Kitabı oku: «Всратые писатели»
ПОДПОЛЬЕ
Сквозь тёмную гущу цвета самого крепко заваренного чая сознание пролетало по кляксообразному времени. Мгновения, в которые промелькивали космические образы, расплывались на минуты и часы, а минуты и часы в пустоте сжимались до размеров маленькой точки в ленте времени. Из кабины головы-космолёта, совершающей гиперпрыжок между мирами, были видны космические фрегаты, планеты – гиганты, извивающиеся во тьме чёрные дыры, инопланетные расы. Переход постепенно завершался. Пока глаза исследователя бескрайних пространств не приземлились и он не очутился в Солнечной галактике, на Земле, в России, в Москве, в своей квартире с похмельем.
Антон некоторое время просто отвисал от увиденного и пережитого, сохраняя через неприятное состояние алкогольной интоксикации состояния безвременья и космического пофигизма. Этот барьер между суровой реальностью и фантазией был грубо разрушен звуками стройки за окном: перекрикивания рабочих, какие-то непонятные молоткообразные удары и шуршание подъемных кранов.
Строители начинали стабильно в 9, поэтому будильник Антон не заводил, как только поднимался шум на улице, это значило, что пора вставать. Московский БигБен точно оповещал Антона о времени суток. Если шум затихал, значит наступило 12 и время обеда. Когда снова начинался, значит 13. Когда сильный шум переходил в слабый гул, значит пошла ночная смена и наступило 22, пора отдыхать. Отдыхать Антону, не стройке, стройка гудит все 24 часа.
В маленькой ванной комнате со старой желтоватой и шершавой ванной и потрескавшейся раковиной Антон начал приходить в себя.
Он посмотрел на своё отражение. Плесень стала как-будто бы немного больше.
У Антона с детства или с подросткового периода было такое пятно на лице. Как есть родинка у некоторых людей. Только у него росла плесень.
Ну ничего, не так уж сильно и мешало. Есть же сыр с плесенью и едят как-то.
Люди вокруг не особо замечали, ну сначала конечно удивлялись, а потом привыкали. Антону жить и общаться это не мешало как ни странно. По словам врачей, здоровью это никак не угрожало, но сделать с пятном они ничего не могли и даже объяснить почему оно появилось не могли. Поэтому ходить он к ним перестал.
Только иногда, по привычке, делал замеры пятна: оно то увеличивалось, то уменьшалось. Пятно вело себя как индикатор или измеритель чего-то. Не очень понятно чего, но жизни не угрожало и ладно.
«Ну и чего ты, дурак, пялишься на меня?»,– спросило отражение.
«Сам дурак и сам пялишься»,– ответил Антон, ощупывая плесень.
«Ты – дурак, потому что а) ты разговариваешь со своим отражением, б) тебе нужно собираться и ехать на ЛитФест на Деловой центр. А ЛитФест вообще-то это самый крупный, ежегодный фестиваль, посвящённый литературе. На нем собираются фанаты, блогеры, писатели и издатели, чтобы всем вместе насладиться литературой, обогатить себя и друг друга. В этом году будут такие звёзды, как. Заканчивай, я помню.»
Дочистил зубы и вышел.
Ежегодный литературный фестиваль от нескольких онлайн-издательств является большим событием, представляет всю самую популярную на текущий момент литературу. По факту, там ничего не происходит. Приходят фанаты бизнес-мотиваторов и блогеров и не вымершие ещё любители серий по типу «Сталин в космосе» и «Васька Iй Великий». Попаданцы и отечественная фантастика. Ещё подростковая литература и в целом неприятные буктюберы, штампующие радость и восторг от новой книги из отпечатанных литературных серий и саг.
«Я это уже видел много раз»,– скучно прогоняет в голове образы и воспоминания.
«Я уже читал это много раз»,– с ноткой отчаяния добавляет Антон к этому.
«И снова после фестиваля нужно писать рецензии, и снова отзывы, и снова читать книжки про подростковую любовь и про мотивацию»,– Антон посмотрел на валяющуюся на кровати книжку «Будь мотивированным! Достигай успеха! Бестселлер в мире non-fiction!»
Не очень понятно, где находится название этой книги, но слов на обложке довольно много. К сожалению, внутри книжки их тоже немало.
Более того, книжка со своей работой не справлялась, Антону роль литературного обозревателя совсем наскучила, это была скорее клетка, чем профессия. Интерес к такой работе быстро пропадает. Наступает выгорание, когда прочтение уже не вызывает никаких эмоций. Остаётся выполнять заказы, ставить правильные оценки и копить на старость.
Выходя, захватил мусорный пакет, туда засунул книжку и по пемзовой подъездной лестнице прошествовал вон из дома в сторону метро.
На пути всё вызывало раздражение: солнце, зябкость в теле, небольшое головокружение, громкие музыканты и дружелюбная реклама у входа в подземку. Весь город ею пропитан: белозубый мужчина в свитере, загорелая женщина в топе, указатели и изображения будущих новостроек. «Новое Щёлково», «Новый Подольск», «Новый Железнодорожный». Названия ЖК на ползущих окраинах разрастающейся Москвы. То, что 10 лет назад было новым, теперь стало почти центром и гнездовищем для выведения новых потомственных москвичей в нн-м поколении.
«Быть москвичом – зашквар, нас почти 10% от всего населения России. Москвич – это самое банальное, что может быть. Вот нижнетагилец – это да, это уважаемо.»,– думал Антон, рассматривая рекламу Москвы в метро.
Раздражало так же обилие улыбчивых людей на экранах теле, навешанных на каждую стенку вагона по 3 штуки.
«Вот гады, в каждый пиксель, из которых состоят на теле ваши ботинки, штанины, рубашки, уши, глаза или ноздри засунут хрустящий рубль. Большая, разноцветная пачка купюр в каждом из вас. Вот поэтому вы такие и радостные.»
Антону, так-то никто из этих людей не навредил, просто в плохом настроении он начинал замечать детали и подробности, которые должны были подогреть его ненависть, если он не находил поводов для ненависти кого-либо, то в таком настроении мог припомнить что-то из прошлого, что его сильно раздражало.
