Kitabı oku: «Память гарпии», sayfa 2
– Рита!
Переждав очередную снежную трепку, Орфин бросился к ней. Оставалась пара шагов. Внезапно земля ушла из-под ног, и он ухнул вниз, слишком поздно поняв, что дальше нет острова. Пропасть настигла его одновременно с прозрением. Это не женщина – просто еще один изогнутый ствол. Он очерчен так ярко, потому что крайний.
Нутро скрутило от ужаса падения. Орфин закричал, пытаясь ухватиться. Ударился коленом о мясистый корень, почти пронесся мимо, но отчаянно схватился за него, обвил локтями. Слишком слабо: его несло дальше вниз, сдирая кожу. С третьей попытки зацепился ногами – лихо качнуло в сторону, но падение наконец удалось сдержать.
Он завис над пропастью, болтаясь на извилистом корне среди десятка других. Всё тело колотило от страха и энергии. Граница земной тверди наверху напоминала разъеденный песчаник. До нее были считанные метры – но ни за что не добраться.
Снова накатывало видение – он чувствовал это как подступающую рвоту, как черные мушки в глазах перед обмороком. Первой нотой кошмара была удушливая ярость. Затем движения – удары – он бил кого-то. Орфин пытался удержаться в своем уме, но кошмар затягивал его воронкой. Он ударил рыжеволосую женщину. Сломал ей нос, она упала в рыданиях. «Прости! Хватит!» – кричала она, но его изводила жгучая обида, и он поднял ногу для пинка.
Орфин вырвался на миг, но тут же соскользнул на метр ниже по корню и панически вцепился в его сужающийся конец. Видение началось сначала. Он сжимает кулак, замахивается.
– ЭЙ! – донеслось сверху сквозь вязкую иллюзию. – Лезь наверх, парень!
Хрящ смещается под костяшками. Ярость застилает глаза.
Корень под Орфином вдруг закачался, и кошмар милостиво отступил. Кто-то бил палкой по основанию лозы – оттого она и шевелилась. Орфин изумленно уставился наверх. Мужчина свешивался с края острова и протягивал вниз посох.
– Ну же, парень! Давай! Я не могу тут вечно торчать! Ох…
Незнакомец начал подниматься, чтоб уйти. Ужас жарким кнутом ударил по груди.
– Стой! – крикнул Орфин. – Подожди!
– Забирайся давай!
Господи, он не представлял, как, но просто не мог упустить этот шанс. В детстве ведь он лазал по канатам? Ноги сами вспомнили правильное положение, и Орфин перехватил корень чуть выше.
Минуту назад подъем казался невозможным и бессмысленным. Но стоило наверху появиться кому-то, кто сможет помочь или хотя бы объяснить – и надежда лучше любого хлыста заставила двигаться.
Оказавшись на уровне протянутой палки, Орфин бросил правую руку на древко, но лишь ударил по нему пальцами. Инерция рывка понесла дальше, и его головокружительно закачало над бездной.
– Заберись выше, – строго велел незнакомец.
– Не могу!.. Корень слишком толстый!
– Ладно, – сверху послышалось шевеление, и посох опустился чуть ниже. – Попробуй еще раз.
Орфин сглотнул. Его трясло, и снова оторвать хоть палец от корня казалось безумием. Он медленно выдохнул, пытаясь унять панику. Ощутил движение корня под собой: вперед-назад. И, поймав его ритм, из подлета кинулся на посох. Пальцы крепко сомкнулись на нём. Мужчина потянул его наверх, и, зацепившись коленом за край земли, Орфин выкарабкался на поверхность.
Не веря своему счастью, он рухнул спиной на твердь. Острые углы впились в лопатки, но как же он был этому рад. Внутри всё бурлило и клокотало – в груди, в жилах, в самих костях. Стресс ощущался иначе, чем при жизни. Рука, которую он поранил о шип, почти зажила. На ней остался только красноватый шрам, который становился тоньше на глазах. При внешнем сходстве Орфин не носил больше привычного тела, но пока не мог понять свою новую природу.
