Kitabı oku: «Мисс Райт и идеальная карьера», sayfa 3
Всё ещё в квартире Алекса…
Библиотека у Фрэйла-младшего оказалась шикарная – двухъярусная, со шкафами, уходящими под самый потолок, и опоясывающим комнату балкончиком, на который вела деревянная винтовая лестница с резными перилами. Привычные стол и кресла отсутствовали. Вместо них в центре помещения лежали огромный круг пушистого ковра и куча разноцветных подушек. Такие же думки громоздились на широких низких подоконниках поверх стёганых мягких подстилок. На улице, совсем рядом с домом, отделённые от него лишь узкой полосой газона, деловито вышагивали горожане, проезжали шикарные машины, но сквозь стёкла не проникало и намека на шум. Обнаружив в уголке рамы Скромную гравировку, которая гарантировала повышенную прочность и одностороннюю прозрачность изделия, я тихонько хмыкнула. Интересно, распространяется ли эта гарантия на юных мисс с табуретом в хрупких руках? И не из-за её ли замашек была применена такая экономия на обстановке?
Впрочем, вопрос меблировки занимал меня недолго. Попавшийся на глаза в первом же шкафу геральдический справочник был куда занимательнее. Выудив с полки тяжеленный том, я устроилась с ним на подоконнике, но мельтешение за стеклом отвлекало, и мне пришлось перебраться на пол. Выданное мне занудой-Алексом задание было неимоверно скучным, и столь же неимоверно сложным для провинциальной девушки, никогда не увлекавшейся изучением родственных связей аристократии.
Заметку о том, что все титулованные особи столицы приходятся друг другу какими-нибудь десятиюродными кузенами, я должна была дописать ещё вчера. И дописала бы, поскольку Итон Оутс – милый парень из отдела спортивных новостей, оценив стопки бумаг из картотеки на моём столе, шепнул на ушко, что никто не требует от меня подробной таблицы, статистики и тому подобного. Что для статьи достаточно общих рассуждений и пары не очевидных примеров, а научные труды " Вэлларийский Вестник" всё равно не печатает.
Фрэйл-младший уволок меня из редакции, как раз когда я размышляла, чьи имена упомянуть в уже готовом тексте, поэтому справочник оказался как нельзя кстати. Читать его весь не было смысла, я просто захлопывала книгу и снова открывала ее, где придётся. Ничего подходящего, как назло, не попадалось. Зато обнаружилась закладка из тонкого блокнотного листа. Кроме вензеля из переплетённых букв "А" и "К" и нескольких цифр на листочке ничего не было. Заложенный же разворот посвящался герцогу Айвори. Даже такой новичок в столичной жизни, как я, уже понимала, что не стоит писать о человеке его уровня в незамысловатой статейке – тем более без высочайшего дозволения, – а потому просто перевернула страницу.
Справочник меня разочаровал и был отложен на случай, если не найдётся чего-то получше. За ним последовал ещё один, и ещё. Поначалу я сразу ставила тома на место, но вскоре мне это надоело, и постепенно вокруг меня выстроился целый бастион из книжных башен. Внутри этого сооружения в компании мягких подушек, пушистого ковра и случайно обнаруженных "Приключений великолепного Джима", на которых я в итоге остановись, было так уютно, что я совершенно позабыла о времени.
– Мэнди, я вернулся!
Ворвавшийся в царство комфорта окрик прозвучал так внезапно, что я неловко дёрнулась от неожиданности и задела ближайшую пирамиду. Та покосилась и упала на соседнюю, вызывая цепную реакцию. Через мгновение уже все башни лежали в руинах, и посреди этой разрухи на куче подушек сидела я и растерянно хлопала глазами. Сообразив, что хозяин апартаментов вот-вот явится проверять, как тут поживает его гостья, и совершенно не желая ехидных сравнений с мисс Крушительницей-стёкол, я подхватилась и принялась спешно запихивать книги на полки, даже не пытаясь вспомнить, где именно они стояли. Подобрав вылетевший блокнотный листик с вензелем, я сунула его в один из томов и вместе с ним затолкала в шкаф.
К тому моменту, когда на пороге библиотеки показался Алекс, я, как и положено воспитанной мисс, чинно восседала на подоконнике. С правильной осанкой, изящно скрещенными щиколотками, грациозно склоненной головкой и небольшой книжечкой в полусогнутой руке. Картинка, а не девушка, что секунду назад лихорадочно утрамбовывала на полку слишком пухлый для имевшегося места справочник.
