Kitabı oku: «Шукран & Катажина»

© Крисия Ковальски, 2021

ISBN 978-5-0050-3946-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
В сердце выжжено клеймо вьющихся твоих волос:
В их фиалковом лугу схоронить себя хочу.
Всё прощу тебе за то, что из памяти моей
Не уходишь ты, когда в скорби дни свои влачу.
Хоть черны мои глаза – слёзы светлые текут.
Дни и ночи плачу я – за любовь свою плачу.
 
 
                                                        Хафиз Ширази
 

Глава 1. Девушка по имени Катажина

«Черт знает что!» – возмутился про себя Закир Кадирович Бекетов, наблюдая из окна своего чёрного фольксвагена за парнем, идущим вдоль тротуара. На парне была надета вызывающего вульгарного цвета – ярко жёлтая футболка с совсем уж идиотской надписью: «Лучше живот от пива, чем горб от работы». Именно надпись на футболке и привлекла внимание Закира Кадировича. Он попросил водителя замедлить ход, и, узнав в парне своего младшего сына Шукрана, и вовсе заставил шофёра остановиться. Это немыслимо! Его сын оделся как шут гороховый! И куда он в таком виде пошёл, интересно? Бекетов вышел из машины, осторожно перешагнул лужу, стараясь не испачкать дорогих ботинок из натуральной кожи. Затем он направился за сыном, но на расстоянии, опасаясь быть замеченным. На Шукране, помимо футболки, были надеты черные джинсы и на ногах вместо привычных ботинок – резиновые китайские шлепанцы! Невероятно! Да и не удивительно, что он не признал сына сразу. Обычно его Шукран, его мальчик, всегда почтительный, исполнительный и послушный, носил белые хорошо отглаженные рубашки отличного качества, пиджаки и брюки. Какое же затмение на него сейчас нашло? Закир следовал за сыном и всё больше удивлялся его поведению. Во-первых – район его прогулки. Парень шёл по оживленной улице через автовокзал к рынку. Что само по себе уже странно. Интересы его мальчика никогда не пересекались с базарной площадью. И второе – его поведение. По пути парень доставал из кармана джинсов сторублевые купюры и бросал их в коробочки, мисочки, баночки попрошайкам, а то и в руки клал. Вот старый грязный калека без ног, вот вечно пьяная баба в цветастой юбке, которая зазывным голосом кричит: « Люди добрые, подайте на хлебушек!», а вот и, судя по всему, местный алкоголик стоит на паперти возле храма и трясёт грязной шапкой, а в лихорадочно горящих глазах жадный блеск. Всем давал деньги Шукран, и чистенько одетой бабушке в шерстяной кофте и ситцевом платочке и старому баянисту, кричащему хриплым прокуренным голосом песни военных лет и даже наглой цыганке, предлагающей погадать. Вслед ему неслись слова благодарности: «Счастья тебе, сынок!», «Благослови тебя бог!», «Дай боже невесту тебе красивую!»

Миновав грязную площадь автовокзала, пройдя вдоль кованого и выкрашенного белой краской забора храма, парень оказался на перекрестке, ведущем к рынку, и здесь он остановился, стал оглядываться по сторонам, нетерпеливо кого-то ожидая.

Закир замедлил шаг возле газетного киоска, делая вид, что интересуется глянцевыми изданиями. А сам незаметно следил за сыном. Вот к нему подошла девица в цветастом коротком сарафане. Молодые люди о чем-то оживленно стали беседовать, затем направились к уличной торговке, Шукран купил два хот дога и бутылку колы. Так же беседуя, парень с девушкой присели на скамейку возле входа в ресторан китайской кухни.

«Ну конечно. Шерше ля фам!» – ядовито заметил про себя Закир. Так он и думал. Вот куда его младший сын так спешил – на свидание с девчонкой. Но не это, конечно, было странным. У Шукрана всегда были девушки, причем самые красивые. Странно другое. Никогда прежде его сын не шлялся по базарным площадям, а на еду из рук уличной торговки смотрел с отвращением. Да и пешком по улицам передвигался крайне редко. Зачем, когда есть машина? А попрошаек в упор не видел, за людей не принимал.