Глава 3. Харон
«Над бездной надежно ведешь»
– Вставай, – позвал новый знакомый. В своей поношенной дорожной одежде и с палкой он напоминал кочевника. – Нужно убираться отсюда.
– Я только за.
Орфин поднялся и с отвращением оттер с рук липкую кровь корней.
Он оглядел своего спасителя, пытаясь угадать по облику, кто это.
Обветренная кожа, кирпично-карие глаза, крапчатый платок на шее.
– Как ты здесь оказался? – спросил Орфин. – Это ведь… остров.
– Я бродяга, – сказал кочевник так, словно это всё объясняло. Видя непонимание в глазах Орфина, он приподнял брови. – Пилот? Гончий? – Орфин только беспомощно развел руками. – Ты только перешел, что ли? То есть, попал в этот мир.
– Ты первый, кого я тут встречаю, – уклончиво ответил Орфин, поскольку не знал, сколько времени уже провел здесь.
Мужчина понимающе кивнул.
– Раз так – соболезную. Ты ведь в курсе, что?..
– Умер? – Орфин горько рассмеялся. – Да. Трудно было не понять. Там вон мой труп – то еще зрелище.
Мужчина хмыкнул, затем пояснил:
– Отвечая на твой вопрос: я прилетел.
Орфин окинул его недоверчивым взглядом.
– М-м, крылья?
Вокруг глаз бродяги сложились веселые морщинки. Он покачал головой и безмолвно оторвался от земли. Мыски обуви почти касались бетона, и всё же он парил. Одежда развевалась, и он чуть развел руки, словно удерживая равновесие. Спустя несколько секунд беззвучно опустился.
– Так многие умеют. И тебя смогу перенести.
Он представился Алтаем, и Орфин в ответ тоже назвал прозвище. Они подошли к пустому краю плато, за которым гуляли ветра. Орфин окинул прощальным взглядом жуткий остров за спиной. Куда бы Алтай его ни вел, он был рад покинуть эту опостылевшую клетку.
Бродяга протянул руку и объяснил, как надо взяться, чтоб они смогли вместе полететь: на манер старинного рукопожатия, когда один держит запястье другого. По легенде, так убеждались, что в рукаве нет кинжала.
– Просто расслабься, – велел он.
Идея шагнуть в пустоту пробуждала первобытный страх. Они крепко взялись за руки, кочевник оттолкнулся посохом и взмыл, увлекая спутника за собой. На секунду Орфина охватила странная невесомость, словно его накачали гелием. Воздух показался мягкой подушкой.
«И всё же кто он? – подумал Орфин, изумленно глядя на штрихи снега вокруг. – Куда мы летим? И что он потребует за свою помощь?»
В следующий миг он выскользнул из потока, и беспощадная гравитация потащила вниз. Он резко повис на руке Алтая. Их занесло, раскрутило. Пурга ударила по лицу, и Орфин зажмурился. Он отчаянно цеплялся за запястье проводника. Мелькнула мысль, что надо отпустить, чтоб не тащить его за собой на дно, но он не сумел. Пальцы словно окаменели от ужаса.
Их кидало из стороны в сторону рваными рывками, ниже и ниже. Алтай что-то кричал, но в свисте ветра было не расслышать. Внезапно Орфина больно стукнули сперва по локтю, затем по кисти, сжимавшей руку Алтая. Он охнул от ужаса и разомкнул пальцы.
Падение засвистело сквозь сердце и желудок. Но оказалось кратким. Он разбил спину о бетон и гравий и остался дрожа лежать на клочке разбитой дороги – совсем маленьком, не больше одноместного гаража. Зажал ладонями лицо.
– Ты нас обоих чуть не угробил! – услышал он.
Алтай стоял на другом таком же крохотном обломке тверди. Посох грозно возвышался над ним, а песочные одежды колыхались на ветру. Лица было не разобрать во мраке.
Орфин сел на колени.
– Прости! Я… не знаю, что произошло! Я не хотел так!
– Я тебя спасаю, а ты не можешь мне минимально довериться! Вот, что произошло. Ты нарушил общий полет. Повезло еще, что здесь эти обломки!
– Я ведь не знал! Теперь я смогу!..
– Нет, – глухо отрезал Алтай.
Орфин подскочил.
– Ты не можешь меня тут бросить! Там хотя бы был целый остров – а здесь? Дай мне шанс!
– Мне очень жаль.
В голосе звучали горечь и приговор.
– Пожалуйста!
Алтай оттолкнулся, подняв волну колючего снега. Орфин вскочил ему вслед, но высокая фигура уже утонула в черноте.
– Стой! Нет!
Прыжки кочевника прочерчивали мрак широкими дугами. Он перескакивал с одного каменистого обломка на другой, взбираясь по ним словно по лестнице.
Сколько ни вглядывался, Орфин больше не видел проводника. Стоя на краю земли, он в оцепенении смотрел вдаль, на россыпь астероидов. Можно подумать, что мир наверху медленно крошился и по кусочкам оседал в бездну. К горлу подступил истерический смех.
«Я умер, – подумал Орфин, не в силах шелохнуться. – И навсегда останусь здесь».
От горького отчаяния хотелось молиться, но некому.
– Хотя бы ответь на вопросы! – крикнул он как можно громче. – Алтай!
Тишина. Что еще оставалось? Что еще…
Ближайший остров висел метрах в двадцати. Орфин сфокусировал внимание на нём. Алтай ведь прыгает как-то. Ловит потоки ветра. Он сказал, что многие так могут. Вспомнилось щекочущее чувство невесомости, возникшее в первый миг полета.
Пустота внизу зияла бесконечностью, и желудок едва не выворачивался от долгого взгляда туда.
Один-единственный шанс. Но это лучше, чем ничего. Лучше, чем гнить здесь и медленно сходить с ума.
Орфин глубоко вдохнул тяжелый сухой воздух, глядя на ребристый контур далекого острова. Нужно поймать ритм ветра. Это должно быть похоже на музыку. Словно петь с кем-то в унисон. Вдох – вперед, выдох – назад. Он прикрыл глаза и стал раскачиваться с носков на пятки. Оседлать бурю, как речную волну, и плыть, слившись всем телом с током воды. Холодный ветер студил кожу. Его порывы никак не входили в резонанс с дыханием Орфина, с его ожиданиями, но по телу бежал жар, и с каждой секундой крепла решимость к прыжку.
– Ты что вздумал, идиот!
Орфин резко распахнул глаза. На острове, куда он хотел добраться, стоял Алтай – мешковатый силуэт с посохом.
– Не пытайся, – бросил он через пропасть. – Ты не полетишь: ты не бродяга. Задавай свои вопросы, – добавил он.
Орфин медленно выдохнул. Ему удалось немного успокоиться, и теперь холодный рассудок включился в игру. «Он вернулся. Значит, ему совестно меня оставлять. И если он поможет незначительно – ответами – то следующим шагом проще будет упросить его забрать меня отсюда».
Алтай истолковал его молчание по-своему.
– Для начала успокойся, – покровительственно велел он. – Не транжирь мнему. Ты сам себя сжигаешь.
– Что?..
– Ты состоишь из воспоминаний, и прямо сейчас впустую их тратишь. Лучше сядь и дыши медленнее.
Садиться Орфин не стал, но дыхание унял. Вопросов в голове роилось слишком много.
– За что я здесь? – спросил он наконец.
– Откуда мне знать? – кочевник покачал головой. – Думаешь, после смерти наступает великая справедливость?
– Разве это не ад?
Алтай пожал одним плечом.
