Kitabı oku: «Знаки», sayfa 3
Но всё же не дай Бог
Сюда ещё раз угодить
Пусть на недолгий срок!
Написано было в день окончания 5-го курса института. Закончилась последняя пара, я приехал домой и придумал за один вечер.
В СССР максимальный срок заключения в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом составлял 15 лет. Для меня показалась забавной эта аналогия, т.к. я 10 лет учился в средней школе, а потом 5 лет в ВУЗе. Поэтому получилась такая стилизация – по тексту, не по музыке. Исполняется не на трёх блатных, а в мажорной тональности.
_________________________________________
Кто-то счастлив, незаметно что-то там сумев украсть.
Кто-то весел, угадав какую нужно сбросить масть.
Кто-то рад, купив вина – сегодня он напьётся всласть.
Ты почувствовал свою неограниченную власть.
Раньше ты был первым среди двоечников и задир,
Но потом пять лет училища – и вот ты командир.
Ты, наверно, догадался – здесь закон предельно прост:
Чем глупее рожа и тупее взгляд – тем больше звёзд.
Ты всегда показывал для подражания пример,
Ты – защитник нашей Родины, ты – офицер!
Ты доволен дико, что скрип хромовых твоих сапог
Строит в две шеренги нас быстрее боевых тревог.
И тебя порой приводит просто в бешеный восторг
При ходьбе в строю одновременный стук солдатских ног.
Ладно, хрен с тобой, что ты на нас орёшь, как на собак.
Мы живём по принципу, что ты – начальник, я – дурак.
Но придётся воевать – как знать, что будет через год?
Вряд ли кто от пуль тебя спасёт, скорей наоборот.
Ты всегда показывал для подражания пример,
Ты – защитник нашей Родины, ты – офицер!
Ты нас можешь всех послать на смерть без всяких лишних фраз.
По Уставу мы должны, не медля, выполнить приказ.
Всё в твоих руках, но только не забудь ты об одном –
Даже по приказу человек не сможет стать скотом!
Ты всегда показывал для подражания пример,
Ты – защитник нашей Родины, ты – офицер!
В армии я не служил, в МАИ была военная кафедра, после 4 курса – месяц сборов в учебке города Остров Псковской области. Всё было по-настоящему – казарма, солдатская столовая, чипок, присяга, строевая, марш-броски, стрельбы, даже в учениях приняли участие. Взводным у нас был молодой лейтенант, сразу после училища. Ни имени, ни фамилии уже не вспомню, да и не надо. Песня целиком и полностью посвящена ему.
К тому времени войска из Афгана уже вывели, но в воздухе пахло чем-то нехорошим из-за всей этой межнациональной напряженности (Тбилиси, Баку, Фергана, Карабах, Прибалтика), и фраза «Но придётся воевать – как знать, что будет через год?» оказалась, к сожалению, пророческой…
_________________________________________
А мы с тобою толком так и не простились –
Кто ж знал, что коршуном уже висит беда?
Мы как обычно, очень сильно торопились,
А оказалось, что расстались навсегда.
И ты попал служить охранником на зону,
Писал мне письма, я – свои тебе в ответ.
А поздно вечером – звонок по телефону,
И тихий голос: "Паши больше нет".
Терзали сердце звуки траурного марша,
И перепонки автоматный залп рванул…
Да как же так, скажи, зачем всё это, Паша -
И медь оркестра, и почётный караул?
Как всё нелепо это – кладбище, поминки…
Ведь не под пулями ты был, не на войне,
Не там, откуда ждут запаянные "цинки",
Не в Карабахе, не в Баку, не в Фергане.
Они сказали: мол, такой он невезучий,
Что все там будем, в чреве матушки-земли.
И что во всём, мол, виноват несчастный случай
И сокрушённо так руками развели.
Нам не найти – да что искать теперь – виновных,
Вы оправдались перед Богом и собой,
Но кровь на ваших "незапятнанных" погонах
Легла ещё одной незримой полосой.
