Kitabı oku: «Красные Орлы», sayfa 9
Он и ел, а что?! Разумеется, прекрасно понимал хитрец, что когда все будет выяснено по поводу «бедного Мишеньки», Машка влупит по нему из главного калибра, но ароматное мясо и рассыпчатая картошка того стоили. И Машкина суета вокруг него, бедняжки, тоже стоила. Приятно было настолько, что Мишка жмурился, не забывая при этом делать печальные «бровки».
Маруся села напротив и смотрела внимательно. Ничего такого особенного в лице Мишки она не заметила. Ну, да, брови печально изгибаются, ест, как оголодавший пёс, а так… Все, как обычно.
– Миш, что случилось? Я не настаиваю, но, может, расскажешь?
Мишка ускорился насчет мяса и картошки, понимая, что это, вероятно, его последний шанс доесть всю эту вкусноту.
– Ты о чем?
– Как о чем, Миш? Тебя же девушка бросила. Плохо тебе, сам сказал. Вискарика плеснуть? – Машка уже поднялась и готова была в кухню бежать за стаканами и льдом.
А, ясно. Свежие сплетни из Зябликов дошли до Красных Орлов. Мишка подумал, что ничего такого особенного в его вранье нет. По факту, его бросили, так почему не быть чуточку несчастным, а? Не хотелось ругаться с Занозой.
– Маш, она действительно меня бросила. Все к тому и шло. Я был готов к такому повороту событий. Со мной все в порядке, волноваться причины нет.
– Как нет? Ты сказал, что загибаешься.
– Я несколько преувеличил, но сразу скажу, мне, правда, тоскливо. Спасибо, Маш. Знаешь, не думал, что скажу тебе такое, но я рад, что ты оказалась в Орлах. Ну…и что так беспокоишься обо мне и всё такое…
Машка подозрительно так на Мишаню уставилась. Она понимала, что Волохов не тот парень, который будет наматывать сопли на кулак и распинаться о своих мучениях. Но не до такой же степени!
– Ты не хочешь говорить об этом? – Вопрос простой и ответ должен быть простым – да или нет.
– Не хочу, – ответил Мишка, а сам подумал, что это неплохая подводка к тому, чтобы заговорить с Машкой о ее проблеме и накрутить ей мозги по поводу ее личной причины, – Говорить особо не о чем. Сказал же, все к тому шло. Знаешь, Кан, не все такие, как ты. Люди сходятся и расходятся, и многие не делают из этого трагедии. Принимают факт и живут дальше. Кстати, как у тебя? Уже телефончик закинула?
А вот тут Машка слегка «осерчала». Да не потому, что трагедия Волхова оказалась и не трагедией вовсе, а простым жизненным фактом, а потому, что хотелось ей высказаться по поводу его тупого совета.
– Закинула. Теперь сижу, как дура и жду. Лучше бы я тебя не слушала. Бесит ждать.
– А чего ждешь, Мань? Что позвонит он тебе, да? А с чего ты решила, что позвонит?
Машка задумалась, вмиг «охолонув»:
– Ну, как с чего…
– Вопрос повторяю и жду четкого ответа. С чего ты решила, что он позвонит прямо вот сходу? Ладно, вижу по лицу твоему, что об этом ты не подумала. Когда встречались, кто звонил? Ты или он?
Если честно, то она чаще.
– Ну, я. Но, он тоже звонил.
– Правда? – Мишка начал злиться, но успешно это скрывал: ревность это вам не шутки!
– Я чаще.
– Не ври.
– Ладно! Я звонила!
– А встречались по твоему звонку или по его? – Мишка сжал кулаки и сунул руки под стол, чтобы не засекла Маруся его злости.
А Маша поняла, что по его. Юра встречался с ней только тогда, когда ему было удобно. Но, он же женат. Разумеется, им приходилось выбирать время, когда он мог.
– По его, но это как раз понятно. Ты же знаешь, что он женат! – говорила и жутко злилась, понимая, насколько позорно выглядит сейчас в глазах босса. Реально, девочка по вызову. И так муторно стало…
А Мишаня засек ее состояние и вопросы прекратил. Почему? Потому, что цели своей достиг. Снова порадовался, что сделал ставку на Машкину гордость. Сейчас подумает, посмотрит на все это его глазами и начнется процесс неприятия и отторжения.
