Kitabı oku: «Безрассудные. Книга 2», sayfa 2

В следующий момент Марина увидела, как Эдди занес кулак над Джозефом, и по привычке подалась вперед, чтобы остановить его, но ее задетая гордость воспротивилась. С нескрываемым удовольствием она наблюдала, как кулак Смайлза со всей силой врезается в скулу Аристова. Тот покачнулся и рухнул на колени, и Эдди кинулся к нему с очевидным намерением добить, но Марина схватила его за руку.

– Достаточно.

Она сказала это очень тихо, и в очередной раз, Джозеф испытал невероятное чувство разочарования от того, какую беспрекословную власть имела эта женщина над Эдди. Тот замер и шумно выдохнул, и только когда Марина убедилась, что он остыл, она отпустила его руку. Она подошла к Джозефу, равнодушно оглядела его лицо и сказала обыденным тоном, будто ничего не произошло:

– Боюсь, придется наложить швы.

Марина брезгливо скривила губы и вышла из комнаты.

– Сегодня ты перешел все границы, Джоз, – процедил Эдди сквозь зубы, глядя на мужчину с открытой неприязнью. – Я правда понять не могу, откуда в тебе столько ненависти к Марине, – он задумался и покачал головой. – Да и ко всем женщинам. Что с тобой не так?

Артист бросил на своего менеджера еще один уничижающий взгляд и оставил его одного. Джозеф проводил Эдди взглядом, затем яростно стукнул кулаками по мраморному полу, на котором красовались красные капли его собственной крови. Отчаяние, непроизвольным криком вырвавшееся из его груди, эхом разнеслось по пустой комнате.

Что было с ним не так? Его кулаки продолжали обрушиваться на пол, – ни боль, ни кровь не могли остановить Джозефа. Из его груди вырвался рык раненого льва. Что было с ним не так? Горькая усмешка исказила лицо Джозефа. Если бы Эдди хотя бы раз искренне захотел узнать…

2018 г. Париж.

Эдди замер с поднятой вверх рукой, благодаря публику за бурную реакцию. Всем своим телом Марина ощутила эмоции, мощным потоком проливающиеся на его ликующую фигуру.

«Как, наверное, опьяняет столь беспредельное обожание», – подумала она. – «Так, невзначай, можно возомнить себя Богом»

Когда, ловко пробравшись между нагромождений кабеля на сцене, Эдди появился за кулисами, его лицо было сплошь усеяно бусинками пота, зеленые глаза сияли от восторга. Он замер перед ними, принимая полотенце из рук ассистентки, и промокнул лоб.

– Ну как тебе? Правда я нереальный? – спросил Эдди с очаровательным эгоизмом мальчишки, требующего похвалы.

Губы Марины изогнулись в дразнящей улыбке.

– Ты мне очень нравишься. И, да, ты нереальный.

– Великолепно! – сверкнул улыбкой Эдди. – Подожди, пока не увидишь второе отделение. Я еще только разогревался!

– О да! Главное дождаться момента, когда он снимет рубашку и покажет им свой обнаженный торс! Вот тогда ты увидишь настоящее сумасшествие! – воскликнул Аристов с явной издевкой в голосе.

Эдди замер и нахмурился. Его красивое лицо приняло смущенное выражение, он бросил осторожный взгляд на Марину, а затем на язвительно усмехающегося Джозефа.

– Я не буду этого делать, – проворчал он. – Не сегодня.

– Что, прости? – прошипел Джозеф, вскакивая со стула и принимая свою обычную позу, – руки на бедрах, брови удивленно вскинуты вверх.

– Я не собираюсь снимать чертову рубашку сегодня вечером, – буркнул Эдди, избегая встречаться угрюмым взглядом как с Аристовым, так и с Мариной.

– Да ты издеваешься? Это чертово, столь ожидаемое всеми премьерное шоу! Думаешь, я позволю испортить все только потому, что та, с кем ты сейчас спишь, присутствует здесь? – Джозеф побагровел от ярости.

– Эта дурацкая идея не нравилась мне с самого начала! Я не собираюсь делать это сегодня!