«Странно это всё. Надо узнать всё об этой девке», – решил Закир, резко развернулся и пошёл обратно к тому месту, где оставил фольксваген с шофером.

– Эта улица раньше называлась Большим трактом, вот! – произнесла поучительно девушка, размешивая соломинкой коктейль, – А потом коммунисты назвали её улицей Ленина. А ещё у неё было второе название – Большая Буссевская, в честь генерал-губернатора Буссе, уж не помню, как его звали…

Девушка прислонила ладошку ко лбу, а затем начала ею растирать висок, пытаясь припомнить исторические сведения.

– Да не важно! – ответил Шукран, – Ты мне лучше свое имя напомни. Я вчера пытался вспомнить вечером после того, как мы расстались… И не смог.

– Катажина, – улыбнулась девушка, тряхнув светло русыми кудрями, – То ещё имечко!

– Тебя, что, все так и зовут? – удивился парень.

– Ну, тебя же зовут Шукраном! – обидчиво возразила девушка, – Что в этом странного?!

– Ничего, – пожал плечами парень, – Обычное мусульманское имя. Красивое даже.

– Так вот и у меня красивое, – засмеялась вмиг девушка, забыв про обиду, – Только польское. Вот поэтому и неудобное. Но все меня Катей зовут. Так проще.

– Ты, что, полячка? – удивился Шукран.

– О, это другая история! – отмахнулась девушка, – Моя прапрабабушка была полячкой и сюда приехала из Львова. Можешь ты себе такое представить?

– Я? Нет, – засмеялся Шукран, – Зачем же ей надо было приехать в такую даль?

– Не знаю. Никто не знает. Но, наверное, у неё были свои причины. Любовь, например, – девушка с романтическим выражением закатила глаза, но через секунду опять хитро взглянула на парня и спросила, – А знаешь ли ты, как звали мою прапрабабушку?

– Катя, реально, откуда я могу это знать? – с наигранным возмущением спросил Шукран, – Я и свою- то прапрабабушку не знаю…

– Её звали Анастасия Лесовская! – торжественно объявила Катя.

Шукран чуть не захлебнулся коктейлем, который пил, и с недоумением взглянул в голубые глаза собеседницы.

– И что? – непонимающе спросил он, – Это мне о чем-то должно говорить?

– Шукран… – осуждающе покачала головой девушка и дразняще прикусила нижнюю губу, чуть припухлую, нежно розовую. От этого её движения у парня дыхание сперло, а Катя, как ни в чём не бывало, продолжала, – Ну какой же ты безграмотный человек! Как так можно совсем ничего не знать! В общем, я тебя просвящать не буду, если захочешь, погуглишь в инете. Скажу только вот что… Моя прапрабабушка совсем не родственница той Настасьи Лесовской, которая вошла в историю. Так, просто однофамилица.

– Постой-ка… – парень задумался, что-то вспоминая, и радостно воскликнул, – Она была женой, то ли любовницей Наполеона!

– А чему ты так радуешься? – вздохнула Катя, – Пани Валевская была женой Наполеона, а не Лесовская. Плохонько у тебя с историей, Шукран. Можно сказать, вообще никак!

– Хочешь сказать, у тебя фамилия твоей бабки? – потерял терпение Шукран, – Такая же исторически знаменитая?

– Нет, моя фамилия Куденцова. Катя Куденцова. Прошу любить и жаловать, – официально представилась девушка и мгновенно сменила тему, – А знаешь, как раньше называлось это кафе? «Кофейня на паях». Когда я случайно зашла сюда в первый раз, мне сразу понравилось. Здесь очень вкусный кофе и тирамису.

– Так что ж ты сразу-то не сказала, Катя? – с упреком спросил парень, – Давай закажем тирамису и кофе. Сразу бы так! А то весь мозг вынесла со своими историческими фамилиями.

