Kitabı oku: «Против всех», sayfa 3

Гепа

– Привет, ну что, купаться будем? – маленький человек в спортивном костюме Abercrombie & Fitch выпрыгнул из соседней машины.

– Я буду, – обреченно, с лживой готовностью в голосе ответил Красовский.

– А я как-то нет, – сказала Собчак. – Вы, мальчики, сами.

Герои пошли вниз по лестнице, окруженные взводом автоматчиков. Навстречу им от источника шли люди, которые приветливо здоровались с мэром, он им вежливо отвечал. Если б не охрана, могло показаться, что путешественники шли в компании мэра Роттердама.

– Это вот мы тут свалку убрали и сделали купальню. Крест – видите – сценки нарисовали. – Над крестом, заполненным ледяной водой, действительно были фрески.

Пока Красовский, морщась от холодрыги, стягивал штаны, Кернес лежал под водой. На берегу охранник осторожно, словно раненую колибри, поглаживал мускулистым пальцем экран айфона.

– Тридцать две секунды, – торжественно объявил он вынырнувшему Гепе.

– Еще нырну! – мэр восточной столицы вновь скрылся в ледяной воде.

Собчак поняла, что высокотехнологичный продукт доверен гиганту с единственной целью – засекать время купания шефа, – и почувствовала в сердце теплоту материнской любви. Но Красовский нещадно мерз.

– Да вы не стойте босичком на холодном-то, – прошептал Красовскому охранник, – на полотенчико встаньте.

Кернес вынырнул из проруби, моментально влез в спортивную фланель, нахлобучил огромную вязаную шапку, и уже спустя десять минут гости ходили по ночному парку культуры имени Горького.

– Я, когда стал депутатом, называл это парком аттракционов и шашлыков, – Кернес не по росту так стремительно обходил свои владения, что автоматчики не успевали держать периметр.

– То есть здесь все было в аттракционах, шашлыках? – спросила Собчак.

– Тут было все говно, короче.

– Надписи все по-русски, – заметила Собчак.

– Я вам скажу по поводу русского языка, тут не надо рассуждать: тут говорят по-русски. Все. – Кернес гордо посмотрел на облепленное светодиодами дерево, словно бы украденное им с Тверского бульвара. – Вот же, красиво, да?

– Ужасно красиво, Геннадий Адольфович, – подхватили гости.

– Смотрите, – делегация подходила к центральному входу, – здесь стоял памятник Горькому, у него птицы склевали голову, потому что он был из гипса. Сейчас здесь стоит символ парка.

– Белочка? – обомлела Собчак.

– Да, – ответил Кернес, – белочка. У нас здесь очень много белочек, поэтому белочке и памятник.

В речи мэра, столь очевидно гордящегося вверенным его попечению парком, явно звучали капковские нотки. В какую-то минуту полусонным гостям даже показалось, что они расслышали слова «культурное пространство».

Еще час гости ездили в ночи по пустому вылизанному городу, мэр останавливался у каждого здания, рассказывая, где было гестапо, где находится его кабинет.

– А это вот памятник Шевченко, второй по красоте после Марка Твена, который в Америке стоит.

– А это что за баба на шаре? – зевая, спросил Красовский.

– Это памятник независимости Украины, там ведь даже написано: «Слава Украине».

– Героям слава, – по привычке ответил Красовский.

– Не героям слава, а Украине, – резко поправил Кернес. – Не надо тут вот бандеровских паролей.

– А если б сейчас вас попросили проголосовать за СССР или против, вы бы как проголосовали? – поинтересовалась Собчак, глядя на пустую, выложенную брусчаткой площадь со светящимся в глубине памятником Ильичу.

– Конечно за. Такая была страна мощная, а сейчас что? Вот все говорят: Европа, Европа, а что Европа? Там тоже работы нет.

По всему было видно, что мэр искренне предан городу, и город отвечал ему взаимностью, приветливо подмигивал зелеными светофорами, мерцал новенькими фонарями площадей, хрустел брусчаткой под резиной.

– Это ваша гостиница, а завтра можем встретиться на завтраке у меня. Я тоже в гостинице живу.

– Зачем? – удивилась Собчак. – Это же ваш родной город.

– Хочется иногда. У меня там собаки, завтрак хороший.

Готель «Националь», где обитал мэр, являл собой длинную кирпичную пятиэтажку, служившую когда-то, видимо, гостиницей облисполкома. У входа встречать гостей выстроился весь штат. Было похоже, что сцену приезда принца Уэльского в аббатство Даунтон пытаются поставить в миргородской оперетте. Геннадий Адольфович Кернес был облачен в идеально сидящий черный приталенный костюм, белоснежную рубашку и узкий галстук. Так одеваются охранники модных показов, похоронные агенты и премьер-министр Медведев.

Красовский: Вы знаете, что сегодня в Киеве начались массовые протесты? «Правый сектор» повел людей к Раде.

