Kitabı oku: «Вася-волк»

Глава 1. Подкидыш

– Франсуа! Анри! – позвала Мэри мужа и сына. Она стояла на ступенях крыльца, в ее лапках пищал и извивался сверток.

– Что это, мама? – отдышавшись от быстрого бега, спросил котенок Анри.

Мэри, аккуратно откинула уголок одеяла и слегка наклонила сверток:

– Это волчонок, смотри.

– Фу, отвратительно, – презрительно сощурился Франсуа. – Всегда ненавидел эту собачью породу. Все на одну морду.

– Но это же совсем малыш, Франсуа.

Мэри была так поражена находкой, что даже не обратила внимания, что ее сын Анри стоял в мятой рубахе, разорванных на коленях штанах и держал рогатку – игрушку простолюдинов! Это было непозволительно для графского отпрыска, обязанного по традициям семьи соблюдать великосветский этикет даже находясь один на один с самим собой.

– Мама, папа, мы оставим его себе, правда?

Мальчик с надеждой взглянул на мать, чувствуя в ней союзницу. Дома не было других детей кроме него. Только льстивые слуги и превредная гувернантка Зовель.

– Я согласна.

– Но, дорогая…

– Франсуа, – Мэри ласково положила ладонь на плечо мужа. – Милый, ты ведь знаешь, доктор сказал, что у нас больше не будет детей. Господь сжалился – дал нам второго сына…

Глава 2. Недовольство Зовель

Вася… Это смешное имя, похожее на пушок вербы, было вышито на одеяле, в котором нашли волчонка.

До того, как он появился в графском доме, Анри было одиноко. Теперь он радовался появлению маленького брата, ждал, когда малыш подрастет, чтобы с ним можно было играть. Терпеливо выносил все младенческие капризы и ночные концерты, помогал с ним гулять, носил молоко из графской кухни, сам наливал в соску, пеленал, сажал на горшок… Вот Вася сказал первое слово, сделал первый шаг, выучил первую букву, прочитал первую строчку в букваре. Анри был счастлив.

А у гувернантки Зовель прибавилось хлопот – нужно было зорко следить, как бы два плута не сбежали с уроков. Она благословляла прежние времена, когда Анри рос один. Ему было скучно, от скуки он послушно учил этикет, решал задачи по математике, зубрил теоремы по геометрии. А если иногда шалил, вдруг начинал лазить по заборам или стрелять из рогатки по сосновым шишкам, его можно было легко приструнить.

Но Вася… Это был заводила непослушания. Сбегал с уроков сам и тащил за собой Анри. Вся прислуга бросалась по приказу хозяйки на поиски сорванцов, прочесывала господский сад и даже соседний лес, а мальчишки, как ни в чем не бывало, полеживали на крыше дома или играли в разбойников в подвале, или зарывались в стог сена и шепотом рассказывали друг другу сказки… Каждый раз, выкинув новенький фортель, они возвращались к ужину невообразимо грязными и безмерно довольными.

Мэри все это, конечно, не нравилось. Она пробовала пронять детей и задушевной беседой, и даже грозилась выпороть розгами. Заканчивалось каждый раз одинаково. Оба мальчика меньше всего хотели огорчать добрую маму. Они искренне каялись, бросались ей на шею, глаза Мэри затуманивались слезами. И когда в две ее разгоряченные щеки тыкались два холодных мокрых носика, она таяла и все прощала. А на завтра все начиналось снова.

Но больше всего от сорванцов доставалось Зовель. То, выходя из комнаты утром, она ступала каблучком на разлитое в коридоре масло и скользила по нему как на коньках. То во время обеда, чинно садилась на стул, политый соусом или горчицей. То обнаруживала свои тапки приклеенными к стене, под окном, как будто они застыли в минуту побега. То падала через натянутую над полом леску. Кроме Зовель никто больше в графском доме не попадал в такие чудовищные ситуации. Все понимали, кто затейник шалостей, и все, кроме Франсуа, посмеивались над Зовель, потому что ее никто не любил за злобный характер и высокомерность.

Однажды, когда служанка молодая кошечка Бэла смахивала с комода пыль, она нечаянно столкнула вазочку. Та покачнулась, начала падать, но девушка успела ее подхватить. Это увидела Зовель и кинулась на Бэлу, как коршун на ласточку:

– Ах, ты, неуклюжая. Дай сюда! – она отобрала у служанки метелочку и замахнулась на нее.

Девушка закрыла головку лапками.

– Вы не смеете! – вдруг послышался тонкий мальчишеский голос.

Вася и Анри подбежали к гувернантке, волчонок подскочил первым и выхватил из ее лап метелочку.

