Kitabı oku: «По закону клумбы»
К тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.
Екклесиаст, Книги Ветхого Завета
Автор благодарит друзей-консультантов данного издания Ларису, Анатолия, Надежду, Василия, а также близких – Олега, Тамару и Галину за громадную помощь в подготовке романа. И обращает внимание читателя на то, что изложенная история – вымышлена, все совпадения случайны.
© Роговская Л., 2015
© Оформление. ООО «Издательство АСТ»
Пролог
Майское солнце щедро заливает своим теплом все живое, позволяя радоваться жизни и наслаждаться весной. Растительность бурно зацветает и также бурно отцветает.
Май в средней полосе России удивительный, жизнеутверждающий. Все живое торопится получить побольше тепла и соков земли, чтобы быстрее воспроизвести себе подобных. Особенно ярко этот закон жизни проявляется в растительности. Так, начиная с цветения мать-и-мачехи и подснежников, можно наблюдать, как яркие и в то же время нежные весенние цветы закономерно сменяют друг друга. Каждый из весенних цветов хорош. Каждому можно искренне радоваться. Даже мощные ярко-желтые одуванчики, которые покрывают весь газон и грозят заместить саму газонную траву, своим оптимизмом радуют глаз. Многие хозяева стараются не скашивать их до того самого момента, когда из веселых энергичных цветков они начинают превращаться в грозные белые шары. Тогда они становятся уже реальной угрозой. После одуванчиков появляются крокусы, чуть позже – пронзительно пахнущие гиацинты. Их сменяют нарциссы и тюльпаны, расцветает розовыми светильниками бадан. Потом идут ирисы, окопник, лилейники. Множество разных цветов на клумбе радует глаз до поздней осени.
Любой садовник знает, что каждый цветок на клумбе чувствует настроение хозяина и имеет свой характер, требует внимания и восхищения своей красотой. Каждому есть свое местечко и время расцвета.
Мощно и красиво цветет окопник, который за невероятную жизнестойкость называют помойником. Весной, когда других, более культурных и благородных цветов еще нет из-за холодов, его замечательные ярко-голубые цветы радуют глаз. Однако с окопником всегда надо быть начеку. Проблема не только в том, что он выглядит после цветения на редкость безобразно и портит вид клумбы. Главное – он активно выживает окружающую растительность. Поэтому его надо своевременно срезать. Для клумбы это важно, ведь она живет и цветет по своим строгим законам.
Глава 1
Возвращение домой
Небольшая группа пассажиров в самолете турецких авиалиний бурлила словно разноцветный фонтан. Мужчины и женщины вполне еще репродуктивного возраста приветствовали друг друга так, будто встретились после длительной разлуки. Радостно улыбаясь и энергично жестикулируя, они обменивались тайными взглядами и громко сообщали, какой из многочисленных видов иностранного алкоголя каждый из них прикупил в магазинах «дьюти фри».
– А мы – коньячка! – заявил толстый мужчина в ярко-красной панаме.
– А у нас шампусик! – доверительно поделились три высокие девушки, проходя строем по проходу.
– Милости просим к нам на виски! – объявил долговязый из среднего кресла напротив прохода. Он долго пытался пристроить длинные ноги, но в конце концов сел полубоком.
Почему-то никто не упомянул о водке, которая в ближайшие дни должна была сыграть важную роль в жизни Ирины Борисовны Маркевич. На юге водка не в чести. Это – напиток северных стран. Ее пьют, чтобы быстро согреться там, где холодно.
– А мы на двадцать четвертом сидим! – продолжалось общение.
– А мы к вам придем!
«Ну все, засада! – подумала Ирина Борисовна. – Видимо, поспать не удастся. Похоже на группу туристов. Казалось бы, за время отдыха могли бы друг другу уже и поднадоесть, а эти прямо спаянны какой-то общей идеей. Наверное, в санатории Памукалле были вместе». Она представила, как вся эта компания сидит в соленых ваннах и у каждого в руке по бутылке.
В конце концов шумная компания расселась по местам, все успокоились и самолет начал подготовку к взлету. Громко включился микрофон, по которому пилот четко давал инструкции по безопасности на борту.
Наконец взлетели. Ирина Борисовна удобно устроилась у окна, откинула кресло, подоткнула плед и закрыла глаза. Два часа перед полетом она провела в хамаме, поэтому сейчас чувствовала себя удивительно спокойно и расслабленно.
Какое же это замечательное изобретение человечества – хамам! Тело распаривается на теплых камнях медленно, без теплового шока, как бывает в русской бане или в раскаленной сауне. А потом тщательное мытье особой рукавичкой-мочалкой с пенным массажем. И это все делаешь не ты, а специально обученный банщик или банщица. Тебя долго разминают, обливают водой, вытирают. Потом устраивают на диванчике в прохладной уютной комнатке на отдых и наливают душистый чай. Ты лежишь в тишине среди восточных благовоний… Конечно, китайский или, например, тайский массаж тоже неплохо расслабляют уставшее тело. Но это другое. А вот такого комфорта, как в настоящей турецкой бане, Ирина не ощущала никогда и нигде. Поэтому в поездках всегда старалась посещать хамам, если выпадала такая возможность.
Правда, в этот раз вышел казус. Молодой турок-банщик отменно справился со своими прямыми обязанностями – очень хорошо ее помыл, сделал знаменитый мыльный массаж, после чего Ирине последовало неожиданное предложение. В какой-то момент рука турка скользнула по ее интимным местам так умело, что она немедленно почувствовала возбуждение и открыла глаза. Банщик, продолжая поглаживать ее мыльной рукой и заглядывая ей в глаза, многозначительно спросил:
– Йес? Да?
– Ноу!!! Нет!!! – вырвалось у нее возмущенно. Ирина вскочила, наспех оделась и покинула хамам.
Сейчас при воспоминании об этом эпизоде, она лишь улыбнулась и подумала: «Вот дурочка! Лишила себя удовольствия. Да за таким приключением старые тетки специально теперь ездят в Таиланд или в Турцию. Но главное – честь не уронила!»
Старший научный сотрудник Научно-исследовательского института репродукции человека Ирина Борисовна Маркевич летала в Стамбул на международную конференцию. Конференция прошла успешно, она благополучно отчитала свой доклад на английском языке. На самом деле он ее напрягал безмерно, так как готовиться к нему Ирине пришлось за два дня до вылета. Ей нередко приходилось заменять своих коллег по диагностическому отделению НИИР. Вот и в этот раз Ирина Борисовна выступала на конференции вместо заведующей. Та по какой-то только ей ведомой причине сначала дала согласие, а потом отказалась поехать. Поэтому Ирине пришлось работать «на полную катушку».
По пионерской привычке она всегда старалась выглядеть достойно и ответственно представить страну и свой институт. Приходилось много общаться с иностранными коллегами. Ирина плоховато слышала и от этого всегда очень уставала, но дежурная улыбка никогда не сходила с ее лица. Большинство коллег Ирины Борисовны не говорили по-английски, но не напрягались по этому поводу. Они обычно щебетали между собой на родной «мове» и рассматривали участие в конференции как часть небольшого отпуска, который они, несомненно, заслуживали.
Теперь же Ирина могла расслабиться с чистой совестью. Впереди было воскресенье, ее ждали муж и сын в их замечательной квартирке в Черемушках. Она везла им впопыхах купленные подарки и уже предвкушала их примерку.
«Понравится ли сыну Никите курточка?» – подумалось ей сквозь сонные грезы. По мере взросления он становился капризным в отношении подарков и уже не всегда носил те вещи, которые она привозила ему из командировок. Муж тоже к ее покупкам подходил со строгой взыскательностью. Однако она знала, что оба любили подарки и трепетно их ожидали. Ирина любила «своих парней» и считала их самым главным приоритетом в жизни. Потом было все остальное.