– Чего ты на меня-то орешь? Я тут ни при чем. Охота ждать, сиди и жди, а я пойду, прогуляюсь. Вечер славный. В Орлах май красивый.
– Вот и вали на свой вечерний дозор! – психанула Машка, начав жалеть себя по многим причинам.
Вон все вокруг гуляют, смеются, радуются жизни, а она сиди и жди звонка? Так и раньше было, но сегодня совсем как-то злобно стало. Вон шеф довольный, хоть и с девушкой расстался. Гулять собрался по живописным Красным Орлам. А она что?! Вот прав Волохов! Не фиг! Она, Машка, имеет право на радость! Хочет и будет счастливой! Сбежала от проблемы, да? Дура! А еще инженер называется….
На производстве оставленная, не решенная проблема может обернуться катастрофой. И в жизни так же. И Волохов говорит, не решишь, дальше двигаться не сможешь.
– Пойдем со мной, Кан?– и смотрит так тепло, без злости.
– Пойдем, Волохов. Ты прости, что я тут пошумела. Ты точно в порядке?
– Я в порядке. Сказал же. Идем, Машка.
– О, Миш, а вискарик с собой брать? Или до лучших времен оставить? – Машка суетилась, собирая посуду со стола, и теперь держала в руке бутылку, не зная, куда ее пристроить.
– Знаешь, Кан, а ты молодец. Бери с собой. Что еще на майских делать? Пить, есть, копать. Все по плану. Я знаю, что сегодня у Захаровых праздник. Там у них народу валом. Меня звали, а тебя?
– Кому я там сдалась? – Машка прибралась и унесло ее в спаленку, Мишка проводил ее классическим мужским взглядом – ножки, попка.
– Не скажи, Маш. С вискариком подмышкой ты в любую компанию впишешься на ура. Но сначала на обход. Я хотел посоветоваться с тобой. Вопрос строительства не твой, но все же хочу знать твое мнение. Кан, что ты там копошишься, а?
Машка наряжалась, а что такого-то? Если занесет их в гости, то надо выглядеть соответствующим образом. Ну, не декольте и диадема, а джинсы новые и блузочка точно не помешают. А если сверху легкую кожаную курточку добавить, да волосы распустить-причесать, то все прекрасным образом сложится.
Вышла к Волохову и улыбнулась, мол, и мы тут не в лаптях по дому бродим. Знай она, что Мишку красота ее сейчас резанула «посолонь» сердца, наверняка не улыбалась бы так, не стояла, изогнувшись, как умеют только женщины, уверенные в собственной привлекательности.
– Красиво. Хвалю, – выдавил Мишка. – Вискарь не забудь.
– Верх политеса, Михал Андреич. Хвалю? Это же как надо увериться в собственной значимости, чтобы предположить, что мне нужно ваше одобрение?
– Вы, Марья Сергевна, и сами та еще штучка. Хамить начальству пусть даже и в нерабочее время привычка скверная, а временами и опасная.
Обменялись любезностями мультяшки и пошли в коридор обуваться. Машка посмотрела на телефон свой и положила на полочку. Не хотела портить себе вечера ожиданием, не могла больше терпеть эту казнь.
– Опять, Кан? Проблемку дома решила оставить? Прямо в первый день сдалась?
Она и не догадывалась о том, что Мишка внимательно следит за ней:
– Ты, босс, бревно бесчувственное. Меня плющит ждать.
– А ты думала, что легко будет?
– Миш, я не думаю, понимаешь? За меня сейчас ты думаешь, и я благодарна тебе за это, – Машка коротко обняла босса. – Значит, брать с собой?
– Верь мне. Бери. – Хотел обнять ее крепко, поцеловать, чтобы стереть с ее губ слова о том, другом.
Взяла, послушалась. А Мишка в сотый раз обозвал себя дебилом! Ведь слушает его, подчиняется. Ну, запудри ты ей мозги, псих совестливый, сегодня-завтра уже в твоей постели будет. Но нет. Мало. Надо, чтобы смотрела она на него с тем светом в глазах, который другому принадлежал. Не ему. А надо, чтобы ему и точка! С тем и вывел он Машку на Свияжскую.