Зовель кипела. Ах, если бы это были не хозяйские дети, а к примеру, кухарские… С каким удовольствием она их оттаскала бы за уши и хвосты!

– Я сообщу о вашем недостойном поведении господину Франсуа, – холодно сказала она, глаза ее метали молнии.

– В первый раз, что ли? – улыбнулся Вася.

У Зовель задергались ноздри. Она хотела отнять метелочку у дерзкого мальчишки, но тот кинул ее старшему брату, Анри ловко поймал и помчался по коридору. Зовель – за ним, но, не сделав и пяти шагов, почувствовала, что бежать все трудней, ноги отяжелели, словно на них нависли гири. Она бросила взгляд вниз – часть пола оказалась залита цементом, который быстро подсыхал. Зовель ничего не оставалось, как, метая ругательства, устремиться в свою комнату отмываться и переобуваться.

Анри передал метелочку Васе, тот подошел к Бэле, галантно опустился на одно колено и, прижав одну руку к сердцу, другой протянул метелочку, будто это был красивый цветок:

– Это Вам, прекрасная дама.

Бэла засмеялась. Принимая игру, она сделала реверанс и взяла метелочку:

– Спасибо Вам, благородный рыцарь. Вы спасли меня от злой ведьмы.

Когда она удалилась, Анри подошел к Васе:

– Оруженосец Анри отныне Ваш верный слуга, сэр, – с иронией произнес он.

– Благодарю, – тем же тоном ответил Вася.

После этого случая все еще больше полюбили волчонка. Все, кроме Франсуа. Он знал обо всех «подвигах» пасынка. Гувернантка все время жаловалась на него.

– Этот негодяй превращает в разбойника и Вашего сына, господин, – в бешенстве твердила Зовель. – Избавьтесь от него.

Хозяйке Зовель тоже жаловалась, но гораздо более сдержано, боялась, что Мэри предпочтет избавиться от гувернантки, нежели от сына, подаренного Богом. Понимал это и Франсуа. Мэри считала Васю родным и с одинаковой силой любила обоих своих детей. А Франсуа любил жену.

Глава 3. Знакомство

– Вася, проснись!

…Звезды вяло покачивались над головой, телегу трясло, Вася замычал, хотел было повернуться на другой бок. Но…

– Проснись!

Телегу еще раз тряхнуло, Вася открыл глаза.

Ни телеги, ни звезд. Детская комната. Над Васей сияющие в темноте глаза старшего брата:

– Пойдем, кое с кем познакомлю!

– С кем? – недовольно буркнул Вася, натягивая одеяло до самого подбородка.

Но Анри не дал ему снова уснуть.

– Я познакомился с Жаком только сегодня, но это теперь мой друг! Пошли! Ты должен тоже познакомиться!

– Давай завтра, а?

– Завтра? Да я не дотерплю до утра. Понимаешь, я расставлял около леса птичьи силки, наткнулся на домик. А в нем – Жак! Я такое узнал! Пошли!

Вася, мало что понявший из сумбурной речи брата, вздохнул:

– Ну, пошли.

Мальчики выпрыгнули в открытое окно. Стояла лунная ночь, в тишине стрекотали сверчки. Графский дом, похожий на огромный корабль с мачтой-флюгером на крыше, спал. Братья пробежали по саду, перелезли через забор и пошли по дороге.

– А он какой? Большой? Маленький? Сколько ему лет? – спрашивал по дороге Вася. Он уже окончательно проснулся и с удовольствием втягивал чутким волчьим носом ночные запахи.

Анри улыбался и ободряюще похлопывал братишку по плечу:

– Тебе понравится, даю слово.

Наконец, они подошли к огромному дубу. Дальше начинался лес – целый оркестр поскрипывающих стволов, шепчущих листьев, похрустывающих веток. Дуб стоял чуть поодаль, раскинув ветви, как дирижер.

Вокруг, кроме Васи и Анри, не было ни души.

– Твой друг опаздывает? – спросил Вася.

Но тут его нос отчетливо уловил посторонний запах. Он завертел головой. Сверху, в ветвях дуба, послышался шорох, и кто-то почти бесшумно спрыгнул на землю, тут же закрутив Васе назад лапу известным приемом карате.

– Убива…

Васе зажали рот и в самое ухо зарычали:

– Попался!

– Жак! Ты чего? – на помощь брату бросился Анри! – Ты в своем уме? Отпусти его!

– Но это же волк!

– Это мой брат!

Хватка ослабла, Вася потряс затекшей рукой и исподлобья взглянул на того, кого Анри назвал Жаком. Так, ничего особенного – худышка на палочках. А хватка будь здоров, сильная. Стоп, а это что – косички?

