Kitabı oku: «Организация желаемого будущего», sayfa 2

9

После уроков Марина, самая старшая из девочек, заявила учителю:

– Это очень плохо, что у нас нет предсказателя!

– Зачем тебе? – засмеялся колдун. Он был совсем молод, немногим старше своих воспитанниц, но зато с бородой.

– А тогда мы заранее знали бы о приближающейся опасности, и не надо было бы впустую на болоте дежурить.

Колдун промолчал. Он знал, что девочки очень не любят ходить на болото, где был расположен охранный периметр. Можно было бы просто поставить магический барьер, но это привело бы к значительному расходу энергии, которую надлежало тщательно сберегать. Поэтому ограничивались системой сигнализации на основе самых простых амулетов. И маленькие колдуньи каждый день, по очереди, ходили менять вчерашние амулеты на новые, подзаряженные. Так выходило экономнее. А про «опасность» Марина сильно преувеличила.

Колдун близко бы не подпустил девочек к периметру при даже намёке на возникновение рискованной ситуации. Просчитать вероятность на ближайшие сутки он мог и без всяких предсказателей. Дежурили на случай появления «беглецов». Встречали.

Марина, не дождавшись ответа, вышла из класса вслед за остальными колдуньями. Колдун встал, подошёл к окну. Девочки резвились, радуясь окончанию занятий. Кто-то крикнул:

– Побежали глядеть, как Сонька рыбу ловит! – и они умчались к озеру. Колдун вынул из нарукавного кармана свитера мобильник, нажал кнопку быстрого вызова. Пока шёл дозвон, сделал несложное заклинание усиления сигнала.

– Привет, – сказал он.

– Привет, борода, – ответили ему. – Завтра гостей жди. Мальчишка всё-таки сбежал и выйдет к ближайшей школе. А ближайшая – твоя.

– Сбежал… Впрочем, мы же сами этого исподволь добивались. И мы, и они. Его обязательно попытаются остановить. Я выйду навстречу. Сейчас же.

– Нет! Всё должно выглядеть естественно, встретишь как обычно на кордоне, когда ученики тревогу поднимут. Волшебники не должны догадаться, что мы тоже знали о способностях парня.

– У меня ученицы, – автоматически поправил колдун и сильно почесал бороду. Волосы заскребли по микрофону мобильника.

– Что?

– Не важно. Думаю, надо всё же перехватить до кордона. Волшебники наверняка пошлют за ними лучших спецов. А они умеют уговаривать. Вот когда я сбежал, чуть не уговорили. Ему же страшно, он же просто мальчик.

– Ты хочешь завалить нашу агентурную сеть? – собеседник сильно повысил голос и колдун морщась, убрал телефон подальше от уха. – Мне сказали, что эту операцию готовили несколько лет, с момента как стало известно о потенциальной возможности появления уникального Умельца. Возможно, за мальчиком наблюдали с самого рождения. Пожалуйста, действуй по плану.

– Хорошо Макс, я буду действовать по плану, – ответил колдун и отключил связь.

Он сунул трубку в карман и легко выскочил в окно. Тоже пойду смотреть, как Соня рыбу ловит, подумал он. Если ничего нельзя сделать. Если в борьбе департаментов за политическое влияние дети становятся разменной монетой, будем смотреть, как ловят рыбу.

10

Когда уже улеглись и Толик всё никак не мог заснуть, ворочался да на звёзды смотрел, Николаич спросил:

– Окунев, ты помнишь, мы в магазин по дороге зашли?

– Когда ты котелок купил? Помню.

– Так вот там продавец был – волшебник.

Окунь повернулся, пытаясь в свете затухающего костра разглядеть лицо Николаича.

– Да как ты узнал-то?

– А я их чую, – засмеялся невесело Николаич. – Когда после ранения в госпитале лежал, там их много было, я понял, что могу их от обычных людей отличать.

– Это потому, что у тебя в голову ранение было, – влез в разговор Бобров. – Я читал, так бывает – если мозг у человека задет, он или дураком станет, или новые способности в себе открывает. Языки иностранные выучивает легко или там погоду предсказывает. Если не помрёт, конечно…

– У кого-то здесь мозг точно задет, – негромко сказал Толик. – Николаич, а ты почему сам в волшебники не пошёл? Мне отец говорил, что после армии легко к ним устроиться.