Ш-ш-хр-р-р…
Сладостную полудрему разрушил непонятный шорох. Полулежа Ирина Борисовна приоткрыла глаза и увидела перед собой объектив кинокамеры с мохнатым микрофоном сверху. Ее взгляд скользнул ниже камеры и уперся в штатив, который крепко держала мужская рука. Объектив смотрел прямо ей в лицо. Она озадаченно уставилась на него каким-то тупым взглядом, поскольку на другую реакцию у нее просто не было сил. Рядом с камерой нарисовалось женское лицо с горящими восторженными глазами. Женщина громко обратилась к соседу Ирины справа:
– Расскажите, пожалуйста, о своих впечатлениях о регате! Что вам запомнилось?
Сосед приосанился и авторитетно начал свое интервью. Ощущалась полная готовность говорить долго и подробно.
Ирина Борисовна, наконец, получила полное представление о привлекшей ее внимание группе туристов. Они оказались яхтсменами московского клуба, которые выезжали в Турцию для участия в гонках по Босфору. И хотя первых мест они не заняли, участие в регате сопровождалось весомой кучей приключений, которые они теперь совместно переваривали.
– А как Семен Петрович выпал за борт на обгоне, помнишь?
– Да, еле вырвали его из акульей пасти…
– А как немцы перевернулись? А оверкиль? А оверштаг?
Деталям не было конца. Специальные термины сыпалась на Ирину со всех сторон и отскакивали, как спелый горох. Она не все понимала, но приходилось слушать.
Возбужденная болтовня продолжалась до момента посадки в Шереметьево. Ирина Борисовна почувствовала себя уже полностью причастной к знаменательному событию клуба и знала множество деталей и нюансов о том, кто и как из участников регаты вел себя в трудных ситуациях.
* * *
Домой она добралась сквозь московские пробки только через два с половиной часа, когда было совсем поздно. Однако Никиты дома еще не было, а муж Игорь дожидался ее у телевизора. Привезенная для него майка ему приглянулась, он с удовольствием примерил обновку и сообщил, что сыну ее не отдаст, и вообще, Никита в последнее время много гуляет, хотя ему надо больше заниматься с репетиторами.
Никита, или как он просил его теперь называть на американский манер, Ник, учился в одиннадцатом классе и готовился к поступлению в медицинский университет. Родители устроили его на подготовительные курсы в тот же вуз, где он собирался учиться. После школьных занятий он сразу ехал туда, поэтому родители видели его теперь редко. Этот год у Ника был плотно занят дополнительными уроками, при этом родители очень старались, чтобы сын не бросил занятия бильярдом и горными лыжами, которые он посещал последние два года.
«Бильярд – это для общения на будущее! – настоял Игорь. – А лыжи – это здоровье, настроение, фигура, реакция».
Ирина Борисовна набрала сыну по мобильному телефону и услышала быструю скороговорку, что он уже едет домой и что у него все нормально.
– Хорошо хоть, что существуют мобильные телефоны… – вздохнула она и пошла на кухню заниматься ужином.
– Ты сбегала в Айя-Софию? Пантократор на месте? – спросил муж, заглянув чуть позже в кухню, и хохотнул, бросив в рот кусок колбасы с тарелки.
Он знал, что жена всегда старалась в Стамбуле посетить храм Святой Софии. В этом энергетически мощном месте, где соединились потоки разных религий и многих войн и войнушек между мусульманами и христианами, было нечто особое. Такого внутреннего душевного восторга Ирина не ощущала нигде в мире, хотя за свою сорокапятилетнюю жизнь ей удалось много попутешествовать и увидеть. Мозаика Пантократор на втором этаже сохранилась до наших дней каким-то чудом.
Лик Христа Спасителя притягивал Ирину как мощный магнит. И не только ее. У стены, где изображен Пантократор, всегда собирается много народу. Люди стоят и смотрят на него часами. И каждый при этом слышит и видит по-разному. С Ириной он часто был почему-то веселым и насмешливым. А с другими – она специально спрашивала своих друзей – мог быть и серьезным, и строгим, и даже сердитым. С того момента, когда ей удалось увидеть его первый раз, он всегда манил и согревал душу.
– Целый час смогла там побыть. Потом пришлось дальше бежать. Давай осенью туда просто так съездим? А то все время в спешке.
– Давай, – покладисто согласился муж. – Только вот точно пока не будем планировать. Посмотрим, как с поступлением будет.
Они любили вместе с сыном ездить в отпуск и обычно долго и с удовольствием его планировали на школьные летние каникулы. Но в этом году многое зависело от того, поступит сын в университет или нет. Поэтому родители боялись «сглазить» и старались планов пока не строить.
– По-моему, он влюбился, – поделился отец своими подозрениями. – Часто воркует по телефону с кем-то.
– Да, очень похоже. Не вовремя, конечно. О поступлении думать надо.
Ник в это время, коротко звякнув в дверь, влетел в квартиру, сбросил куртку и сразу устремился на кухню. Устроился на кухне, схватив кусок колбасы тем же жестом, что и отец.
– Никита, ты опять за компьютером будешь сидеть допоздна? В соцсетях зависать? – попытался Игорь сделать сыну внушение. – Потеря времени – потеря жизни.
– Пап, сначала пища, потом мораль, – парировал жующий сын.
Проглотив ужин и запив чаем, сын изрек:
– Хорошая проповедь должна иметь правильное начало и достойное завершение. При этом они должны располагаться как можно ближе друг к другу.
Игорь чуть не подавился от смеха.
– Это ты сам придумал?
– Нет, это я в «Книге лидера» прочитал. Так сказал американский актер Бернс.
На протяжении ужина сын одним глазом постоянно смотрел в свой смартфон и с кем-то общался. Потом сказал, что ему надо заниматься и испарился.
Он часто сидел за компьютером ночами, поэтому вставал с трудом и убегал в школу в последнюю минуту. К счастью, его школа с английским уклоном располагалась недалеко, и не нужно было пользоваться транспортом.
Родителей тревожила погруженность Никиты в социальные сети и современные изощренные компьютерные игры, которые занимали его ночное время. Контролировать это было сложно, практически невозможно. Если только компьютер отнять? Но компьютер теперь – это часть работы, учебы. Как без него? С родительской точки зрения виртуальную жизнь нужно ограничивать, но поколение «некст» имеет сегодня независимую интернетную жизнь. Родителям просто ничего другого не остается, как мириться с наличием параллельного мира у их детей.
Глава 2
Клиника эко: Воспроизводство людей
Медицинская сестра Наталья Григорьевна Шорина, секретарь эмбриолога Сергея Николаевича Чеснокова и по совместительству главный администратор клиники «Фетус-Вита», в субботу находилась на рабочем месте. На этот день было запланировано четыре переноса эмбрионов. Клиника специализировалась на лечении бесплодия методом экстракорпорального искусственного оплодотворения или, другими словами, ЭКО.
Наталья Григорьевна в дни подсадок всегда старалась находиться в клинике с целью ассистенции на операциях и оформления необходимых бумаг. Как и любая частная клиника, «Фетус-Вита» постоянно находилась под прицелом различных контролирующих государственных органов, поэтому за подготовкой документации нужно было неусыпно и постоянно наблюдать. Врачи по привычке заполняли истории болезней и другие документы небрежно, своим жутким врачебным почерком. А между тем здесь важным было каждое слово.
«Клиника “Фетус-Вита”. Ваш звонок очень важен для нас. Подождите, вам обязательно ответят», – прошелестело в телефоне. Наталья Григорьевна подождала, пока запись не закончится, и сняла трубку:
– Слушаю вас.
– Я бы хотела записаться на консультацию к доктору Овсяной.
