа.
И точно, Гена и сам заметил эксперта. Тот лежал на земле рядом с покойником и тихонько ковырял ватной палочкой у того за ухом.
– Пусть работает, – сказал полковник.
Но эксперт уже поднялся. Одет он был в затёрханную тёмно-серую куртку и потому его сразу и не приметили. Гена с полковником сначала решили, что около трупа куча тряпья, а это был экперт. Как все представители его ордена, эксперт Пантелей Егошихин был жирноват, плешив и неопрятен. Толстые очки – непременный элемент снаряжения любого эксперта уже многие десятки лет – были, как и положено, перемотаны синей изолентой на переносье. Как-то Гутенброкен встретил Пантелея в морге. Тот приходил туда на обед. Гена тогда узнал, что это старинный и неизменный обряд любого эксперта. В рабочие дни они являлись в морг и пройдя в покойницкую, ели там принесённые из дома бутерброды и мешали работать судебным медикам. Зачем эксперты так поступали, никто не знал. Но если бы хоть кто-нибудь из них не съел бутерброд в морге в служебное время, его бы исключили навсегда из дружного ордена экспертов.
– Рассказывай, – Товарищ Майор махнул рукой сыщикам, те подошли ближе, чтобы послушать.
– Труп был убит два часа, двадцать семь минут и примерно сорок три секунды назад, – писклявым голосом начал Пантелей. – Смерть наступила мгновенно. Его застрелили в лицо из ружья. Ствол охотничий, калибр двенадцать. Стреляли не фронтально, а под углом тридцать четыре градуса. Убийца ростом как раз с жертву. Угол в горизонтальной плоскости нулевой, идеальное совпадение. Не помню такого никогда. Практически невозможно, чтобы рост убийцы и трупа совпадал настолько.
– Не уклоняйся, – сурово сказал полковник. – По делу говори.
Пантелей оскалился, немного сбитый с толку. Но собрался и продолжил.
– Я приехал на место, когда убийца покидал место, – откашлялся эксперт. – Он сел в машину за углом и уехал. Гильза от ружья тёплая ещё была. Отпечатков пальцев на ней нет. Но есть микрочастицы.
Он вытащил из потрепанного, сделанного из кожзаменителя портфеля пластиковый пакетик с гильзой.
– Установил, что патроны, в том числе и эта гильза, когда была патроном, хранились в коробке из картона, сделанного на бумажном заводе, выпускающем упаковочные материалы, – Пантелей вытер под носом, и сразу же вытер пальцы о свои штаны. Гена машинально проследил за этим движением. Серые штаны эксперта в этом месте лоснились, даже сияли.
– Завод этот номер 34, – тряхнул пакетиком Пантелей. – Коробка выпущена два года назад. Судя по микрочастицам, патроны в неё поместили через пятьдесят два дня и шесть часов с небольшим. Хранились они в тёмном месте, очевидно в шкафу на кухне. Об этом говорят микрочастицы кухонного происхождения. О картечи смогу сказать после вскрытия. Но стреляли метров с двадцати, так что разлёт неизбежен. Я отыскал одиннадцать дробин, свинцовые. Изготовлены, судя по структуре, в Германии. Сам же свинец с рудников Негрофанто. Это очень любопытно, так как оттуда всё уходит для нужд китайских фабрик и дроби с тех мест практически не встречаются. Если вы, господин полковник, читали мою последнюю монографию «Как обеспечить ситуативный подбор..
– Стоп, стоп, Пантелей, – сморщился Товарищ Майор. – С оружием понятно. А кто убитый, кто убийца, ты выяснил?
Эксперт замялся. Стало заметно, что ему не очень удобно, Гена Гутенброкен решил даже, что он чувствует себя неловко.
– Никаких документов при потерпевшем нет, – Егошихин снял очки и нервно побарабанил пальцами по своей плеши: – Отпечатки пальцев ранее не снимались, в картотеке их нет. ДНК также не найдена, по крайней мере, ни с кем идентификацию провести не удалось. Была надежда, что у него вытатуирован ИНН или СНИЛС, или, как многие делают, QR-код подмышкой. Но. Никаких следов. Так что личность неизвестна.