Николаич помолчал. Он вспомнил, как в конце войны, когда магия уже понемногу действовала, волшебники заклинаниями бесстрашия и героизма гнали в бой его батальон. Хорошая получилась атака, вот правда на противника заклинания тоже подействовали.

– Как тебе сказать… вот, что, по-твоему, общего, между колдунами и волшебниками?

– Ничего общего, – опять подал голос Костик. – Волшебники среди людей трутся, вынюхивают, кто чем дышит, себя не выдают поначалу, а потом – опаньки! Вот печать – пройдёмте с нами. А колдунов никто никогда не видел. Известно только, что если кто против них пойдёт – всё, капец ему… – Я знаю, – перебил Окунь Боброва. – И тех и других все одинаково боятся.

– Точно! – воскликнул Николаич. – А я не люблю, когда меня боятся.

– Почему? – изумлённо спросил Костян.

– Не знаю. Наверное, потому, что в голову раненый.

11

Лизе было очень страшно. Сначала она надерзила взрослым, когда рассказывала про побег Толика, а теперь её поймали на очень серьёзном нарушении. После таких нарушений, дети, бывало, навсегда пропадали из интерната и больше про них никто не слышал.

– Скажи правду, – настаивал директор. – Зачем ты котёнка подобрала?

– Не знаю… я не знаю. Я, правда, не знаю! – Лиза удивлённо смотрела на успевшего обсохнуть котёнка, который тёрся об её ноги. Она попалась им в коридоре, когда несла его спрятать в подвале. Там бы он жил, а она приносила бы ему покушать и гладила по шёрстке. Такой вот был план. А теперь её застукали, хоть и не на месте преступления, но зато с уликами от которых не отвертишься. «Улики» жалобно пищали, просились на руки.

Инспектор спросил: – А ты его покормила?

– Да, – кивнула Лиза. – Я в столовой молоко взяла, напоила его из блюдечка и полотенцем шёрстку ему высушила. А потом он вылизывался долго.

– Ты же знаешь, что это нельзя, – укоризненно сказал директор.

– Знаю, – Лиза вздохнула и решительно заявила: – Раз нельзя, я его завтра утром в приёмный пункт сдам!

Директор с инспектором переглянулись.

– Вот и молодец. Хорошая девочка.

И директор погладил Лизу по мокрым волосам.

– А пока можно, я с ним поиграю? – Лиза жалобно посмотрела на директора.

– Ну, что с ними делать? – добродушно засмеялся директор. – До завтра поиграй, но другим детям не говори, что это я тебе позволил. А потом мне расскажешь, кто его у тебя видел. Поняла? Лиза кивнула.

– Ну, беги.

Лиза подхватила котёнка и вприпрыжку поскакала по коридору.

– Завтра у неё такой эмоциональный всплеск будет, что любо-дорого, – директор довольно прищурился и едва слышно заурчал. – Сам её на приёмный пункт провожу.

– И не забудьте меня уведомить. По долгу службы, сами понимаете, – инспектор облизнул пот с верхней губы.

– Непременно, непременно, – прошелестел директор. Инспектор начинал ему нравиться. Не сразу, но налаживался контакт.

12

Снилось Толику, как новый директор швыряет в него мобильные телефоны из окна николаичевой квартиры, а Лиза стоит рядом и говорит: «Не бойся, он ни за что в тебя не попадёт. Он же косой!

Но ты должен как можно скорее вернуться!». И говорила она почему-то маминым голосом. А когда они проснулись, у потухшего костра сидел волшебник. Был он весь какой-то закутанный – в плаще, в сапогах, шарф на шее, перчатки на руках – а ведь светило солнце, было тепло. И кашлял. Окунь сразу почувствовал, что это волшебник, и понял, как у Николаича получалось их различать среди обычных людей. Он ещё подумал, что может эта способность заразная и он теперь тоже на голову больной… – Просыпаемся, просыпаемся!! – прогундел волшебник и высморкался. – Просыпаемся и ко мне подходим.

– По одному с поднятыми руками? – весело спросил Николаич.

