Kitabı oku: «Длинная тень ожиданий»

Yazı tipi:

* * *

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

1. Безмолвие

День перевалил за полдень, ветер утих внезапно, будто выключили гигантский вентилятор, вокруг все замерло, как на картине, готовясь встретиться с вечером, потом погрузиться в ночь. Обязательно звездную, ведь на небе ни облачка, а за городом звезды сверкают чертовски ярко, чертовски притягательно.

И хочется чего то эдакого… чего никогда не делал, стишок там написать, спеть, не имея ни голоса, ни слуха, допрыгнуть до луны, на руках станцевать «цыганочку». Мда, весной нечто романтическое так и норовит заполнить мозг глупыми эпитетами, образами, метафорами, даже если никогда стихов не писал, впрочем, и не собирался.

Видимо, Викентий примерно так думал, решила Милана, украдкой поглядывая на него, потому что, когда он выкручивал руль на кривой проселочной дороге, на его губах играла улыбка. Характер у нее скверный, как несправедливо думают некоторые, не удержалась она от скепсиса:

– Чего это ты лыбишься без повода, как блаженный?

– Ты мне? – бросил он, не глядя на нее.

– Я не знала, что здесь еще кто-то есть.

В сущности, Викентий привык к ядовитостям сестрички жены, уж его то она забрасывала ими не скупясь, однако сегодня он в итоге рассмеялся, а не огрызнулся по привычке. Затем обрисовал ближайшее будущее, которое радовало его, и чтобы на ее вечно кислой физиономии появилось хотя бы подобие улыбки.

– Повод есть. Сейчас как сядем за стол… Я чертовски устал за эту неделю, ведь у меня в клубе ремонт, ел абы что. А Ния обещала удивить нас кулинарными изысками…

– Только почему-то на звонки не отвечает, звоню ей, трубку не берет. Дуется, что ли? Любопытно, с какого перепугу?

Покручивая руль, Викентий успокоил ее:

– Да бросила где-нибудь наверху сумку, а сама внизу. Приедем, отругай ее, а то и я не могу дозвониться.

– Сам ругаться не умеешь? Вот не сказала бы, что ты эстет.

– Я муж, блюду в семье комфортную атмосферу. – И через паузу размечтался: – Приедем – и все, никуда не надо спешить, спокойно выпьем вина… красного! Съедим по куску ароматного мяса, разве это не повод радоваться? А вечером разведем огонь и поджарим прямо в пламени перепелок!

– Понятно. А некоторые упрекают меня в обжорстве. Не знаешь случайно, кто именно у нас бестактный?

Разумеется, намек на него, но Викентий, не обидевшись, снова рассмеялся. Они подъехали к воротам. Он резво выскочил, чтобы их открыть, нужно всего-то просунуть руку между прутьями и отодвинуть изнутри массивную задвижку, когда уезжают, вешают на нее навесной замок. А ворота открыты, их только развести в стороны осталось. Викентий объехал загородный дом и заглушил мотор под навесом рядом с машиной жены. Гараж еще не построен, несколько лет одни разговоры, что надо построить гараж, а пока обходятся надежным навесом, да и вокруг ограда из профильных трубок, вполне надежно.

– Ния! – громко позвал Викентий, переступив порог дома. – Ния, встречай! Мы приехали! Где оркестр и бой барабанов?

Имя жены – Агния, домашние с детства называли ее Ния, что, по мнению Миланы, подходит ей – мягкой, ласковой, позитивной. А полное имя звучит как вызов, противостояние, в нем заключена сила, перечисленные свойства не соответствуют младшей сестре.

– Может, дашь и мне пройти? – буркнула сзади Милана.

– Ой, прости, – не оглянувшись, сказал он и вошел в дом.

Небольшую прихожую от гостиной отделяет арка, отсюда можно попасть на просторную кухню, куда и направилась Милана, чтобы отнести пакеты с продуктами.

– Жена-а! – орал Вик. – Я привез Язву Георгиевну! Ау! Ты где?