– Скучала? – подойдя ближе, полюбопытствовал сосед.
– Что? – отозвалась я, словно только-только его заметила.
– Я спрашиваю, не скучала ли ты, Одуванчик, – повторил Фрэйл.
– Прости, так зачиталась, что…
– Конечно-конечно, – закивал Алекс, улыбаясь, – я понимаю. И история интересная, и читать сложно.
– Сложно? – переспросила я, недоумевающе уставившись на соседа.
– Новый плащ в спальне, – сообщил он. – Собирайся, я отвезу тебя домой.
Только встав с подоконника и положив на него книгу, я поняла, что совершила типичнейшую ошибку всех начинающих конспираторов – держала вверх тормашками пособие для автомобилистов.
Оценить парадный вход в апартаменты мне так и не удалось – наш путь снова лежал через внутренний дворик. Только теперь место алого кабриолета занял приземистый чёрный монстр с хищным оскалом бампера. Я обогнула любезно открывшего для меня дверцу соседа и заглянула в салон.
– А где Руми? – удивилась я, не обнаружив на заднем сидении гениальную закупщицу, умудрившуюся раздобыть мне "такой же плащ" раз в десять дороже испорченного. Поскольку в квартире девчонки не было, я вполне логично предполагала, что она дожидается в машине.
– Пользуется случаем, – ответил Алекс и, положив руку чуть ниже пояса обновки, ласково предложил: – Тебя подтолкнуть?
Я стряхнула наглую конечность, смерила её владельца надменным взглядом и юркнула в автомобиль. Хотелось поскорее оказаться дома, в своей уютной спаленке, принять ванну, дочитать спрятанный от мисс Любопытство скандальный роман. А главное – поесть.
– И каким же случаем она пользуется? – Бессмысленная беседа была не самым скверным способом забыть о внезапно проснувшемся голоде. День уже давно был в разгаре, а я так и существовала на единственной утренней чашке чаю и нескольких кусочках печенья.
– Пытается скупить всё, что сможет, пока я кошелёк не отобрал, – заводя мотор, пояснил сосед. – Даже плащ не стала тебе лично отдавать – оставила свёрток у консьержа три часа назад.
– То есть я уже давно могла бы уйти? – возмутилась я.
Машина выехала через арку и покатила по улице, среди вереницы таких же холёных железяк.
– То есть шкаф моей сестрёнки сегодня треснет. – Смысл слов Алекса никак не вязался с его весёлым голосом. Казалось, его неимоверно забавляют грабительские поползновения родственницы. – Но зато, Одуванчик, не треснет твоя репутация.
– То есть Румита проявит благоразумие? – Моё недоверие было заметно в каждой произнесённой букве.
– То есть Руми проявит жадность, – рассмеялся сосед. – Моя меркантильная младшенькая обещала молчать, так что, если она попытается доставать тебя вопросами о прошлой ночи, можешь смело показывать пальцем на новые платья.
– Это хорошо! – Как бы я ни относилась к Фрэйлу, толику похвалы он заслужил. – Кстати, о прошлой ночи…
– Только не это, – простонал Алекс. – Мэнди, давай я и тебе куплю новый гардероб, и мы раз и навсегда закроем тему вчерашнего инцидента?!
– Нет! – Я ещё и головой помотала, дабы подтвердить свою неподкупность.
– И допишу за тебя статью?! – предложил надбавку к взятке сосед.
– Нет! – отказывать было неожиданно приятно.
– Свожу в театр?!
Искушение было велико – я прекрасно знала, что он терпеть не может спектакли, но всё же сказала твёрдое:
– Нет!
– На скачки?!
– Нет!
– Никогда не буду называть одуванчиком?!
– Нет! – радостно воскликнула я и осеклась.
– Как скажешь, Одуванчик! Как скажешь! – развеселился мерзкий гадкий хитрюга, так бессовестно подловивший меня.
Я надулась не хуже Руми и отвернулась к окну.
– А если серьёзно, – немного помолчав, заговорил Алекс, – я не могу ничего сказать тебе о вчерашнем происшествии, хотя бы потому, что сам ничего толком не знаю. И я очень рассчитываю, что ты проявишь то благоразумие, на которое совершенно не способна моя сестра, и не будешь пытаться выяснить что-то сама.