– Ты сделаешь это, – отчеканил Джозеф. Его лицо превратилось в непроницаемую маску, глаза блеснули холодным огнем. – В противном случае, я сам выйду на сцену и сниму ее с тебя. А потом затаскаю по судам.

Эдди инстинктивно сжал кулаки и подался вперед, но его остановило нежное прикосновение. Ее руки. В них было то, как он себя чувствовал и чего хотел.

– Пора на сцену, Эдвард, – услышал он ее мягкий голос.

Эдди обмяк. Он повернулся к ней и прикоснулся губами к ее губам, прежде чем не говоря ни слова, вернуться к публике. В тот момент, когда он ступил на сцену, Эдди засиял как новорожденный бриллиант. Он и правда лишь разогревался в первой части шоу, поняла Марина.

Казалось, Эдди парил в воздухе от одной части сцены к другой, увлекая за собой аудиторию, до тех пор пока публика не опьянела и не обезумела от эмоций. И затем он сделал это. Марина замерла в тот момент, когда Эдди снял с себя шелковую рубашку и обнажил свой мускулистый, стройный торс перед многотысячной толпой. Это было невероятное, неземное, космическое чувство, когда аудитория взревела и зарыдала от восхищения и эйфорического, почти осязаемого вожделения.

Он дважды выходил на бис, и бурлящий океан из человеческих тел падал к его ногам, вымаливая еще, когда Эдди поднял обе руки вверх и соблазнительно улыбнулся.

– Я тоже не хочу с вами расставаться, – его голос сорвался. – Хотите, чтобы я спел вам еще одну новую песню?

Ответный рев аудитории сотряс видавшие виды стены старой Арены.

– Замечательно, – сказал Эдди, принимая свежую белую рубашку из рук ассистента и натягивая ее на потное тело.

Затем он взял свою любимую гитару и вернулся к микрофону.

– Это особенная песня. Я только что ее написал и она посвящена кое-кому особенному.

– Что за…? – удивленно пробормотал Джозеф, пробегая глазами по сет листу с композициями и порядком их исполнения.

У Марины перехватило дыхание, она едва слышала первые аккорды гитары и удивленный шепот, пробежавший по аудитории. Дрожащие, прекрасные ноты хлынули в темноту с поразительной сокровенностью, и чувственное лицо Эдди, когда он пел, было столь же трогательным, как и сама песня.

 
«Я – это ты
И ты – это я….
Я ничего не могу с этим поделать…
Просто шагни в другую реальность
И летай со мной
В нашем небе блаженства…
Мы как осенние листья…»
 

Когда последняя нота растворилась в мертвенной тишине многотысячной аудитории, по щеке Марины покатилась слеза.

– Как же это красиво, – прошептала она.

– Больше, чем красиво, – пробормотал Джозеф, в его голосе прозвучали нотки искреннего удивления. – Это, скорее всего, будет платиновым!

Марина покосилась на него и поморщилась: в своем деловом мозгу Джозеф наверняка уже подсчитывал потенциальную прибыль.

С прощальным жестом признательности Эдди проделал свой последний за вечер путь со сцены. На этот раз он направился прямо в гримерку, окруженный музыкантами и техническим персоналом, которые наперебой поздравляли его с великолепным выступлением. Марина почувствовала странное опустошение, когда Эдди исчез из ее поля зрения.

– Что ж, Бэл, мне любопытно, каково это, когда самый востребованный певец в мире посвящает тебе песни? – едкий голос Джозефа нарушил эйфорию, в которой она пребывала с того самого момента, как Эдди произнес свое посвящение.

– Это восхитительное ощущение, которого я не испытывала прежде, – улыбнулась она.

– Восхитительное? – Джозеф фыркнул, его лицо приобрело странное выражение. Он быстро встал со стула. – Пошевеливайся. Эдди дает блиц-интервью, и я обещал, что приведу тебя туда через десять минут после начала.

– Разве он не устал после шоу? – удивилась Марина, сопровождаемая Джозефом, борясь с неприятным беспокойством, растущим внутри нее. – Мне кажется, он слишком выжат, чтобы общаться с прессой.

– Только не Эдди. Он полон адреналина. После выступления его прет, словно спидов наглотался.