– Ад в глазах смотрящего, – он взял вескую паузу. – Не знаю. Мы зовем этот мир Пургой. От «Пургаториум» – Чистилище. Но это не более чем красивые слова. Никто не спускался к нам с небес и не поднимался из пучины, чтоб пояснить, что к чему. Просто некоторые люди после смерти попадают сюда.
– Так ты тоже был живым человеком?
– Конечно, – он помолчал, ожидая новых вопросов, но Орфин не спешил. И Алтай сам спросил: – Ты был верующим?
– Нет. Но я бы скорее поверил в дьявола, чем в бога.
– Мрачно… Расскажи о себе, – велел он. – Кем ты был?
«Отлично, – подумал Орфин с опасливой надеждой. – Он ведь не бросит человека с историей?»
Он коротко рассказал о своей профессии. Говорил без лжи, но держал в голове основную задачу – расположить к себе Алтая и спастись с этого обломка. Но пока он рассказывал, что-то переклинило в голове, и чувство вины захватило контроль над речью. Так часто бывало. Можно придумать сколь угодно разумный план, а потом прогореть на собственных непредсказуемых эмоциях.
– Была одна клиентка… И я, видимо, давал ей очень плохие советы. В итоге она умерла. Я и не знал, что она настолько мне дорога, пока не… Но я не хотел становиться заложником прошлого, как отец. Я стер ее фотографии, выбросил подарки, чтоб меня не окружал ее образ! Но она возникла сама. Я видел ее в зеркалах, в незнакомцах. Дошло до того, что она являлась просто из воздуха – как призрак или галлюцинация. А теперь, здесь – я слышал ее голос в том вихре, она звала меня. Это… была она?
– Нет, это миражи. Ураган праха.
– Так значит, – Орфин вдруг воспрял духом, – я еще смогу ее здесь встретить? Раз мы оба мертвы.
– Я бы лишний раз не надеялся.
Орфин медленно опустил взгляд на гравий под ногами. Ах, да. Он ведь застрял на этом клочке суши, и шансы выбраться таяли на глазах. Как еще убеждать кочевника, он не знал. Осталось только надеяться, что тому не чужда жажда наживы.
– Я буду в огромном долгу перед тобой. Алтай, пожалуйста, не бросай меня здесь. Я заплачу, чем скажешь.
– Дело не в том, – ответил бродяга после паузы. – Если ты не доверяешь мне, далеко мы не улетим.
– Но как?.. Я ничего про тебя не знаю. Кто ты? Куда летишь? Почему спас меня?
– Резонно… Про земную жизнь я тебе не отвечу: почти ничего из нее не помню. Но здесь, в Пурге, я пилот дирижабля, на котором мы с товарищами летаем по некропилагам. Коллекционирую книги и чужие истории. Собственно, я следовал за вихрем, потому что они обычно образуются среди молодых островов, где есть чем поживиться. Тебе я помог да просто потому, что рядом оказался. Стараюсь вмешиваться, когда могу. В Пурге слишком много страданий, чтоб оставаться безучастным. Куда летим? Я бы привел тебя в наш лагерь. Там безопасно. Обещаю, я не наврежу тебе.
С этими словами он оттолкнулся посохом и прыгнул. Пролетел по изящной дуге, расплываясь в облаке помех, и приземлился в паре метров от Орфина. Бахрома его коричневых одежд плясала на ветру.
Орфин смотрел на него с боязливой надеждой. Он прислушивался к собственным ощущениям: достаточно ли сказанного для доверия? Каким бы ужасом ни веяло от плена на жалком острове, еще меньше он хотел тащить на дно человека, который его спас.
Наконец он кивнул.
– Я верю.
Вьюга подхватила их мощным потоком, и Алтай устремился вверх, правя полет посохом, как веслом. Они перепрыгивали с острова на остров, и Орфин мантрой повторял, что кочевник действительно бескорыстно ему помогает. Пурга впивалась в кожу сотней ледяных иголок.