– Пожалуйста, в пятницу в шесть вечера вас устроит?
– Если можно, в пять.
– Хорошо. Продиктуйте ваше имя и номер мобильного телефона… Ждем вас! Хорошего дня!
Наталья Григорьевна работала вместе с эмбриологом Чесноковым с первого дня организации отделения ЭКО в Научно-исследовательском институте репродукции человека. Двадцать лет с лишним назад профессор Рыбалко организовал там новое отделение и пригласил перспективных молодых сотрудников. Шорина с Чесноковым были неотъемлемой частью коллектива отделения. Им неоднократно приходилось выдерживать натиск неинформированного общественного мнения по поводу искусственного оплодотворения, терпеть кучу насмешек, когда поднимались вопросы донорства спермы при мужском бесплодии. Именно Шорина ассистировала на первых операциях по забору яйцеклетки и переносу эмбриона. Она научилась мастерски выполнять совсем не сестринские манипуляции по выращиванию эмбрионов.
Так сложилось, что Наталья стала незаменимой помощницей Чеснокова. Поэтому, когда несколько лет назад эмбриолог решился на создание своей частной клиники, он пригласил Наталью Григорьевну к себе. Без такой опытной медсестры, как Шорина, Сергей Николаевич не мыслил создание новой клиники.
Ей трудно было решиться на такой шаг. Наталья много лет работала в государственном учреждении, очень хорошо зарабатывала, да и до пенсии было еще далеко.
– Мы будем больше зарабатывать, если создадим свою клинику и станем независимы, – убеждал Чесноков.
– Но вдруг не сложится? А мне и тут неплохо!
– А будет еще лучше!
С Сергеем Николаевичем Шорину связывала не только работа. Когда-то у них случился настоящий роман. Разгорелся он сразу после получения первых беременностей из пробирки. Это был огромный успех после длительной кропотливой работы. Они были молоды, фанатично увлечены новыми идеями и много времени проводили вместе на работе. Появились деньги. Они получили возможность ездить вдвоем за границу на уик-энды, в Париж или Лондон. И это были самые счастливые дни в жизни Шориной.
– Кричи громче! Пусть знают наших! – смеялся Чесноков во время их ночных объятий в Париже.
В этом сказочном городе воздух был напоен любовью и сексом. Все вокруг целовались-обнимались, а по ночам вокруг гостиницы слышались вздохи и любовные стоны. Сергей и в Париже умудрялся оставаться одесситом, во всем находя смешное. Наталья старалась соответствовать.
– А шубу купишь? – отвечала она, как в известном анекдоте.
– Куплю-куплю!
Они много смеялись и знали, что могут позволить себе многое из того, о чем раньше и не мечтали. Чесноков делал ей дорогие подарки, водил по модным бутикам и милым ресторанчикам. Наталья была так влюблена, что, казалось, жить не могла без Чеснокова. Она тонула в его глазах, дышала им… Иногда они сутками не вылезали из гостиницы, так им было хорошо вместе. Наталье казалось, что такая огромная любовь может быть только у нее, у них. Что это дар Божий, что не все люди могут такое чувствовать и переживать. Она уже мечтала о ребенке, ждала, когда Чесноков захочет узаконить их любовь.
Однако ее женское счастье длилось недолго. Сергей Николаевич как-то ненавязчиво и не обидно прекратил их отношения, сказал, что у него другие интересы, что женщины его вообще мало интересуют. И стал уезжать путешествовать с друзьями без нее, его привлекали рыбалка, охота. С другими женщинами она его больше не видела. Поговаривали, что он поменял половую ориентацию.
«Разве такое бывает? – спрашивала она себя. – А может, это просто сплетни? Не спросишь ведь впрямую. Да и зачем?»
Чесноков отдалился, у него была своя жизнь. С одной стороны, Наталья его ненавидела, с другой – продолжала чувствовать зависимость.