Вернулась Милана, что характерно, она совершенна в своей бесстрастности, иногда кажется, удивить ее невозможно ничем, вывести из себя проблематично. Нет, она не флегма, не старуха, прожившая жизнь и сделавшая вывод: на этом свете ничто не стоит драгоценных нервных клеток. Милана женщина в самом расцвете сил и здоровья. Лишний вес, но не критичный, не мешает ей садиться на шпагат; тридцать шесть не приводят в уныние, напротив, это возраст деятельности, идей и успеха; на неудачи она смотрит свысока, а главным своим достижением считает независимость, что позволить себе могут только королевы. Она довольна жизнью, однако отнюдь не оптимист, но и не пессимист, скорее реалист, мало кто пользуется ее доверием, пожалуй, одна Агния, остальные – так себе.

Из кухни она пришла явно озадаченной, на ее белом личике с бледно-голубыми глазами и матовым румянцем, будто нарисованным, но естественным, обозначилось недоумение. Оказывается, эмоции не чужды и ледяным статуям. Милана плюхнулась в кресло, вымолвив обиженным тоном:

– Судя по идеальному порядку, нас не ждали.

– На что ты намекаешь?

– Я намекаю? – пожала она плечами. – Изволь, скажу без намеков: обещанного угощения никто не собирался готовить, на кухне даже не пахнет едой.

– Тебе бы только о еде… – упав в кресло напротив, проворчал Викентий, без сомнения, озадаченный, он даже как-то сник. – Давно на диету пора сесть, скоро в дверной проем не втиснешься.

– Вот не надо, – вяло бросила Милана, не оскорбившись, еще чего. – Не надо преувеличивать, сам недавно слюной чуть не подавился. И вообще, хорошего человека должно быть много, вот смотри на меня и знай: перед тобой хороший человек. Хотя до идеала мне еще много килограммов наедать.

Ее попытки шутить Вик пропустил мимо ушей, он задумался, а она, видя отстраненность с его стороны, протянула руку к столику, взяла из вазы яблоко, которое аппетитно захрустело на ее крепких зубах. В паузе поглядывала на мужа сестры, у Миланы для него нашлось другое сокращение – Кент, почему-то ему не нравилось, мол, это блатной жаргон. А раз не нравилось Викентию, то слетало с языка Миланы чаще, иногда вместе с утешением:

– Не злись, Кент. Во-первых, это вторая часть твоего имени: ВиКентий. А во-вторых, известны два города в Америке с названием Кент и графство в Англии есть, так что я тебя обзываю почти графом.

Издевалась. Немножко, чтобы позлить, так она же стерва по общепризнанному мнению. А если серьезно, Викентий не нравился ей, без причины не нравился, ничего плохого не сделал ни разу, напротив, доброжелателен и предупредителен. Ну, там шпильку вставит иногда, это не повод не любить мужа Агнии, хотя бы ради нее. Она ведь такая славная, милая, ее интеллектуальный уровень гораздо выше, однако предпочла взять именно Кента в мужья, а не более достойного. Милане всегда казалось, что он… никакой, внутренне никакой. Бог, впрочем, не обидел его, это что касается экстерьера, однако внешность находится в конфликте с внутренним содержанием, отсюда он получается какой-то усредненный, неинтересный в ее понимании.

Пережевывая яблоко, она присмотрелась к нему заново, словно покупатель к товару, раньше он не занимал ее, однако повод есть изменить свое отношение: вон как разволновался, не застав свою Нию на месте. Ревнует. И это хорошо, значит, любит, за любовь ему можно простить невысокую планку. Наверное, все ее рассуждения и есть когнитивный диссонанс. Милана отвернулась, отгрызла большой кусок яблока, еле поместившийся во рту, и жевала, не желая заниматься скучным делом – аналитикой родственников.

– Куда она могла деться? – проговорил Викентий.

Посмотришь вот так прямо на него, вполне себе ничего: и рост, и фигура, и черты рожицы, а отвернешься – и не помнишь, как он выглядит. Так было у нее, пока не привыкла к нему. Возможно, тонкие и острые черты лица виноваты, ее отталкивают подобные физиономии, есть в сладкой красивости какая-то неправда, вероятно, поэтому Викентий вываливался из памяти. До смешного доходило, когда не узнавала его, столкнувшись нос к носу, он решил, что родственница жены близорука. Милана не стала его переубеждать, не любительница она что-то там доказывать, все эти споры столько силы забирают… да ну их.

– Заснула Ния, что ли? – Внезапно Викентий подскочил, едва не испугав гостью резвостью. – Сбегаю наверх, посмотрю.