– Как Джайс оказался в твоей машине? – сохранить гордое молчание я не сумела.
– Он не помнит. И кто на него напал, не видел.
– А…
– Я правда ничего не знаю, Аманда.
– Но хотя бы скажи, что ты сделал с окровавленным кабриолетом.
– О, это легко. Попросил приятеля привести его в порядок. Через пару дней вернут как новенький.
– А не боишься, что о "такой" грязи сообщат в полицию?
– Не боюсь, потому что знаю, к кому с "таким" обращаться.
– Интересные у тебя знания.
– А как ты думаешь, Одуванчик, что главное для журналиста, – неожиданно сменил тему Фрэйл.
– Талант?! – Очевидный ответ вырвался мгновенно, но прозвучал как-то не слишком уверенно.
– Связи! – опроверг моё предположение Алекс. – С одним талантом надо писать книги, без связей в журналистике делать нечего. Неважно, насколько ты умел в жонглировании словами, если у тебя нет информации – ошеломляющей, достоверной, эксклюзивной – ты никому не интересен. Поэтому нужны связи и чутьё. И…
– И что?
– И приехали!
– Как приехали? – Огромная витражная витрина за стеклом машины нисколько не напоминала наш с Фрэйл-младшей дом. – Куда приехали?
– Обедать!
– Зачем? Я не хочу! – Желудок, словно услышав враньё бестолковой хозяйки, протестующе забурчал.
– Зато я хочу и, пока не поем, дальше тебя не повезу, – заявил Алекс.
– Тогда я поеду на такси, а ты обедай, сколько тебе угодно.
Сосед вышел из машины, обошёл её, открыл дверцу и подал мне руку.
– Хватит капризничать!
– Я подожду тебя здесь, – предложила я ещё один вариант.
– После вчерашнего я совсем не уверен, что, выйдя, обнаружу автомобиль на месте, поэтому, извини, но нет! – ухмыльнулся он.
– Боишься, что украдут?
– Боюсь, что останусь без временного секретаря и доверенного надсмотрщика. И придётся мне тогда самому встречать посетителей, разбирать корреспонденцию, варить кофе и воспитывать Руми. И если первое, второе и третье я ещё способен пережить, то четвёртое, прости, выше моих сил, – буквально выдернув меня из машины, продолжил Алекс. – Поэтому сейчас ты идёшь со мной обедать и ждать расхитительницу магазинов, которая обещала именно сюда явиться к двум, а потом я доставлю вас обеих домой. – Ухватив за локоть, сосед тащил меня к дверям ресторана с пафосным названием "Блеск". – Ну вот что ты упираешься?
– Я не одета, – прошипела я, пытаясь вырвать руку из вражеского захвата.
– Неужели? – Сосед остановился и сперва демонстративно смерил меня взглядом, а затем ещё и бесцеремонно пощупал ворот новенького плаща. – Неужто глаза меня обманывают?
– Не притворяйся, что не понял! Я не одета для такого места. На мне мятый офисный костюм,– уточнила я, но про дырку на чулках, которая стыдливо пряталась под подолом юбки, и разводы, оставшиеся на них от замытых пятен крови, сказать постеснялась.
– Ерунда! – отрезал Алекс и втолкнул меня в любезно распахнутую швейцаром дверь.
Плащ у меня пришлось отбирать силой, а вот к столику я шла, даже почти бежала, уже сама – не хотелось привлекать ещё большего внимания. Как назло этим субботним днём зал был полон людей и нелюдей. Удивительно, что для нас вообще нашлось место. Впрочем, Фрэйла здесь знали – метрдотель почтительно именовал его по фамилии, вероятно для пущей важности добавляя к ней слово лорд. Хотя какой из этого упрямого болвана лорд? Элегантные лорды восседали за искусно сервированными столами в компании прелестных леди и вкушали деликатесы. А безмозглый сосед в кремовом свитере и простых брюках был в этом царстве роскоши немногим более уместен, чем я и мой рабочий наряд. Хорошо хоть, что в итоге мы очутились в нише, отделённой от общего пространства резной ширмой. Но я всё равно обиженно игнорировала все попытки Алекса завести светскую беседу. Он заливался соловьём, вещал и про погоду, и про модную постановку, на которой наверняка не был, и даже порывался обсудить план статей для следующего выпуска.
Я упорно отмалчивалась и нехотя пережёвывала поданные блюда. Молчание было настоящим, а неохота – притворной. Еда оказалась очень вкусной, но не могла же я это признать! Когда, наконец, заявилась мисс Фрэйл, обвешанная пакетами с ног до головы, и прочирикала: "Чего это вы такие кислые?" – кажется, мы оба были ей нескрываемо рады. Руми есть отказалась, заявив, что перекусила в кафе час назад, и мы направились к выходу. Я старалась не глазеть по сторонам, боясь поймать презрительный взгляд от кого-то из посетителей ресторана, зато соседка нисколько не стеснялась и вертела головой, как флюгер в ураган, пользуясь свободой от вручённых брату покупок.
– Смотри! – дёрнула она меня за рукав, второй рукой тыкая куда-то вправо.
– Тише ты, – прошептала я в ответ. – Где тебя вообще воспитывали?!
– Так же, где и тебя, – ещё громче воскликнула хулиганка, радуясь возможности привлечь внимание, – в захолустье! Сельские манеры, знаешь ли, неискоренимы!
– Я тебе дома устрою сельскую порку, если ты немедленно не начнешь вести себя прилично, – вмешался Алекс.
– Да я всего лишь увидела знакомых, – возмутилась Румита. – Вы хоть поглядите сначала, а потом ругатесь!
Понимая, что несносная девчонка не отстанет, я повернула голову и наткнулась на пристальный взгляд ярко-зелёных очей. Ферран Истэн, звезда экрана, недоэльф, который на самом деле к длинноухому виду прямого отношения не имел, сидел за столиком у окна в компании режиссёра Руперта Малиформа и кого-то из гримёрш – Джинни, Минни или Ринни? Я так и не научилась их различать. Четвёртой была девушка, со сложно заплетёнными серебристо-русыми волосами. Актёр кивнул мне и, наклонившись к ней, что-то сказал. Незнакомка подняла голову и оказалась такой же знакомой, как и остальные. Бессменная ассистентка знаменитости, она же его партнёрша по фильмам и тайная супруга – мышка Ди. Хотя от мышки в этой ухоженной даме осталось мало. Она не стала красивее, но кроме изысканной причёски обзавелась шикарным платьем, удачно замаскировавшим излишнюю худобу, лёгким макияжем, добавившим немного выразительности бледному лицу, а главное – приобрела уверенность в себе, которая читалась в каждом её движении.
Режиссёр, поправив шарф, который, как и всегда, обвивал его шею, приветливо улыбнулся. Сидевшая рядом с ним девица скривилась, словно лимон съела, и придвинулась ближе, демонстрируя, что этот мужчина принадлежит ей. Словно кто-то из нас собирался на него претендовать. Я скривилась в ответ и поспешила прочь, пока это сборище киношников не решило пообщаться. К счастью, Фрэйл разделял моё нежелание немедля возобновить знакомство, и вдвоём мы сумели утащить Руми, которая как раз вознамерилась взять курс на столик звезды. И через пару минут мы уже заталкивали в автомобиль груду пакетов вместе с их снова надувшейся хозяйкой. Соседка изображала пухлощёкого хомяка всю дорогу до дома, а я просто молчала, пытаясь понять, что за выражение пряталось в блеклых глазах Ди, смотревшей на меня как-то странно.
Остаток дня прошёл обыкновенно – никто не отпилил от нашей квартиры балкон, не упал замертво в гостиной, не явились с визитом никакие личности из недавнего прошлого, и даже никто не бил стёкол. Словом, стоило только заклятому врагу исчезнуть с горизонта, как жизнь тут же потекла мирно и безмятежно. Тишину нашего девичьего логова нарушали лишь счастливые повизгивания примерявшей обновки Румиты да регулярный свист чайника. Воскресенье тоже выдалось ничем не примечательное, тем более что соседка с самого утра упорхнула в библиотеку готовиться к семинару. А вот в понедельник…
ГЛАВА 3
Понедельник. В редакции…
Настроение было ужасным. Зачитавшись, я уснула только под утро и, конечно же, еле-еле поднялась с кровати. Когда добралась до "Вестника", исполняющий обязанности главного редактора, то есть Фрэйл-младший на рабочем месте ещё отсутствовал. Ну конечно, он ведь начальник – он может обниматься с подушкой и одеялом до обеда на зависть рядовым сотрудникам. Особенно обидным казалось то, что в его отсутствие мне было решительно нечем заняться. Записанных на приём не было, а нежданных посетителей отсеивала на входе охрана, сообщая, что руководство не принимает, если не назначено.
Позёвывая украдкой и прихлёбывая кофе, я завершила заметку о родстве и, перебравшись из своего закутка за секретарский стол, маялась от безделья и недостатка сна. Чтобы не прикорнуть на печатной машинке, я принялась перебирать в голове приключение пятничного вечера. Эпизод был экстраординарен сам по себе – всё же не каждый день украденный автомобиль возвращается к хозяину с кровавым довеском. Но что-то ещё не давало мне покоя, какое-то несоответствие. Для начала район – я попыталась прикинуть по карте города, где именно мы бродили, но без конкретных названий улиц точно определить не сумела.
Оставалось лишь досадовать на собственную непредусмотрительность – высматривать таблички на перекрёстках я не догадалась. Как бы там ни было, но и без конкретики получалось, что "Пряничный домик" расположен отнюдь не на маршруте редакция-дом. То есть Алекс не свернул по пути, а целенаправленно ехал именно в эту лавку. Зачем? Вряд ли за конфетами – сладости можно было купить в любом другом месте. Может, дело было в Джайсоне Сторме? Что если у соседа была назначена встреча с перевёртышем? Неизвестные злоумышленники угнали машину, оборотень оказался свидетелем, вмешался и пострадал.
Я представила, как Джайс гонится по улице за алым кабриолетом, а воры отстреливаются из огромного ружья заранее заготовленными отравленными пулями. Преследователь ловко уворачивается, но вот один из зарядов попадает в крепление фонаря и рикошетом впивается в спину перевёртышу. Нет, лучше пусть пуля окажется с магической начинкой и, описав в воздухе красивую дугу, намеренно вопьётся ему между лопаток.
Версия была красивая – как раз в духе приключений неуловимого Джима – и отменно смотрелась бы на экране. Но даже для фильма мне было сложно придумать, для чего же неведомые бандиты вдруг бросили похищенный автомобиль, предварительно запихнув в него раненого. Может, кабриолет изначально забрал всё-таки Джайсон? Но зачем? Ждал Алекса возле магазина, чего-то испугался, сел в машину и удрал? Но как он это сделал, если сосед забрал ключи с собой – я прекрасно это помнила. И не логичнее ли было в случае опасности броситься в лавку за помощью?
А если так – похитители отъехали от места кражи и остановились в том дворике. Случайно проходивший мимо оборотень узнал автомобиль и полез пообщаться с водителем, полагая, что это хозяин кабриолета за рулем. Тут-то беднягу и подстрелили, предварительно усыпив.
То есть угонщики предугадали, что понадобится специальное средство и пули, обработанные рассчитанной на перевёртышей отравой?
Я окончательно запуталась в предположениях. Одно входило абсурднее другого и картинка никак не хотела складываться воедино, рассыпаясь ворохом дурацких идей. Временно отложив эту часть истории, я перешла к следующей. Почему на самом деле Фрэйл-младший не захотел обратиться в полицию? Пятничной ночью его доводы казались мне более-менее разумными, но сейчас, с позиции отстранённого наблюдателя, воспринимались с большим сомнением. Чем больше я думала об этом, тем больше приходила к мысли, что Алекс боялся. Чего? Того, что его спросят, что он делал на месте преступления? Или того, что может рассказать Джайс? А вдруг он просто знал, кто это сделал? Ещё немного и я додумалась бы до того, что обвинила соседа в самоличном пускании пули в перевёртыша, пока я выбирала печенье.
А что? На пару минут я вполне могла упустить Алекса из виду – как раз хватило бы времени, чтобы телепортироваться в тот дворик и обратно. Вот только перемещения в пространстве случались исключительно в сказках – магов, способных на такое волшебство не существовало. А даже если бы они и были, то сосед однозначно не из их числа.
Эта линия тоже вела в тупик, и я мысленно вернулась в квартиру Фрэйла-младшего. Сначала к операции по извлечению пули – Алекс точно знал, с чем имеет дело, и действовал очень умело, словно ежедневно подобным занимался. Подозрительно? Более чем! Совместное пробуждение я сознательно пропустила – к делу этот досадный инцидент никак не относился. А вот на подслушанном разговоре задержалась, раз за разом прокручивая его в памяти. Что-то смущало, какая-то зацепка беспокоила подсознание. И, наконец, после третьей чашки кофе я сообразила: ночью, убеждая меня обойтись без полиции и врачей, сосед уверял, что до утра оборотень не доживет, а из беседы следовало, что рана была не настолько серьезной – всего лишь предупреждением, а не реальной попыткой убить.
– Алекс не появлялся? – ворвался в мои рассуждения грудной голос Бетси Руддол – ответственной в "Вестнике" за колонку некрологов.
Высокой блондинке с гривой золотистых волос до пояса, шикарной фигурой и точёным личиком больше пристало бы вести раздел модных тенденций или свадеб, но внешность была обманчива. Характер эта особа имела премерзкий и, хотя она и по праву числилась первой красавицей редакции, коллеги мужского пола обходили её стороной. А ещё, если верить разговорчивому Итону, на свиданиях мисс Руддол имела обыкновение заводить речь о работе. И не просто о работе, а о той её части, что касалась непосредственно покойников. А обсуждение за ужином способов, которыми отправлялись на тот свет герои некрологов, в комплекте с подробностями, кого, как и где обнаружили, могли отбить аппетит любому.
– Нет, – отозвалась я коротко, рассчитывая, что Труповедка, как её звали за глаза, тут же удалится. Но когда это мои расчёты оправдывались?
– А где он? – требовательно вопросила журналистка.
– Не знаю!
– А кто знает? Ты вообще зачем здесь сидишь? – завелась она.
Я вздохнула и, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, флегматично сообщила:
– Караулю, чтобы в кабинет кто попало не рвался. Всякие там продавцы мороженого, сборщики средств на храм, влюблённые девицы…
Последнее было сказано зря. Я это прекрасно понимала, как и то, что нехорошо бить по больному месту, но нисколько не жалела. Вся редакция знала, что мисс Руддол нацелена на покорение Фрэйла-младшего, и дружно желала ей провала. Мужчины из солидарности, а дамы просто не могли сопереживать конкурентке – окрутить Алекса не отказалась бы ни одна незамужняя сотрудница.
– Да как ты смеешь?! – прошипела Бетси, в её недобро прищуренных глазах отчётливо читалось намерение немедля причислить меня к столь любимым ею трупам.
– Ну надо же, а я-то полагал, что твоя обязанность писать статьи и иногда варить мне кофе! – Весело прокомментировал появившийся на пороге приёмной сосед.
– Мистер Фрэйл, – тут же залебезила журналистка, растянув пухлые губы в обольстительной улыбке и пару раз моргнув, чтобы продемонстрировать длину ресниц, – а я к вам с вопросом. Срочным! Можно?
– Разумеется, мисс Руддол, – Алекс пересёк приёмную и распахнул дверь в свой кабинет, – прошу!
Я не удержалась и показала им вслед язык. Эта ребяческая выходка в лучших традициях хулиганки Руми никак не вязалась с моим строгим офисным обликом, зато наглядно демонстрировала отношение к ситуации в целом и её действующим лицам в частности. Ну какой срочный вопрос у сочинительницы некрологов мог быть к главному редактору? Обвести ли ажурной рамочкой известие о безвременной кончине некоего графа или это будет некорректно по отношению к прочим усопшим? А сосед тоже хорош – хоть бы верхнюю одежду снял, прежде чем с дамой уединяться!
Словно услышав мои мысли, из кабинета высунулся Алекс и, бросив на кресло куртку, попросил:
– Убери в шкаф, ладно, Одуванчик?
Дверь заскрипела, захлопываясь. Или это скрипели мои зубы?
В промежутках между выпусками в "Вестнике" царствовал политес – все и со всеми были вежливы и чинно обращались на "вы". Конечно, в последние часы перед выходом правила отодвигались в сторонку и культурные журналисты превращались в хамоватых грузчиков, с воплями носясь по этажам и порываясь кулаками доказывать свою точку зрения. Но с наступлением рядовых будней сотрудники редакции вновь становились образцами изысканных манер. Одна я не удостаивалась приличного обращения в любой день месяца. Само собой, я пыталась именовать соседа мистером Фрэйлом и героически продержалась, наверное, минут пятнадцать, прежде чем по старой привычке отколошматила его подвернувшейся под руку папкой. А как ещё реагировать, когда тебя нахально дёргают за косу и дуют в ухо, чтобы, цитируя Алекса, я не строила из себя мисс Серьёзность?