Они подошли к гримерной. Джозеф открыл дверь и почти агрессивно освободил им путь в ставшую слишком тесной комнату, под завязку набитую репортерами. Они были проигнорированы представителями прессы, все их внимание сконцентрировалось на яркой, полной магнетизма фигуре Эдди, развалившегося в кресле. Джозеф и Марина встали в дальнем углу комнаты, наблюдая как он отвечает на некоторые вопросы и игнорирует другие. Марина была уверена, что Эдди не заметил их присутствия, до тех пор, пока один из журналистов не задал вопрос:

– Твоя последняя баллада оказалась для всех сюрпризом, Эдди. Уже не первый раз ты намекаешь, что твои песни посвящены определенному человеку, но впервые открыто заявил об этом со сцены. Так кто же Муза?

– Я был уверен, что вы спросите.

Марина не могла себе объяснить, почему так болезненно сжалось сердце в ее груди, ладони вспотели, а губы пересохли. Она покосилась на Джозефа, но обнаружила, что его нет рядом. Ее взгляд обратился к Эдди. Он откинулся в кресле с натянутой улыбкой и сделал глубокий вздох.

– Мои песни посвящены женщине, в которую я влюблен уже долгое время, – наконец произнес Эдди, понизив голос.

– Как ее имя?

Толпа журналистов расступилась, когда Эдди указал пальцем в направлении Марины. Ох, нет, он не мог сделать этого. Но похоже сделал. Адреналин, вперемешку со страхом и возбуждением, холодными волнами накрыл Марину.

– Амели, – донесся до нее голос Эдди, и женщина замерла в замешательстве. – Ее зовут Амели, и сейчас она здесь.

Марина, наконец, увидела тощую блондинку, сопровождаемую ухмыляющимся Джозефом, чья рука лежала на нижней части ее спины, подталкивая к сидящему в кресле Эдди.

Кровь отлила от ее лица, когда Смайлз взял блондинку за руку и проговорил:

– Господа, вот она: «моя Муза», моя Амели. Уверен, вы встречались с ней раньше.

Посыпались вопросы, которые Эдди ловко парировал до тех пор, пока какой-то репортер не спросил, чем занимается Амели. В глазах Эдди промелькнули озорные огоньки:

– Она Ангел. Ангел Виктории Сикрет.³ Но также… Она ведьма. Как иначе ей удалось привлечь мое внимание?

На бледном лице Амели, наконец, появилось какое-то подобие эмоций. Марина бросила на нее короткий взгляд и болезненно поморщилась. Девица действительно напоминала ведьму. Спутанные длинные волосы, острый взгляд потемневших серых глаз, черное платье. Единственное, чего ей недоставало, это ведьминского колпака. И метлы. Среди репортеров послышался смех, и в груди Марины смущение и раздражение возросли в десятикратном размере. Но Эдди не собирался останавливаться.

– Я говорю совершенно серьезно. Она знает какое-то заклинание, которое приведет к ее ногам любого мужчину. – Эдди поднял голову и нагло подмигнул побледневшей Амели. – Она опасная женщина.

Он отпустил руку девушки и посмотрел прямо в глаза Марине. Его взгляд потеплел на мгновение, губы растянулись в печальной улыбке. Его зеленые глаза прокричали горькое «прости», а затем Эдди ловко сменил тему, вновь обращаясь к журналистам.

Последние силы покинули Марину, ноги подкосились, стены закружились. В тот же момент чьи-то сильные руки крепко обняли ее за плечи. Руки кого-то, кто моментально заставил ее ощутить уверенность, пока ее вели к выходу. Вскоре Марина поняла, что они вышли из Арены и сели в такси. Она, наконец, свободно выдохнула и повернула голову к втиснувшемуся на сиденье рядом с ней мужчину. На ее лице вспыхнуло удивление, когда она встретилась с мягко улыбающимися ей глазами цвета океана.

Глава 2

Способность говорить вернулась к Марине только после того, как Джейсон практически силой заставил ее выпить рюмку коньяка. Горячий напиток разлился по ее венам, тело, наконец, расслабилось и ее перестала бить мелкая нервная дрожь.

