Kitabı oku: «Прорицатели. Кольцо желаний», sayfa 3
Глава 4
Встреча с Авророй вдохновила Аню. Поначалу, услышав про слепую девчонку от Рэма, она забеспокоилась: такие люди обычно нелюдимы, боятся новых знакомств, а уж чушь про эфир и прорицание и вовсе слушать не будут. Но Аврора оказалась интересной. Она вела себя так естественно, что о ее проблеме можно было и вовсе не узнать, если бы не Рэм.
К тому же, возможно, эта девчонка – прорицатель! Больше полугода ряды прорицателей не пополнялись. Кто-то уходил, предпочитая жизнь простого человека, кого-то перетягивали на свою сторону вороны. На светлой стороне осталось так ничтожно мало людей, что, казалось, ничего уже не поделать. Но вот она, Аврора, нашлась сама по себе.
Первым делом Аня отослала всем своим сообщение. В последнее время было мало хороших новостей, и поэтому прорицатели ходили хмурые, напряженные. Аня пыталась улыбаться. Все привыкли видеть ее жизнерадостность, и она это понимала. Если самый позитивный человек в коллективе грустит, то другие и вовсе погружаются в уныние.
– Я же ее не сильно обидел, правда?
Рэм выдавал себя. Суетился, заламывал руки, даже успел запнуться об бордюр, пока дожидался ответа. Непонятно, как такой неуклюжий увалень способен незаметно обшаривать карманы прохожих. Хотя Аня знала: лучше него вора в городе нет. Хорошо, что он направил свои способности на благое дело, а ведь мог и к воронам податься.
– Не сильно.
– Но она теперь не захочет со мной разговаривать, да?
– А ты что, пытаешься найти себе новую подружку? Взамен…
– Молчи! – Рэм рявкнул и тут же исправился. – Прости. Не нужно о ней говорить. Уже три месяца прошло, а я все не могу… Ладно, проехали.
Аня, не сбавляя шага, на ходу посмотрела на Рэма. В первую встречу он показался ей обычным разгильдяем. Бродил по улицам, сам себе на уме. Школу забросил, жил с какими-то маргинальными парнями в съемной квартире, с родней не общался. Впрочем, родители и сами с ним встреч не искали. Он исчез – и они этого будто не заметили. Тяжелые люди. Аня видела отца Рэма лишь однажды, случайно. Взглянула ему в глаза и поняла, что с таким человеком не выдержала бы ни дня, а Рэму приходилось терпеть все детство.
Аню к Рэму отправили прорицатели. Сказали, что этот парень может быть им полезен. Рассказали, что он вор и негодяй. Подтвердилось только первое. Рэм воровал, чем и зарабатывал себе на пропитание. Грубый, вспыльчивый, с дурацким чувством юмора и вечно плохим настроением. И все же было в нем что-то, что не дало ему загнить.
– Мне кажется, у нее действительно есть дар. Не могла она просто так узнать про антиквар, да и из эфира выбраться. Хорошо, что ты про нее рассказал. Может, у тебя есть дар находить прорицателей? Уже второй на твоем счету!
– Да просто она… ой, подожди! Я сейчас.
Рэм отбежал к пешеходному переходу и подхватил у старушки сумки. Аня привычно испугалась: украдет! Но нет, он всего лишь помог бабушке перейти дорогу и нес сумки до самой остановки. Аня шла в том же направлении. Пока их разделяла дорога, она поглядывала на высокую сутулую фигуру Рэма. Он всегда горбится, чтобы быть поближе к низким людям. Возможно, если бы он родился коротышкой, при разговоре всегда вставал бы на носочки, чтобы быть на одном уровне с остальными.
Рэм оставил старушку и ее сумки на остановке, а сам перебежал дорогу, лавируя между сигналившими машинами. Аня покачала головой. В этом весь Рэм. Неуклюжий вор, добропорядочный нарушитель закона. Угрюмый добряк.
– Вот и я! – Рэм, чуть запыхавшись, догнал Аню. – Что ты спрашивала? А, про Аврору! Просто мне стало ее жалко. Сидит целыми днями одна дома, ничего не видит. А так хоть мы пришли, развлекли ее, про чудеса рассказали.