Во время прогулки по городу с Катей Шукран узнал столько сведений об улицах и достопримечательностях, что от избытка информации у него начала кружиться голова. Катя не унималась ни на минуту:

– Вот этот дом, который театр, – показала она изящным пальчиком в сторону красивого старинного особняка, – Был раньше домом генерал-губернатора Буссе. А улицы, названные в честь коммунистов, носили другие названия – Графская, Аллеутская, Большой Американский переулок, там было много богатых особняков, в которых жили малокяне.

– Кать, кто такие малокяне? – удивился Шукран, – В первый раз слышу.

– Сама не знаю. Богатые люди. Золотопромышленники. Смотри, видишь краеведческий музей? Раньше там был торговый дом немцев Кунста и Альберса, сибирских королей. Там можно было купить всё от булавки до каретного экипажа. Стиль – немецкий классицизм. И немного модерн.

– Катажина, откуда ты это всё знаешь-то? – удивился парень, проходя под тенистыми ветвями тополей следом за девушкой.

– Да так… Как-то сидела в очереди к стоматологу, а на столе книжка такая глянцевая лежала про историю города. Вот я её и читала, пока моя очередь не подошла. А потом, когда гуляла по городу, уже фотографии из этой книжки вспоминала и пыталась отыскать эти дома.

– А я уже решил, что ты где-нибудь на историческом факультете учишься.

– Неа… Три года здесь жила, пока в колледже училась, и вот сейчас в командировку приехала.

Шукран задумался. Как так могло получиться, что эта деревенская девчонка, три года прожившая в его городе, знает историю города лучше, чем он сам, родившийся и живший здесь? А Катя между тем продолжала болтать без умолку. К концу дня у бедного Шукрана всё перемешалось в его сознании. Melting pot, как любят говорить американцы. В его мыслях поселилась полячка пани Лесовская, богатые малокяне, сибирские короли и генерал губернатор Буссе, собственной персоной.

После того, как он проводил Катю до дома, вернее до дома её подруги, у которой она остановилась проездом, Шукран пешком отправился в сторону рынка.

Рыночная площадь уже была пуста. Только мусор, разорванные коробки, пакеты, погнутые пластиковые бутылки, валявшиеся под пустыми прилавками, напоминали о шумной дневной жизни. Шукран прошел мимо рынка и остановился перед огромным торговым центром. Когда-то здесь была тихая улочка его детства. А вместо стеклянного многоэтажного торгового центра стояли двухэтажные деревянные бараки, в одном из которых жила семья Шукрана. Жили бедно, как и все их соседи. Он вспомнил, как его старший брат Рамиз и его дружки начали заниматься рекетом на рынке. Тогда в лихие девяностые его семья и стала выбираться из нищеты. Детство в бараке Шукран помнил смутно, а его отец и брат помнили, конечно, но не любили вспоминать. И если Рамиз вырос на улице, то Шукрану отец старался дать престижное образование – сначала лучшая гимназия города, затем экономический факультет университета. При воспоминании об универе парень поморщился. То, чему учили его там, было совершенно чуждо и не к душе. Чего хотел он сам, Шукран затруднялся ответить. Он, сколько себя помнил, всегда боялся не оправдать надежд отца, всегда старался соответствовать требованиям.

Шукран смотрел на новую парковку для машин, где стояли дорогие джипы, и уже не верилось, что когда-то на этом месте были полуразвалившиеся сараи, в которых жильцы барака хранили дрова. Ничего не осталось от улицы детства, трущоба превратилась в оживленный фешенебельный район. И чего это вдруг его сюда потянуло спустя столько лет? Вот здесь прямо на тротуаре сидел безногий калека и просил милостыню. Цыгане именно здесь любили завлекать и обирать приехавших на автобусе деревенских жителей. Шукран медленно побрел обратно, засунув руки в карманы джинсов. Место, где провел он свое детство, не вызвало в его душе радостных чувств.