– Джейсон, как ты оказался здесь? – спросила Марина, сидя в синем велюровом кресле и недоуменно озираясь по сторонам. Только сейчас она поняла, что находится в комнате того же отеля, где ночевала прошлой ночью, но не в своем номере. – Что вообще, черт возьми, происходит? – Марина обхватила себя за плечи, пытаясь унять охватившее ее волнение. Неприятные воспоминания о беспрецедентном по своей циничности интервью, свидетельницей которого она стала, болью отзывались в ее сердце.

Джейсон присел на краешек кровати и посмотрел на женщину своими пронзительно-голубыми глазами.

– Мне бы и самому хотелось знать, – лаконично ответил он.

– Почему мы здесь? Как ты оказался в Арене? – Марине нужно было знать ответы, чтобы найти хоть какое-то объяснение произошедшему.

Джейсон тяжело вздохнул и пожал плечами:

– Я приехал сюда еще вчера. Мэттью решил, что так будет правильнее. Но, чтобы не нарушать твоего спокойствия и не портить впечатление от выступления Эдди, мы решили не говорить тебе об этом, если не потребуется.

В груди Марины все перевернулось при мысли, что Мэттью Брюс оказался куда более предусмотрительным, чем она сама. Словно почуяв подвох, он послал ей подкрепление в виде верного рыцаря по имени Джейсон Ламберт. И оказался совершенно прав. Марина поверить не могла, что Джозефу Аристову в очередной раз удалось так откровенно поглумиться над ней и сделал он это устами самого Эдди. Большего унижения Марина и представить не могла. Ее губа предательски задрожала, у нее опять все поплыло перед глазами, как круги от брошенного в воду камушка, и Марина быстро заморгала.

– Ты в порядке? – участливо поинтересовался Джейсон, подавшись к ней.

Нет, она не была в порядке. Ее мутило от всплывающих в памяти обрывков фраз, произнесенных устами человека, который за несколько минут до этого перед многотысячной толпой посвятил ей самую прекрасную из своих баллад. В голове Марины звучал лишь один вопрос: как Эдди мог согласиться на участие в этом гротеске. Как он мог сначала признаться ей в любви, а затем разыграть эту трагикомедию прямо у нее на глазах? Все, что чувствовала Марина в эти минуты отражалось в ее взгляде, передавалось наклоном головы и движением губ. Джейсон безошибочно прочитал ее мысли и настроения. Мышца на его скуле дрогнула.

– Как ты попал в Арену? Ты присутствовал на интервью с самого начала? – вопросы снова полились с ее губ.

– Брайан позвонил мне, когда после начала второй части шоу туда привезли Амели. Он же провел меня в гримерку, где исполнялся этот… водевильчик.

Марина заметила, что у нее трясутся руки, и сжала кулаки. Она не позволит себе расклеиться и утратить самообладание.

– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. – Джейсон наклонился к ней, их лбы соприкоснулись. На мгновение, ему показалось, что между ними проскочила искра, то самое необыкновенное чувство, которое уже когда-то зародилось, но в следующую секунду Марина отстранилась от него.

– Они заставили его сделать это.

Джейсон удивленно моргнул. Как много она готова простить этому пустоголовому засранцу? Марина сидела здесь, перед ним, бледная, с потухшими глазами, а ведь он видел ее, когда она вошла в гримерку Эдди, сопровождаемая Аристовым, сразу после концерта. В ее глазах фонтанировала жизнь, неподдельное счастье было написано на хорошеньком личике, она улыбалась прекраснейшей из арсенала своих улыбок. Он также был свидетелем того, как в течение лишь нескольких минут из нее словно высосали всю вышеупомянутую жизнь. Не сомневался Джейсон и в том, какая унизительная роль была приготовлена самой Марине в этой буффонаде под режиссурой Джозефа. Он видел, как парочка репортеров, явно подкупленных Аристовым, направили камеры на оцепеневшую от разворачивающегося перед ее глазами безобразного действа Марину, и как сползли вниз их лица, когда они обнаружили стоявшего рядом с ней Джейсона Ламберта.

Но убеждать ее в чем-либо было бесполезно. Джейсон должен был исполнить свои обязательства до конца, а этой ночью по странному стечению обстоятельств он решил играть на обеих сторонах. Поэтому участливо заглянув Марине в лицо, он сказал то, что должен был:

– Как только они закончат все дела, Брайан привезет Эдди и Амели сюда.