Сыщики начали тяжело вздыхать. Работа усложнялась. Кроме убийцы предстояло установить личность погибшего. А это было непросто.
– Вот как ни старается государство обеспечить быструю и ясную, и самое главное, интуитивно понятную идентификацию граждан нашей страны, а есть балбесы, которые этого не понимают, – Товарищ Майор неприязненно посмотрел на убитого. Взгляд его был так негодующ, что кружившая рядом муха дёрнулась в воздухе и с виноватым жужжанием отлетела в сторонку и присела на колесо одного из сыщицких майбахов.
– Теперь об убийце, – нацепив очки, эксперт потёр руки. – С ним более-менее ясно. Рост, как у трупа, вес, судя по глубине отпечатков на газоне, примерно девяносто три килограмма сто десять грамм. Правша, скорее всего иностранец или эмигрант. Отсюда уехал на автомобиле, так что надо проверить уличные камеры наблюдения и дело в шляпе.
Сыщики повеселели. Полковник быстро отдал распоряжения и двое орлов-детективов бросились к своим машинам и быстро уехали. Оставшимся троим сотрудникам он приказал провести подворный и поквартирный обход. Ещё сильнее выпятив челюсти, сыщики пошли работать. Блогеры или журналисты всё снимали, что-то бормоча для подкастов или видосов своих поганых.
Гена посмотрел вслед самоуверенным сыщикам, и вздохнул. Как-то раз он назвал своего друга Товарища Майора «Повелителем идиотов» и тот не обиделся. И в самом деле, чего обижаться?
– Хватит тут вонять! – звонко прорычал кто-то. Эксперт, полковник и Гена обернулись на голос и все трое мгновенно сморщились. Ирландский терьер высказал недовольство одному из сыщиков, из машины которого выхлопные газы ударили ему прямо в морду.
Гутенброкен невольно повёл глазами по сторонам, выискивая хозяина говорящей собаки. Тот стоял, не шевелясь, за патрульной машиной и смотрел в сторону трупа. Обычный сьонь. Голова идеально круглая, глаза, рот и нос будто нарисованы цветными фломастерами на розовом фарфоре лица. Под обычной чёрной, искрящейся зелёными искрами накидкой виднеются выпуклые очертания опорных шаров. Ну, так их называли люди, а что это на самом деле, не знал никто. На голове сьонь фиолетовый беретик.
К полковнику подбежал терьер и пролаял: – Надо скорее найти убийцу, это очень опасно для всех!
Чуть помолчав, собака добавила: – И почистите водосток у пруда. Там дохлая утка в мусоре, воняет, ходить рядом невозможно.
– А ты это уже от себя сказал? – Гена сплюнул. – Смотри, Полкан, на цепь посадим.
Терьер замер.
– Приношу извинения за фантазии моего пса, – снова залаял он. – Но убийца очень опасен.
Все снова посмотрели на сьонь. Тот плавно двинулся с места, только накидка начала чуть развеваться, и начал двигаться в сторону от места происшествия. Ног у сьонь не было, они то ли скользили, то ли летели над землёй. Никто не знал. Поэтому говорили «покатился».
Собака не спеша потрусила за ним. Эксперт плюнул ей вслед и боязливо потряс левой рукой, пальцы которой он сложил в защитный обережный знак.
– Сьонь ещё не хватало, – пробормотал Товарищ Майор. – И указания начал давать. Приютили на Земле чудаков каких-то, будто своих дураков мало.
И тут в портфеле эксперта звякнуло. Пантелей распахнул его, вытащил мультифунк и быстро прочёл сообщение.
– Личность установлена! – радостно сказал он. – Да, система учёта лояльных граждан это не пуп царапать. Вот, посланный мной запрос по отпечаткам пальцев и ДНК полностью совпадает с данными некого Тальпа Одихмата.
Полковник облегчённо вздохнул и повернулся к Гутенброкену.
– Видать, зря тебя утром киллер тревожил, а потом и мы, – сказал он. – Сейчас от личности трупа оттолкнёмся, узнаем, кто его недоброжелатели, у кого из них ружьё есть. Кто ездил здесь недавно на машине. И возьмём его. Думаю, до обеда ещё закончим с делом.