– Иногда мне кажется, что у тебя не такое уж каменное сердце.
– А оно у меня и не каменное. Она титановое, из самого крепкого металла в мире. Тяжелое, зато фиг расколешь. А куда ты идешь? На задание?
– Вроде того.
Аня подошла к широкому рекламному столбу. Вгляделась в доску объявлений, среди тонны макулатуры выискивая нужную бумажку.
– Ага, все еще здесь!
Аня сорвала лист, по пути отцепив несколько ненужных рекламок.
– Потерялся кот? – прочитал Рэм.
– Ага. Еще по дороге к Авроре заметила, но мы же торопились. Знаешь, на днях обещают дождь. Не хочу, чтобы бедное животное промокло.
– Да ладно, ничего с ним не случится, – Рэм беззаботно махнул рукой, чем заслужил упрекающий взгляд Ани. – Что?
– Представь: живешь всю жизнь под крышей, к тебе относятся как к богу: кормят, гладят, лечат. Горшок за тобой выносят. А тут ты вырываешься за границу своего маленького мирка, теряешься. Хозяев рядом нет, никто уже не заботится о тебе. А тут еще и вода, твой главный враг, начинает литься с неба!
– Ужа-асно, – протянул Рэм. Слово превратилось в зевок. – Давай найдем его!
Аня посмотрела в объявление.
– Кот рыжий. Отзывается на кличку Рыжик.
– Очень оригинально! А почему от руки написано? Все давно на принтере распечатывают!
– Ласковый и нежный, обожает рыбу, – продолжала читать Аня и, не выпуская бумагу из рук, пошла в нужном направлении. Рэм за ней. – Выпрыгнул в окно, погнавшись за голубем. Его дом в двух кварталах отсюда. Идем!
– Интересно, зачем писать в объявлении о пропаже, что кот ласковый и любит рыбу? Звучит так, будто они его отдать хотят, а не найти.
– Мне это только на руку. Так я лучше пойму кота.
Рэм усмехнулся. Года полтора назад эта фраза показалась бы ему глупой.
Они добрались до нужного дома. Аня внимательно осматривала балконы.
– Рэм, как думаешь, на каком этаже жил кот?
– На втором? – предположил он.
– А ты знаешь, что кошка вероятнее разобьется, упав со второго этажа? – спросила Аня. – А вот с девятого может выжить. На низкой высоте она не успевает перевернуться. Где-то читала про это, будто исследования проводили.
– Бедные кошки-испытуемые!
Аня перелезла через заборчик. Аккуратно обходила грядки с недавно высаженными цветами. Рэм обеспокоенно оглядывался. Если ее увидят на посаженном, милые старушки-грядочницы тут же превратятся в разъяренных бабулек с граблями, и придется бежать!
Аня подняла голову, примерилась. Подпрыгнула и приземлилась на четвереньки. Руку поджала – поранила. Неуклюже метнулась к кусту, не вставая на ноги. Мяукнула.
Рэм не удержался и хихикнул. Не каждый день видишь, как человек изображает кота! А если учесть, как она выглядит, ее вообще легко принять за сумасшедшую. Поначалу в сознании Рэма неформальный вид девушки никак не вязался с милым именем Аня. Однако Рэм успел привыкнуть к чудачествам компаньонки: то нос со скуки проколет, то волосы в красный перекрасит. Потом, правда, она добавила немного синего, получился баклажанный цвет – и его-то Анька закрасила черным. Внешность у нее менялась регулярно, но это уже не удивляло. Даже к ее татуировкам Рэм успел привыкнуть и каждый раз украдкой подглядывал: не появилось ли чего нового?
Аня обнюхала ход в подвал, искусала случайный одуванчик, проползла под невысоким заборчиком, запачкав белую рубашку. Дальше Аня отправилась к мусорке. Рэм поспешил за ней. Нарвется на бомжей – так хоть будет кому ее защитить!