– Всё шутим, – грустно сказал волшебник. – Уже до болота дошли, а всё шутим, всё дурачками прикидываемся. Всё непонятно нам, куда взрослые подевались, которые детей отводили…– Николаич, он подслушивал! – закричал Толик, вскочил, метнулся к кустам спрятаться, убежать от очень мирно выглядевшего и от этого ещё более страшного человека, но волшебник дёрнул плечом, ноги у Окуня сами собой запутались в траве, он упал и больно стукнулся грудью.

– Вы бы с детьми поаккуратнее, дети не кегли, – тихо сказал Николаич, шагнув к волшебнику. – Ты кто такой, вообще, здесь распоряжаешься? Я ведь тоже могу кое-кого сейчас опрокинуть!

– Не надо притворяться, не надо усугублять, вы все отлично поняли, кто я – вблизи болота уже магическая зона действует. Впрочем, могу и официально, – он поднял вверх руку, раскрыл ладонь – там светилась печать Министерства счастья.

– Я такую уже видел, – прошептал Толик, – когда папу забирали.

– Так я же тебе от папы привет передать пришёл, а ты бегаешь. От мамы привет-то уже получил, на мобильный?

Волшебник старался говорить ласково, но простуженным голосом получалось это у него плохо. Он и сам это, видимо, понял и перешёл опять на приказной тон.

– Значит, последний раз говорю – возле меня собрались!

– А то – что будет? – Николаич говорил очень спокойно, но Толик видел, что кулаки у него сжаты и весь он напряжен.

Волшебник помолчал, а потом тоже спокойно спросил:

– А хочешь – скажу, где взрослые, которые детей к колдунам отводили?

– Где?

– А в болоте.

Пока волшебник отвлёкся на физрука, Толик на четвереньках добрался-таки до кустов, залёг там, растерянно озираясь. Если проползти тихонько, не высовываясь, прямо по болотной грязюке, то, может, и не заметят. Но волшебник сразу нашёл его взглядом и поманил пальцем, а Николаич сделал движение встать между ними.

И тут Костик Бобров, про которого все забыли, сказал:

– А давайте костёр запалим и чаю попьём. А то жрать хочется катастрофически.

13

Над окошком, пробитом в глухой бетонной стене, коряво было намалёвано: «Пункт приёма домашних животных». Из окошка рыхлая тётка, подперев подбородки кулаком, уныло смотрела на двух солидных господ и девочку с котёнком на руках. Котёнок, единственный, подавал признаки жизни. Он, цепляясь коготками за кофточку, тянулся к лицу девочки, пытаясь лизнуть её в щёку.

Девочка, замерев и, кажется, даже не дыша, легонько покачивалась из стороны в сторону с закрытыми глазами. Она бы, наверное, упала, но её не придерживал за плечи один из мужчин.

Другой положил ей руку на голову. Глаза у мужчин тоже были закрыты, а на губах блуждали улыбки. Тётке было скучно, она здесь и не такое видела.

14

Идти по болоту было очень трудно. Впереди шёл Николаич. Он прощупывал болотную жижу перед собой длинной жердью и лишь потом делал шаг. За ним карабкался Окунь, которому вода доходила почти до пояса, замыкающим плёлся Бобров. Костик, хоть был выше и крепче, выдохся первым. Он всё время канючил, что устал и хочет есть и вообще идти никуда не собирался, даже деньги предлагал «этому гаду Окуню» и когда уже кончится это вонючее болото. И что очень жарко. И ещё он постоянно сбивался с тропы и проваливался, и Николаичу приходилось вытаскивать его.

А рядом легко скользил по воде волшебник и то угрозами, то уговорами старался заставить их вернуться в посёлок.

– Сергей Николаевич, – говорил он. – Я ведь не шучу. Утоплю в болоте – булькнуть даже не успеешь.

– Мог бы – давно утопил… – в который раз отвечал физрук и упрямо шёл дальше. Тыкал перед собой шестом, оглядывался на пацанов, поджидал отстающего Костика и не забывал ободряюще кивнуть Толику. Иногда мурлыкал себе под нос частушки собственного сочинения:

Мы набиты фальшью,

Словно рыбы фаршем.