Гена пожал плечами, он смотрел на эксперта. Тот что-то внимательно читал на экране мультифунка. Протёр очки, снова перечитал. Снял очки, потёр глаза, помотал головой и снова прочёл.
– Интересно? – спросил Гутенброкен.
Пантелей поднял глаза, в них застыло непонимание, грозящее перейти в истерику. Частный детектив хорошо знал, что значит такой взгляд и не раздумывая, шлёпнул эксперта пару раз по щекам. Дёрнувшись, тот закряхтел и жалобно посмотрел на полковника.
– Тут написано, что данные моего запроса полностью идентичны с данными Тальпа Одихмата, – хрипло сказал Пантелей. – Также написано, что труп Тальпа Одихмата двадцать минут назад найден в автомобиле возле управления полиции. В салоне ружьё двенадцатого калибра, из ствола запах пороха. А труп с ножом в сердце.
Товарищ Майор остолбенел. Гена хотел и его отшлёпать по щекам, но не стал этого делать при патрульных.
– Так получается, что этот Тальпа приехал сюда, убил сам себя, – медленно начал говорит Гутенброкен. – Потом уехал на машине, прибыл в полицию, а там умер. От ножа в сердце. Так?
Пантелей кивнул.
– Осмотр проводил старший эксперт Даниляхин, так что ошибка исключена, – пробормотал он.
В это время очнулся полковник.
– Заканчивай тут, – приказал он Егошихину. – И перестань жрать в морге. Увижу ещё раз, выгоню без пенсии. Ну, Гена, поехали в управление. Не зря, выходит в тебя стреляли. Ой не зря. Дело вовсе непростое.
Они ехали по одной из объездных дорог столицы. Так было длиннее до управления полиции, но быстрее. В центре пробки, несмотря на то, что весь город пересекли железные дороги. Электрички сновали тут и там, перевозя за день миллионы людей, но автомобилей в столице меньше не становилось.
– Оставили бы въезд в центр только для спецмашин, – бурчал Товарищ Майор, внимательно глядя на дорогу. Расслабляться не приходилось. То деревенщина растеряется от множества автомобилей и раскорячится на перекрёстке, не зная куда ехать, то джигиты займут пару полос и начнут лихачить. Объездная есть объездная, здесь свои неписаные правила. Порой, чтоб выбраться отсюда, не хватало и пары автоматных магазинов.
Навстречу огромному внедорожнику полковника вынеслась белая приземистая тачка. Из крыши били тонкие струйки пламени. Белянка вдруг пошла боком, из встроенных по бокам динамиков раздался дикий смех и вопли.
– Опять дебилы какие-то проявились! – Товарищ Майор притормозил, пропуская закрутившуюся крутую тачку. Окно водителя открылось, там показались безумные рожи. Высунулась рука, сжимающая стеклянный флакон, наполненный до половины чем-то зелёным.
Сидевший сзади Гена был готов к таким выкрутасам – не первый раз по объездной едет. Мгновенно открыв своё окно, он показал жуткое дуло портативного огнемёта – неизменного спутника крутых шофёров. В белой тачке мгновенно всё поняли, рука с флаконом исчезла, рожи тоже пропали за тонированными стёклами и машина, взревев мотором, унеслась.
– Ну вот не дураки ли, а, Гена? – спросил полковник. – У всех электромоторы, а бесшумно ездить считается у этих полудурков плохим тоном. Прямо на заводе динамики эти наружные ставят, записи всякие шумовые. Сумасшедший дом какой-то. Кстати, глянь заряд огнемёта, а то вчера пришлось пару тачек у идиотов сжечь под городом.
Гутенброкен посмотрел, оставалось процентов тридцать от заряда.
– В управлении заправлю, – решил Товарищ Майор и тут же выругался: – Ну ты смотри, чека-мека, вот из-за этих балбесов опоздали, как бы мотор не заглох!