Как сайгак, он поскакал на второй этаж по крутой лестнице, за которую Милана пилила Агнию. Дом компактный, планировка продумана, исходя из функциональности: ни одна архитектурная деталь не должна занимать много места, но обязана быть удобной. Так вот лестница неудобная, подниматься еще ладно, можно руками ступеньки перебирать, как собака, а спускаться – смотришь вниз, и чудится: сейчас оступишься и шею свернешь.

Но Милана любила этот дом (кроме лестницы), здесь с ранней весны до глубокой осени классно расслабляешься, ради разнообразия можно покопаться в цветнике, сходить на причал и поплавать вместе с лягушками в пруду. В свое время дед Агнии успел ухватить участок с береговой частью даром, которую остаток жизни расчищал и углублял, отец продолжил.

– Слушай, – спускаясь по лестнице, подал голос потерянный Викентий, – Нии наверху нет. Ничего не понимаю… Куда она делась?

– Чего ты так всполошился? Может, окунуться пошла…

– Мы еще не открывали купальный сезон.

– Полагаю, она без твоего разрешения способна нырнуть в пруд, май вон какой теплый. Чего стоишь? Беги туда, ищи Нию на берегу.

Викентий умчался, словно укушенный, за помощью, а Милана поднялась с места, решив слегка размяться, то есть без цели побродить по гостиной, в окошко посмотреть, а то есть хочется… но к плите становиться не было желания. Сделав несколько шагов, она задержалась у камина. Если б Милана не была ленива, обязательно построила бы такой же компактный домик с балкончиками и камином, слушать по вечерам треск огня так упоительно…

– А это что? – озадачилась.

Она наклонилась, держась за колени руками и рассматривая на полу бордовое пятнышко с четкими краями размером с рублевую монету. А недалеко от пятна заметила несколько пятнышек поменьше.

– Что ты там ищешь? – послышался голос Викентия.

– Да вот смотрю и гадаю, что за пятна на полу, м?

Викентий приблизился, тоже согнулся, но сразу выпрямился и сказал так многозначительно, что Милана едва удержалась от смеха:

– Краска, я думаю… А ты почему спросила?

– Капли похожи на кровь, – выпрямилась и она.

– Что ты несешь, какая кровь, откуда? – запыхтел Викентий.

– Не кровь? – произнесла Милана, снова стоя буквой «Г» и присматриваясь к пятнам. – Тогда что вы красили? В кроваво-красный цвет?

– Мы? – пожал он плечами. – Ничего не красили… Наверно, Ния надумала что-то… в бордовый…

– Покрасить? Сама? Что-то не замечала я за ней страсти к профессии маляра. Кстати, нашел ее? Она в пруду плавает?

– Нет ее там. Пирс пустой, только лодки и… и все.

– Но ты так быстро вернулся… – второй раз выпрямилась она.

– Я не спускался вниз. Зачем? Из беседки все как на ладони.

Сунув руки в карманы брюк, он водил растерянными глазами по гостиной, словно искал Агнию в вазах, на полках антикварного шкафа с книжными полками, за стопкой книг, даже рядом с маленьким бюстом Пушкина на каминной полке. Милана пожалела несчастного и дала ценный совет:

– Звонить не пробовал?

Он стукнул себя по лбу ладонью и кинулся в прихожую, где оставил свою сумку. Оттуда шел, глядя в смартфон. Вдруг… Раздался звонок, это звонил телефон Нии. Викентий огляделся, затем кинулся назад в прихожую, а вернулся со вторым телефоном, который трезвонил. Когда достал трубку жены из плоской сумки, та от его неловкости упала за шкафчик для обуви, Викентий не стал ее доставать, вернулся в гостиную, демонстрируя звонивший смартфон.

– Ну, вот, – снисходительно улыбнулась Милана, – Ния просто вышла и наверняка скоро вернется. Может, руку порезала? И побежала в село к фельдшеру.

– Думаешь, порезалась? – ужаснулся он.

– Дождемся и узнаем.

– А зачем ей бежать? У нее машина есть…

Этому тормозу приходится все объяснять:

– Да тут будешь выезжать – кровью истечешь, легче ножками сбегать.

– Хм… Разумно. – Он сел в кресло, машинально взял журнал, открыл его и замер. – Но почему не позвонила?