Фамильярность в отношениях с начальником, конечно же, была всеми замечена, превратно истолкована и в первый же день начисто лишила меня шансов завязать дружбу с кем-то из коллег. Странно, что сотрудницы меня вообще не растерзали, ошибочно записав в любовницы. Ситуацию несколько сгладили Румита, время от времени посещавшая "Вестник" и каждый раз виснущая на мне, как пиявка, и Фрэйл-старший, который за время моей работы показался в редакции лишь однажды. Зато, едва появившись, тут же забрал меня обедать. Кроме того, кто-то из журналистов услышал моё "дядя Рихард", и с тех пор я числилась "кузиной", но популярности это мне не прибавило.
В лицо все приторно улыбались, а мужчины, привлечённые призрачным шансом породниться с Фрэйлами, приглашали на свидания, но в действительности сотрудники "Вэлларийского вестника" в большинстве своём меня презирали. Словом, наивные представления о дружном сплочённом коллективе разбились о скалы столичной действительности так же быстро и необратимо, как и мечты о шедевральных заметках, которые мигом вознесли бы меня на вершину.
Куртка, не удержавшись на кресле, сползла на пол и растеклась озерцом немого укора. Пришлось встать и заняться наведением порядка, пока не заглянул ещё кто-нибудь и не обвинил меня в безделье. Время близилось к обеду и, если до явления Алекса я предполагала обойтись яблоком и чаем на рабочем месте, то теперь стоило воспользоваться законным перерывом и сбежать, пока не заставили варить кофе для Бетси – я была совсем не уверена, что сумею не насыпать туда соли.
Подобрав куртку, я принялась отряхивать её от пыли. Из кармана что-то выпало и медленно спикировало под кресло. Это что-то оказалось всего лишь визиткой, и я почти сунула её обратно, но взгляд зацепился за знакомое название. На картонном прямоугольнике красовалось контурное изображение леденца на палочке, рядом с которым серебрились переплетённые буквы "П" и "Д". На обороте же было написано:
"В домике нашем всё слаще и краше —
К нам в магазинчик скорее придите
И пряников лучших на свете купите!".
Под этим шедевром рекламного рифмоплётства меленько были добавлены ещё две строки. Верхняя из них сообщала, что владелицей лавки является мисс Констанс С., вторая же была адресом. Я покосилась на дверь в кабинет, потом на часы. Обеденный перерыв как раз начался, а сосед оказался занят и не мог спросить, куда это я собралась – всё так удачно совпало, словно сама судьба подталкивала меня в сторону небольшого невинного расследования.
Разумеется, Алекс был прав, когда говорил, что ввязываться в историю с ранением перевёртыша нельзя. Это я и сама прекрасно понимала, но что такого, если я загляну за понравившимся печеньем? Если немножко поболтаю с приветливой хозяйкой? Ведь ничего страшного со мной не случится в середине обычного понедельника? Пусть даже в не самом респектабельном районе столицы. Я же только туда и обратно – буквально на минутку. Накинув плащ и вытащив из ящика стола сумочку, я осторожно, на цыпочках, опасливо поглядывая на обитель Фрэйла-младшего, прокралась к двери в коридор и, аккуратно прикрыв её за собой, понеслась к выходу.
Возле редакции всегда дежурила пара прикормленных такси – держать штатного водителя для сотрудников в "Вестнике" считали нецелесообразным и предпочитали компенсировать расходы на транспорт по распискам. Но я прошла дальше, к стоянке у сквера, и взяла машину там. Возможно, это отдавало паранойей, но мне не хотелось давать ни малейшего повода для возникновения новых сплетен. Особенно с учётом того, что любой слух, обежав контору со скоростью лесного пожара, непременно достиг бы ушей начальника. Таксисты, регулярно возившие коллег, знали всё и обо всех и совершенно не стремились держать язык за зубами. А мне совсем не улыбалось выслушивать очередные нотации и ввязываться в бесплодные попытки объяснить Алексу, что мои дела его не касаются.
***