Они миновали несколько безжизненных плато. Одно напоминало больничную палату, вырванную с мясом из бетонной плоти здания, другое было сплошь уставлено обшарпанными креслами, как зрительный зал старого кинотеатра. Третье поросло коряжистыми кровяными стволами, и путники пролетели мимо, едва оттолкнувшись посохом от крепких деревьев.
На небольшом привале Алтай объяснил, что всё это – места недавних смертей. Попадая в Пургу, призрак притягивает с собой небольшой островок прежней реальности. Это точные, но хрупкие муляжи, и без должной заботы их быстро истачивает ветер, а в Московском некропилаге еще и пожирает цепень.
– Цепень? – переспросил Орфин. – Эти организмы, которые вызывают галлюцинации, да?
Алтай поглядел заинтересованно.
– Что ты имеешь в виду?
Орфин без охоты пересказал видения и добавил на всякий случай:
– Это не мои воспоминания! Кроме… аварии.
Алтай задумчиво почесал бровь.
– Может, это особенность штурманов? Набат тоже говорил, что цепень штырит.
– Что?
Но он лишь покачал головой, не поясняя свой птичий язык. Они двинулись дальше и через десяток перелетов добрались до широкого плато, похожего на гостиную в богатом доме. Диваны, ковры, стеллажи с книгами и безделушками. Здесь Алтай остановился и шумно выдохнул.
– Ух, неплохо! Задержимся, хочу осмотреться. Кстати, гляди, – он повел головой вперед и вверх.
Вдали над горизонтом возвышался огромный золотисто-коричневый баллон, напоминающий летающего кита. Он был неровным, словно заплатанным, и висел под углом, но всё равно казался величественным. Тугие тросы перехватывали его, точно меридианы.
– Дирижабль?
– Эта машина старше нас с тобой, – задумчиво кивнул Алтай. – И это лучшее, что я видел после перехода. Поддерживаем ее, как можем.
Подойдя к книжному шкафу, он начал методично перебирать книги.
– Ищешь что-то конкретное?
– Хорошие книги. Знаешь… – он не оборачивался, но голос стал терпче. – По поводу твоей подруги… брось это дело, парень. Нет смысла искать ее.
– Почему? – взбудоражился Орфин. – Ты что-то знаешь о ней?
– Нет. Но, поверь, такое сплошь и рядом. Почти каждый после перехода ищет близких. Все мы кого-то потеряли, верно? Но далеко не все попадают в Пургу. И мало кто задерживается.
– Но почему? Что с остальными? И по какому принципу?..
– Да не знаю я. Слышал, что сюда попадают те, кто сам виноват в своей смерти. А может, это сказки. Но что с другими – вот уж точно без шансов это выяснить.
Алтай шумно пролистывал книги и выкидывал их за спину одну за другой. Они падали на землю обнаженными разворотами и безвозвратно мялись – маленькие бумажные трупы.
– Одни пустышки!
– Но… Ты много где бывал. Вдруг ты встречал ее? Среднего роста, черные кудрявые волосы, веснушки…
Алтай со вздохом отвернулся от шкафа и перевел усталый взгляд на Орфина.
– Начни с того, где и когда она перешла. Умерла, то есть.
– Два с половиной года назад. В Чертаново, на заброшенной стройке.
– Значит, я точно ее не видел. Мы всего месяц как вернулись в Москву, и никого под описание я здесь не встречал. И честно говоря, – добавил он, – я бы не советовал тебе тут задерживаться. Десять лет назад некропилаг был совсем другим. Подобие цивилизации. А теперь руины и запустение… Один цепень чего стоит!
– Но я…
Чтоб как-то привести в порядок мысли, Орфин тоже начал перебирать книги. Но надписи на обложках ускользали от внимания.
– Если я всё же хочу искать ее, что бы ты посоветовал?
– Идти в Приют Искателей. Слышал, большинство московских призраков обретаются там.
Орфин спросил про это место, но подробностей Алтай не знал, сказал лишь, что это своего рода культ или церковь.
– Я в некропилаге меньше месяца, – повторил он. – Десять лет назад они были кучкой отщепенцев, а теперь практически правят городом. Выводы делай сам.