– Кент, вообще-то телефон Ния забыла.

– Я помню. Почему до того, как ушла, не позвонила?

– Вот ты зануда, – плюхнулась в кресло рядом с ним Милана, вырвала журнал из его рук. – Отдай! Этот журнальчик для красивых девушек вроде меня. Ждем Агнию. И не психуй, посмотри лучше телик.

Прошел час… Спокойно это время Викентий не провел, он то и дело подскакивал с места, выходил во двор, не выдержал и сбегал в фельдшерский пункт, вернулся и развел руками:

– Мила, Ния не приходила к фельдшерице.

– Нам ничего не остается, кроме как ждать ее. Я сварю кофе.

Прошел еще час. Викентий звонил приятелям, выясняя, не с ними ли Агния, в ответ слышал одно слово «нет». Милана делала вид, что не видит его метаний, кстати, вот главная черта, которая ее раздражала в муже сестры – он нервический пацан, короче, холерик. Для мужчины данное качество совсем не good, да и не качество это вовсе, а брак.

– Сколько можно ждать! – пыхнул неугомонный муж.

Милана уже хотела ответить в своем эксклюзивном стиле, который бесит Викентия, но он, решительно подойдя к окну, раздернул занавески, чтобы света стало больше, дело ведь шло к вечеру, и застыл. Окно панорамное во всю стену, сбоку есть дверь с выходом в сад, а подоконник примерно сантиметров сорок высотой или чуть больше. Викентий так и держал в руках занавески, опустив голову, видимо, глядя на подоконник. Милана бросила ему:

– Что нашел, пополам. Я гостья, мне положена бóльшая часть.

– Оторви от кресла свою недвижимость и иди сюда, – оставил он без внимания ее слова.

Сказал настолько сдавленным тоном, что Милане пришлось встать и без ответных шпилек подойти к нему. Разумеется, первым делом она посмотрела на подоконник, куда уставился Викентий.

На поверхности красовалась четкая пятерня с растопыренными пальцами, вторая менее четкая рядом, третья накрывает мизинец второй и размазана до самого края подоконника. Но и на полу пятна, причем размазанные, тут уж и Милана разволновалась, выговорив:

– Это не краска. Отойди, ты как раз наступил… Боже мой…

– Куда отойти? – Он осмотрел пол вокруг своих ног и, отступив на несколько шагов, чертыхнулся: – А, черт! Черт… Не краска, говоришь? А что? Кровь, да? Скажи прямо, это кровь?

– Надеюсь, нет. Мне все это не нравится. Вызывай полицию.

Он кинулся к столику за телефоном, а Милана присела на корточки, рассматривая пятно на полу и слушая заполошные повизгивания Викентия:

– Я же сказал: жена пропала… Какие три дня! Вы что! Здесь пятна, похожие на кровь… Труп? Нет, трупа нет… Я осмотрел весь дом и сад, нет трупа, а кровь есть… Кажется, кровь… А я не эксперт, чтобы отличать краску от крови. Сами приезжайте и разбирайтесь…

Видимо, там отключились от связи, не желая тратить время на тех, кто не понимает русского языка. Викентий в ярости заходил по гостиной, шепча явно ругательства. Успокаивать мужа Агнии бесполезно, да и неохота, он паникер, а паникеры слушают только себя. Милана поднялась и тоже двинула за телефоном, через минуту она разговаривала со знакомым:

– Леха, привет. Прости, но я к тебе за помощью… Да, у нас тут, по всей видимости, проблема. Мы приехали с мужем Нии на дачу, а ее нет. Смартфон здесь, машина здесь, дом открыт, а хозяйки нет… Часа три ждем, муж бегал в село в медицинский центр… Ну, в пункт фельдшера. Думали, Ния порезалась и пошла обработать рану… Я не сказала? Ой, прости, мы обнаружили пятна на полу и на подоконнике, похожие на кровь… Да кровь, кровь! Пятерня на подоконнике явно кровавая, точнее три пятерни, пятна на полу размазанные… Здесь что-то случилось, боюсь даже предположить, что именно… Знаю, по прошествии трех дней принимаются заявления о пропаже человека – дурацкий закон, какой дебил его придумал? Если ребенок пропадает, то поиски начинают сразу, именно первые два часа приносят положительный результат, а взрослого не надо искать?.. Не могла в город уехать, машина здесь, а левитацией она не владеет… Пешком топать черт-те куда! И зачем, когда машина на ходу?.. Ладно, сейчас узнаем. Викентий, есть дома кто-нибудь? Я имею в виду городскую квартиру.