Марина вздрогнула и непонимающе посмотрела на Джейсона. Он взял ее дрожащие, холодные руки в свои и поспешил объяснить:

– Как бы я ни относился к ситуации, мы решили, что нужно дать вам время попрощаться, ведь рано утром Эдди улетает в Италию, и первая часть его тура по Европе продлится до самого Рождества. А в свете последних событий… Возможно ему есть что сказать тебе. Однако завтра мы должны выйти из этого отеля вместе, Марина. У нас есть договоренности, и мы будем придерживаться сценария, написанного для нас, чтобы не навлечь на свои головы еще больше неприятностей.

Слова Джейсона исцеляющим бальзамом пролились ей на душу. Мужчина, сидящий перед ней в элегантной позе, – как всегда, отполированный до блеска, несмотря на надетые на нем простые синие джинсы и свитер, – великодушно предоставил ей возможность избавиться от мучительных дней и ночей, в течение которых она стала бы изводить себя невыносимыми мыслями и невысказанными сомнениями.

Почему он это делал для нее? Поехал в Париж, махнув рукой на собственные планы, нянчился с ней и организовал должно быть совсем неприятное для него самого, прощальное свидание с Эдди. Что, если он и правда действует, движимый искренними чувствами, а вовсе не обязательствами, прописанными в контракте, которого она никогда не видела? Мысли, словно назойливые мухи, кружились в голове Марины. Затем в дверь раздался стук.

– Должно быть, это они, – поморщившись, Джейсон поднялся с кровати.

Он открыл дверь номера, и на пороге появились Эдди, бледный как полотно, и Амели, рядом с которой любой пролежавший неделю под землей труп выглядел бы привлекательней. Широким жестом Джейсон пригласил их войти, и как только парочка переступила порог, закрыл за ними дверь на замок.

– Мы, кажется, договорились, что этот гамбургский петух не будет мозолить мне глаза? – было первое, что произнес недовольным тоном нахмурившийся Эдди.

– Мне кажется, вы с Мариной не договаривались, что здесь появится эта девушка? – мгновенно среагировал Джейсон.

– Не твое дело, – удрученно пробормотал артист, кидая виноватый взгляд на Марину, напряженно застывшую в кресле.

– К сожалению, теперь мое, – констатировал Джейсон, его губы насмешливо дернулись, когда он увидел испуг в уставившихся на него серых глазах.

Он вспомнил, как Амели стояла, переминаясь с ноги на ногу, под хихиканье и перешептывание циничных репортеров, когда Эдди Смайлз паясничал перед ними, зачитывая не менее пугающий своей циничностью конферанс.

В комнате повисло гнетущее молчание, насквозь пропитанное болью. Каждому здесь, похоже, было о чем горевать и что объяснять, но время стремительно убегало, и Джейсон решил не тянуть кота за хвост.

– Мы с Амели будем в смежной комнате. Звукоизоляция здесь хорошая, – многозначительно добавил он, хоть эти слова дались ему нелегко. – И как мы все понимаем, вам двоим есть о чем поговорить. Времени у вас осталось не так много.

Мужчина открыл дверь смежного номера, и элегантным жестом пригласил Амели проследовать за ним. Девушка поежилась, застыв в нерешительности, и Джейсон доверительно ей подмигнул:

– Я не кусаюсь и уж точно не ем ангелов Виктории. Пойдем, у меня осталось немного цыпленка и салат, и я испытываю страстное желание накормить тебя, – он окинул Амели взглядом профессионала и покачал головой. – Я знаком с парочкой Ангелов и, поверь, на их костях значительно больше мяса, чем на твоих.

Он усмехнулся, когда губы Амели растянулись в подобии улыбки, и легонько подтолкнул ее вперед:

– Без обид, но, чтобы сохранить место Ангела, тебе придется пересмотреть режим питания.

Как только дверь за моделями закрылась, Марина подняла глаза на Эдди и произнесла непослушными губами:

– Ты с самого начала знал, что так будет?

Она казалась невозмутимой, лишь легкое прикосновение ее руки к волосам у виска выдавало ее истинное состояние.