Проплакав положенное время, Наталья Григорьевна смирилась, даже вышла замуж, но детей у нее не было. Она продолжала преданно любить Сергея Николаевича. Работать с ним было по-прежнему интересно. Чесноков, будучи легким в общении, всегда умел шуткой сгладить любую ситуацию.
Менять государственную службу на частный бизнес было страшновато. Шорина долго сомневалась, однако в конце концов решилась. Теперь в клинике Чеснокова она была почти полноправной хозяйкой и даже входила в состав учредителей. Сергей Николаевич сказал, что это для нее гарантия, что он ее не обманет, что будущее может сложиться по-разному, и у нее должны быть акции их компании.
– Надо четко понимать, ради чего работаешь. А работать надо за хорошие деньги, – говорил он.
Наталья Григорьевна выполняла роль ночного директора, была главной медсестрой клиники, главным администратором, по необходимости – даже охранником у входа. Она преданно служила клинике и Чеснокову. И не забывала ежедневно менять воду в хрустальном графине в его кабинете, на дне которого лежали пять тибетских камней. Сергей Николаевич не так давно был в Тибете и после этого стал постоянно пить воду, настоенную на минералах. Один из камней был сердоликом, названия других Наталья не помнила, но мыла их исправно и ежедневно заливала свежей водой.
* * *
– Наталья Григорьевна, начинаем подсадки, поднимайтесь в операционную, – доктор Оловянникова показалась на экране видеотелефона. Тамара Борисовна, как и Чесноков, работала в НИИРе, а здесь, в клинике, подрабатывала.
– Иду-иду! – Наталья Григорьевна положила трубку. – Саша, не отходите и посидите у телефона, пожалуйста! – попросила она регистратора Пирогову и поднялась на второй этаж.
Чеснокова ожидали позже. Обычно в день переносов он старался быть в клинике и сам контролировал процесс. Про него говорили, что он делает чудеса с эмбрионами. У него они почему-то приживаются лучше, чем у других эмбриологов. Его личный успех составлял шестьдесят процентов от всех попыток, в то время как у других специалистов – в среднем сорок. Сегодня серию переносов контролировал второй эмбриолог – Самойлов. Он всех поприветствовал и пошутил:
– Больной должен быть доволен независимо от качества обслуживания!
– И от результатов! – улыбнувшись, добавила Наталья и встала к операционному столу.
Перенос первых двух эмбрионов делала доктор Оловянникова. Она была серьезна и сосредоточена:
– Корнцанг, пожалуйста, тампон, зонд, катетер…
– Александр Петрович, давайте материал!
– Вставляем, снимаем, убираем…
– Беременная!!! – привычно объявила Тамара Борисовна пациентке. – Полежать пятнадцать минут в кресле и затем – в палату! Всем спасибо!
Через полчаса перенос сделали еще двум пациенткам. Все прошло штатно.
Наталья Григорьевна убрала операционную, поставила стерилизационную лампу и вернулась в регистратуру.
Сергей Николаевич появился после четырех часов. Чернявый-кучерявый, почти без седины в волосах в свои пятьдесят три. Небольшие усики, как всегда, аккуратно подстрижены. Одет с иголочки. За модными затемненными очками угадывались веселые глаза.
– Как дела? – поинтересовался Чесноков.
Наталья Григорьевна коротко отчиталась.
Он прошел к себе в кабинет. У него были назначены две встречи.
Чесноков любил свою клинику, свое детище. Здесь он чувствовал себя настоящим хозяином, здесь каждая деталь интерьера соответствовала его вкусу. С каждым сотрудником перед приемом на работу он скрупулезно и долго беседовал. Сергей Николаевич очень внимательно следил за тем, чтобы среди сотрудников не было конфликтов. Умел быстро гасить неприятные ситуации между людьми и любил дружественную атмосферу. В «Фетус-Вита» теперь проходила большая часть его жизни.
Казалось, ничего не предвещало беду. Однако мрачные тучи уже начали сгущаться над клиникой.