– Уже вряд ли, – очнулся тот, хотя слушал Милану как будто внимательно. – Сегодня Раиса Петровна убирала квартиру, но она закончила, думаю, давно.

– Думает он, – фыркнула она. – Звони.

Викентий подчинился, через минуту выяснили: Агния не приезжала домой, Милана снова позвонила знакомому:

– Леха, мы сделали, как ты просил, хотя ответ и так ясен… Конечно, не приезжала… А как с кровью быть? Она же высохнет… Леха, но кто-то же должен нам объяснить, что все это значит! Вызови следователя и всех, кто там у вас на преступления ездит… Тогда сам приезжай… Слушай, мальчик, Ния близкий мне человек, она как мои дети, я их не разделяю. Может, ей сейчас нужна помощь, а мы с Виком не знаем, куда ткнуться… И ты не знаешь? Хм! А какого хрена тогда зарплату получаешь? Один раз я обратилась к тебе как к правоохранительному органу, а ты меня посылаешь на три дня!.. Это другой разговор, ждем-с.

Она назвала адрес, описала в подробностях, как доехать, ведь загородные усадьбы в этом районе расположены хаотично, но все же система и в хаосе существует. После диалога кинула трубку на диван и сообщила Викентию:

– Леха приедет.

– Это кто? – спросил он без всякого интереса.

– Работает в отделе полиции, с охраной связан, с этими… сигнализация и все такое. Сказал, привезет с собой знающего мужика.

* * *

Симпатяге Лехе с рыжеватыми волосами и конопатым носом, соседу Миланы, около тридцати, выглядит значительно моложе, потому что худой и быстрый, он способен обаять одной улыбкой, а улыбался постоянно. Прибыл не один, а в компании двух мужчин, однако Викентий встретил их, можно сказать, неприветливо, хмуро, Милана не замедлила упрекнуть его, правда, шепотом:

– Кент, ты не на похоронах, скорбеть рано. Ребята приехали помочь нам, а ты надутый, как… не знаю кто.

– Мне что, плясать? – огрызнулся Викентий.

– Просто будь вежливым, приветливым.

Леха привез пожилого и сухощавого мужчину в круглых очках, который мгновенно признал, что пятна не что иное, как кровь, а чья – хозяйки дома или кого другого, пообещал выяснить. Пока пожилой возился у окна, Леха и молодой человек Рудаков Иван, смахивающий на цыгана без табора, осмотрели дом. Ничего, что указывало бы на борьбу в доме, не обнаружили, тут даже дилетанту понятно: крови без борьбы, точнее без сопротивления жертвы, не бывает. Откуда она взялась, вопрос остался открытым.

– А отпечатки ладоней на что указывают? – спросила Милана.

Ответил Леха, он находился ближе остальных «гостей»:

– Только на то, что твоя сестра исчезла.

Леха знаком с Агнией, встречал ее у Миланы не раз, он любит зайти к соседке попить чайку и поболтать, а мужа ему не приходилось встречать.

– Вы все же скажите, – подхватил Викентий, – куда могла деться моя жена? Согласитесь, это странно: утром мы расстались, ничего не предвещало нелепых событий, я обещал привезти Милану. Когда закончил работу в клубе, заехал за ней, мы купили все, что просила купить Ния, можете убедиться – пакеты в кухне, приезжаем, а тут никого. Что мне думать?

– Что нам думать, – подчеркнула слово «нам» Милана, намекнув, что она тоже обеспокоена. – Мы приехали больше пяти часов назад, до сих пор Ния не вернулась, не сообщила о себе, это очень нетипично для нее.

– Не знаю, – пожал плечами Леха. – Я не спец в этих делах.

К ним подошел Рудаков, решивший изложить свои выводы, ради чего Леха и привез его:

– Если ваша Агния не объявится в ближайшее время, то можно рассматривать три версии: либо она сбежала…

– А кровь? – не дослушал Викентий.

– Но мы же не знаем, чья это кровь, – сказал Рудаков. – Не исключено, что ваша жена кого-то поранила…

– Кого? – недоверчиво спросила Милана.

– Да кого угодно, – ответил Рудаков. – Сейчас хватает любителей поживиться, а дача особняком стоит, издалека видно: хозяева люди не бедные. Да тот же житель соседних поселков, возжелавший проверить, что тут плохо лежит.

– Нет-нет, – решительно перебил Викентий. – В любых обстоятельствах Ния не станет резать человека, скорее, убежит. Вы сказали три версии, остались две.

– Вторая версия: похищение, возможно, ради выкупа, – ответил Рудаков. – Самый крайний вариант – убита.

– Убита? – вытаращилась Милана. – Этого не может быть. Она сто пятьдесят раз ночевала здесь одна, и ничего, никто не приходил… Убить… фу!

– Сожалею, – развел руками Рудаков. – Но такое случается. Даже безмотивные преступления сейчас встречаются все чаще, то есть без повода.

Викентий взволнованно заходил туда-сюда, потирая то подбородок, то плечи, то лоб, наконец остановился напротив Рудакова и Лехи.

– А тело? Если убили, где тело Нии?

– Без паники, – сказал Рудаков. – Я пока предположил, а не утверждал. Это первое, что пришло в голову, то есть чаще попадается в статистике. Может быть, есть другая причина исчезновения, не знаю… Будущее покажет.

Ответ не удовлетворил Викентия, он снова заходил, но сделал всего несколько шагов и вернулся с вопросами:

– Если убили, тело куда дели? С собой унесли? Зачем?

– Господи, Вик, почему ты застрял на слове «убили»? – поежилась Милана. – Зачем и кому ее убивать? Меня больше убеждает слово «похитили».

– Ты оптимистка, – огрызнулся он, – а я пессимист, ты сама называла меня хроническим пессимистом. Я хочу знать, где искать мою жену…

– Вы правы, Викентий, – прервал его Рудаков, не любил он в мужиках нервозность, свойственную слабому полу. – Нам тоже хотелось бы знать, где тело, а оно может лежать неподалеку. По логике преступник избавился от тела, например в овраг сбросил. Оврагов здесь полно. Или в пруду утопил. Но повторюсь: это крайний случай, крайний! Надеюсь, до трагедии дело не дошло. Давайте подождем, другого не дано пока.

Несчастный муж не унимался:

– Ну, в оврагах я с утра посмотрю, а в пруду как проверить? Он, черт возьми, большой и глубокий.

– Водолазов вызвать, – подсказал Леха.

– А у нас водолазы есть? – удивился Викентий. – Вроде ни моря, ни реки судоходной поблизости нет, одни протоки.

– Найдутся специалисты, – заверил Рудаков.

– В таком случае зачем ждать? Ясно же: пропал человек, тем более женщина, нужно срочно ее искать. А если Нии нет в пруду, что тогда?

– Заведут дело, но после трех дней. Поймите, взрослый человек может уйти по самым разным причинам и так же неожиданно вернуться. А если вам тяжело ждать, обратитесь в детективное агентство, они вызовут водолазов.

– Я согласен. Не подскажете, куда обратиться?

– Подумаю и позвоню. Только учтите, сегодня никто не приедет, уже стемнело, под водой ничего не видно.

– Я на завтра договорюсь.

Начали собираться, однако Викентий решил ждать жену на даче, вдруг она вернется. Леха вызвался доставить домой Милану и Рудакова, который уходя предупредил хозяина:

– Советую вам тщательно запереть дом и вернуться в город. Внутри нужно оставить все как есть, это для следственной группы, вы и так много наследили.

– Да, да, понимаю, – машинально закивал Викентий и остановился на террасе. – Просто хочу… хочу побыть здесь один, а потом… До свидания.

Очень скоро стихли звуки мотора, и на одинокого Викентия обрушилась всей тяжестью тишина, словно в уши вставили герметичные заглушки. Бывает так: ни ветерка, ни звуков, ни шелеста листвы, которой вокруг слишком много, нереальная тишина. Мучительная. Пронизывающая все нутро, все кости и сосуды безотчетным страхом, в сущности, причина этого страха в необъяснимости и непонимании.

– Ния… где же ты? – произнес сдавленным голосом Викентий.