Уже на следующее утро начальник службы безопасности Олег Владимирович Сивцев отчитывался перед своим шефом:

– Девушку зовут Катажина Дмитриевна Куденцова, двадцать лет. Живёт в поселке Петровка, работает в отделе кадров золотодобывающего горного центра « Золотая река». Здесь в двухнедельной командировке, проходит какую-то учебу по ведению документации. Живет у подруги, вот адрес.

– Хорошо, Олег, хорошо, – перебил его Закир Кадирович, – Как давно она стала встречаться с моим сыном?

– Дело в том, Закир Кадирович… – смутился начальник охраны, – Что ваш сын сначала долгое время был в отношениях с её подругой Светланой Беловой. Эта Белова учится на одном факультете с Шукраном Закировичем.

– Вот как… – Бекетов задумался, помолчал, – Белову я знаю. Наслышан. Хорошая девочка из хорошей семьи. Даже больше скажу. Я до вчерашнего дня был уверен, что мой сын встречается со Светой. А теперь я ничего не понимаю. Шукран даже обещал познакомить нас официально, она приглашена на благотворительный прием.

– Это пока всё, Закир Кадирович. Могу выяснить подробно о семье Куденцовой.

– Выясни. А за одно понаблюдай за ними. Уж больно мой сын изменился. Я перестал его узнавать.

Глава 2. Когда бывший парень подруги становится твоим новым парнем

Первая встреча Катажины и Шукрана произошла два дня назад, до этого молодые люди знать не знали друг о друге.

После занятий, когда Катажина вернулась к подруге Свете, то застала её очень расстроенной.

– Помоги мне, Катя, – умоляюще посмотрела на неё подруга, – Мне нужно расстаться со своим парнем. С парнем, с которым я встречаюсь очень давно, ещё с первого курса.

– Свет, а я здесь при чём? – удивлённо пожала плечами девушка, – Твой парень, ты с ним и разбирайся.

– Катя! Ты не понимаешь! – не вытерпела Света и перешла на нервный крик, – Это не так просто – взять и порвать с ним.

– Да, по-моему, проще некуда, – Катажина забралась на диван, блаженно закинув ноги на спинку дивана и вздохнула, – Как ноги-то от каблуков устали. Вот зачем я новые туфли сегодня надевала?

– В данном случае это не просто, – продолжала Света с хмурым выражением лица, – Он гордый очень, это у него национальность такая не простая.

– Так… – Катажина убрала ноги с дивана и села ровно, теперь уже внимательно слушая подругу, – А при чем здесь национальность, Света?

– Я уже говорила с ним. Объясняла, что хочу порвать отношения, а он ни в какую, упёрся и всё! Говорит, что его ещё ни одна девушка не бросала, а он из очень уважаемой семьи в городе, и отец у него крутой.

– Света, скажи, а почему ты хочешь с ним расстаться?

– Я другого парня встретила. И вообще, Шукран такой, как бы сказать… всё очень серьёзно понимает, без шуток. Если я с ним походила, то обязана стать его женой. А я не хочу.

– Насколько ты близка с ним была?

– Кать, ну что за вопрос?! Ходила я с ним, гуляла, он мне подарки дарил, дорогие, между прочим. Вот серьги с бриллиантами подарил.

Катажина невольно поморщилась, слушая про серьги, но ничего не сказала, а Света продолжала:

– Да много он чего мне дарил, он при деньгах. При хороших деньгах.

– Он тебя этим зацепил? – пытливо спросила Катажина.

– Ну да… Я ж такая была… неопытная, у меня парней-то и не было. А Шукран на меня первый внимание обратил, и пошло-поехало…

– Так всё! – резко оборвала её Катажина, – Я всё поняла. Я поговорю с твоим парнем.

– Спасибо, Катенька! – обрадовалась Света, но девушка её радости не разделила и серьёзно произнесла:

– Все ценные вещи, которые он тебе дарил, придётся вернуть.