Неудобно?

Зато съедобно…

Стихи у него, надо сказать, были весёленькие.

А волшебник всё не унимался:

– Окунев, а ведь ты, засранец, не подумал, что подвергаешь опасности жизни своего учителя и этого мальчика, который вообще не при чём.

– Подвергает, – согласился Бобров противным голосом.

– Отвали, – устало огрызнулся Окунь. А волшебник сказал насмешливо и в тоже время с угрозой:

– Ты со мной так не разговаривай, ты со своим директором так бы разговаривал…

Вот тут Толик подумал, что неплохо бы самого волшебника взять и утопить.

– А ты на меня не зыркай, – продолжал волшебник. – Всё про тебя знаем. Бойся своей мамы! Толик остановился.

– Почему? – растерянно спросил он. А волшебник часто-часто затараторил: – Отец в тюрьме, мать на двух работах, чтоб прокормить его, оглоеда, а он из-за девчонки сбежал, как не стыдно, обидели малютку, подумаешь, а почему инспектору не пожаловался… – Заткнись, ты! – закричал Окунь и рванулся к волшебнику, провалился, дёргаясь в трясине, протянул руки: – Замолчи, сволочь!!

– Толик, ты чего испугался? Что про Лизку узнают? Так они знают! – и волшебник захохотал.

Толик замер, оглянулся на Николаича. Тот стоял молча и не смотрел на него, не спешил вытаскивать из трясины. А Бобров, вытирая рукавом пот с лица, сказал: – Про Лизку-то? И директора? Так все знают. Давно уже. Он у неё кровь пьёт.

15

Соня, балансируя свободной рукой, закрепила кошачий череп на вершине вбитого в землю высокого шеста и посмотрела вниз. Лестница под ней ходила ходуном.

– Марина, держи нормально!

Марина, которой поручено было придерживать лестницу, вздрогнула и вцепилась в перекладины двумя руками, виновато улыбнулась.

– Опять мечтаешь, – печально сказала Соня, спускаясь. Хоть и младше Марины, она была старостой класса и держалась строго. Соня была очень серьёзной девочкой. Вернее – колдуньей.

Марина смутилась и, оправдываясь, сказала: – Нет, я почувствовала присутствие… – Да? – Соня посмотрела по сторонам. – Я ничего не чувствую.

– Ты с артефактами работала, уровень Магии у тебя сейчас низкий.

– Да, они Силу вытягивают… И кого чуешь?

Марина встала на четвереньки и стала нюхать воздух. Нос у неё вытянулся, черты лица заострились. Соня, чтобы не сбивать запах, отошла на несколько шагов.

– И кем ты себя представляешь? Кошка или волчица? – с интересом спросила Соня.

– Отстань, не мешай… Я мышка, серенькая… Соня засмеялась.

– Маринка, тебе пятнадцать лет уже, мышками девочки из младшей группы прикидываются!

– Плевать, мне в мышку лучше всего получается трансформироваться, а чуют мыши не хуже волков.

Соня покачала головой и стала брезгливо вытаскивать из мешка амулеты – черепа мелких животных, сушеные мухоморы, мотки паутины… Пахло от этого хозяйства соответствующе, и Соня морщилась.

– Ну, вот. – Марина встала и отряхнула колени. – Идут. Трое. Два мальчика и взрослый.

– Хорошо, – обрадовалась Соня. – Мальчики это очень хорошо.

– Я тоже думаю, что мальчики это хорошо, – очень серьёзно сказала Марина. – Мальчики это просто здорово, – она закатила глаза и качнула бёдрами.

– Дура ты, Маринка, – рассердилась Соня. – Нам парней не хватает с артефактами работать. Вот этот череп кошачий! Его на полную мощность можно включить, если только крыльями летучий мыши обвесить. И сделать это должен непременно колдун. Заметь – не колдунья, а именно колдун. Иначе сигнализация работать будет в пол силы.

– А я чё? Я ни чё. Я и говорю – работать некому, одни девчонки, – засмеялась Марина и тихо добавила: – Вот будет тебе пятнадцать, а не двенадцать, по-другому запоёшь…

– А если сигнализация будет плохо работать, – дальше лекторским тоном продолжала Соня, – мы так и будем в дежурствах на кордонах торчать. Тебе нравится? Вот скажи – тебе нравится здесь на болоте тину нюхать?

– Кишки сушёные мне особенно нравится по жердям развешивать! – тоже рассердилась Марина. – Что ты въедливая такая? Пошутить нельзя?

Марина ещё раз отряхнула джинсы и тоже принялась разбирать амулеты. А Соня вдруг дёрнулась, как от удара.

– Ой.

– Ты что? Соня, что с тобой? Ты бледная…

– Как же ты нюхала, дрянь, что волшебника не почуяла? – Соня говорила шёпотом. Она прижала ладони к вискам и присела на корточки.

– Где? – Марина опять опустилась на четвереньки. – Не чую… – жалобно сказала она.

– Волчицей нюхай, – зло прошептала Соня.

Марина зажмурилась, прогнулась в пояснице и оскалилась.

– Чую. Волшебник. Матёрый. Кружит вокруг этих… гостей. С пути их сбивает, но Магию не использует. – Марина говорила тихо и часто, задыхаясь как после долгого бега.

16

Максиму нравилось, что по делам службы ему часто приходилось бывать в игровой Зоне. В Зоне Игры, как предпочитали говорить местные обитатели. Он с удовольствием ходил со сталкерами за хабаром или отстреливал на охоте мутантов. У него было много приятелей среди орков, а одна эльфийка всегда ждала его в гости. И дело даже не в том, что само существование места, в котором реализовались любимые с детства компьютерные игры, было настоящим чудом. К чудесам за последние двадцать лет уже худо-бедно привыкли. Просто здешний народ плевать хотел на ограничение проявления эмоций, действующие на большой земле. Они радовались и горевали, плакали и смеялись, тосковали и грустили… они даже влюблялись и ненавидели. Вот и сейчас сталкеры от всей души веселились – затеяли с орками рукопашную.

Орки, которых обычно отстреливали ещё на подходе к Бару, тоже были очень довольны и лихо крушили противника боевыми топорами. Сталкерам, одолжившим для такого дела длинные мечи у эльфов, приходилось туго. Если вначале схватки было восемь сталкеров против четверых орков, то теперь трое из восьми в пробитых брониках валялись на земле и над каждым в воздухе светилась надпись: «Игра окончена».

– Вали читеров! – ревел Чакра, в реале худосочный парнишка Вовка Чакрыкин, а в игре – грозный орк, ходячая гора мускулатуры. Топор он держал в левой руке и почти не пускал его в дело, зато в правой у него была толстенная цепь, которой он хлестал вокруг себя.

– Русские не сдаются, – крикнул Слава Гискинд, по кличке Гися, сделал глубокий выпад и, запутавшись мечом в вовкиной цепухе, получил обухом топора по шлему «Сфера». Шлем был хороший, но Гися сел на попу и больше не вставал.

Максим в драку не лез. У него не было своего аккаунта в Игре, его назначили рефери. Он должен был пристрелить любого, кто воспользуется огнестрельным оружием. Под «любым» само собой подразумевались сталкеры.

Тем временем орки сразу в два топора уложили ещё одного бойца. Дальше продолжать не было смысла, началось бы избиение, а не честные разборки. Жалея сталкеров, Максим дал в воздух короткую очередь из калаша, давая сигнал к окончанию схватки.

– Не, ну я так не играю, – возмутился Чакра. – На самом интересном месте!

Хотя в целом он был доволен, зазнавшиеся приверженцы огнестрельного оружия, как и следовало ожидать, были наказаны. Орки ржали глядя, как перезагрузив игру, оживают поверженные сталкеры. Они печально разглядывали пробоины в бронекостюмах и вообще вид имели сильно мятый.

– И что я теперь эльфам скажу? – ныл Гися, поднимая обломок меча. – Обещал в целости и сохранности…

– Ладно, – сказал стр@nN1k, сталкерский бригадир, – пошли в Бар, с нас поляна.

Орки задумались. С одной стороны, Бар – это территория сталкеров, орков к нему подпускали не ближе расстояния прямой наводки АКМ. И гульнуть там, на базе вечного противника, значило закрепить успех. Вот только свои же потом скажут, дескать «вы со сталкерами в Баре рассиживали». Победила гордость.

– У вас в Баре одни малолетки, пошли к нам в Берлогу! Там и проставитесь.

– Малолетки, говоришь? – сквозь зубы спросил стр@nN1k. Из всей компании он один был несовершеннолетний.

– А пойдёмте к эльфам в «Тополёк»? – быстро предложил Максим. – Заодно и за сломанный меч рассчитаетесь.

И тогда не спеша, обходя аномалии, зубоскаля по поводу ожидавших сталкеров убытков, они пошли в сторону эльфийской локации. А у Максима зазвонил телефон.

– Говори, борода, – сказал он в трубку.

– Я подумал, – сказал колдун. – Я сделаю, как планировали. Но в дальнейшем отказываюсь выполнять задания, если они подвергают опасности детей. Я решил. Можешь передать, что я вышел из подчинения.

– Ты не горячись, – осторожно сказал Максим. – Начнём с того, что передавать о твоём демарше мне некому. Я же рассказывал – распоряжения я получаю из анонимного источника.

– Да, и мне сразу это не понравилось. Такая степень конспирации свойственна организациям скорее террористическим, чем гуманистическим.

– Не остри. Я думаю, нам надо встретиться и всё обсудить. Ты сейчас где?

– Рыбу ловлю, – ответил колдун и оборвал связь.

17

Толику было смешно, что Марина и Соня упорно называли эту небольшую вытоптанную поляну кордоном. Он знал: кордон – это как блок-пост. А блок-пост – это бетонные плиты, колючая проволока, автоматчики в накидках и по ним обязательно из засады стреляет снайпер. А тут выбрали среди болота место посуше, понавтыкали палок с черепушками и нате вам – «кордон»! Но вот почему-то волшебник так на полянку и не зашёл, остался на тропе стоять. Так ведь первое, что сказала меньшая из девочек, Соня кажется, когда они приблизились: «Сотрудникам Министерства счастья вход на кордон запрещён!» А пока они с Бобровым снимали кеды и выжимали носки, она и Николаичу заявила:

– Вам большое спасибо, что проводили ребят, одни бы они, скорее всего, не дошли – одиночек обычно волшебники перехватывают. Вы можете здесь отдохнуть, но мальчики дальше пойдут с нами.

– А как же я? – тупо спросил физрук.

– Ну, – пожала плечами Соня, – вы назад возвращайтесь.

– В болото? – уточнил Николаич.

– Что вы глупости говорите! – возмутилась Соня. – Домой, конечно.

– Ага. Домой, значит. – Николаич смотрел на Соню, а та сразу отвернулась и стала внимательно смотреть по сторонам. На дежурстве она, делом занята, некогда ей бестолковым визитёрам элементарные вещи объяснять.

Николаич глянул на волшебника. Тот высморкался, лениво уронил в болото платок и закивал:

– Пойдём. Ты своё дело сделал, молодец. Теперь я тебя провожать буду. Вот веришь, самому не хочется, но работа такая.

Марина между тем не отходила от мальчишек. Она посоветовала повесить носки и кеды на свободные от черепов жерди, пускай просохнут, выяснила, что Толику тринадцать лет, а Костику четырнадцать, а про себя заявила, что у девушек о возрасте спрашивать не прилично.

Подошёл Николаич:

– Ладно, парни, давайте прощаться, раз такое дело, – он коротко пожал им мокрые ладошки и крикнул волшебнику: – Ты меня уже заждался!

Окунь смотрел, как скорым шагом Николаич пересекает поляну и опять, как в тот раз, когда ему Бобров пытался деньги всучить, понимал – не правильно! Не должно так быть. Он посмотрел на Соню. У Сони глаза были грустные-грустные. Он посмотрел на Марину. Марина, хихикая, трогала пальчиком бицепс Костяна. Костян стоял в позе бодибилдера.

– Марина, а почему взрослые, которые детей в школу колдунов отводят, назад не возвращаются?

– Ну, их же волшебники уводят, – отмахнулась Марина и приготовилась потрогать у Боброва кубики на прессе.

– Николаич, стой! – закричал Окунь. – Стой, Николаич!!