Эдди нахмурился и ущипнул себя за кончик носа:

– Не знал. Поэтому пришлось импровизировать.

Рука Марины застыла в воздухе.

– Хочешь сказать, что эта часть интервью не была запланирована?

– Если и была, то не мной.

– Если бы Амели не появилась в гримерке… Что бы ты ответил репортерам на вопрос, кто Муза?

Эдди недовольно поморщился и шумно выдохнул:

– Марина, разве это не ты настаивала на том, чтобы мы смирились с ситуацией и делали то, что нам говорят? Какие слова ты хочешь сейчас услышать от меня?

Сердце Марины глухо ударилось о ребра.

– Не говори ничего.

Стоя спиной к окну, из которого открывался дивный вид на ночной Париж, Джейсон задумчиво наблюдал за Амели, вяло отщипывающей кусочки курятины, которую она ела без аппетита, лишь потому, что он был убедительно настойчив. На лице девушки были написаны усталость и испуг. В свою очередь, подобно загнанному зверьку она наблюдала за Джейсоном из своего угла. У него создавалось стойкое ощущение, что Амели находилась в состоянии полной боевой готовности. Встретившись с ее настороженным взглядом, мужчина, наконец, позволил себе улыбнуться.

– Похоже, аппетита у тебя совсем нет, – заметил он, покачивая головой.

Амели покраснела и отодвинула тарелку с едой в сторону.

– Слишком поздно, я чертовски устала и хочу курить, – наконец, выдавила из себя девушка.

Теперь Джейсону стала понятна дрожь в ее руках и нервное подергивание ног. Заядлая курильщица, переживающая ломку. Возможно, сигарета поможет ей успокоиться. Джейсон повернулся и открыл окно. В комнату ворвался прохладный воздух, сопровождаемый приглушенным шумом парижских улиц.

– Можешь курить, – мягко сказал он, с улыбкой наблюдая, как девушка дрожащими руками полезла в свою сумку, роясь в ней в поисках сигарет.

Амели соскользнула со стула и осторожной походкой дикой кошки подошла к окну. Джейсон не сдвинулся с места и, слегка поколебавшись, девушка щелкнула зажигалкой и жадно сделала первую затяжку. На ее лице отразилось блаженство, когда она прикрыла глаза и, закинув голову назад, выпустила изо рта тонкую струйку ядовитого дыма. Джейсон усмехнулся и отошел от окна, позволив девушке насладиться процессом. Он молча наблюдал, как расслабляются ее плечи, – странное воздействие никотина, которого никогда не понимал. Амели докурила и, поежившись, закрыла окно, вновь повернувшись лицом к красивому мужчине, который пугал и одновременно очаровывал ее.

– Спасибо, что не дал мне умереть, – на ее губах мелькнула смущенная улыбка, но в серых глазах по-прежнему светилось недоверие.

– Мы все переживаем стресс из-за… сложившейся ситуации, – лаконично заметил Джейсон.

– Да уж… – Амели покачала головой и занялась изучением своих коротко остриженных, накрашенных ярко-красным лаком ногтей.

– И как тебя угораздило ввязаться в эту историю? – задумчиво потирая подбородок, поинтересовался Джейсон. Было в глазах этой до смерти напуганной девушки что-то действительно ведьминское, и мужчине захотелось докопаться до истины, а заодно прощупать почву и понять, есть ли слабые места в позиции его соперника.

Амели неуверенно подернула плечами, смущенная пристальным взглядом самых голубых глаз, которые она видела в своей жизни. Этот невероятно красивый мужчина буквально парализовал её. Он вызывал в ней ужас и благоговение одновременно. Все в нем, – от его манеры держаться до манеры выражаться, – говорило, что перед Амели стоит настоящий джентльмен и мужчина, который знает себе цену и умеет обращаться с женщинами. В отличие от Эдди, которому, судя по всему, еще только предстоял долгий путь превращения из непоследовательного парня в отдающего полный отчет своим поступкам человека.

– Поначалу все это казалось мне забавным.

Губы Джейсона дрогнули в усмешке. Он отметил про себя, как Амели бессильно опустила руки, какое отчаяние застыло в ее завораживающих глазах.