Кернес: Нет, не знаю. Да пусть ходят.

Собчак: А что будет, если все-таки Майдан победит и революция случится?

Кернес: Я никогда не подчинюсь тем, кто придет к власти незаконным способом.

Красовский: Тем не менее кто из лидеров оппозиции был бы приемлемым для вас, для Харькова? Кличко? Порошенко?

Кернес: Вы знаете, я человек, у которого есть свои жизненные постулаты, а также я делаю выводы из тех обстоятельств, в которых нахожусь. Один из таких выводов – должна быть преемственность власти. Понимаете, любой, приходя на должность высокую, начинает критиковать то, что было раньше…

Собчак: Чем это плохо?

Кернес: Я считаю, что та неконструктивная критика, которая сегодня льется со сцены Майдана, никакого отношения к преемственности власти не имеет. Она имеет отношение к разрушению тех устоев и традиций, тех возрожденных уже достижений, которые есть у нашей страны. Мне чай сделайте, пожалуйста.

Красовский: Мне тоже чай.

Кернес: Бамбуковый ему сделай чай. Вот, вы смотрите на сцену Майдана. Там выступает Кличко и что-то говорит. Что он говорит – он сам не понимает. Удар слева или справа – вот это он понимает.

Собчак: А кто понимает из них, кстати?

Кернес: Я считаю, что понимает Порошенко. Но не Кличко и не Тягнибок.

Красовский: Тягнибок – проект Коломойского? Правда ли, что Украина – единственная страна, где за нацика платят евреи?

Кернес: Вы знаете, Коломойский Игорь Валерьевич – хороший парень. Я думаю, что как у человека, который входит в список «Форбс», у него есть определенные механизмы влияния и участия, он, конечно, раскладывает яйца не в одну корзину. Поэтому, знаете, как мы говорим, свечку не держали, пусть они сами женятся между собой.

Собчак: А Кличко – это человек Фирташа?

Кернес: Ну, слухи, которые сегодня на Украине, да, что Кличко – человек Фирташа. Это слухи. Вот пусть Кличко признается в этом со сцены Майдана.

Собчак: Если бы вы были Фирташем, вы бы поддержали Кличко?

Кернес: Я не Фирташ. Меня зовут Кернес Геннадий Адольфович, и я являюсь приверженцем сегодня того курса, который избран президентом страны. И я выступаю открыто и публично в поддержку Януковича Виктора Федоровича. Вы должны понимать, что я не являюсь олигархом.

Собчак: У вас вон часы за миллион долларов, мои любимые – Patek Philippe Sky Moon. У меня было всего три мужчины, которые посылали за мной самолет: Саакашвили, Кадыров и теперь вы.

Кернес: То, что касается часов, вы глубоко ошибаетесь… Вы глубоко ошибаетесь в стоимости этих часов.

(Кернесу, конечно, хотелось признаться, что Собчак слегка недооценила часы, но природная застенчивость помешала это сделать.)

Красовский: Ну Бог с ними, с часами. Я вот не могу не спросить: все на Украине знают вас как главного борца с пидорами.

Кернес: Вот ты правильно сказал – с пидорами, а не с геями. Вот Армани – великий гей, я в костюме Армани сижу, на нем даже написано «Армани для Кернеса» (в доказательство градоначальник демонстрирует подкладку). Но я против пидоров. Против тех, кто выходит на трибуну, что-то там несет, а когда его спрашивают: «А ты гей?» – отвечает: «Какая разница?» А какая тогда разница, много у чиновника денег или мало? Врет этот чиновник или нет? Если ты людям врешь, то почему тогда в этой лжи обвиняешь других?

Красовский: То есть вы просто против лицемерия выступаете.

Кернес: Вот правильно говоришь, Антон, дай руку пожму. Я же вот свое прошлое не скрываю. Да, я сидел, да мне из-за этого как-то неловко всю эту тему даже обсуждать. Но вопрос тот, что касается людей, у которых, как мы говорим, сзади есть дырка, то мы должны четко понимать, где здесь мораль. Мораль той басни такова – в гондоне дырочка была. Потому что вы поймите: потом явным станет, что политик пидор, да, или гей, а он это скрывал.

(Тем временем в столовую заводят огромную пушистую и дико вонючую собаку.)

Кернес (оживляясь): Хорош, а? Крас-савец!

Красовский: Это американская акита, да?

Кернес: Ага, японскую привести? Давай веди японца быстрей.

Собчак: Вот я знаю, что у вас есть еще одна такая менее известная кличка, чем Гепа, – это кличка Синяя Борода, за то, что у вас очень много женщин.