Они как раз выехали к грузовому шоссе, которое тут шло параллельно объездной. По нему понеслась колонна огромных тяжёлых грузовиков-стотонников. Над кабинами у них подрагивали токоприёмники, иногда так стукаясь о шедшие над дорогой провода, что начинали искрить.
Электрическое напряжение от прохода колонны, казавшейся бесконечной, Гена чуял кожей. Конечно, это всё психосоматика. Но глядя на колоссальные фуры, несущиеся на огромной скорости по грузовому шоссе и массивные токоприёмники над ними, трудно было не думать о том, какой здесь идёт вольтаж.
– Говорят, там смертники работают, ну за рулём, – сказал полковник, посматривая на панель. – Вроде не гаснет ничего.
– Откуда они столько смертников наберут? – Гена как зачарованный смотрел на грузовики, потрясала их мощь, ощущаемая гораздо большей, чем у любого железнодорожного состава. – Сам ведь ловишь. Сколько за год смертных приговоров по столице, и по стране? Штук десять-двенадцать?
– Да ладно, – отмахнулся полковник. – Всё равно надо смертником быть, чтоб работать на таких грузовиках. Там в кабинах электромагнитное поле, как возле Солнца, наверно.
Колонна уже заканчивалась, когда одна из машин, ехавших впереди, вдруг задёргалась. По корпусу пробежали трещины. Водитель успел свернуть на обочину.
– Вот кому прилетело вольтажа от грузовиков! – Товарищ Майор помотал головой. – А я всё время опасаюсь, как бы по мне не стукнуло.
– Ты же не боишься никого, – хмыкнул Гена.
– Никого – это точно, а вот ничего боюсь, потому что не понимаю в этом электричестве ничего.
– Ты не один такой, – Гена глянул на треснувшую машину, из неё вылезли три мужика, одежда на них дымилась. – Никто не понимает, и все боятся. Я тоже.
Возле управления полиции всё ещё стояла машина, в которой нашли труп. Полковник дал команду привлечь к осмотру всех экспертов, каких только можно отыскать. Вот они и ползали тут: с большими и малыми лупами, выставляли штативы с прожекторами, ища что-то в косопадающих лучах света; фотограф с огромным аппаратом обснимывал всё подряд, трассологи колупали камешки из протекторов, химики брали пробы со всех частей автомобиля. Гена Гутенброкен с Товарищем Майором немного поглядели на безумные пляски экспертов: как на подбор, невысоких, толстеньких или худющих, как дистрофаны. Общего у них было – очки на каждом и плеши на макушках.
Увидев полковника, эксперты прекратили свои таинственные действия и смотрели на него с тем беспомощным выражением, что бывает у интеллигента, оторванного от дела каким-нибудь начальником, который, как они точно знали, ничего в их работе не понимает. Но сказать ему об этом они стесняются.
– Не обращайте внимания, занимайтесь! – чётко и громко сказал Товарищ Майор. После этого он с Геной прошёл в здание, а эксперты снова засуетились, отыскивая скрытые следы, которым, возможно, была уготована судьба быть в будущем судебными доказательствами.
– Как думаешь, найдут что-нибудь интересное? – спросил Гена.
– Не знаю, вряд ли, – поморщился полковник. – Эксперты на месте происшествия хороши. Чётко работают, всё выколупают, всё найдут, а на вторичном деле не очень у них.
– А как они на месте происшествия раньше всех оказываются? – Гена усмехнулся. – И сообщения ещё никакого нет, и сыщики не в курсе, а эксперт уже там, чуть ли не на пятки преступнику наступает.
– Это великая тайна их ордена, – полковник пожал плечами. – И соваться в неё не рекомендую. Работают и пусть работают. Сам-то не пробовал узнавать?
– Мне за это денег не платят, – сказал Гена.
В кабинете полковника они принялись пить чай и кофе с коньяком, закусывая конфетами и шоколадными вафлями. Больше сладкого – лучше работает мозг. Лучше работает мозг – больше шансов раскрыть преступление.
– Есть идеи? – спросил Товарищ Майор. – Дело мутное, как небо над Парижем.
– А что там, в Париже, опять машины жгут? – поинтересовался Гена.