Ночи в мае дело особое. Шальные они какие-то, манкие. Затягивают в свою чернильную ароматную глубину, душу тревожат, заставляют сердца быстрее биться. И вокруг дышит все романтикой той, которая вне времени и возраста. В такую ночь не то, что молодым с ума сойти от любви, но и пожившим хочется покуролесить, порадоваться, а если повезет, то и влюбиться.
Вот шли оба этой ночью, слушали, как селяне у домов своих празднуют, шашлыки жарят. Виски в Машкиной бутылке, что зажата была у нее подмышкой, плескался в такт ее шагам. Хотелось Мишане посмеяться над этим алкогольным плюханием. По факту, бутылка эта должна была стать лекарством от «разбитого сердца» Волохова. Стерпел, не засмеялся и повел Кан на свой «вечерний дозор» обычным маршрутом. Остановились на Школьной.
– Вопрос со школой. Детей стало больше. Классы под завязочку, потому и надо расширять помещение. Как на твой взгляд, Марья Сергевна, пристраивать или надстраивать? Вторым этажом можно сэкономить место, и школьный двор останется большим. – Ну очень старался Мишаня отвлечь себя от ощущений любовно-эротического характера, задавая Маше вопросы о делах.
– Пристраивать. Я когда с документацией сидела, обратила внимание, что здание старое. По нормативу будто бы и нет противопоказаний для надстройки, а по уму, не надо. Не выдержит старый фундамент, а там детки. Что тебе двор? Малышня там и не бегает, все домой спешат. А вот, если рухнет, то… Я категорически против второго этажа. И тебе советую прислушаться ко мне. Знаешь, вот чуйка у меня.
Оба подошли ближе к школе и стояли, подняв лица к крыше.
– Места много, сам видишь. Лучше пристроить и не бояться последствий. Согласен? – Машка повернулась к Волохову, а у того мозг отключился при виде черных глаз, как-то уж совсем нереально красиво мерцавших в темноте шальной ночи.
– Что? – вот и весь его ответ.
– Ты меня слышал вообще? Босс, да ты сегодня сам не свой.
– Свой я, – сказал и подумал, что не свой ни капли, а ее, Кановский.
Если бы посмотрела она на него хоть вполовину того сияния, что видел он на перроне, он бы больше ничего и не просил у жизни. Ну, в смысле, детей бы просил и всякое такое, но так говорят. Типа, ничего мне не нужно, кроме твоей любви. Мишка с ужасом признался себе в том, что совсем головой тронулся. Ведет мысленные диалоги с самим собой, да еще такого содержания, что вслух выговорить страшно.
– Кан, шевелись. Там сейчас все съедят, – выдал Волохов.
– Ты опять голодный? Куда только лезет? – Маруся оглядела большого Мишку. – Ну, может и есть куда. Миш, ты знаешь на кого похож?
– Вот чую, скажешь сейчас нелепие.
– Нет, – засмеялась Заноза. – На викинга. Если на тебя шкуру повесить, меч выдать и косичек заплести, самое то. Когда злишься, прямо жуть берет. С таким лицом врагов и без меча можно в Вальхаллу отправлять.
– С каким с таким?!
– Ну, с тем, с каким ты на меня обычно ругаешься, – и пошла, нахалка!
Бутылка блямкала живительным напитком под Машиной рукой, а сама Маруся радовалась ночи и Мишкиному обществу. Все же как жизнь повернулась, а? То она его ругала ругательски, а теперь вот он единственная ее отдушина.
Ну, а потом случилась веселейшая сельская попойка! Захаровы и еще половина села, что заседали у них, обрадовались приходу главы Красных Орлов и представителю сельской интеллигенции, угостили их, а те и не отказались вовсе. Вискарь выпили толпой минут за пять, впали в радость дичайшего характера, а там и песни, и танцы и прочее всякое.
Селяне любовались Машкой. Вон она нарядная веселая, глаза блестят. Парни толпой за ней ходят, а она улыбается и болтает с ними радостно. А вот Волохов печальный, видать, Маринка Нефёдова обидела. Бросила и к другому ушла. У, стерва! Нашего Андреича променяла на хрыча старого? И путь катится, ведьма. Мы нашему лучше найдем. Вон, Маня Кан и умница, и красавица. И сама образованная, а значит самое то для Волохова. Еще и деваха свойская, без короны на башке, даром, что московская. Вчерась вона как на огороде у Рябининых пуп надрывала и не пищала.
Вот примерно такие выводы сделали селяне, запустили маховик стадного чувства, и уж минут через пятнадцать все присутствующие на Захаровском празднике знали, что надо этих двоих сосватать. Тут все просто: ей напеть в ухи, что она ему нравится, а ему намекнуть, мол, девка по тебе сохнет. И ждать эффекту. Правда, ругаются они, но так это пройдет, как только сложится меж ними любовь и понимание.
А вот бабка Пална имела на этот счет другое мнение. Говорилось уже, что умна и мудра была. Видела глубже и смотрела дальше многих. Ничего странного в Маше она не заметила, а если приложительно к ситуации «Волохов – Кан», то не опознала она в Машутке своей разлюбезной никаких особенных чувств. А вот Волохов заинтересовал ее своей повадкой на нынешнем празднике. Сидел, как обычно, рядом с хозяевами этаким свадебным генералом и не мешал народу веселиться. Ясно же, когда руководство лезет ко всем подряд, праздник не очень получается. Мишаня знал об этом и не отсвечивал, чем радовал бабку Палну.
И сегодня он сидел там, где надо, и лезть не лез, но вот на Машу смотрел в оба глаза. Прилип к ней взглядом и не отпускал. Да и взор его показался Палне подозрительным и уж слишком горячим. Ну, что ж, значит, присушила городская барина, а иначе и быть не могло. Бабка поняла, приняла и промолчала. Зачем говорить? Скажет, все заметят, и не будет этим двоим покоя в Орлах. Задолбают слежкой, комментариями, задушат на корню своим вниманием то, что может получиться из их отношений.
Закруглились далеко за полночь. Расходились гости табунами, большими и поменьше. Маруся шла со своей ватагой: Мазур, Еленка и оба близнеца. Хохот и крик. Радостно! А Волохов отстал, но все время держался взглядом за Машку. Шел за ней до тех пор, пока не убедился, домой она вошла и одна, без Мазура и еще кого-то там. Потом Мишаня побродил еще возле ее дома, да и пошел спать. А что еще-то? Не лезть же к ней в окно с предложением эротического свойства. Хотя…
Глава 13
– Мамуль, вы где? Где? Уже выехали? Да, конечно, жду! Скажи папе, чтобы аккуратно ехал, я волноваться буду! – Машулька ждала родителей в гости. Давно уж собирались, а тут на вторые майские все же решились. Дачные дела закончили и неслись теперь к дочке.
Валерия Петровна и Сергей Сергеевич Кан о дочери скучали, но принимали ее выбор и радовались уже тому, что звонит часто, устроилась хорошо и жизнь ее на новом месте наладилась. Мама Маши не знала правды. Машка, понимая мечтательную натуру мамочки, не желая ее расстраивать неудавшейся своей личной жизнью, сказала, что хочет настоящей работы и готова к трудностям. Хочет понять, где ее место. Мама намечтала себе, что дочь у нее героиня и даже гордилась решением родного дитя быть полезной там, где очень нужна. А вот папа информацией располагал. Машка не врала ему, рассказала все честно, аргументировала. Отец только головой покачал и дал напутствие.
– Попробуй. Нужна будет помощь я рядом, помни.
Машка с утра суетилась в кухоньке. Потом в магазинку бегала. Убиралась серьезно и вдумчиво: мама не упустит ничего и пыль найдет в дальних углах, и отчитает, если белье плохо выглажено. К полудню все уж было готово: и стол, и дом, и сама Машутка. Принарядилась, сарафанчик натянула новый. Волосы в хвост собрала, потому, что мама не любила, когда «девочки ходят патлатыми».
Семейный автомобиль Кан фыркнул у Машиной калитки.
– Маруся! – мама выскочила и бежала к дочке, раскрыв объятия, сама маленькая, беленькая. – Девочка моя, как же ты похорошела! Сережа, смотри! Прямо не узнать! Глазки блестят, и загорела уже. Когда успела, Маш?
– Маська, привет! – Подошел отец, и обнялись все трое, радуясь, что снова вместе.
Потом хлопоты с выгрузкой подарков и угощений домашних, поток восхищения Марусиным домиком и палисадником. Мамина незаметная проверка хозяйства и папина откровенная похвала насчет обустройства всего села в целом и Машкиного дома в частности. Болтали, наговориться не могли. Потом сели за стол, который решено было вынести на улицу и поставить посреди маленького садика в тени одной яблони и двух вишен. Собственно, это все, что было на Машином участке, если не считать куста сирени у калитки. Но было уютно и удобно. Машка угощала их обедом, они развлекали ее рассказами о знакомых. За этой болтовней не заметили, что через заборчик заглядывал Кутя.
А что это значит? А это значит, что через пятнадцать минут все село знало, что пожаловали к Маше ее родичи на хорошей машине, сейчас сидят в саду и закусывают. Там у них салаты, картошка, зелень, то ли мясо, то ли курица на большом блюде и много еще всякой закуски. И что Машкина мама светловолосая, а сама Машка пошла в отца чернявого. И еще, что все они невысокие, прямо как их Заноза. Подробный отчет, ничего не скажешь.
Волохову донесли на подступах к его дому. Он обрадовался. Почему? Увидел возможность дополнительного воздействия на Машкин мозг в связи со своей персоной.
Мишаня всегда нравился родителям своих девушек. Куда бы он не попал, в какой бы дом не занесло его, и какая бы мамаша не познакомилась с ним, итог всегда один: «Мишенька такой чудесный мальчик!». Со временем он очерствел, немного огрубел, по понятным причинам, но обаяния своего не потерял. В Орлах до сих пор чувствовал на себе благосклонные взгляды женщин, имеющих дочерей на выданье.
Мишка не видел Машку уже несколько дней: вызывали в районный центр для подготовки и празднования Дня Победы. По причине своей должности обязан был присутствовать. Он писал Машке во время командировки своей и трижды просил ее проследить за близнецами, чтобы те не принялись запускать фейерверки, как в прошлом году, когда одна ракета угодила в баньку Протасовых и крышу прожгла. Машка не послушалась и сама вместе с близняхами запускала ракеты, правда, на берегу Краснухи подальше от жилых домов. Мишке доложили, и он обещал по приезду «откуртить ухи» всем троим. Близнях приструнил, а Машу оставил на закуску, но тут ее родители приехали, а значит экзекуцию придется отложить.
Волохов после сообщения Кути пошел домой, перво-наперво помылся и гладко выбрился: мамы не любят немытых и небритых парней. Потом порылся у себя в гардеробной, вытянул с вешалки белоснежную рубашку и чистые джинсы. Опрятно и без лишних изысков. Прихватил коробищу конфет, что обещал привезти Маше из центра, книги и журналы по ее специальности и отправился «наводить мосты».
– Добрый день. Не помешаю, Мария Сергеевна?
Машка во все глаза смотрела на босса, явившегося натуральным «прынцем».Рубашка, выглаженная до нереальности, джинсы ослепляющие чистотой и качеством. Сам выбрит и причесан, а в руках набор «приличного жениха» в виде конфет и книг. Не то, чтобы Мишка ходил лешаком, но предпочитал футболки и вообще…
– Михаил Андреевич, доброго дня. Не помешаете. Проходите, – пропела Машка, замечая уже мамин заинтересованный взгляд и папин оценивающий.
Мишка подошел к собранию и корректнейшим образом уставился на Марусю, мол, познакомить не желаете, мадам? «Мадам» даже если и не желала, то познакомила. Куда деваться-то?
– Мам, пап, это Михаил Андреевич Волохов, глава Красных Орлов и мой непосредственный руководитель. А это мои родители, Валерия Петровна и Сергей Сергеевич, – выдала Маруся обычную при знакомстве речь.
– Приятно познакомиться. Присаживайтесь, пожалуйста. Хотите обедать? Машуля, подсуетись! – мама сей миг расцвела улыбкой.
Все мамы одинаковы. А как иначе? Дочка – невеста, а значит, любую мужскую особь поблизости можно считать потенциальным мужем. А тут такой парень нарисовался, какого Валерия Петровна даже и не ждала увидеть в селе. Высок, косая сажень в плечах и прическа аккуратная, и выбрит, и рубашка до того белая, что глаз слепит. И симпатичный, и лицо такое волевое, сильное. Мама тут же размечталась и заулыбалась. А папа, сам будучи когда-то женихом, оценил Волоховские старания, взял на заметку и не стал делать никаких выводов до поступления соответствующей информации и разъяснений.
– Пожалуйста, не нужно суетиться, я сыт. Чаю с радостью, – улыбался Мишаня.
Машка втайне от родителей сделала Мишке бровями, мол, офигеть, ты и жрать не хочешь?!
– Марья Сергеевна, вот тебе гостинцы из районного центра и книги, что заказывала. – «Прынц» протянул гостинцы, а «мадам» приняла, с трудом удержав себя от шутовского книксена.
Маша сходила за чашками и чаем, а родители все беседовали с Мишаней. Папа больше слушал, а мамуля щебетала так мило, что у Машки лицо крючилось. Сам Волохов заливался соловьем насчет прекрасной их дочери, выдавая информацию так ловко, что Машка получалась ангелом во плоти и спасительницей всех Орлов.
Ни один любящий родитель не останется равнодушным к тому, кто хвалит его родное дитя! Валерия Петровна сияла улыбкой и гордостью материнской, Сергей Сергеевич догадывался, что часть сказанного Мишкой чистой воды вранье, но оценил несколько его замечаний, и тоже погордился. Ну, папа же.
Машка сдерживала смех, старалась держать лицо, слушая Волохова. А сам Волохов с непроницаемой рожей «гнал пургу» и был убедителен.
Когда чай был выпит, семейные истории рассказаны, мама приступила к легкому допросу потенциального жениха. И тут Мишка не оплошал! Рассказал, что он из Питера, что сирота, правда, на сочувственный вопрос: «Как произошло?» – ответил кратко. Но подробно описал и свой диплом, и послужной список, даже коснулся темы светлого будущего Орлов в части перспектив развития. Пока Маша и мама носили грязную посуду в дом, папа задал Мишке только один вопрос:
– Тяжко было начинать в Орлах?
Мишка решил ответить честно:
– Думал сдохну.
Ну, вот собственно и все. Папа оценил прямой ответ и самого Мишку. Да, показательное выступление Волохова папу не сбило с толку, но как мужчина опытный заметил он в Мишке и силу, и волю, и разум. Вдобавок, понял, что мужик такого склада как нельзя лучше подойдет Машке. Странно? Отнюдь. Именно такой и сможет держать в узде характер его обожаемой, но своевольной дочери.
А мама на кухоньке искрилась восторгом, выдав фразу, которой «погоняли» Мишаню все «тёщи»:
– Мишенька такой славный мальчик!
«Славный мальчик» оказался еще и деликатным. Не стал сидеть долго, распрощался самым вежливым образом и оставил семейство наслаждаться обществом друг друга. Аплодисменты, занавес.
Вечерком Маша повела на прогулку по Красным Орлам маму и папу. Мама восхищалась, папа примечал детали, все как всегда. Но ждал Машу и сюрприз. Она и думать не думала, что столько у нее сторонников. Вера и Игорь Гусановы подошли поздороваться и говорили о Машке «со всем уважением». Самбрера повеселил комплиментом для ее мамы, что-то в духе: «Таперича понятно, в кого Манька така справная деваха, самбрера тебе в дышло». Бабка Пална даже прошлась вместе с ними, изумив отца Маруси верным суждением и, опять таки, одобрением М.С.Кан. Порадовала родителей подружка Еленка, а вслед за ней и симпатичный Мазур. Но мама была «настроена» на «славного мальчика», потому и не приняла в расчет Альберта, хоть тот и смотрелся красавчиком.
– Маш, пригласила бы к ужину Михаила, а? Наготовили много, так почему бы не позвать гостя? – Стол накрывали в «горнице» по вечернему времени.
– Зачем, мамуль? Он занят, уверена.
– А ты пригласи. – Голосом надавила, и Машка взялась за телефон. – Маша! Сходи сама. Ну, что за манера такая?! Телефон, это бездушный аппарат!
И выпинала таки дочку за «женихом». Маня посмеялась, но пошла.
– Миш, а Миш… – канючила Машка, когда Мишаня вышел к своей калитке. – Тебя мама моя зовет на ужин. Давай я скажу, что ты занят?
– И чем я тут занят, Заноза? Разве что сижу и слушаю, как в животе от голода булькает? – Мишка ждал приглашения, понимая, что образ «прынца» сработал.
– Я тебя завтра покормлю! Ма и па уедут днем. Приходи вечером, и я тебе выдам харч, – Машка не могла предугадать реакции своей на Мишаню, потому и не хотела его звать. А ну как снова начнутся препирательства? Мама ее сгрызёт, а папа будет смотреть неприветливо. Вот и уговаривала Волохова, так сказать, во избежание.