Кернес: По поводу Синей Бороды вы не правы. Знаете, есть хороший анекдот по поводу бороды. Приходит мужчина в ресторан, заказал еду, ест. И тут приходит другой, лысый, с огромной бородой. Садится, все заказывает, поел. Ему несут чек. Он говорит: «Я из банды “Черная борода”». Официант: «Извините, пожалуйста, извините». Тот, что первым пришел, доел, попросил чек и говорит: «Я из банды “Черная борода”». Официант ему: «А где ваша борода?» А он штаны снимает и говорит: «Я тайный агент».

(В комнату вводят рыжую акиту, Красовский, у которого точно такая же, начинает теребить собаку за ушами. Десять человек прислуги, умиляясь, смотрят на эту картину.)

Собчак: Слушайте, скажите, а вот эта прекрасная кличка – Гепард, Гепа – откуда у вас появилась?

Кернес: Просто гепард быстро бегает, а я в свое время очень быстро бегал.

Собчак: То есть вы хищник?

Кернес: Я не хищник, я хлеб ем и фрукты. Вы поймите, у каждого в детстве… Я вообще не знаю, откуда это взялось.

Красовский: Это уменьшительное от Гены, да?

Кернес: Думаю, конечно, это от Гены. Потому что тогда я и не думал, что будет интернет.

Собчак: Вы когда-нибудь женщин били, скажите честно?

Кернес: Вы знаете, в свое время была такая история, якобы я кого-то побил…

Красовский: Да, и извинились, повесив в городе плакаты.

Кернес: То, что я сделал на тот момент, думаю, не делал ни один мужчина в городе Харькове. Я развесил много плакатов с признанием в любви. И многие, назовем так, «добрые люди» начали распускать определенные слухи.

Собчак: А это было просто признание в любви вашей жене?

Кернес: Это было просто выражение моего отношения к ней. Вот и все. Тем более что там было написано: «Оксана, я тебя люблю», и там было нарисовано сердце. Поехали лучше я вам свой кабинет покажу.

Кабинетом анфиладу комнат, расположенную на втором этаже харьковской горадминистрации, назвать можно лишь в порыве аморальной скромности. Парадная комната приемов: антикварная мебель из карельской березы, портреты предшественников. В оранжерее волею судьбы встретились беговая дорожка, чучело льва и мини-гольф; последний размещался на ступеньках, так что играть в него не было решительно никакой возможности.

Кернес: Ксюш, это коллекция фарфора, выбирай. Хочешь олимпийского мишку?

Собчак: Ой, Геннадий, давайте уже быстрее отправляйте нас в аэропорт. Возьму вот эту, девочку с косой.

Кернес: Хороший выбор. Пусть коса летит в Москву.

Через пять дней Юлия Владимировна Тимошенко вылетела из Харькова в Киев.

Эпилог

Геннадий Кернес после победы Майдана бежал в Россию, но на следующий день вернулся, заявив, что будет заниматься хозяйством и не собирается лезть в политику.

Петр Порошенко претендовал на должность премьер-министра, но она досталась Арсению Яценюку.

Татьяна Чорновил решительно возглавила антикоррупционный комитет.

Степан Кубив назначен председателем Нацбанка Украины.

Евгений Карась и Юрий Ноевый живы и по-прежнему состоят в партии «Свобода».

Юлия Тимошенко вышла на свободу, объявила, что будет баллотироваться на пост президента Украины, и уехала на лечение в ФРГ.

В столкновениях на Майдане погибли девяносто четыре человека.

Часть вторая
Как любить родину

Мне кажется, любить свою страну так же просто и естественно, как любить самого себя. Уж конечно для этого не нужно выдумывать никакого специального слова. Поэтому я подозреваю, что когда кто-то начинает рассуждать о «патриотизме», он готовит какой-то недобросовестный словесный фокус. Вот вроде отчий дом, березки, вот славные победы и исторические свершения, а вот уже на фасаде одного из московских зданий вывешены портреты врагов народа. Я и себя нашла в списке врагов, обнародованном каналом «Царьград», среди «Топ-100 русофобов 2016» – вместе с Дмитрием Зиминым, Ангелой Меркель и отчего-то Леонидом Ярмольником.

Весной 2014 года случился Крым, и тема патриотизма – именно вот в таком спорном аспекте – вдруг вылезла во всей красе из глубин народного подсознания. Я и сейчас не знаю, как мне к этому относиться – язвить, печалиться, посмеиваться или доказывать с пеной у рта, что я тоже люблю свою родину. Тогда, в мае 2014-го, мы выбрали ироничную интонацию. Нашими экспертами по любви к родине стали казачий атаман, главный редактор либерального журнала, православный философ и создатель черносотенного интернет-ресурса с интригующим названием «Спутник и погром». А еще девочка Люба, которую страна помнит по церемонии открытия олимпиады в Сочи. Пользуясь случаем, хочу сказать: Люба, то есть Кристина! Ну хоть ты-то на нас не обижаешься?! Мы ведь правда желаем тебе счастливого будущего.

(Май 2014)