Орфин задумчиво подобрал с полки фигуру печального ангела с золочеными крыльями. Алтай поглядел на его находку настороженно и с жалостью.
– Подношение церкви, – пояснил Орфин. – Подойдет?
– Пожалуй, хотя не думаю, что оно потребуется. Знаешь, – добавил он, – я бы всё ж не советовал тебе к ним обращаться.
– А куда еще?
– Отправляйся со мной. Мы скоро покидаем Москву, так что цепня и кошмаров больше не увидишь. Думаю, ребята тебя примут. Выучишься на штурмана.
– Но ведь тогда… я точно никогда не найду Риту.
Алтай молчал. Его приглашение звучало упоительно, особенно после бесконечных дней одиночества, за которые Орфин так изголодался по обыкновенному общению. Кочевник предлагал будущее, профессию и, кажется, даже дружбу. Орфин со вздохом покачал головой.
– Спасибо, правда. Но я должен попытаться ее отыскать.
– Твое право.
Одна из книг наконец привлекла внимание Орфина – городские легенды европейских столиц. Алтай принял ее и критически осмотрел.
– Я могу как-то отплатить тебе за помощь? – слова вырвались сами собой.
– Не стоит.
– Значит, – задумчиво продолжил Орфин, – мне остается только передать добро кому-то дальше.
Алтай захлопнул книгу, пронзительно глянул на Орфина и хмыкнул.
– Неплохо, – он кивнул на мятый томик и засунул его в дорожную сумку. – Я надеялся на больший улов, но что есть.
В его глазах стояла потрясающая смесь одобрения и горечи.
– Поможешь добраться до Приюта?
– Ну, тут я закончил. Так что, – он хмуро дернул плечом, – погнали.
Они взмыли в небо, и вскоре сквозь туман пурги проступали контуры острова с массивным зданием. Это плато было больше всех, мимо которых они пролетали – с целое футбольное поле. И не хранило отпечатка мира живых. Они приземлились на самом краю, возле золоченого парапета с вензелями.
– Удачи тебе в поисках, – печально улыбнулся Алтай. – Мне кажется, я мало тебе рассказал…
– Ты и так очень помог.
Алтай поглядел вдаль и внезапно выругался.
– Твою ж прахом!
Орфин проследил за его взглядом – над горизонтом виднелась черная полоса дыма.
– Не пойму, они уже затопили котел? – пробормотал кочевник. Его глаза потускнели, и по лбу пролегли озабоченные морщины, прибавляя десяток лет.
Он сделал уже знакомые махи посохом, прощупывая воздушные потоки. Устойчивый и решительный, как локомотив.
– Ты точно не с нами? – спросил он в последний раз.
– Лети.
Алтай кивнул, тревожно вглядываясь в дым.
– Запомни вот что, – сказал он напоследок, щупая посохом воздушный поток. – Береги свою память. Больше у тебя ничего нет.
Орфин проследил за зигзагом его полета и медленно обернулся к церкви. Сильный порыв ветра вдруг сдернул завесу тумана, и Приют Искателей предстал во всём великолепии. Он напоминал гигантскую белую печь, сверкающую изразцами, и с квадратной трубой посередине. Если присмотреться, плитка оказывалась прямоугольными окнами, а труба – куполом над центральным нефом, но сходство силуэта сохранялось.
Поборов замешательство, Орфин направился к собору. На входе, как сфинксы, стояли две беломраморные статуи – юноша и девушка с безупречными лицами. Их тяжелые золотые одеяния свисали до пола, а в руках сверкали высокие тонкие копья. Даже без крыльев они походили на ангелов.
Внезапно обе фигуры повернули головы к Орфину, и его словно током ударило от неожиданности.
– Добро пожаловать в Приют Искателей Покоя, – сказали они в унисон чудесными музыкальными голосами. Под их каменными руками огромные створки ворот распахнулись легко, как картонные.