– Никто не потрудился рассказать, в какое дерьмо тебя втягивают, я прав?

Амели кивнула, рассеянно заправив выбившуюся прядь светлых волос за ухо.

– И все же я ни о чем не жалею, – в ее голосе звучала не уверенность, но какое-то подобие надежды, в глазах блеснул странный свет.

– Он тебе нравится, – сделал вывод Джейсон, улыбаясь девушке глазами.

– Он… добрый, – Амели беспомощно развела руками.

– Сегодня перед репортерами он вовсе не показался мне добрым, – холодно заметил Джейсон. – Скорее эгоистичным, эксцентричным клоуном, который плюнул в душу каждой из вас.

Кровь прилила к лицу девушки, она сморгнула неожиданно навернувшиеся на глаза слезы.

– Это не он. Его заставили так говорить.

Услышав это, Джейсон взорвался.

– Он издевался над тобой, в то время как каждое его слово транслировалось в эфир! Он глумился над тобой, развалившись в кресле, а ты стояла, словно настоящая ведьма, перед веселящейся толпой репортеришек, как будто на дворе Средневековье. Осталось только сжечь тебя там заживо на потеху публике.

Амели дернула головой, словно получила пощечину. Ее губы задрожали, и Джейсон передернул плечами.

– Он паясничал, глядя в глаза другой женщине, которой каких-то полчаса назад, во всеуслышание посвятил прекрасную балладу. И все это он сделал ради своей блестящей карьеры… – Джейсон закрыл лицо рукой, словно удивляясь собственным словам. – Его поступок действительно находится где-то за гранью добра и зла.

В груди Амели защемило. Как бы ей ни хотелось отрицать очевидное, мужчина, стоявший перед ней, был прав. И ее, и другую женщину, которая сейчас находилась в соседней комнате наедине с Эдди, легко принесли на жертвенный алтарь во имя благополучия всемирно известного бренда по имени «Эдди Смайлз». Хотя другой женщине повезло куда больше. Сердце Амели глухо ударилось о грудную клетку. Возможно, прямо сейчас его сладкие губы целуют ту женщину. А это стоит куда больших жертв, чем сегодняшнее дурацкое интервью.

Неожиданно из смежной комнаты раздался грохот, напоминающий падение тяжелого, небьющегося предмета. Джейсон выгнул бровь и, подойдя к двери, напряженно прислушался. Даже сквозь толстые звуконепроницаемые стены, до них донесся разговор на повышенных тонах.

– Вот именно этого я и боялся. Заносчивый, бесхарактерный идиот, – резюмировал Джейсон и решительно повернул ключ в замке.

Эдди стоял перед сидящей в кресле Мариной, сжимая кулаки и изображая праведный гнев. Его лицо слегка раскраснелось, а крупные локоны красноречиво ниспадали на лоб. Глаза метали гром и молнии. У окна валялся опрокинутый стул.

В душе Джейсон почувствовал облегчение, – было очевидно, что эти двое не провели все время, нежась в объятиях друг друга. А слова, которые он услышал, бальзамом пролились на открытую рану.

– Он приехал вместе с тобой! И кто даст мне гарантии, что не провел прошлую ночь в твоем номере? – Эдди помахал указательным пальцем перед носом Марины. Она поморщилась, но не пошевелилась. – По крайней мере, я не даю тебе поводов для сомнений, в то время как ты со своим медиа-френдом только и делаете, что провоцируете меня!

– Ты жесток, Эдвард, – все в комнате услышали тихий ответ Марины.

– Жесток?! – Эдди шумно выдохнул и развернулся на движение за своей спиной. Увидев в дверях Джейсона, и испуганно выглядывающую из-за его спины Амели, артист недовольно простонал. – А вам то что нужно?

– Мы услышали шум. И видим, что здесь попахивает агрессией, – сложив руки на груди, спокойно заметил Джейсон, взгляд его пронзительных голубых глаз обратился к Марине. Она сидела, вцепившись в подлокотники кресла с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели. Было очевидно, что ей стоило немалых усилий сохранять хоть какую-то видимость спокойствия.