– Это… обязательно? – притихла Света, – Может не нужно… Зачем ему они теперь?

– Если он скажет, что ты можешь их оставить себе, я их принесу обратно, – пообещала Катажина.

Как ни храбрись, а всё равно боязно. Катажина даже не представляла, как поведёт серьёзный разговор. Она ведь совершенно не знает этого парня, да и он её в глаза не видел. А тут ещё такой дорогущий ресторан, в котором он назначил встречу Свете. И охрана у входа в черных смокингах. Девушка оробела окончательно, когда вошла в большой богато убранный зал – столики, накрытые белоснежными скатертями, хрустальные бокалы, сервировка… На сцене играли музыканты, женщина в длинном вечернем платье пела в микрофон. Всё на высшем уровне, это не те забегаловки, куда привыкла ходить Катажина вместе с подругами. Официант, подошедший незаметной тенью, оказалось, мгновенно заметил её присутствие.

– Добрый вечер. У вас заказан столик? – поинтересовался он.

– Да. У меня здесь встреча с Шукраном Бекетовым, – произнесла девушка уверенно, справляясь с волнением.

– Прошу за мной, – указал официант, и девушка последовала за ним к столику возле окна, недалеко от сцены.

За столиком в пол оборота к сцене сидел молодой мужчина в белоснежной рубашке и черном пиджаке, он слушал музыку и нервно поглядывал на наручные часы. Черноволосый, смуглый, кареглазый, весь собранный и подтянутый. Настоящий аристократ.

«Вот как к нему, такому, подойти-то?» – рассуждала про себя Катажина, стоя в нерешительности. Но в этот момент мужчина обернулся и заметил её присутствие.

– Добрый вечер, – произнесла Катажина чуть слышно.

– Добрый вечер, – ответил молодой мужчина, бросив на неё равнодушный взгляд, – Извините, столик заказан. Я жду свою девушку.

– Я знаю, – пришла в себя Катажина и резко, быстро произнесла, – Я подруга Светы. Она не придёт. Она просила меня поговорить с вами.

– Вот как? – мужчина удивленно взглянул на неё, но уже внимательнее, – Тогда присаживайтесь. Вас угостить вином? Белое или красное?

Он взял со стола бутылку дорогого элитного вина и неторопливыми движениями наполнил бокалы белым вином. Так как девушка не ответила, он сам сделал за неё выбор, подал ей бокал на длинной тонкой ножке.

– Надеюсь, ничего не случилось? Света жива-здорова? – спросил он, всё так же внимательно глядя на девушку.

– Жива и здорова, не беспокойтесь, – ответила Катажина и взяла из его рук бокал с вином, поставила его на стол, совершенно не представляя, что делать дальше.

– Я вас слушаю, – всё также ровным голосом произнёс мужчина, и всё так же внимательно смотря в её глаза.

– Это… – Катажина начала и запнулась, совсем уж по-дурацки. И в этот момент ощутила себя полной, ну просто бесповоротной дурой! Мужчина внимательно смотрел и терпеливо ждал, тоже не притронулся к вину.

– Как бы это сказать… – мялась Катажина в нерешительности.

– Говорите, как есть, – подсказал мужчина, – Я вас слушаю. И не тороплю.

«И на том спасибо», – мысленно ответила ему Катажина, а вслух произнесла:

– Света просила вам передать, что не сможет больше с вами встречаться и поддерживать отношения. Она просила передать вам свои извинения и вот это…

Девушка открыла сумочку и достала небольшой пакетик с золотыми украшениями, положила его на стол. Чёрные глаза мужчины мгновенно вспыхнули огнём, а кровь, наоборот, отлила от лица, он весь напрягся, подтянулся.

– Это всё, что она просила мне передать? – тихо спросил он. Но обманчивое это было спокойствие. Катажина почувствовала, какой гнев бушевал у него внутри.