– Не знаю, наверно, жгут, любимая французская забава, – хмыкнул полковник.
Он встал, прошёлся по кабинету, посмотрел в окно, передёрнул плечами и бухнулся в своё кресло.
– Я вот чего думаю, – сказал он и отпил пару глотков кофе, куда густо намешал сгущёнки. – Тут сьонь задействованы. Не зря же этот фарфоровый крутился там, у трупа, с собакой своей.
– Думаешь, сьонь его завалил? – Гена почесал щёку. – Тогда будет очень трудно его доказать убийцей. Полагаю, что вообще невозможно.
Полковник сморщился, встал, вытащил из коробку конфету и откусил кусочек.
– Нет, что ты! Дело мутное в том плане, что близнец странный убил близнеца. И один из них не зарегистрирован в базе учёта лояльных граждан. И тут же сьонь с расплывчатыми словами об угрозе всему или кому. Неважно. Улавливаешь?
– Нет, – честно сказал Гутенброкен.
Он с удовольствием пил вкусный чай, который полковнику доставали через какое-то посольство. Как-то раз Гена даже хотел утащить немного заварки, так как хотя Товарищ Майор и был ему старинным другом, но чаем не делился. Но детективу стало немного стыдно заниматься воровством. И он себя успокоил тем, что лучше изредка наслаждаться чудесным напитком в гостях, чем постоянно употреблять его дома. Так он приестся, и надоест. Вроде успокоил себя, но где-то в подсознании всё равно сидела мыслишка, что неплохо бы стырить грамм двести этого чаю.
– Смотри, странное убийство, да ещё с вызовом полиции, так как второй труп подбросили к управлению, – пояснил полковник и чуть прищуря левый глаз, глянул на друга. Тот кивнул.
– И тут же сьонь! – Товарищ Майор снова упал в кресло. – Получается дискредитация государственного органа власти, то есть полиции, путём подбрасывания криминального трупа и неясная, но в то же время отчётливая роль пришельца, а именно сьонь!
Что сказать, Гена не знал. Он так и не понимал, куда клонит полковник. Но, поддерживая размышления друга, Гена нахмурил лоб, выражая понимание непростой ситуации, хотя не догадывался, куда идёт мысль полковника и опять кивнул.
– Вот! Вот! – Товарищ Майор вскочил и посмотрел на портрет президента. – А все эти обстоятельства неизбежно приводят к тому, что этим делом должен заниматься политический сыск! Нам, то есть обычной криминальной полиции, это не по зубам, так как не располагаем нужным оборудованием и компетенциями!
– Компетенцией, – машинально поправил Гутенброкен.
– Почему? – удивился полковник.
– В русском языке компетенция имеет единственное число, – сказал Гена. – Ну это долгий разговор. А у политического сыска есть оборудование и компетентны ли они?
– Мне плевать, если честно, – полковник включил электрочайник. – Главное, что это повод, чтобы сбагрить это странное дело. Пусть работают с этими сьонь. Я не хочу.
Оба они замолчали, и только чайник шумел, гоняя внутри себя пузырьки пара. Вот он закипел и снова Гена с Товарищем принялись хлебать чай и кофе. Полковник вытащил из стола упаковку солоноватых сушек. Захрустели сушками.
– Слушай, а кто такие эти сьонь? – Гена посмотрел на друга. – Я ими никогда не занимался, не сталкивался с ними, и как-то сейчас подумал, что и не знаю ничего про них.
– Да я тоже не знаю, – махнул рукой полковник. – Сколько они на Земле-то живут? Лет десять, наверное. Появились, народ попугали своим видом, потом все привыкли. Собак вот переводчиками сделали.
– А вы собак-то не допрашивали? – спросил Гена. – Ну, завербовали бы за кусок мяса хорошего.
– Собаки без сьонь говорить не умеют, – сказал Товарищ Майор. – И мы пытались, и политсыск. Ничего. Сами-то сьонь недоступны. Их даже потрогать нельзя. Что-то скользкое вокруг них, не ухватишься. Хотели их исследовать, всё-таки пришельцы. А как их взять? На контакт не идут, стрелять по ним или в сетку запутывать, или радиацией, всякими магнитными лучами в них проникать? А вдруг они в ответ лупанут? Тем более, что изъятых у них собак они забирали обратно. Придут в контору, двери выломают и пса своего под накидку сунут и молча уйдут. В общем, плюнули на них. Живут и живут, никому не мешают. А сейчас привыкли уже.