Ты самым добрым был из нас и самым смелым.
Чуть подожди, придёт и наш черёд.
Все в этой жизни мы у Смерти под прицелом.
В кого из нас Она быстрее попадёт?
Посвящение моему школьному другу, который погиб в армии в 89-м, и мы всем классом были на его похоронах. Написано в 91-м.
_________________________________________
Мелодия затихла ресторанная
В тяжёлом алом бархате гардин.
А Вы ушли, печальная и странная,
И я сижу за столиком один.
Всё обошлось без слёз и без истерики,
На дне бокала тает кубик льда.
Вы завтра утром будете в Америке,
Я больше Вас не встречу никогда.
Всё позади для Вас – тревоги и волнения,
Билеты, визы, взятки, суета.
Нам не вернуть что было, без сомнения.
А надо ли, ведь Вы уже не та.
Я все ошибки наши б сам исправил, но
У Ваших ног давно уже другой.
Вы сделали тогда свой выбор правильно,
Вы вовремя пожертвовали мной.
Окончены прощания дежурные,
Но грош цена всем сказанным словам.
Поверьте, я обиды не держу на Вас,
Я искренне желаю счастья Вам.
Плывут неспешно льдины по Москве-реке,
Звенит капелью талая вода,
Вы завтра утром будете в Америке,
Я больше Вас не встречу никогда.
1991-й год. Я шёл по Садовому кольцу мимо американского посольства. Там стояла огромная очередь из страждущих получить пропуск в райскую жизнь. В те времена уезжали навсегда, не думая, что будет возможность вернуться. Билет покупали в один конец. В толпе стояла девушка, она обернулась, мы встретились глазами, и вечером я написал эту песню.
_________________________________________
Так жить нельзя, так пить нельзя,
Стучит мне мысль по нерву.
Увы, я потерял ферзя.
Точнее, королеву.
Она была как снег чиста,
Как горько признаваться!
В душе – тоска и пустота
Пора, видать, сдаваться.
Мне говорят мои друзья:
Не стоит огорчаться,
Ведь пешки запросто в ферзя
Способны превращаться.
Всё это – замки на песке,
Друзья мои родные.
Хоть пешек много на доске,
Да все непроходные…
___________________________________
Как здорово – я наконец-то уеду
От новых подруг и от старых друзей,
От вечных забот и московского бреда,
От нервных людей и высоких идей,
От серых камней и больших площадей,
Сегодня я вырвусь из этой берлоги,
Из душного плена панельных домов,
Почувствую вновь бесконечность дороги,
Напьюсь ароматом далёких ветров,
Послушаю голос других городов.
Потом я вернусь неожиданно ночью
Под шелест холодных осенних дождей,
Прорву облаков грязно-серые клочья,
Увижу внизу миллионы огней,
Услышу дыханье московских аллей.
А после в полночном молчании комнат
Я вспомню романтику пыльных дорог,
И струны мне музыкой душу наполнят,
Родится мотив, необычен и строг.
И рифмы вольются в созвучие строк.
_________________________________________
А в этот год внезапно стаял снег,
Природа пробудилась ото сна.
Но, видно, так устроен человек –
Все посчитали, что пришла весна.
Что в прошлом и морозы, и зима,
И страх войны, и радости борьбы,
Что время открывать свои дома
И выносить весь мусор из избы.
И вроде дни длиннее, чем зимой,
И вроде бы слышны раскаты гроз.
Но птицы с юга не спешат домой,
Не набухают почки у берёз.
И утром – не то дым, не то туман,
А солнце светит, словно в октябре.
И кажется, что это всё – обман,
Что не весна, а осень на дворе.
Но люди ждут свершения надежд,
Что вскроются от вечных льдов ручьи,
От зимних избавляются одежд
И ловят солнца робкие лучи.
И мне они кричат, что стал я слеп –
Земля уже давно теплом полна,
Что если приказали сеять хлеб,
То это значит, что пришла весна.
Так и живут, не чувствуя подвох.
А я вопросом мучаюсь одним:
Коль всё же есть на этом свете Бог,
То чем мы провинились перед ним?
А с неба моросит холодный дождь,
И лошади в грязи по стремена.
И впрямь, так сразу и не разберёшь,
Что то ли осень на земле, то ли весна.
Несмотря на то, что песня о весне, она была написана осенью. Это был октябрь 1991-го года, когда я уже работал младшим научным сотрудником на 501-й кафедре МАИ, уже закончив институт. Меня послали за какими-то документами в НИИ на Профсоюзной. Стояла прекрасная погода, сухая, ясная и прозрачная. Я вышел из метро, достал сигаретку, присел на лавочку, и мне откуда-то пришли эти строки. Приехав потом домой, мне осталось их только записать и придумать гармонию.
_________________________________________
Ты знаешь, с детства ненавижу цирк.
Ты скажешь: это так парадоксально!
Прости, ты ошибаешься, старик,
Я, например, считаю, что нормально.
Я не люблю насквозь фальшивый мир,
Где чудо перепутали с обманом,
Где якобы не видно, что факир
Рукою что-то ищет по карманам.
А клоун так смешон и бестолков –
Вот он упал, запутавшись в портьере…
Все ищут на манеже дураков,
А настоящие-то – вот они, в партере!
Как ржут они над клоунской бедой,
Роняют на пол сумочки и папки,
Им нужно оправдать любой ценой
За смех уплаченные бешеные бабки.
А зрители напыщенных вип-лож,
Забыв о склоках, о делах, о злобе,
Как будто бы не ощущают ложь
В трагичном ритме барабанной дроби.
Но звук фальшив у барабанных кож.
К чему вам страхи, нервы и восторги?
Ведь акробатов связка крепких лонж
Избавит от холодных коек в морге.
Вот страшный вздох пронзает темный зал,
Ужасный миг – паденье акробата!
Но жив он, цел и даже не упал,
Он снова зашагал к концу каната.
И туш сменяет дробь, веселье – страх,
Вокруг счастливые и радостные лица,
И малышня у взрослых на руках
Так искренне поёт и веселится.
И вы довольны, что прошёл обман –
Ребёнок ведь не ощущает фальши.
Он верит в чудо и он верит вам,
Он полюбил торжественные марши!
А на арене – дрессированные львы,
Красивы, грациозны и упруги.
Цари зверей, давайте, что же вы?
Но львы послушно бегают по кругу.
И дрессировщик, щёлкая кнутом,
На вид спокойный, ходит по вольеру.
Заметьте, руку держит он при том
На всякий случай ближе к револьверу.
Да бросьте вы, ведь львам уже давно
Клыки спилили, когти обломали.
Но зрителям плевать, им всё равно,
Им главное, чтоб львы слегка рычали.
Окончен цирк, пустеет быстро зал,
И зрители в экстазе от премьеры.
Прожекторам ослабили накал
И всех животных заперли в вольеры.
Для них окончен день весёлых игр.
Родная Африка опять жирафу снится.
И в клетке плачет уссурийский тигр
По егерем расстрелянной тигрице.
В начале 90-х мой двоюродный брат Боря работал на радио Маяк ведущим одной из программ с названием типа «Алло, мы ищем таланты», куда пригласил меня выступить со своими песнями. Я, конечно, жутко волновался, лажал страшно, но в результате мне даже пришло письмо от одного слушателя из Свердловска с благодарностью за эту песню. Бумажное, в конверте! Храню до сих пор…
_________________________________________
Мы проснулись на развалинах Империи
Под обломками разрушенной стены.
И не поняли сначала, не поверили,
Что мы – граждане исчезнувшей Страны.
Этот день давно ушёл уже в историю:
Сели люди и решили всё за нас,
Расчертили по линейке территорию,
Словно "пулю" расписали в преферанс.
Ну а мы, такие светлые романтики,
Были рады свежим ветрам перемен,
Пусть все деньги сразу превратились в фантики,
Но никто ничто не требовал взамен.
Всё осталось – документы и названия,
Будто ничего и не произошло.
Мы сидим в огромном зале ожидания,
Ждём, как будто всё вернется, что ушло.
Прибалтийские дюны,
Одесский акцент,
Байконур и Медео,
Чимкент и Ташкент,
Апшеронские пляжи,
Грузинский футбол,
Ереванский коньяк,
Коктебель и Подол.
Эта песня примитивна до занудности,
Я не буду ни за что держать ответ.
Эта песня – о моей ушедшей юности,
О Стране, увы, которой больше нет.
Бывает так, что песни пишутся не сразу. Эту я начал после развала Союза в 91-м, а потом долго не мог закончить. Получилось только в 2011-м. А теперь и Коктебель уже «вернулся в родную гавань». Для исполнения я его заменил на «ДнепроГЭС». Но такими темпами, глядишь, скоро уже серьёзно придётся текст переработать…
_________________________________________
Ты прожил эту жизнь, эти семьдесят лет,
Как в дурном, опостылевшем сне.
Без великих побед, без особенных бед,
От высоких идей в стороне.
Слава Богу, что ты не попал в лагеря,
Что калекой не стал на войне.
Ты прожил эту жизнь не сказать, чтобы зря,
И ты ею доволен вполне.
И ты говоришь, что жил – не тужил,
Бывало, порой запоями пил,
Что в жизни чужой копейки не брал
И что с малых лет как лошадь пахал.
Ты старуху свою год назад схоронил,
И твой дом без неё опустел,
А твой сын, он всегда до беспамятства пил,
Может, помер, а может быть сел.
Он забыл про тебя, твой единственный сын,
Самый близкий тебе человек,
И на старости лет ты остался один
Доживать бесполезный свой век.
И ты говоришь, что очень устал,
Что верить во всё давно перестал,
Что против природы, увы, не попрёшь,
Что этой зимой наверно умрёшь.
Злость и хамство людей, ругань очередей,
Безнадёга и идиотизм,
Да подачка на бедность в пять тысяч рублей –
Благодарность за всю твою жизнь.
А из той, побеждённой когда-то страны,
Той, что жёг ты, взрывал и топтал
Шлют посылки тебе, ветерану войны,
Дети тех, кого ты убивал.
И ты говоришь, ну как это так,
Что ты брал тогда, в сорок пятом рейхстаг,
Что ты не поймёшь, за что воевал,
Что видимо зря ты кровь проливал.
И за семьдесят лет ты привык ко всему,
Научился терпеть и молчать,
Понял то, что не нужен ты здесь никому,
И что всем на тебя наплевать.
Но одно ты понять в жизни так и не смог –
Почему так устроено в ней,
И зачем этот Бог так бездумно жесток,
Если совесть отнял у людей.
И ты говоришь, что жизнь не вернуть,
Что скоро пойдёшь в последний свой путь,
Что ни на кого не держишь обид,
А кто виноват – Господь их простит.
Господь нас простит!
После долгих лет командировок в Печору и на Балхаш мои родители смогли накопить 5 000 советских рублей и в 86-м приобрели дачу. Очень вовремя, так как у многих их коллег после 91-го сгорели все сбережения. В результате долгих поисков нашли дом недалеко от станции Дорохово. Деревня стояла в чистом поле, её построили после войны беженцы из Белоруссии. Одним из наших соседей оказался дед Егор. Как-то, году в 92-м, я, видимо по суровой надобности, приехал туда зимой, при этом родители мне наказали, чтобы я непременно привёз деду каких-нибудь гостинцев. Я купил печенья, конфет и несколько пачек Беломора. Когда я зашёл к соседу и вручил ему этот пакет, он буквально упал на колени и чуть ли не начал целовать мне руки. Оказалось, в деревенском магазине не было вообще ничего… Дед курил ещё с войны, поэтому он высушивал отработанный чай и делал с ним самокрутки. Это трудно понять, но и в Москве тогда много товаров продавали по талонам. Например, сахар, водку (ещё и в обмен на пустую тару, не больше двух бутылок в руки), ну и табачные изделия (10 пачек в месяц). И чё-то так мне горько стало, что напился я тогда у деда Егора вместе с его внучкой и ейным мужем самогону, а позже написал эту песню про всех наших ветеранов.
_________________________________________
Я раньше был обычным спекулянтом,
Толкал шузы, бюстгальтеры, пальто.
Ну а теперь зовусь я коммерсантом,
Сбываю иностранные авто.
А мой сосед, что как всегда без денег,
Что день назад стол пропил и кровать
Кричит, что я – ворюга и бездельник,
И что таких давно пора сажать.
Эх, знал бы он, сосед мой алкогольный,
В какой крутой попал я переплёт!
Всё началось, когда пригнал из Кёльна
Я десять новых Фордов и Тойот.
И на Московской, на товарной бирже
Я после продолжительных торгов
Продал их по цене в 2 раза ниже,
Чем у других таких же продавцов.
И так вот, крутанувшись очень ловко,
Собрав всех покупателей к себе,
Взял крупный куш, нарушив котировку
Автомобильных цен на МТБ.
Теперь от страха дёргаются скулы,
Пришла пора отбрасывать концы –
На след мой вышли крупные акулы,
Окрестных мафий крёстные отцы.
Мне дали знать, что не простят измены
За то, что я, пытаясь снять навар,
Сбил ими установленные цены
На дефицитный прибыльный товар.
Я знаю, скоро мне начистят морду,
Мне скоро лом сломают на спине
За то, что я сбываю эти Форды
По демпинговой, бросовой цене.
Я даже сплю теперь в бронежилете,
Днём не хожу без шляпы и очков,
Рука всегда лежит на пистолете
При виде подозрительных качков.
Я стал живой мишенью для охоты
И всё, представьте, по своей вине.
Чёрт бы побрал те самые Тойоты
По демпинговой, бросовой цене.
Зарисовка из жизни, привет из 90-х!
_________________________________________
Мы Вас приветствуем, маэстро Марадона!
Бог во плоти, футбольный идол и герой,
Ведь пол-Земли не в состоянии без стона
Следить за Вашей поразительной игрой!
Вам не соперники Реал и Барселона,
Милан и Интер – просто дети для битья,
Ведь Вы же можете, маэстро Марадона,
Их всех один переиграть по всем статьям.
На Вас одета с бриллиантами корона,
Вы весь в медалях, прямо с ног до головы,
Ведь Вы – второй Пеле, маэстро Марадона!
А может, он второй, а первый всё же Вы?
И вот письмо Вам пишем мы, казаки с Дона,
Мы рвём рубахи, бьём поклоны у крестов,
Мы очень просим Вас, маэстро Марадона,
Приехать к нам и поиграть за СКА Ростов.
Вы не поверите, маэстро Марадона,
Мы спим и видим (пусть смешно, но это так)
Ростовский СКА в высоком ранге чемпиона,
А тут то Киев, то Тбилиси, то Спартак…
Вы приезжайте к нам, маэстро Марадона,
С женой, с детьми, мы позаботимся о Вас,
Мы обеспечим Вам поддержку стадиона,
Куда там Риму и Неаполю до нас?
Мы Вам, конечно, не заплатим миллионы,
Мы не скупы, но денег нет сейчас совсем.
Играли негры вон в Памире за талоны
И говорили – ничего, довольны всем!
Мы обещаем Вам полковничьи погоны,
Фуражку, китель, портупею и тулуп.
Вас будут называть «полковник Марадона» -
Таков порядок, ведь у нас армейский клуб.
А если ноги Вам сломает беспардонно,
Что очень может быть, защитник-грубиян,
Мы позаботимся, маэстро Марадона,
Чтоб Вас лечили Кашпировский и Касьян.
Мы будем пить теперь коньяк с одеколоном
За то, чтоб Вы поразмышляли над письмом,
Арриведерче, о маэстро Марадона,
Буэнос ночес, мы Вас очень-очень ждём!
В 92-м на 1 апреля Спорт Экспресс выпустил статью про то, что великий футболист Диего Армандо Марадона рассматривает предложение ряда российских клубов о переходе из Наполи. Тогда у нас уже начали появляться первые легионеры, поэтому многие сочли это правдой. Ну а я подумал, почему бы не поиграть ему в СКА (Ростов), была такая команда – аутсайдер нашего чемпионата.
_________________________________________
Наш дом стоит уже довольно много лет,
Жильцы все знают давно друг друга,
Но вот недавно поселился к нам сосед –
Ханыга, хроник, алкаш, пьянчуга.
По вечерам мы – кто в "козла", кто в "дурака",
А дядя Коля, а дядя Коля –
Весьма подвержен он влиянью табака
И алкоголя, и алкоголя.
В квартире пусто – стол, кровать да табурет,
Плита на кухне, да шкаф при входе.
Он не читает ни журналов, ни газет,
Футбол не смотрит, в кино не ходит.
Мы все в бегах за мылом да за порошком,
Нас головные достали боли,
А он с утра опохмелится портвешком –
И всё в порядке у дяди Коли.
А бабки шепчутся в подъезде у дверей,
Что, мол, слыхали, сосед наш новый
К себе приводит подозрительных друзей,
Куда же смотрит наш участковый?
Что надоел, мол, этот пьянь, ханыга всем,
И что на зону забрали б что ли.
А дядю Колю не волнует груз проблем,
Он этим счастлив, наш дядя Коля.
Про реального человека, жильца соседней квартиры. Как-то еду из института на трамвае, вышел на конечной, смотрю – в палатку разливное пиво только-только привезли. Бегу домой за трёхлитровой банкой, в лифте встречаю Колю. Говорю ему: Коль, давай быстрей, очередь уже собирается! А он мне: Пиво – это яд! Я только водку. Ну или одеколон!
Или утром иду к лифту, открывается соседняя дверь, выходит Коля в майке, трусах и с топором. Я так отшатнулся немного, он смотрит на меня невидящим взором и говорит: Кость, у меня там какая-то гадость зелёная сидит, я её бью топором, а она не уходит. Прогони её пожалуйста. Захожу к нему, никого нет. Коля тоже прошёлся по квартире, говорит: Спасибо, Кость, она наверное испугалась, ушла уже.
Но самое смешное – это как он входную дверь менял, поскольку старую сломали его дружбаны. Целый день с братом трудился, кряхтел, в результате повесил, я вечером выхожу – а они по пьяни её перевернули, и глазок оказался на уровне полуметра от пола. Я смеюсь, говорю: Коль, ну тебе удобно будет, на коленях подполз, глянул. На что он, расхохотавшись, отвечает фразой, которая меня вообще снесла: Кость, так ко мне такие же приходят!
У него башка была пробита в одном месте, он давал трогать, там реально кости не было, под кожей прям мозг был. Поэтому в ментовку его не брали – боялись, что концы отбросит, а в больницу не клали, потому как буйный алкаш.
Кончилось всё плохо. Он подворовывал, часто приходили участковый со следователем, проводили обыски, нас записывали в понятые. Один раз меня не было, мама рассказала, что позвонили в дверь, смотрит – стоят двое в форме. Пригласили в очередной раз подписать протокол. Она заходит, а Коля лежит в комнате, привязанный к батарее с удавкой на шее. Уже холодный. Не поделил видимо что-то с корешами…
_________________________________________
Банка заветной отравы,
Нечленораздельные слоги
И привокзальной шалавы
Бутылкообразные ноги.
Участь моя незавидна,
Быть мне моральным калекой
И оскорблять своим видом
Достоинство у человека.
Раньше всё было иначе,
Я чинно ходил на работу.
По выходным жил на даче
И в грядках копался до поту.
Был завсегдатаем в храмах,
Воду не пил в водоёмах
И не ругался при дамах
На званых балах и приёмах.
Ну а теперь
Злой хожу, как зверь.
Нервы, как струна
Утром с бодуна.
Крупно дрожат мои руки –
Знать, дьявол был хитрым и мудрым,
Раз выдумал эти муки
Неопохмелившимся утром.
Сколько прошло – год, неделя, –
В том гостеприимном притоне?
С "Ркацители" мы сели,
Упали на одеколоне.
Помню, в метро на "Коломне"
Мы сотни за водку совали.
Дальше забыл, только помню,
Что весь переход заблевали.
Грязные злые старухи
Всё лезли ко мне, приставали,
Словно последние шлюхи
И в ухо меня целовали.
Где я был вчера?
Не вспомнить ни хера.
Хлеб да вода –
Вся моя еда.
Всё обошлось, славлю Бога –
Друзья ведь меня не забыли!
Юрка, Витёк и Серёга
Мне что-то из банки отлили.
Всё, что плескалось в стакане,
Я в рот выливаю спокойно
И ощущаю в гортани
Божественный вкус самогона.
Хлебом занюхав степенно
Сажусь на пол, чтоб не упасть я,
Чувствуя, как постепенно
Ко мне возвращается счастье.
Радуюсь синему небу –
Нет, не понять, что такое
Эти сто грамм тем, кто не был
Хотя бы неделю в запое!
____________________________________________
Флаги кинуты в грязь, словно брошенный хлам.
В горле комом тоска от сплошных неудач,
Поражения боль сердце рвёт пополам,
От бессилия и безнадёги хоть плачь.
Тяжесть искренних и бесполезных идей,
Но ведь всё-таки свет не без добрых людей!
Если ты в той игре сделал всё, что ты мог,
Если перед другими и совестью чист –
Всё забудется: самый обидный упрёк
И огромной толпы оглушительный свист.
Снисхожденье врагов, злая радость друзей…
Всё забудется – свет не без добрых людей.
А настанет момент, что пора уходить -
Значит, взять и уйти, не тянуть и не врать.
Невеликая хитрость суметь победить,
Но гораздо важнее суметь проиграть.
Оказаться любых поражений сильней,
Жить надеждой, что свет не без добрых людей.
Было написано после поражения нашей сборной от шотландцев 0-3 на Чемпионате Европы по футболу – 92.
_________________________________________
Я третий день хожу в печали и тоске,
Ведь в магазине номер семьдесят втором
Я неожиданно узнал тебя в том пьяном мяснике,
Который весело работал топором.
Ты ж был на всю страну известный бомбардир,
На майке номер твой был каждому знаком.
Да как же так – такой игрок, всей нашей юности кумир,
И вдруг работает в "Продуктах" мясником!
Я вспоминаю, как мы шли на стадион
С одною только целью – посмотреть тебя,
Нам нравилось, как ты играл, великий мастер и пижон,
И как ты мяч держал, небрежно и любя.
Тебя на поле узнавал и стар, и млад,
И все мальчишки просто бредили тобой,
Ты приезжал в Тбилиси, Минск, Алма-Ату и Ленинград
И стадионы покорял своей игрой.
Вратарь молил подчас защитников своих,
Чтобы любой ценой смогли тебя прикрыть,
А ты в ответ им забивал голы с пенальти и штрафных –
Ты забивал, когда тебе давали бить.
Ты в жизни видел очень много подлецов,
Что били сзади по ногам, не в мяч, а в кость.
Ты никогда не отвечал, ты лишь смеялся им в лицо
И превращал в голы обиду, боль и злость.
Но есть ещё другого рода подлецы,
И в этих гражданах ты тоже знаешь толк –
То наше всякие партийные, спортивные отцы,
Дельцы от спорта, пассажиры чёрных «Волг».
Они тебя ни разу так и не смогли,
Как ни пытались, ни подмазать, ни купить,
Ведь ты всегда плевать хотел на эти мятые рубли –
Ты забивал, когда тебе давали бить.
Но ты устал уже от бесконечных травм,
Да и года стремились к тридцати пяти…
Ты стал всё чаще позволять себе принять по 200 грамм,
И вот в итоге ты был вынужден уйти.
Тебя никто не удостоил похвалы
И на прощанье даже не пожал руки,
Ведь ты был нужен им, пока ты забивал свои голы
И приносил весьма желанные очки.
Ты поздно понял тот неписаный закон,
Что жизнь бьет хлеще самых грубых игроков.
Теперь ты рубишь мясо, ну а мы идем на стадион,
Но на других уже кумиров и богов.
Когда писал эту песню, то перед глазами стоял образ великого советского футболиста Валерия Воронина. Он был игроком команды Торпедо и сборной Союза. Играл за сборную Мира, в Англии их принимала на приёме королева Елизавета. Красавец и секс-символ 60-х! А закончил свой жизненный путь с головой, проломленной пивной кружкой, недалеко от Варшавских бань в 82-м, окончательно спившись…
Как-то к нам в гости зашёл друг отца, бывший баскетболист московского Динамо. Когда я спел эту песню, у него в глазах слёзы стояли… Да это ж про всех про нас, – сказал он тогда. Эту реакцию я помню до сих пор…
____________________________________
А я сломал его на тренировке –
Так получилось, я не виноват.
Он пёр, как танк, с мячом по самой бровке,
А я – двумя ногами и в подкат.
Ой, сколько было суеты и ору,
Что я – убийца, зверь и костолом!
Его – в носилки и в ЦИТО на скорой,
Не шутка ведь – открытый перелом.
Потом я навестил его в больнице,
Купил цветов, арбуз на 5 кило.
Так, мол, и так, хочу, мол, извиниться…
Ну что же делать, коль не повезло?
Не вечен человек, а кости хрупки,
Футбол – не шашки, даже не балет.
А впереди – турниры, еврокубки,
И мне берут в Италию билет.
И я играю, звезд пусть не хватаю,
Пусть – не талант, но всё же не балбес.
А чё тут думать-то? – проход по краю
До углового флага, и навес.
А раньше протирал штанами банку,
Сидел в запасе глухо, весь сезон.
А нынче вот зовут играть в загранку,
В Зимбабве, во второй дивизион.
Я улечу в любую заграницу,
Прощай, Москва, Норильск и Кокчетав!
Смысл жизни прост: лови свою синицу,
Ломай других – и попадешь в состав.
Основана на реальных событиях. Динамо (Москва) играло в Коломне на кубок России с местной командой, и защитник хозяев Сергей Бодак в центре поля подкатился под нападающего гостей Юрия Тишкова, игрока сборной и восходящую нашу звезду, сломав ему малую берцовую. Этот матч транслировали в прямом эфире, поэтому крик пострадавшего слышала вся страна. После травмы Тишков так по-серьёзному уже и не заиграл, в 27 закончил с футболом и стал одним из наших первых футбольных агентов. В январе 2003-го его убили заточкой около своего подъезда. Как говорили, за участие в переговорах по трансферу одного футболиста, которого сильно не хотел отпускать владелец клуба, где тот был на контракте. Убийцу так и не нашли. Сергей Бодак отбыл годовую дисквалификацию и ещё долго радовал своей игрой болельщиков раменского Сатурна.
_________________________________________
Я слышу страшный рёв огромнейшего зала.
Пусть бокс всего лишь только спорт, что из того?
Сегодня в ход идут большие капиталы,
Сегодня деньги ставят только на него.
Ударил гонг, и на трибунах стало тише,
Сверкает золото на кубках и призах.
Он чуть мощнее, я – полегче и повыше,