– А мне до завтра предлагаешь голодным ходить? Маш, ты обещала, что будет мне еда три раза в неделю, – и лезет уже из калитки.
Ну и пошли. Ужин прошел весело. Мама болтала без умолку, Мишка ел без остановки, папа молчал, помалкивала и Маша. Когда выдали всем чаю с пирогом, у Маши зазвонил телефон. Она увидела незнакомый номер, поменялась в лице, и это не осталось незамеченным. Волохов моментально отложил пирог и стал наблюдать за Занозой, успевая отвечать веселой «тёще». А Машка вскочила, извинилась, и ушла на крыльцо.
– Маш, здравствуй. Это мой новый номер, – Юра говорил весело, на заднем фоне слышались голоса, смех и музыка.
– Юра, привет, – и замолкла, слушая голос его.
– Я на даче у друзей. Это недалеко от Москвы и по твоему направлению. Может, встретимся, а? Сможешь приехать? Я тебе адрес скину.
Машка вспомнила советы Волохова, но, очень захотела поехать!Уже готова была сказать «да», но все же, смогла перебороть себя и …
– Юр, я не могу. Если хочешь, приезжай сам. Я напишу адрес.
– Маша, ну, неловко как-то от друзей уезжать. Компания. Я соскучился. Вспоминаю тебя часто и хочу увидеть. Попробуешь приехать?
– Я позвоню тебе позже, – Машка поскорее сбросила звонок и осталась в растрепанных чувствах на крылечке.
Ее окликнула мама, мол, что так долго? И пришлось пойти к столу. Вероятно, лицо у нее было «опрокинутым», потому, что Волохов уставился во все глаза, отец приподнял брови, а мама не заметила, наливая чайку «славному мальчику».
– Спасибо Валерия Петровна, так вкусно мне уже очень давно не было, – Мишка постарался закруглить ужин, видя состояние Маши. – Сергей Сергеевич, спасибо за компанию. Рад знакомству.
Мама радовалась комплименту, отец поглядывал то на Машку, то на Мишку. Машка заученно прощалась и улыбалась отстраненно.
– До свидания. Надеюсь, вы еще не один раз приедете навестить дочь, – Волохов в последний раз улыбнулся родителям, а потом обернулся к Машке. – Марья Сергевна, проводи.
Голос серьезный, тот самый, Волоховский. Машка послушно поплелась на Мишей, понукаемая маленьким кулачком матери, незаметно для окружающих, упиравшемся ей в спину.
У калитки Волохов приступил к допросу, уже догадываясь обо всем:
– Позвонил?
– Да.
– Поедешь?
– Нет.
– Он приедет?
– Не знаю. Нет, наверно.
– Я могу помочь?
– Ты уже помог. Миш…спасибо, – коснулась рукой его плеча и ушла в дом.
А он ей не поверил. Мишка помнил еще, как металась Машка по селу, пытаясь добраться до Юры, и что случилось там, на перроне, когда поезд тронулся и увез ее любимого. Он просто чувствовал, что не сможет она справиться с собой и помчится туда, где был растреклятый ОН. Потому и пришло на ум решение, тупое и где-то подлое, следить за ней. Сходил домой, оделся потеплее, и уже в темноте уселся на порожке администрации, прячась от селян за большим кустом сирени.
Машка рассеяно беседовала с родителями, постоянно оглядываясь на полочку стеллажа: на ней папа оставил ключи от машины и бумажник с документами. Она может, и не хотела думать о Юре, но он прислал адрес, и мозг Машкин заработал на всю мощность свою. Мама и папа лягут спать, а она быстро съездит на машине до Юры, скажет ему все и вернется. Да, она прекрасно себя обманывала, ровно так же, как это было и в Москве. «Вот в последний раз! В самый-пресамый последний!» – это и была ее многолетняя мантра.
Дождалась пока мама и папа уснут в ее спальне, вскочила с дивана и оделась тихонько. Подхватила ключи и бежать. Постаралась закрыть дверь тихо и понеслась к калитке. Выпорхнула очумевшей птичкой на улицу и к машине.
– Молодец, Кан. Правильное время выбрала. Народу ноль, спят все, – голос Мишкин прозвучал кошмарно и жутко. Машка подпрыгнула и остановилась у машины, спрятав ключи за спину.