– Вася, познакомься, это Жаклин, но она просит называть ее Жаком.

– И это… твой друг? Девчонка?

Вася был поражен.

– Да, – хмыкнул «друг» – Но я не просто девчонка. Я – боевая!

– Это и видно, – буркнул Вася. – На будущее, боевая, запомни – сначала наводи справки, потом уже кидайся с деревьев.

Девчонка расплылась в улыбке, звезды блеснули в ее зрачках.

– Какие мы нежные, – сказала она и притворно вздохнула. – Да еще и зануды.

Вася даже зарычал от возмущения.

– Жаль, что ты – девчонка. Я с девчонками не дерусь.

– Спокойно, спокойно!

Между Жаклин и Васей встал Анри.

– Может пройдем в дом? – примирительно сказала Жаклин.

– В какой дом, – удивился Вася и на всякий случай огляделся: вокруг не было домов.

– Посмотри вверх!

Жак быстро вскарабкалась по стволу дуба. Вася задрал голову и тут же его по носу хлестнул конец веревочной лестницы.

– Добро пожаловать! – крикнула сверху Жаклин.

***

Когда хозяйка зажгла свечи, Вася рассмотрел обстановку в домике. Вместо стола – большое бревно. На нем – самовар и чашки. Вместо стульев – бревна поменьше. На окнах вместо занавесок – паутина. В углу – лежанка с толстым слоем соломы. На ней – самый настоящий лук с туго натянутой тетивой. Теперь мальчуган рассмотрел и саму хозяйку – юную разбойницу. Именно так он окрестил пятнистую рысь, одетую Робином Гудом, с торчащими из колчана за спиной стрелами. На вид девочка была ровесницей Васи, чуть повыше его ростом, но очень уж худенькая – кожа да кости.

Вася неожиданно понял, что ему нравится Жак. Нравятся ее взлохмаченная челка, кисточки на ушах, торчащие в стороны косички, смелый взгляд, темное пятнышко на щеке. Чтобы снова услышать ее голос, он спросил:

– Почему у тебя на щеке пятно?

– Это родимое, – ответила она и вздохнула, – У папы было такое же.

– Почему было? Где твой отец?

Жак не отвечала. Она вдруг погрустнела.

– Скажи ему, – попросил Анри. – А хочешь, расскажу я.

Жак встряхнулась, смахнула слезинки:

– Нет, я сама. Слушай, Вася.

Глава 4. Король чужой страны

Жаклин жила в тихой рыбацкой деревушке. Как и все деревенские дети, она рано, едва научившись стоять, ходить, говорить, начала работать, помогая родителям. Раз в неделю вместе с Францем, своим отцом, выходила в море ловить рыбу. Потом вместе с Жузеппой, матерью, продавала ее на рынке. Зарабатывали они неплохо, нужды не испытывали.

Однажды им с отцом попался такой большой улов, какого раньше привозить с моря не доводилось.

– Ну что же, – сказал Франц. – вернемся на берег, куплю тебе большой пряник.

– А маме платочек?

– Ну конечно. И часть рыбы продавать не будем. Сами съедим.

***

Вот и рынок. Франц, Жузеппа и Жаклин еле успели занять последнее свободное место.

– Ты сегодня будешь продавать рыбу с нами? – спросила Жаклин, видя, что отец, выгрузив товар, не собирается уходить.

Франц улыбнулся. Какая у него добрая улыбка. Лучшая в мире. Жаклин сразу стало весело, она захлопала в ладоши и рассмеялась. Мать потрепала ее по волосам.

Только они расположились, раздались звуки фанфар, на рыночную площадь выехала роскошная карета. Лакей соскочил с облучка, распахнул дверцу, из кареты вышел богато одетый волк.

– Папа, это кто? – спросила Жаклин.

– Друг нашего короля Эшелота I, король соседней страны Даниил.

Вслед за Даниилом из кареты выкатился сам Эшелот – добродушный толстяк. У него была абсолютно круглая, как колобок, физиономия с седыми усами и белой пушистой бородой. Его друг был значительно моложе, строен, красив. Пышные чёрные, залихватски закрученные усы, тросточка, нетерпеливо отбивающая такт по ноге, затянутой в узкий длинный сапог, надменный взгляд, в котором не читалось ни капли теплоты. Жаклин поймала этот взгляд красавца короля, холодный, жесткий, ни радости в нем, ни сострадания. «Как клинок кинжала, того самого, что висит у его пояса», – подумала Жаклин.

Тем временем, Эшелот размял короткие ножки и весело воскликнул:

– Ну-с, прогуляйтесь пока, мой друг. А я к канцлеру загляну, заодно тоже прогуляюсь, посмотрю, чем живет рынок в моей стране. Карета в Вашем распоряжении, мои лакеи – тоже. Эшелот сделал знак рукой, от его свиты отделились двое слуг и в почтительных позах застыли позади друга своего короля.

Даниил медленно, с брезгливой миной тронулся между торговых рядов. Слуги засеменили следом. Возле прилавка с румяными пирогами Даниил остановился, потянул носом воздух. Аромат был и впрямь знатный. Маленькая, чистенькая старушка-торговка протянула ему самый большой каравай с ягодной начинкой:

– Попробуйте, Ваше величество, вкусно, сладко, не пожалеете.

Даниил взял двумя пальцами пирог, словно это было отвратительное насекомое, лизнул, куснул:

– Кислятина и сухарь, словом, дрянь.

Надкусанный пирог полетел в старушку. Та стояла, недоуменно глядя на короля, из ее глаз капали слезы.

Жаклин закипела. Девочка сама не раз лакомилась выпечкой тетушки Лизы и сейчас прямо задыхалась от желания сказать грубияну что-нибудь обидное. Отец взял ее за руку и покачал головой. А мать шепнула:

– Тише, он идет сюда.

Даниил действительно направлялся к их прилавку.

– Что продаете?

– Рыбу, как видите, Ваше Величество, – сказал Франц.

Даниил почесал подбородок.

– Я беру у вас все.

– Какая честь!

– Эй, слуги! Возьмите это, – он стукнул тростью по тележке с рыбой, – и несите в багаж.

– Простите, а деньги? – робко спросила Жузеппа.

– Я не плачу никому и никогда.

– Что? – Франц готов был взорваться. Видно было, какого труда стоит ему сдерживать себя. – Бесплатно брать еду имеет право только наш король Эшелот, но он никогда не пользуется этим правом. Он благороден и добр. А Вы – не наш король. И Вы позволите себе оставить голодными подданных своего друга?

Франц с вызовом смотрел в глаза Даниилу.

– Грязный мерзавец! – взвизгнул оскорбленный король.

С Даниилом еще никто не говорил таким тоном. Сжав губы, он замахнулся тростью на дерзкого торговца, но ударить не успел. Франц, перехватил ее налету и переломил. Жузеппа в ужасе застыла, Жаклин радостно захлопала в ладоши, слуги было сделали слабые попытки защитить короля, но король-то был чужой, а у Франца оказались тяжелые кулаки. И слуги быстро перестроились на роль почтительных зрителей. А Даниил выхватил кинжал…

Дальше все произошло быстро. Франц вдруг начал оседать, упал. По земле потекла темно-алая кровь.

Жузеппа очнулась, опустилась на колени рядом с мужем. Франц был мертв. Жузеппа заплакала, Жаклин глухо заворчала и кинулась на убийцу, тот пинком отбросил ее в грязь.

– Зря ты сделала это, – сквозь зубы сказал ей Даниил и подошел к рыдающей Жузеппе…

На короткий миг снова блеснуло лезвие кинжала… И вот Жаклин – сирота.

Истошно завопила старушка-торговка, на землю посыпались пирожки.

– Тихо! – крикнул убийца. – Кто расскажет об этом королю Эшелоту, станет вестником войны. Понятно?

В напряженной тишине раздался короткий всхлип. Это плакала торговка пирожками. Даниил шагнул к ней.

– Тому, кто не понял, объясняю. Я… Пойду… Войной… На вашу… Страну.

Под каблуком Даниила растекалась красная лужа – из расплющенного пирожка вытекало вишневое варенье.

– И уберите трупы, – он пренебрежительно пнул мертвую Жузеппу.

Жаклин хотела оттолкнуть его ногу, но получила каблуком по лицу…

– После того, как маму с папой похоронили, я попросила папиного старого друга, строителя Делона построить мне домик на дереве. Сказала, что за это отдам ему всю оставшуюся у нас рыбу. Но он рыбу не взял, а домик построил. В этом домике я пряталась, когда хотела побыть одна, а жила у Делона с женой. Но Даниил разорил их, они уехали, звали и меня с собой, а я осталась. Теперь сама рыбачу, как учил отец или ловлю дичь, как учил Делон. Скоро рассвет, друзья, Вам пора.

– Пора, – как эхо повторил Вася.

– До свидания, Жак, – сказал Анри.

Мальчишки спрыгнули на землю, помахали маленькой фигурке, запутавшейся в ветвях. На фоне луны четко обрисовался тонкий силуэт с двумя косичками вразлет.

Хорошо, что луна светила со спины, оставляя в тени мордашку. Иначе бы мальчишки увидели, как блестят глаза Жаклин, а по щекам сползают крупные слезы.