К счастью, рядом никого не было. Аня передвигалась на четвереньках, поджав руку, как больную лапку. На пыль и мелкие камушки не обращала внимания. Рэм поморщился, представляя, как камни впиваются в коленки. Аня ничего не замечала, когда погружалась в такое состояние, поэтому Рэм всегда старался быть рядом. Иногда она настолько вживается в роль другого человека, настолько начинает думать чужими мыслями, что совсем забывается. Вот и сейчас…
– Эй, Аня! Подожди! – Рэм подбежал и коснулся ее плеча прежде, чем она успела нырнуть в мусорный бак. – У тебя совсем крыша поехала?
Аня замерла на несколько секунд. Потом поднялась на ноги и коснулась головы.
– Что… ах да. Спасибо, что остановил. Хотя я уже чувствовала запах прокисшей селедочки, м-м-м, вкуснятина!
– Сумасшедшая!
Аня улыбнулась. Для нее «сумасшедшая» скорее комплимент, чем оскорбление. В конце концов, каждый ее пирсинг, каждый новый цвет волос был не более чем маской, чтобы ее принимали за кого-нибудь, кем она не является. Сумасшедшей – в том числе.
– Ты же знаешь, если я погружаюсь, уже не могу выбраться! Раньше было проще…
Рэм внимательно посмотрел на подругу. Она отряхивала ладони, избавляясь от мелких прилипших камушков.
– Кому-нибудь уже говорила?
– О чем? – беспечно спросила Аня и пошла по следу кота. Она уже достаточно почувствовала его мысли. Теперь можно и не вставать на четвереньки, достаточно просто идти за маленькими светящимися отпечатками кошачьих лапок – их она видела так же ясно, как Рэма.
– О том, что твой дар тебя поглощает!
– Да брось, Рэм, не будь занудой. Ага! – они добрались до лестницы в подвал соседнего дома. Аня заглянула вниз. – Вот и Рыжик!
– Мяу! – испуганно ответил кот.
– Рэм, лови его!
Аня спустилась и попыталась схватить Рыжика, но он проскользнул между ног. От Рэма убежать не смог: воришка ловко схватил его и зажал в объятьях.
– Какой пушистый! – восхитилась Аня.
– Ага. И грязный!
– Пойдем, тут указан адрес этого лохматого негодяя!
Они поднялись на пятый этаж. Дверь открыла пожилая низенькая бабулька в огромных очках. Рэм беспомощно посмотрел на Аню: рядом с бабусей он чувствовал себя дядей Степой-великаном.
Кота бабулька подхватила неуклюже, тяжело.
– Нашелся, маленький! Ох, ребятки, мне вам и дать-то нечего!
– Да нам и не надо, – отказалась Аня, но разве возможно переубедить бабушку, которая собирается вручить сладкое?
Старушка исчезла на кухне. Аня и Рэм остались в коридоре, чувствуя себя неуютно. Аня стала напевать прилипчивую песенку и покачивать головой. Рэм посмотрел на нее с удивлением.
– Ты чего? – прошептал он.
– Просто не хочу ни о чем думать! На-на-на, – Аня улыбалась через силу.
Старушка вернулась и вручила Ане банку варенья, а Рэму три конфетки.
– Ну вы не серчайте, ребята, больше ничего и нету!
Аня поспешно распрощалась и выбежала в подъезд. Обернулась и увидела, что Рэм нагнулся обнять старушку. Рука оказалась в кармане ее простенького халата. Аня этот жест узнала: что-то ворует!
– Рэм, ты…
– Идем! – резко ответил он, вышел из квартиры и силой утащил Аню, не дав ей договорить. Только когда они оказались на первом этаже, он легонько стукнул ее по лбу. – Ты совсем, что ли? Решила, что я буду грабить бабушку?
– Но ты шарил у нее в кармане!
– Дура ты, – Рэм вздохнул. – Столько меня знаешь, а все еще вором считаешь. Деньги я ей подложил, деньги! Пятьсот рублей, больше нету.