– Да, это всё. Мне жаль, что принесла вам такие новости… – запинаясь, проговорила девушка, стараясь не встречаться с его взглядом, избежать его. Она нерешительно и осторожно пододвинула в сторону Шукрана пакет с украшениями. Но мужчина мгновенно перехватил её руку, сжал тонкое запястье и тихо произнёс:

– Тебе жаль? Это всё, что ты можешь мне сказать? Вы, что, думаете, от меня так легко откупиться вот этими побрякушками?

– Отпустите руку… Вы делаете мне больно, Шукран, – как можно спокойнее произнесла девушка, морщась от болезненного сильного захвата.

– Думаете, я так легко спущу вам это? Меня ещё ни одна девушка не бросала. Ни одна! Тем более так. Без объяснений. Она не посчитала даже нужным объясниться со мной сама. Тебя подослала. Что, смелости у неё не хватило? – казалось, Шукран и не услышал слов девушки, продолжая сжимать её тонкое запястье.

– У меня синяки будут! – громко возмутилась Катажина, – Что вы себе позволяете?! Ну да, бросила девушка в первый раз. Так когда- то у всех этот первый раз бывает. Что, думаете, меня парень не бросал что ли? У всех остальных всё так гладко? Один писатель даже написал, что несчастная любовь – это как зубная боль, но только в сердце…

Шукран разжал пальцы, выпустил девичью руку, но ничего не ответил.

– И меня парень бросил. И больно было, и ничего не хотелось после этого, – откровенно стала говорить девушка, потирая покрасневшее запястье, – Несколько дней, помню, ходила как сама не своя. Никого не видела, ничего не слышала. А потом ничего… отошло, полегчало. И у вас, Шукран, все наладится.

– Она меня просто подставила, – со злостью ответил мужчина, – И в глаза побоялась посмотреть. Через три дня мы устраиваем приём, на котором всем моим родственникам и деловым партнёрам отца уже известно, что я представлю её как свою невесту. Кого я сейчас должен им представлять?! Выглядеть посмешищем, которого накануне помолвки бросила невеста?! Она, что, раньше, мне этого в глаза сказать не могла?!

– Шукран, успокойтесь, ну пожалуйста, – с искренним сочувствием проговорила Катажина, – Ваши родственники всё поймут…

– Не только надо мной будут насмехаться, а над отцом и всей семьёй! – продолжал в гневе Шукран и вдруг резко наклонился вперёд и проговорил, – Я не допущу этого позора.

Катажина молча наблюдала, как Шукран дрожащей рукой взял бокал с вином и одним залпом выпил его содержимое.

– Вы вообще любили её? – вдруг задала неожиданный вопрос Катажина.

– Что? – рука с пустым бокалом замерла в воздухе, мужчина непонимающе смотрел на неё.

– Вам говорят, что девушка вас бросила, а вы беспокоитесь только о каком-то там приёме. Я не понимаю вас, честно.

Шукран поставил бокал на стол, опёрся локтями о столешницу, сплел пальцы в замок и задумчиво произнёс:

– То, что я чувствую, не ваше дело, девушка. Вы своё поручение выполнили.

Несколько минут они сидели в молчании, пока, наконец, Катя не опомнилась и не сказала:

– Извините. Извините меня, Шукран. И за неприятную новость и за глупый неуместный вопрос. Если бы я могла что-то сделать для вас…

– Можешь! – резко перебил её мужчина и, посмотрев в удивлённые глаза девушки, пояснил, – Приди со мной на приём вместо неё.

– Что?.. – Катажина даже не знала, как отреагировать на это заявление.

– Мне это важно. Я представлю тебя как Свету. Мои родственники её в лицо не знают, поверят. Ну, а позже я им всё объясню. Не при гостях.

Катажина потом, когда вспоминала этот момент, уж и не знала, чем руководствовалась, когда согласилась – жалостью ли, сочувствием, желанием искупить вину подруги, но даже в тот момент она осознавала, что это чистой воды авантюра, и, тем не менее, ответила: