Kitabı oku: «Руны и боги. Древние сакральные знания о рунах, богах и мирах, о северной магии и её тайнах», sayfa 6
Локи
Сформировавшийся к сегодняшнему дню стереотип о Локи как боге зла по большей части создан чёрно-белым мировоззрением дуального монотеизма, который правит эту реальность последние пару тысяч лет. В такой картине мира всё делится чётко на добро и зло и никаких полутонов не существует. Однако смотреть таким манером на бога Локи – это гарантия того, что смотрящий ничего не поймёт ни в силе этого бога, ни в самой системе северной магии. Логика присутствия бога-трикстера может раскрыться лишь для того, кто умеет видеть в цвете.
Что говорят о боге Локи мифы и предания? Сжато и ёмко о нём рассказал Снорри, сын Стурлы, в Младшей Эдде:
К асам причисляют и ещё одного, которого многие называют зачинщиком распрь между асами, сеятелем лжи и позорищем богов и людей. Имя его Локи или Лофт. Он сын великана Фарбаути, а мать его зовут Лаувейя или Надь. Братья его – Бюлейст и Хельблинди. Локи пригож и красив собою, но злобен нравом и очень переменчив. Он превзошёл всех людей тою мудростью, что зовётся коварством, и хитёр он на всякие уловки. Асы не раз попадали из-за него в беду, но часто он же выручал их своею изворотливостью. Жену его зовут Сигюн, а сына их – Нари или Нарви.
В мифах северной традиции бог Локи присутствует изначально. Более того, он присутствует почти в каждом повествовании, прямо или косвенно проявляя себя. Это говорит о том, что в формировании северной системы построения реальности он играл одну из главных ролей, а без его функционала не было бы ни самой традиции, ни памяти о ней.
В созданной системе реальностей бог Локи оставил огромный след. Он не только участвовал в создании миров, но и в создании человека – совместно с Одином и Хёниром из деревьев «судьбы не имевших» создал прообраз человека, мужчину и женщину, Аска и Эмблу.
Кто есть Локи? Бог-трикстер, обратная сторона Одина, его друг и побратим. Неблагодарная роль, которую он нёс своими деяниями, миссия воплощённого зла, ненавидимый и обожаемый всеми, Локи был тем катализатором, который постоянно провоцировал богов, не давая им расслабиться. Провокатор и пересмешник, бог Локи частью огненной своей природы сынов Муспеля, при всей обывательской неприглядности своих деяний, был той силой, которая движет процесс, даёт ему новые толчки к развитию и ускорению. Ведь, если любой процесс уходит в стагнацию, он перестаёт существовать как факт.
Являясь обратной стороной бога Одина, Локи через это ярко показывает свои свойства. Если бог Один есть всё, то и бог Локи тоже есть всё – совместно с Одином. Локи показывает то, чем в данный момент Один не является и через это как бы компенсирует его до целого, обеспечивает Одину необходимую верховному правителю целостность. Если сейчас Один – яростный и жёсткий правитель, то Локи – добрый миротворец и трикстер; если сейчас Один – мудрый Все-отец, всезнающий и принимающий объективные решения, то Локи – та самая язва, которая мешает ему эти решения принимать. Только лишь присутствие силы бога Локи в неразрывной связи с Одином позволяет Одину быть разным, а не каким-то конкретным, ограниченным и понятным в своём функционале. Если бы так было, то никогда Одину не стать богом всеобщего миропорядка, поскольку для верховного бога ограниченность хоть в чём-то – это большая уязвимость. Если мы посмотрим на бога Локи именно с такой стороны, то многое нам станет понятно из числа того, что раньше было непонятно совсем.
Посмотрим ещё раз на начало мифа, на начало зарождения северной традиции, на тот её этап, когда верховным правителем северного семейства был бог Тюр. В тот период бог Один был богом знания и мудрости, владеющим первоосновами Добра и Зла. В этом свойстве и функции Один и Локи были как божественные близнецы, взаимодополняющие силы, которые обеспечивают синхронизацию не только друг друга, но и всей системы Девяти Миров по отношению к вновь созданному Асгарду – первооснове Порядка. Один и Локи противоположны друг другу по знаку, но абсолютно равны по значению: если Один – добро, значит, Локи – зло; если Один – зло, значит, Локи – добро. Здесь Локи уравновешивает Одина, но не дополняет его. Однако, когда бог Один становится во главе пантеона, его функционал меняется. Он уже не просто добро и зло, он – осуществлённый порядок и больше не может быть чем-то одним, либо добром, либо злом – он обязан быть и тем и другим одновременно. Его не надо уравновешивать, поскольку он сам становится принципом равновесия всего со всем. Синхронно с ним меняется и функционал бога Локи – он тоже не может оставаться в каком-то определённом качестве, но природный свой принцип он изменить не может и становится богом дополняющим, силой, обеспечивающей целостность Одина. Только уже не как сила равновесия, а сила компенсирующая, сила отражающая.
Локи обладает способностью находиться там, где ничего нет. Он словно бы заполняет собою пустоту, проявляя в ней качества, которых нет в Одине, но уже не в противовес, а в дополнение. Как только Один стал богом Порядка, судьба Локи быть богом Хаоса. Но Локи не хаос. Его огненная отчасти природа не позволяет ему быть растворяющим бытие, его природа требует перемен, тогда как хаос гасит любые перемены и лишь в малых дозах может быть способен стать источником таких перемен. Однако порождённые дети Локи порождены были не напрасно и хранительницей первоосновы Хаоса стала его дочь – богиня Хель, рождённая специально для этой миссии. Вся последующая деятельность бога Локи, описанная в мифах, показывает его как силу, дозирующую и контролирующую хаос, и через это проявляется его синхроничность с богом Одином – они две силы, обеспечивающие системе равновесие, но разными способами.
Вся деятельность Локи, начиная от путешествий и заканчивая рождением детей, не случайна, а именно специальна. Каждый его поступок – это реакция на происходящее как в мире Асгарда, так и во всех Девяти Мирах. Функция, которая проявляет его необходимость компенсировать до целого бога Одина, заставляет его выполнять то же самое для остальных богов и богинь: ведь Один – Всеотец, это вся система, вся программа, а каждый бог северного пантеона есть часть него, а это значит, что всякий, как часть целого, тоже входит в сферу его, Локи, интересов. Отсюда исходит и разное отношение Локи к богам, порой парадоксально противоположное и нелогичное. Но нелогично оно только с точки зрения линейной человеческой логики, а с точки зрения системы и понимания силы Локи как системной функции всё очень логично: ведь
Локи давал богам то, что тем недоставало до целостности – как личной, так и в рамках всей северной системы.
Удивительные артефакты, которые добывал Локи для богов, – это не просто подарки. Это магические инструменты, которые могли компенсировать тому или иному богу его функциональный недостаток. И здесь следует понимать, что природа бога Локи не подразумевает, что уникальные дары предназначены или созданы специально для одариваемого или ради него – всё, что делает Локи, делается ради Одина и их проекта; всё делается исходя из природы бога Локи, а не по причине личного отношения, каким бы оно ни казалось.
Если бы Локи был человеком и мы судили бы о нём как о человеке, то могли бы сказать, что свои дары он делал из любви и дружбы, или «замаливал грехи» – такая логика понятна человеку и многое ему объясняет. Но нам не следует забывать, что боги – не люди, и, говоря о богах, мы говорим о разумах, системах, программах, нечеловеческом и небиологическом интеллекте, который видит иначе, думает иначе, имеет иные мотивы поступков и множественные варианты решения своих задач. Судить их поступки человечьей логикой – это гарантировать себе полное непонимание происходящего и, как следствие, неверные выводы.
Дары Локи богам – это способ сделать их более сильными или, напротив, ограничить их силу. Не потому, что так хочется Локи, а потому, что целостная система Одина требует сейчас и именно сейчас таких специфических изменений. Легенды описывают нам несколько добытых артефактов, отчасти о которых уже говорилось выше, и, конечно, будет рассказано далее. Но вот как нам об этом повествует сам Снорри в Младшей Эдде:
Локи, сын Лаувейи, сделал такую пакость: отрезал у Сиф все волосы. Проведав о том, Тор поймал Локи и переломал бы ему кости, если бы тот не поклялся добиться от черных альвов, чтобы они сделали для Сиф волосы из золота, которые росли бы, как настоящие. Вслед за тем Локи отправился к карликам, которых называют сыновьями Ивальди, и они сделали такие волосы, и корабль Скидбладнир, и ещё копье Одину, что зовётся Гунгнир. И тогда Локи поспорил с карлом по имени Брокк и поставил в заклад свою голову, что брат того карла, Эйтри, не сделает трёх таких сокровищ, чтобы сравнялись с этими. И когда они пришли в кузницу, Эйтри положил в горн свиную кожу и велел Брокку поддувать, не останавливаясь, пока он не вынет из горна того, что было туда положено. Но едва он вышел из кузницы, а брат его Брокк взялся за меха, на руку Брокку уселась муха и стала жалить. Но он работал, как прежде, пока кузнец не вынул из горна изделия, и это был вепрь с золотою щетиной.
Затем кузнец положил в горн золото и велел поддувать и не прерывать работы, пока он не вернётся. Когда он ушёл, прилетела муха и, сев на шею Брокку, укусила вдвое больней, чем раньше. Но тот всё поддувал, пока кузнец не вынул из горна золотого кольца, что зовётся Драупнир.
Тогда положил Эйтри в горн железо и велел дуть, говоря, что, если поддувание будет прервано, ничего не получится. А муха тут уселась промеж глаз Брокку и ужалила в веко. И когда кровь залила ему глаза, так, что он ничего не видел, он быстро поднёс руку к глазам и отогнал муху, а меха меж тем опали. Тут вошёл кузнец и сказал, что чуть было не погибло всё, что находится в горне. И он вынул из горна молот, отдал все сокровища своему брату Брокку и велел ему идти с ними в Асгард, чтобы взыскать заклад.
И когда карлик и Локи принесли сокровища, асы сели на свои судейские троны, и всё должно было решиться по приговору Одина, Тора и Фрейра. Тогда Локи отдал Одину копьё Гунгнир, Тору – волосы для Сиф, а Фрейру – корабль Скидбладнир. И он объяснил, в чём суть тех сокровищ: копьё разит, не зная преграды; волосы, стоит приложить их к голове Сиф, тотчас прирастут, а кораблю Скидбладниру, куда бы ни лежал его путь, всегда дует попутный ветер, лишь поднимут на нём парус, и можно свернуть этот корабль, как простой платок, и положить, если надо, себе в кошель.
Тогда Брокк достал свои сокровища. Он отдал Одину кольцо, говоря, что каждую девятую ночь капают из него по восьми колец такого же веса. Фрейру отдал он вепря, говоря, что тот может бежать по водам и воздуху, ночью и днём, быстрее любого коня, и ночью, и в самой Стране Тьмы будет ему светло: так светится у него щетина. А потом он отдал Тору молот, говоря, что им можно бить, с какою он захочет силой и по любой цели, и никогда не откажет молот, и куда бы он его ни бросил, он никогда не промахнётся, и как бы далеко ни залетел молот, он всегда вернётся Тору в руку. И если Тор захочет, молот сделается так мал, что можно носить его за пазухой. И лишь один у него недостаток: коротковата рукоять.
Приговор богов гласил, что молот – лучшее из всех сокровищ и надёжная защита от инеистых великанов. И они рассудили, что карлик выиграл заклад. Тогда Локи стал предлагать выкуп за свою голову, но карлик ответил, что нечего и надеяться, будто ему удастся её выкупить. «Тогда лови меня!» – воскликнул Локи. Но когда Тор хотел схватить его, он был уже далеко. У Локи были башмаки, в которых он мог бежать по водам и воздуху. Тогда карлик стал просить Тора поймать Локи. Тот так и сделал. Карлик хотел было отрубить Локи голову, но Локи сказал, что ему, мол, принадлежит голова, но не шея. Тогда карлик взял ремешок и нож и хотел проткнуть в губах у Локи дырки и зашить ему рот. Но нож никак не резал. Тогда он сказал, что тут лучше бы сгодилось шило его брата, и лишь помянул это шило, откуда ни возьмись, появилось шило и проткнуло Локи губы. Сшил он губы вместе, но Локи вырвал ремешок с мясом. Ремешок, которым был зашит рот Локи, зовётся Вартари40.
Из легенды видно, что Локи запустил необратимые изменения в системе, отрезав волосы у богини Сиф, санкционировал изготовление дополнительных артефактов, но не сам создавал их, а сделал это наилучшим образом – «перепоручил» процесс тому, кто по своей природе лучше умеет чувствовать нецелостность и несовершенство каждого элемента системы, точечно исправлять эти элементы. Мастера-цверги не обладают системным видением – это качество «узкого взгляда» сопутствует всем уникальным мастерам, которые умеют видеть и работать с малым, но не с большим. Зато своё дело они знают безупречно: если что-то несовершенно – они увидят это; если что-то не-целостно – они укажут на это. Свартам не свойственна деликатность или системное видение – они мастера, ремонтники системы, если угодно, но не программисты и не политики. Недаром положение мира Свартальвхейм соотнесено с первоосновой Зло, поскольку функция этой первоосновы в этом тоже – видеть несовершенство, отражать несовершенство. Неправильное понимание природы зла, к слову, не даст и правильного понимания методов взаимодействия с ним: мораль монотеизма призывает бороться со злом, тогда как более широкий взгляд политеизма учит взаимодействовать и учиться у тех, кто видит реальность с позиции её уязвимости, с позиции зла.
Локи и сварты распределили созданные шесть артефактов между богами единственно верным способом – каждому они закрывали уязвимости. Две вещи нам уже знакомы: это копьё Гунгнир, доставшееся Одину, и молот Мьёльнир, который сварты назначили Тору. Одину нужна точность, и это знает Локи, а Тору – сила, и сварты определили это безошибочно. Они не предназначали заранее артефакты именно для них, когда создавали, но это сделал Локи и закрыл брешь в системе руками великих мастеров. За этот поступок Локи пришлось получить магическую рану – зашитый рот, который оставил неизгладимые шрамы на его лице. Это такая же его печать облика, как отсутствие глаза Одина и руки у Тюра – магические раны, и утеря части функций остаётся в программе бога навсегда. С Локи случилось то же, и «шрамоустость» стала его визитной карточкой, такой же, как однорукость Тюра и одноглазость Одина.
Однако было ещё то, что Локи сделал сам, а не мастера-цверги. Не являясь мастером, но являясь богом, он сделал то, что может сделать только бог – создал других богов. Но эти боги, порождение Локи, согласно его принципу, не копировали имеющееся, а были тем, чего всей системе миропорядка недостаёт. С точки зрения бинарного мышления – чистым злом, как обычно люди называют то, что отлично от них самих. Трое детей Локи, о двоих из которых было уже рассказано, не были похожи привычным обликом на богов – они были ужасны. Волк, змей и прекрасно-ужасная богиня Хель, о которой речь пойдёт дальше.
Честность – это то, чего, как правило, недостаёт тому, кто имеет власть. Когда бог Локи вместе с древней богиней великаншей Ангрбодой41породил трёх «ужасных» детей, они проявили в мир три силы, три функции, которых не хватало в системе Девяти Миров. Тем ужаснее был их облик, поскольку боги не желали видеть несовершенство сотворённой реальности. Природа Локи и матери его детей, древней богини, хранящей память обо всех возможных формах, просто проявили неполноценность мира, где форма этого проявления целиком соответствовала глубине созданной проблемы. Эти трое детей – проявленное зло, но ключевое слово здесь не «зло», а «проявленное»: если бы боги не закрывали глаза на несовершенство, а работали с системой зла как с зеркалом, возможно, и не пришлось бы Локи проявлять в реальность ужасающие формы, которые оказались для богов неподъёмны в осознании себя.
Четвёртый ребёнок Локи, однако, был совсем иным. Это удивительный восьминогий жеребёнок Слейпнир, природа которого показала нам Локи с оборотной его стороны, поскольку для этого бога (а Слейпнир тоже бог) Локи являлся не отцом, а матерью. Вот как нам описывает это удивительное рождение Снорри в Младшей Эдде:
Тогда Ганглери спросил: «Кому принадлежит конь Слейпнир? И что можно о нём поведать?». Высокий отвечает: «Значит, ты ничего не знаешь о Слейпнире и не ведомо тебе, откуда он взялся? Верно, ты согласишься, что стоило о том рассказать, когда услышишь.