Тут у Гены закопошилось в голове мутное такое сомнение. Было что-то не так в словах полковника. Где-то там просквозило противоречие, небольшое, неявное, но пока Гутенброкен уловить его не смог. Он сосредоточился, представил, что открывает свою мысленную записную книжку и внёс в неё: «Разговор с полковником о сьонь, где то неувязка, разобраться!». Позже вернётся к этому, а пока надо думать об убийстве.
– Так ты совсем не собираешься расследовать это дело? – спросил он.
– Попытаюсь избавиться от него, – Товарищ Майор поцокал языком. – А ты как думаешь, можно его раскрыть?
– Да, шансы есть, – Гена встал и потянулся. – Много странностей, неувязок, но это лучше, чем ничего. Надо взглянуть на убийство с какой-нибудь другой точки зрения, не обычной.
– С точки зрения сьонь, например, – хмуро сказал полковник. – И всё станет ясно. Вот пусть политический сыск и глядит!
Подойдя к окну, Товарищ Майор посмотрел на суету экспертов, потом вытащил из шкафа бутылку коньку и две рюмашечки с золотыми ободочками.
– Давай чуть хряпнем, – он разлил коньяк. – Немного успокоиться надо, да и ещё раз обдумать, как дело в политсыск сплавить.
Они выпили раз, потом ещё и полковник начал не спеша, вслух размышлять, какие основания помогут ему спихнуть дело в смежную силовую контору.
– Тут задействованы граждане другого государства, – забормотал он. – И хотя не установлено, какое государство представляют сьонь, но ведь какое-то есть. Это первое.
– А если они лица без гражданства?
– Тогда тем более, надо устанавливать их подданство, а это прямая забота политического сыска, – подытожил полковник. – Логично? Логично.
– Ну я же тебе говорил, что логика, как и математика, это лженауки, – поморщился Гена. – Не основывайся на них.
– Не помню, – полковник засопел. – А чего не так?
– Логика основана на утверждениях типа «если», «то», «потому» и так далее, – сказал Гена, постукивая по столу указательным пальцем. – Но она не в силах учесть все обстоятельства, точнее, человек, пытающийся мыслить логически, то есть делая выводы из имеющихся сведений. Их всегда или слишком мало или наоборот, слишком много. Вот ты сейчас решил расследование убийства передать в политсыск. На основании чего?
Молча полковник вытащил какой-то кодекс и пролистнув листы, открыл на нужной странице.
– Вот, – сказал он. – Цитирую закон «расследование всех дел, связанных с иностранцами, проводят подразделения политического сыска». Чётко и просто. А вот циркуляр министра охраны порядка, что проверкой лиц, не внесённых в реестр лояльных граждан, занимаются тоже парни из политсыска, так как такие лица могут быть шпионами. Так что всё железно! Логика победила!
Товарищ Майор захохотал и тихонечко шлёпнул Гену по голове кодексом, типа, добавь ума, частный детектив.
– А математика почему тебе не нравится? – спросил он. – Деньги-то ведь с её помощью считаешь?
И полковник снова захохотал и налил коньку по рюмашечкам.
– В математике любой закон, любое правило или рассуждение начинается со слова «допустим», – улыбаясь, ответил Гутенброкен. – Мне, как детективу, это совершенно недопустимо. Давай ещё по одной, да я к экспертам схожу. Пока дело у тебя заберут, я поработаю немного. Кстати, по уличным видеокамерам твои сыщики отчёт привезли? Надо бы глянуть, кто там уехал с места происшествия и куда он поехал? Неужели в полицию?
– Да, где-то долго обалдуи это мотаются, – полковник убрал коньяк и рюмашечки. – Ну, пока найдут видеокамеры, узнают, кто их владелец, снимут записи. К вечеру, скорее всего, всё готово будет.