Ане стало стыдно за мысли. С некоторых пор она боялась за Рэма. Невозможно всегда оставаться вором. В конце концов приходится выбирать, на чьей ты стороне. Аня не могла точно сказать, что выберет Рэм.
Она посмотрела на баночку варенья. Клубничное, ее любимое. Хорошая бабушка. И Рэм хороший.
– Извини.
– Ничего, – отмахнулся Рэм. Они вышли на улицу. На небе собирались тучки. – Никогда не видел, чтобы ты песни пела. С чего это?
– Просто когда я оказываюсь в квартире у пожилых людей, все на меня давит. Невольно начинаю читать незнакомых людей, угадывать мысли. В чем-то и будущее предсказывать. У всех стариков одно будущее. Не хочу этого видеть.
– У всех людей одно будущее, если ты о смерти, – отозвался Рэм. Он стоял у подъезда в нерешительности, зная, что уже пора прощаться.
– Да, одно, – согласилась Аня. – Только если я попытаюсь вжиться в твои мысли, я увижу светящиеся следы. Узнаю, куда ты пойдешь дальше, что будешь делать, о чем думать. А если невольно проникнусь к какой-нибудь бабушке, после нее не увижу никаких следов. Одно дело – знать, что смерть существует где-нибудь там, в неотвратимом, но далеком будущем. И куда хуже видеть, что она перед тобой, отражается в морщинистых старых глазах.
Аня отвернулась, пряча взгляд. Рэм все понял без слов, неуклюже попрощался и ушел. Аня осталась стоять у подъезда, держа банку варенья. Ногти скрипнули по металлической крышке. Аня до боли зажмурилась. Дар прорицания все усиливался, и теперь даже прилипчивая песенка не могла отвлечь от проникновения в чужие мысли.
Глава 5
Попрощавшись с Аней, Рэм проскочил несколько однотипных дворов, пока не вышел на знакомую улицу. С каждым днем в городе оставалось все меньше мест, которые он не знал бы досконально. Из-за проблем с деньгами Рэму приходилось передвигаться пешком. Это давало хороший опыт: в каких-то местах он срезал, перелезая через забор, а где-то перебегал дорогу в неположенном месте, зная, что полиция там не патрулирует.
Рэм с грустью подумал, что был даже рад попрощаться с Аней. Хоть они давно работают в паре, она к нему относится как-то странно. С осторожностью. Другие прорицатели постоянно проводят время вместе, становятся друзьями. Они же с Аней пересекаются только на работе. Стоит Рэму предложить сходить в кино, как у нее тут же находится отговорка и куча срочных дел. Будто она боится быть рядом.
Рэм ее не винил. Аня имела свои представления о плохом и хорошем. И вор, по ее мнению, хорошим быть никак не мог. Она редко об этом говорила, но Рэм чувствовал, что каждую секунду его в чем-то подозревают, постоянно задерживают на нем взгляд, выискивая подвох. Иногда он и сам задумывался, не просто так ли лучшая прорицательница города думает о нем плохо? Может быть, она просто заглядывает в будущее и видит, как он совершает какой-то ужасный поступок? Все люди с даром убеждены, что судьбу не обмануть. Рэм все больше верил в это.
Он взглянул на часы. Солнце уже начинало прятаться за пятиэтажками. Рэм прибавил шагу – нужно успеть!
Люди спешили с работы, толпясь на остановках. Рэм привычно оглядывал их карманы. Профессиональный взгляд выхватывал то, на что никто другой не обратил бы внимания: где-то сумка приоткрыта сильнее, у кого-то в заднем кармане лежит скомканная купюра. Вот девушка смотрит в телефон и не подозревает, что из ее мешковатой ветровки легко вытащить торчащие ключи от квартиры. Рэм улыбнулся. В век новых технологий воровать проще простого. Каждый то уткнется в телефон, отбросив сумку, то отвлекается на телевизор в автобусе. У таких людей можно хоть трусы стащить, они и не заметят.
Проходя очередную остановку, Рэм притормозил. Школьник идет с полураскрытым рюкзаком. Молния застегнута не до конца – как раз хватит, чтобы руку засунуть. Рэм подошел. Молния взвизгнула. Школьник испуганно обернулся.
– Застегивай рюкзак, воришек полно, – хмуро предупредил Рэм.
Хоть он и опаздывал, но не мог пройти мимо. По поводу своей профессии Рэм не обольщался. Хоть он сейчас и работает на прорицателей во благо человечества, он все равно вор. Преступник. Он понимал, что это неправильно, но ничего с этим не делал. Как курильщик, который лучше любого знает про вред никотина и все равно не может отказаться от привычки.
Взгляд на часы – осталось три минуты. Рэм ускорился, почти переходя на бег. Заволновался. Вдруг опоздает? Вдруг она закончит раньше?
Он пришел как раз во время звонка. Длинное двухэтажное здание всегда источало музыку: из одного окна доносится ритм барабанов, из другого – еще несмелые гаммы на фортепиано. Больше всего Рэм любил третье окно слева. Там занимались трубачи. Играли они какой-то легкий джаз, что на фоне академичной скучной музыки звучало необычно и притягательно.
Сейчас на это не было времени. Из дверей музыкального колледжа уже выходили учащиеся. Рэм сразу увидел ту, кого искал. Василиса.
Аккуратная, по-деловому заплетенная светлая коса до пояса. Строгий школьный черно-белый костюм. В руках – футляр для скрипки. Рэм последовал за девушкой. Говорить прямо у музыкальной школы нельзя, их могут увидеть. Рэм шел следом, зная, что каждый шаг отнимает лишнюю секунду общения, но правило нельзя нарушать. Ради ее же блага.
Девушка с футляром завернула за угол магазина. Рэм обернулся. Похоже, никто их не преследовал. Можно действовать!
Он пробежал несколько метров, сокращая расстояние.
– Эй, подожди!
Девушка обернулась. Рэм поймал ее взгляд – удивленный, даже слегка напуганный.
Не узнала. Уже сорок девятый раз не узнала. Рэм мысленно поставил галочку: скоро будет юбилей их незнакомства.
– Ты мне? – спросила девушка.
Рэм до боли прикусил язык. Жест незаметен со стороны, но зато помогает успокоить мысли. Каждый раз видеть, что близкий человек не узнает тебя. Кто бы мог подумать, что такое возможно?
– Давай я угадаю, как тебя зовут, а ты за это разрешить проводить тебя до дома? – спросил Рэм и через силу улыбнулся. Девушка ответила тем же.
– Ты не угадаешь!
– Я все же попробую. Василиса? – Рэм протянул руку, чтобы взять футляр со скрипкой.
Каждая их встреча начиналась с одинаковых фраз. Понадобилось несколько неудачных попыток, прежде чем Рэм нашел ключик к Василисе. Просто так говорить с незнакомцем она отказывалась.
– Как ты узнал? – спросила Василиса. – Следил за мной? Мне кажется, я тебя видела…
Рэм на миг засомневался. Кажется, раньше она не говорила эту фразу?
– Я видел тебя в соседнем классе. На пианино играю, – соврал Рэм. Все равно завтра она не сможет это проверить. Как только они прощаются у подъезда, Василиса вновь забывает его.
– Забавный ты. Обычно ваши обижаются, когда кто-то говорит «пианино» вместо фортепиано.
За примерной девочкой в костюме пряталась бывшая прорицательница. Ей нелегко давался дар – она была из тех редких видящих, кто не просто искал омены, а видел события куда более масштабные. Она исправно сообщала о них начальству, умоляя, чтобы они вмешались, но чаще всего получала отказ. Обычно предсказания касались других городов и даже стран, но почти всегда ужасы все-таки случались – хотя при желании Шеф мог бы помешать. На этом они и сошлись – однажды Василиса в очередной раз увидела аварию, в которой должны были погибнуть шестеро, – на этот раз трагедии суждено было случиться в ее городе. Но Василисе запретили вмешиваться. Рэм тогда нашел ее заплаканной, сжимающей футляр со скрипкой. Они болтали весь вечер, он пытался ее успокоить и найти какие-то оправдания для начальства. Что они больше знают, что, может, в этой катастрофе погибнет новый Гитлер, что всех в мире не спасти, даже если очень хочется… В итоге правильных слов он так и не нашел. Зато смог помочь Василисе сам: разыскал по ее описанию водителя, виновника грядущей аварии. Стащил у него ключи от машины и выбросил их в ближайшую урну. Такая мелочь помогла изменить будущее и главное – сделать Василису счастливой.
Все это осталось в далеком прошлом. Теперь Рэм вглядывался в ее глаза и пытался найти отблеск воспоминаний. Хотя бы намек, что где-то в глубине души она его помнит. Каждый раз – словно белый шум из телевизора. Только серьги в виде скрипичных ключей издевательски болтаются, стоит ей пошевелить головой. Если спросить Василису, откуда у нее такие серьги, она лишь задумчиво пожмет плечами. Рэм ради этого украшения перерыл половину города.
Василиса совершила ошибку, и по приказу Шефа ей удалили воспоминания. Рэм поддержал решение, ведь иначе Василиса могла бы перейти на сторону воронов. Теперь она даже не подозревала, что у нее есть дар и что больше года жизни она была прорицательницей.
Рэму обещали, что она забудет только про поиск оменов и про то, что когда-то могла видеть будущее. Но все пошло не по плану. Теперь Василиса не помнила Рэма и всех, с кем успела подружиться за время работы. К ней еще приходили знакомиться заново, но зря – девушка быстро забывала все, что связано с прорицателями.
– Странно, я никогда не видела тебя в той группе. Мой дом недалеко, можешь и проводить, раз угадал имя!
Рэма тешила надежда, что Василиса – та строгая Василиса, которую он знал, – никогда бы не познакомилась с парнем на улице. Если тут ему удалось подобрать ключик и уговорить ее пообщаться хотя бы немного, может, где-то глубоко в душе чувства к нему еще живы? Он тщетно пытался уловить новые интонации в знакомой фразе. Каждый раз один и тот же сценарий, как заевшая кинопленка. Он знал наперед каждое слово, которое скажет Василиса, и все равно продолжал приходить.
Семь минут совместной прогулки. Трижды в неделю. Восемьдесят четыре минуты в месяц. Рэм радовался и этому.
Они добрались до знакомого подъезда. Рэм не спешил отдавать футляр, надеясь урвать лишнюю секунду вместе.
– Вот мы и пришли, – сказала Василиса и протянула руку. Рэм неохотно протянул скрипку.
– Может, прогуляемся еще немного?
– Прости, у меня много уроков, – вне зависимости от дня недели ответ был все тот же. – Но мы можем увидеться в следующий раз в музыкалке, что скажешь?
– Конечно, – Рэм кивнул.
– Тогда до встречи! Спасибо, что помог, – Василиса помахала и подошла к двери.
– Я заставлю тебя меня вспомнить. Даже если придется двести тысяч раз приходить сюда – заставлю! – пообещал Рэм. Василиса удивленно повернулась, но, ничего не ответив, нырнула в подъезд.
Рэм не боялся раскрыться. Если он прямо сейчас расскажет об их прошлом, Василиса его не узнает, а рассказу не поверит. Однажды он уже пробовал – в сердцах схватил ее за руку и попытался напомнить о прорицателях. Она стукнула его футляром по голове. Тогда он впервые осознал, насколько скрипка тяжелая.
– Опять страдаешь от несчастной любви? – Рэм услышал издевательский голос. Знакомый.
– Лучше бы тебе не вмешиваться.
Рэм повернулся, зная, кого увидит. Высокие скулы, острый подбородок, как у героев боевиков. Волосы черные, будто он их специально подкрашивает, еще и одежда такая же. Настоящий ворон, даже вечная насмешка на губах присутствует. Сидит на трубе подчеркнуто расслабленно, земли ногами не касается. Выпендривается!
– Отстал бы ты от Васьки. Мне больно видеть, как ты страдаешь, друг.
– Не зови меня так, – Рэм сжал кулак, готовый к драке. Ворон не спешил нападать.