В те времена боги только начинали селиться, и когда они устроили Мидгард и возвели Вальгаллу, пришёл к ним некий мастер и взялся построить за три полугодия стены, да такие прочные, чтоб могли устоять против горных великанов и инеистых исполинов, вздумай они напасть на Мидгард. А себе выговаривал он Фрейю в жёны и хотел завладеть солнцем и месяцем. Асы держали совет и сговорились с мастером на том, что он получит всё, что просит, если сумеет построить стены в одну зиму. Но если с первым летним днём будет хоть что-нибудь не готово, он ничего не получит. И не вправе он пользоваться чьей-нибудь помощью в этой работе. Когда они поставили эти условия, он стал просить у них позволения взять себе в помощь коня Свадильфари. И по совету Локи ему позволили это.
С первым зимним днём принялся он за постройку. По ночам возил камни на своём коне, и дивились асы, что за глыбы тащил тот конь: он делал вдвое больше каменщика. Но договор был заключён при свидетелях и скреплён многими клятвами, ибо великаны думали, что иначе всего можно ждать от асов, когда вернётся Тор. Он был тогда на востоке и бился с великанами.
Шла зима, и всё быстрее подвигалась постройка стены. Она была так высока и прочна, что, казалось, никому не взять её приступом. И когда до лета оставалось всего три дня, дело было лишь за воротами. Сели тогда боги на свои престолы и держали совет и спрашивали друг друга, кто посоветовал выдать Фрейю замуж в страну великанов и обезобразить небо, сняв с него солнце и звезды и отдав их великанам. И все сошлись на том, что такой совет дал не иначе, как Локи, сын Лаувейи, виновник всяческих бед. И сказали, что поделом ему будет лютая смерть, если он не найдёт способа, как помешать мастеру выполнить условие сделки, и они насели на Локи. А он струсил и поклялся подстроить так, что каменщик ни за что не выполнит условия. И в тот же вечер, лишь отправился мастер за камнями со своим конём Свадильфари, выбежала из лесу со ржанием кобыла навстречу коню. И лишь заметил конь, что это была за кобыла, он взбесился и, порвав удила, пустился за нею, а она ускакала в лес. Каменщик бросился вслед и хотел изловить коня, но лошади носились всю ночь, и работа не тронулась с места. И на следующий день было сделано меньше, чем обычно. И каменщик, увидев, что не закончить ему работу к сроку, впал в ярость великанскую. Асы же, признав в пришельце горного великана, не посмотрели на клятвы и позвали Тора. Тотчас явился Тор, и в тот же миг взвился в воздух молот Мьёлльнир. Заплатил Тор мастеру за работу, да не солнцем и звёздами, жить в Стране Великанов – и в том было отказано мастеру. Первый же удар вдребезги разбил ему череп, и отправился он в глубины Нифльхеля.
А был то Локи, кто бегал со Свадильфари и спустя несколько времени он принёс жеребёнка. Жеребёнок был серой масти и о восьми ногах, и нет коня лучше у богов и людей».
Клятвопреступление – это большое поражение для богов. Локи взял вину на себя и в качестве компенсации выделил из себя (родил) своё одно из самых сильных свойств – умение перемещаться между мирами. Он передал это свойство своему сыну Слейпниру и отдал того Одину, отдал в Асгард, как компенсацию магических возможностей, которой боги однозначно могли бы лишиться в ответ на уничтожение древней силы – великана, с которым заключили честный договор. Однако, поскольку «женоподобная функция», которую исполнил Локи, роняла его в системе ценностей асов, бог-трикстер умалил свою функцию до «бога зла», также как и бог Тюр, лишившийся своей силы по той же причине – клятвопреступление.
Ньёрд сказал:
Беды нет великой,
коль женщина делит
ложе с мужчиной,
хуже, что ас
женовидный, рожавший,
на пир наш пришёл.
(Старшая Эдда.
Перебранка Локи)
Локи, так же как и Тюр, взял на себя общую вину, но ни сочувствия, ни благодарности от богов не получили ни тот, ни другой.
Добывая магические артефакты для богов, приходя им на выручку или провоцируя на поступки, унижая себя в глазах прочих, одеваясь в женское платье вместе с Тором или пытаясь рассмешить Скади, он отводил от богов беду, не беспокоясь за собственную репутацию. Если посмотреть на все мифы, в которых упоминается имя Локи, то можно без труда заметить, что все сокровища, которые он добывал, все поступки, которые он совершал, он делал не себе и не для себя. Выступая в роли провокатора, он незаметно, но неизбежно формировал для северного семейства богов дополнительные пакеты прав и возможностей, совершенно не считаясь ни с собственной репутацией, ни с собственной выгодой.
Но функция трикстера, функция инъектора всегда крайне неблагодарна. Обыденный ум судит не по мотиву, а по действию, не по намерению, а по поступку. Кого интересуют мотивы Локи, если от его действий почти всегда всем плохо? Но именно с позиции мотива нужно смотреть на деяния бога Локи; именно с позиции целесообразности для всей системы, а не для всякого и не для каждого, попробуем и мы посмотреть на тяжелейшую историю гибели бога Бальдра, когда будем говорить о нём. Сейчас же просто отметим – это был план, план долгосрочный, и направлен он был на оздоровление системы Девяти Миров, на изменение принципов порядка Асгарда.
Удивительно сильная часть Старшей Эдды «Перебранка Локи» – словно кода во всей северной симфонии. Накал страстей здесь дошёл до предела – и это был последний «выход» Локи. Его эскапада на пиру у бога Эгира не понятна на первый взгляд, если не видеть ясно тех функций, которые выполнял бог Локи для всей системы. Видимо, к этому моменту проблемы стали настолько неразрешимы и глубоки, что, только обнажив их все, можно получить последний шанс начать их исправлять.
«Lokasenna», или «Перебранка Локи», описывает нам историю, когда боги, собравшись на пиру у бога Эгира, начали заниматься похвалой самим себе, рассказывая о своих достижениях и подвигах. Хвалебные словоизлияния прервал сын Лаувейи, пришедши пьяным на пир, убив слугу Эгира и с полным пакетом разоблачений богов и богинь. Чтобы верно понять «Перебранку», попробуем посмотреть на неё также под несколько иным углом. Кто есть бог Эгир, на пиру у которого собрались боги Асгарда? Эгир – бог моря, древнейшая сила, один из титанов-первенцев. Зимние пиры у Эгира и его супруги богини Ран – это ритуальное действие, призванное объединить в дружбе и примирении все миры и системы; некий
Элизиум, где прекращались любые конфликты. С магической точки зрения, пир у Эгира – это ритуал выравнивания системы, её ревизия и договор будущего: как существовать системе Девяти Миров дальше. Бог Эгир – наблюдающий за мирами и, как бог морей, распределяющий силу творения между всеми. Понятно, что каждый мир старался вынести на пир Эгира все самые лучшие свои результаты, которыми хотелось гордиться. Так и боги Асгарда, придя на пир Эгира, похвалялись своими достижениями и подвигами:
Локи спросил:
«Эльдир, ответь,
прежде чем ты
с места сойдешь:
о чём на пиру
за пивом хмельным
беседуют боги?»
Эльдир сказал:
«Об оружье своём,
о смелости в битвах
беседуют боги;
но никто из них другом
тебя не зовёт —
ни асы, ни альвы».
В ответ на это Локи, придя на пир, обнажил все грехи и проблемы каждого из присутствующих асов и асиньий; никого не забыл, и всякому досталось от злого языка Локи. Не то беда, что бог-пересмешник поносил своих собратьев по проекту, а то беда, что сделал он это в таком месте, где подобное поведение имеет значение ритуального и никто не может списать его на пьяный бред или клевету обиженного. Тем более что сам Один подтвердил право Локи говорить с богами на равных правах:
Локи сказал:
«Один, когда-то —
помнишь ли? – кровь
мы смешали с тобою42, —
сказал ты, что пива
пить не начнешь,
если мне не нальют».
Один сказал:
«Видар, ты встань,
пусть Волка отец
сядет за стол наш,
чтоб Локи не начал
бранить нечестиво
гостей в доме Эгира».
Видар – сын Одина и его наследник43, после смерти Бальдра. Подняв со скамьи именно его, а никакого другого бога, Один показал, насколько высоко в системе положение Локи, насколько высоко сам Один относится к нему – по-прежнему, несмотря ни на что, как к своему побратиму, как к равному себе. Однако это не стало шагом к примирению богов и Локи. Высказав всем и всё, Локи проклял дом Эгира, и это в основном и стало формальным поводом к Рагнарёк:
Пива ты, Эгир,
немало припас,
но напрасно старался;
пусть всё, чем владеешь,
в пламени сгинет,
пусть опалит огонь
тебе спину!
В словах Локи звенит обида: обида на богов, на своего побратима, на всё северное семейство; обида за их неблагодарность, за чванство, за самообман, которая в конечном итоге вылилась в проклятие Эгиру, поскольку это тоже обида – обида за то, что, несмотря на все его усилия, боги зависят от мнения бога стихийных сил, зависят от мнения смотрящего и опускаются до лжи и обмана, опускаются даже до восхваления слуги Эгира – и всё для того, чтобы выглядеть в глазах оценивающего лучше, чем они есть на самом деле. В его обвинениях мы слышим горечь – всё было зря, вы ничего не поняли, братья мои, друзья мои, враги мои.
Боги не простили Локи ритуального поражения. Как пишет Снорри,
…после этого Локи, в образе лосося, спрятался в водопаде фьорда Франангр. Там асы поймали его. Он был связан кишками сына своего, Нарви, а сын его Нарви превратился в волка. Скади взяла ядовитую змею и повесила её над лицом Локи. Из змеи капал яд. Сигюн, жена Локи, сидела там и подставляла чашу под капающий яд. А когда чаша наполнялась, она её выносила, и в это время яд из змеи капал на Локи. Тогда он корчился так сильно, что вся земля дрожала. Теперь это называется землетрясением.
Понимали ли боги, что, сковав бога Локи, обездвижив вторую половину бога Одина, они тем самым делают то же и с Одином? Понимали ли они, что своим действием они ограничивают в свободе своего верховного бога? Никто из богов северного пантеона не стал бы таким, если бы не уроки Локи, которые он сумел им преподать. Каждому из асов, с кем Локи имел связи, он дал частичку своей огненной природы, частичку того самого первичного огня Муспеля, который заставляет меняться и менять всё вокруг себя. Иногда этот огонь жжёт очень больно, но без него не было бы жизни ни для кого. Связанный Локи – это ограничение и скованность всей скандинавской системы; освобождённый Локи – это возрождение традиции через Рагнарёк.
Нигде в мифах не говорится о том, что у Локи есть престол или собственные чертоги. Это означает, что его алгоритмы победы не являются законченными и самостоятельными программами – они всегда часть других программ богов, с которыми он совершал совместные деяния или путешествия. Его сила усложняла программы Одина и асов, делала их более конкурентоспособными и живучими: когда программа проходит через серию инъекций и тестовых испытаний, убить её становится гораздо труднее. Ничего Рыжий Ас не делал для себя лично, каждая его проказа – реакция на действие всей системы, каждый его подарок – сила, укрепляющая всё северное семейство. В этом и заключается основная функция трикстера, а не в том, чтобы портить жизнь «честным обывателям».
Бесценны подарки Локи, но бесценны и его уроки. Можно сказать о нём словами более позднего описания такой функции в образе Мефистофеля: я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.
Много будет ещё рассказов о боге Локи. Он – сила и скорость реакции на перемены; он – умение компенсировать реальность мгновенно, не допуская существенных перекосов. Пока Локи не был скован, система могла быть равновесной и развивалась за счёт постоянных и хаотичных инъекций бога-трикстера. Но в тот момент, когда бог Локи лишился возможности выполнять свою функцию, система стала статичной, а это значит, что Рагнарёк стал неизбежен. Для него нет ничего, что было бы более ценно, чем другое; для него нет предпочтений в том, куда и кому инъекцию следует вводить, а кого можно поберечь. Этим он противоположен своему противнику Хеймдаллю, для которого предпочтения есть, а константы системы – святы и незыблемы. Локи не признаёт констант вообще. Не само их наличие в системе, а то, что они неизменяемы никогда. Хеймдалль – его противник именно потому, что олицетворял это качество неизменности архитектуры, строгого разделения на касты и сегменты; потому, что бог Хеймдалль был стражем миров, тогда как бог Локи был и остаётся духом свободной реакции на изменения: по необходимости, но не по правилам.
Локи – бог правды, но он же и бог лжи. Двойственность его поведения беспрерывно доказывала, что истина – это когда правда и ложь вместе, когда ложь – это не обман, а другая правда.
Практика 9. Бог Локи (стр. 393)