– Попахивает агрессией, – передразнил Эдди. – Тебе то что за дело? Может, позволишь мне самому разобраться с моей женщиной и не будешь изображать из себя рыцаря в сияющих доспехах?

Будто бы пропустив его слова мимо ушей, Джейсон решительно шагнул навстречу Эдди. Они стояли лицом к лицу, когда Ламберт проговорил:

– Знаешь, что меня удивляет, Эдди? Всякий раз, когда я вижу тебя, ты устраиваешь сцену ревности и ведешь себя, как сопливый мальчишка.

Лицо Смайлза вытянулось под сверлящим взглядом Джейсона, когда тот продолжил:

– Это дает мне повод считать, что ты крайне неуверен в себе. И вот какой вопрос мучает меня. Почему? В чем причина твоей, граничащей с параноидальной неуверенностью в себе?

– Нет у меня никаких проблем, – развел руками Эдди. – Разве что, ты, постоянно вьющийся вокруг нее, как будто тебе больше нечем заняться в жизни.

Джейсон засунул пальцы в карманы джинсов и снисходительно усмехнулся.

– Если бы я сегодня не оказался возле Марины, то гениальный план твоего менеджмента в очередной раз бросить ее на съедение журналистам был бы осуществлен. И знаешь что, приятель? Я вполне мог бы предложить ей свое плечо, и не только, в качестве жилетки, – от мужчины не укрылось, как брови Эдди сошлись на переносице, и он покачал головой. – Но вместо этого я предоставил тебе возможность реабилитироваться в глазах, как ты утверждаешь, дорогой тебе женщины. Если бы я был на твоём месте, то не раскидывался бы беспочвенными обвинениями, а воспользовался возможностью, чтобы насладиться близостью любимой перед тем, как, пусть и ненадолго, расстаться. Но, кажется, тебе в очередной раз удалось с треском провалить дело.

Джейсон ожидал, что Эдди начнет огрызаться, но тот лишь тихо вздохнул и раздраженным жестом откинул каштановые локоны со лба. Джейсон на мгновение замер, непроизвольно залюбовавшись парнем, и смущенно закашлялся. Он удивлялся самому себе. Вместо того чтобы укрепить позиции и повернуть ситуацию в свою пользу, он участливо пытался помочь сопернику.

Эдди неожиданно посмотрел прямо в смеющиеся глаза Джейсона. Взгляд этих невероятных голубых глаз, какие только могли достаться человеку, казалось, пронизывали насквозь, заглядывая в самые потаенные уголки его души. Эдди поднял руки вверх и выдохнул:

– Ты прав. Ты совершенно прав. Я все делаю не так. И должен признать, действительно не уверен в себе, когда понимаю, что рядом с Мариной находится такой человек, как ты, – Эдди удивленно рассмеялся собственным словам. – Я феерический кретин. И должен это признать. Но если у меня остался хоть какой-то шанс, то я хочу сделать так, – Эдди протянул руку Джейсону. – Я благодарю тебя за широкий жест и за то, что позаботился о Марине и о том, чтобы дать мне шанс.

Помешкав, Ламберт крепко пожал протянутую ему руку; тонкие длинные пальцы Эдди, все в кольцах, задержались в его ладони чуть дольше обычного. Слегка смутившись, Эдди повернулся к Амели, с мрачным видом подпирающую стену спиной, и мягко улыбнулся ей:

– Прости за сегодняшнее отвратительное представление. Я не хотел обидеть тебя. Это… всего лишь часть шоу.

Не дожидаясь реакции девушки, Эдди подошел к креслу, в котором по-прежнему неподвижно сидела Марина, и опустился перед ней на колени.

– Прости за то, что, как обычно, доставил тебе кучу неприятных минут. Я буду стараться исправиться. Я доверяю тебе. Я люблю тебя. И не хочу уезжать, оставив в таком состоянии. У меня есть ещё один шанс?

Руки Марины привычным жестом обвились вокруг головы Эдди. Она прекрасно понимала, – каким бы ни был ее ответ, как только он покинет этот гостиничный номер, все его мысли будут заняты исключительно гастрольным процессом. Если кому-то в этой комнате и нужен был еще один шанс, так самой Марине. И она приняла единственно возможное для себя решение.