– Почему? Пару месяцев назад мы неплохо общались.
– Пока ты не решил стащить мой омен.
– Я сделал это не для себя. Для другого человека! Ты не сделал бы того же для Василисы?
Рэм прикрыл глаза, вдохнул и выдохнул. Ему не раз говорили, что вороны умеют обольщать и искусно лгать. За красивыми словами скрывается только желание стать сильнее.
– Ты сам знаешь, что я для нее сделал бы все что угодно, – пробурчал Рэм.
– Как и я для своего брата. Так почему ты винишь меня в предательстве? – ворон спрыгнул с трубы и подошел к Рэму. – Я всего лишь перестал спасать тех, на кого укажут. Теперь я помогаю людям, которые действительно этого достойны. Помнишь мальчишку, которого мы спасли от болезни? Он стал сильнее. Теперь его боится половина школы, ведь парень оказался не таким уж хорошим. Добывает себе на пропитание как ты. Грабит. Неужели ради таких людей мы вызвались менять мир?
– Хватит кружить вокруг да около. Что тебе нужно? – Рэм следил за вороном, пока тот медленно обходил его.
– Я чувствую, что у тебя есть кое-что, что тебе не принадлежит. Небольшой осколок чужой жизни. Или это омен от самой болтливой Жрицы в мире? Возможно, и так. Я чувствую сладкий запах силы. И я должен забрать омен, а то прорицатели опять потратят его силу на какую-нибудь ерунду.
– Только через мой труп! – Рэм поднял кулаки, готовый защищаться. Или атаковать – так даже лучше.
– Договорились.
Ворон вскинул руку. В глаза полетел песок. Рэм зажмурился всего на миг. Потом через боль открыл глаза – нельзя оказываться в темноте, иначе легко попасться в эфир!
Поздно. Рэм и ворон уже были во мраке.
– Ну что, Рэм, сколько продержишься без воспоминаний?
Рэм начал считать от ста до единицы. Нельзя сбиваться, нельзя думать ни о чем другом! Счет помогает сосредоточиться и отгонять иллюзии эфира. Но это в теории – у Рэма никогда не получалось.
– Не хочешь вернуться во времена, когда Василиса еще узнавала тебя? – вкрадчивый шепот из ниоткуда.
Нужно продолжать считать! Восемьдесят восемь, восемьдесят семь…
Получилось. Темнота исчезла, Рэм вновь оказался во дворе. Ворон исчез вместе с эфиром. Рэм усмехнулся – это было легко!
Дверь подъезда открылась. Оттуда неуверенно вышла Василиса, по-прежнему держа футляр со скрипкой.
– Слушай… Мне кажется, я все-таки тебя видела. Ты точно из группы по фортепиано? Мы всегда пересекаемся перед сольфеджио, я бы тебя запомнила!
Рэм пытался найти в ней что-то несвойственное, поддельное, но Василиса была как настоящая. Серьги в виде скрипичных ключей, на черном футляре золотыми буквами выведено ее имя. Даже родинка у правого глаза – такая же. Настоящая!
– Ты Рэм, верно? Где мы встречались? Я все пытаюсь вспомнить…
Ему хотелось подбежать, обнять ее и все рассказать, но, если это эфир, нельзя попасться в ловушку. Вороны умеют давить на больное место. И подделывать реальность они тоже умеют. Как понять, иллюзия ли это?
Василиса смотрела преданно, как раньше.
– Я вспомнила, Рэм!
Рэм засмеялся. Не может это быть правдой! Бывший друг, предавший прорицателей, просто слишком хорошо его знает. И на что давить – тоже знает.
Василиса подошла и прильнула к груди Рэма. Он поднял руку, чтобы оттолкнуть ее, но ему на ладонь упала теплая слеза.
– Как я могла забыть! Столько времени без тебя!
Рэм прекрасно понимал, что это все не по-настоящему, но просыпаться от сладкого сна не решался. Он обнял ее, обещая, что сразу после этого оттолкнет. Вот сейчас… через пару секунд… еще чуть-чуть…
– Мы можем остаться вместе навсегда, если ты этого захочешь, – прошептала Василиса. – Хочешь, чтобы этот счастливый эфир длился вечно?
Вороны способны на это. Вечная иллюзия с согласия жертвы. Счастье в эфире, в реальности – смерть. Если не согласиться – все закончится минут через десять, не больше.
– Нет, я не могу…
– Тот ворон может поправить мои воспоминания, снять барьер. Я все вспомню. И тебя вспомню.
Рэм пересилил себя и оттолкнул девушку.
Она положила ладонь ему на запястье. Губы искривились неестественно, будто пластилиновые. Рука сжала сильно, как тиски. Рэм отшатнулся – поздно.
Светлое личико начало меняться. Плавиться, падая на землю шипящими каплями. Рэм отвернулся, чтобы не видеть, как любимое лицо превращается в кашу.
– Мог бы просто превратиться в себя, козлина.
– Тогда бы это не причинило тебе столько боли, – отозвался ворон. Остатки лица Василисы он сдернул резким движением. В эфире ворон мог делать все что угодно.
Нужно продержаться только пару секунд, и иллюзия рассеется, он уже выдал себя.
– Что тебе от меня надо?
– Ничего. Ты уже отдал мне омен.
– Не отдавал! – Рэм хотел убежать, но ноги не слушались.
– Ты пожелал этого. – Голос за спиной становился все противней. – Всего на миг, но поддался на уговоры Василисы. Мне этого достаточно.
Что-то звякнуло в руке ворона. Рэм рывком обернулся – браслет у врага!
– Потерял что-то?
Рэм ударил ворона. Боли не было. Враг даже не дернулся. Словно во сне, где каждый удар не сильнее дружеского хлопка по спине. Врезать создателю эфира – не всегда удается, и далеко не всем. Как и во сне: можно драться сколь угодно яростно, но чтобы в реальности при этом хотя бы шевельнулась рука, нужно слишком много сил.
Ворон, не замечая ударов, прикрыл глаза с блаженной улыбкой. В ладонях он сжимал браслет, не замечая, что тот ранит его. По краю ладони побежала кровь – проклятье омена сработало в последний раз, пытаясь отомстить обманщику. Но уже поздно. Рэм увидел, как сползла улыбка с лица ворона. Как у кота, которому дали попробовать сметану и тут же ее забрали. Воронам всегда мало, сколько бы оменов они ни выпили.
На землю, звякнув, упал браслет.
– Спасибо, что поделился силой, друг.
Вечерний двор, подъезд Василисы. Детские радостные крики – здесь рядом детская площадка. Никто из ребят или их родителей даже и не заметил, что только что произошло. У них под носом обокрали вора! Ворон исчез, пока Рэм смотрел на браслет.
Рэм подошел к омену, валявшемуся на потрескавшемся асфальте. Поднимать его не спешил, как ребенок, который услышал звук разбитой вазы, но еще не увидел рассыпавшиеся по полу осколки. Есть еще слабая надежда, что все не так страшно, что разбился какой-нибудь стакан, а не дорогой мамин сувенир.
Рэм взял себя в руки и склонился над браслетом. Протянул руку. Наконечник не отогнулся, стараясь не ранить хозяина. Наоборот, больно уколол палец Рэма. Тот поднял браслет.
Ворон выпил все силы. Рэм прикрыл глаза. У него и так слишком много проступков перед прорицателями. Теперь, наверное, больше не доверят ни одного омена. Раньше он всегда легко сбегал из иллюзий воронов, но от бывших друзей сложно что-то утаить.
Три месяца назад Василиса выкрала омен для Яра. Под удар попала вся тройка: Василисе стерли память, Яр присоединился к воронам, и только Рэм отделался предупреждением и всеобщим презрением. Девушка и лучший друг выгородили его. За это слабость он презирал себя каждую минуту жизни.
Рэм кинул бесполезный браслет в картонную коробку. Ее поставили соседи вместо урны.
– Пустышка, – пробормотал Рэм, долго смотрел на выкинутый омен и все же поднял его обратно.