– Ты не спишь. Интересно, почему? – Говорили тихо, и это само по себе было страшно.
Ругань и подколы, те, что были между ними, сейчас казались легкой шуткой по сравнению с назревающим конфликтом. Таким, после которого люди не говорят больше друг с другом, принимая в сердца ненависть, а в души мрак.
– Да вот дай, думаю, посмотрю на победу чувств над разумом, – Волохов оскорблял, знал это, но и сдержаться не мог.
Опять эти ее глаза, опять бежит сломя голову к другому. Да, к другому! Бушевала в нем страшная, черная ревность, скручивала плечи, заставляла сжимать кулаки.
– Нравятся шоу? Так смотри, я не против, – дернулась Машка от его оскорбительных слов и открыла дверцу машины.
– А что ж только смотреть, а, Кан? Я еще и поучаствовать хочу. Вызвали тебя? Отлично. Подготовилась? Эпиляция, бельё красное? Что уставилась? Девочки по вызову должны выглядеть аппетитно. Так-то я и сам могу тебя подвезти. Сутенерское дело не хитрое. Привез, деньги взял и жди. О, забыл, ты ж за так. Ну да ладно, по дружбе сделаю бесплатный рейс, – говорил тихо, выплевывая из себя страшные слова.
Он знал, что неправ, но остановиться не мог. Так же, как и Машка. Ревность выжигала, понукала его сильно, как и Машку тянула любовь. Противостоять сложно. Вот и лился поток оскорблений, сметая на своем пути доводы рассудка, привитые хорошие манеры, милосердие, в конце концов. А Маша дергалась от каждого его слова, будто принимала на себя удар за ударом.
– Пошёл вон, – тихий, полный ненависти ее голос прозвучал в ночи.– Ты не имеешь права говорить мне все это.
– Права, может, и не имею. Но имею мнение и его высказываю. Так что, мне сходить за машиной? Не волнуйся, довезу в целости и сохранности. Туда и обратно. Вы же скоренько, да? Значит, много времени не займет, еще и выспаться успею.
– Никогда больше не подходи ко мне. Я ненавижу тебя. И голос твой ненавижу, и лицо твое. Ты отвратителен, – она говорила от всей души сейчас.
Волохов принял эту пулю, почти погиб, но продолжил:
– А ты нет? Посмотри на себя. Ты никого и ничего не видишь, не замечаешь. Жизнь твоя, паскудная, так и пройдет около него. Этого хочешь? Давай, езжай. Только знай, Кан, вокруг тебя тоже люди и им тоже может быть хреново. Вали на случку, – презрительно сплюнул под ноги и ушел.
Он не помнил, как добрался до дома, дошел до дивана и упал на него. Одно только спасло – он так и не услышал работающего мотора машины родителей Занозы.
Машка не смотрела вслед уходящему Волохову. Она разглядывала ключи в своей ладони. Это был прямой, короткий путь к Юрке. Но где-то глубоко в ней поднимался протест. Он вился воронкой, набирал силу, захватывал ее и вылился в тяжелые, тихие рыдания. Она уже не думала о Юрке, только о Волохове.
Это был тот случай, когда ненависть пересилила любовь. Она захлопнула дверцу машины, пошла к дому, стараясь не разбудить родителей, и плакала на своем диване до тех пор, пока сон ее не забрал к себе, пощадив раненую девочку. Унял слезы, дал забвение и рассеял мрак ненависти и потери.
Глава 14
– Мася, ты чего такая бледненькая? Спала плохо? Это потому, что мы с папой кровать твою заняли. А мы выспались! Такой воздух здесь. Такая тишина. Прав был Мишенька, когда говорил, что Красные Орлы чудесное место. – Мама приготовила вкусный завтрак и теперь вся семья сидела за столом.
Марусю передернуло от одного упоминания о «Мишеньке»! Нет, она не плевалась ядом, понимая, что Волохов где-то прав, но обижена была очень сильно. Злилась. Настолько, что забыла о Юрке и о том, что он ее ждал, вероятно. Впрочем, Юра не написал и не позвонил, а это означало только одно – Мишка прав и Юрке все равно. А она – девочка по вызову! Но не помогало. Прав, не прав, а выливать столько грязи на нее он права не имел и точка!