В какой-то момент ему почудилось, будто темнота знает и готова ответить, но человек на террасе боялся ответа и, чего с ним никогда не случалось, испугался темной массы перед глазами. Тем не менее он еще долго стоял на террасе, не решаясь убежать, напряженно вглядываясь в кромешную тьму, которая начиналась всего в нескольких шагах от дома. В том ночном сгустке, казавшемся живым, пряталось нечто неизведанное и устрашающее. Он понял глупое выражение «тишина кричит», во всяком случае, тишина давила на уши, словно тысяча децибел, их неслышно, но они есть. Неожиданно для себя он сорвался, лихорадочно запер дом, сел в машину и рванул к городу.

* * *

Леха, забросив необщительного Рудакова домой, выехал на оживленную улицу. Он мчался к своему району, а на его лице отсвечивали разноцветные огни реклам кислотных оттенков, словно на картинке в стиле киберпанк. За окнами авто по обеим сторонам все сверкает, создавая мнимый праздник, а на душе паршиво, во всяком случае, внутри Миланы образовалась тревожная пустота.

– Какой неразговорчивый Рудаков, – высказалась она, когда остановились на светофоре, – за всю дорогу ни слова не проронил.

– Что именно он должен был ронять? – пошутил Леха.

– Странный вопрос. Случилось происшествие, выходящее за рамки нормы, а твой коллега отнесся к данному факту равнодушно. Разве он не должен допросить нас с Кентом по отдельности, выясняя обстоятельства?

– На каком основании? – задал встречный вопрос Леха, трогая машину с места. – Еще ничего не известно, сотни случаев, зафиксированных статистикой, когда чел пропадает, но через пару дней приходит домой, а то и через неделю. Кстати, Рудаков мне не коллега, у нас с ним разные сферы, он как раз сыщик из следствия, а я технарь из полицейского отдела. – Взглянув на расстроенную Милану, он сделал слабую попытку утешить ее: – Да ладно, Мила, не горюй, завтра твоя Агния позвонит тебе, и все вернется на круги своя.

– Боюсь, не вернется, потому что не позвонит она. У меня внутри словно нерв тянет. И пусто. Спрашиваю себя, что все это значит… я про Нию спрашиваю… а в ответ угнетающее молчание.

– И всегда ты себя спрашиваешь по тому или иному поводу?

– Когда есть проблема с неизвестным финалом.

– Первый раз слышу о такой способности. Ты случаем не экстрасенс?

Леха хихикнул, видимо, не верил в экстрасенсорные способности соседки, а она и не претендовала на звание ясновидящей:

– Я совсем о другом, о душе. В каждом из нас живет душа, нужно только ее почувствовать, люди называют это интуицией, предчувствием. А может, это ангел-хранитель, я не сильна в данной области, но задаю вопрос внутрь себя и часто получаю правдивые ответы, как выясняется позже. Сейчас нет ответа никакого. Но только чую: что-то нехорошее случилось.

– Удивляешь ты меня, Мила. Агния тебе пятая вода на киселе, а ты так переживаешь… Никогда бы не подумал, что ты чувствительная натура.

Она взглянула на него и снисходительно усмехнулась, но Леха смотрел прямо перед собой, стало быть, не заметил уничижающей усмешки и осуждающего взгляда. Милане пришлось на словах объяснить, в чем он не прав:

– Пятая вода на киселе, говоришь? Да, наши матери были троюродными сестрами, хоть и дальняя, а все же родня. Когда мои родители погибли в один час, а бабушка не перенесла удара и умерла через три месяца, мне было всего девять лет. Я осталась совсем одна, так вот дядя Костя, отец Нии, забрал меня к себе, а мог отдать в детский дом. Он же мне вообще никто, чужой, но не отдал, вот так.

– А мать Агнии где была?

– С нами была. Они оба заменили мне родителей и никогда не делали разницы между мной и родной Агнией, которая младше меня на шесть лет, я с ней, как с игрушкой, играла. Но мама наша была сердечница, умерла рано. Папа больше так и не женился, а желающих нашлась тьма, каждая тощая кляча мнила себя папиной королевой. Он всех отшивал, потому что у него на руках оказались две девочки и компания, в которой работало много народу. Квартиру папа подарил мне перед первым замужеством, как и машину, салон купил, а еще два салона я сама открыла. Он оставил мне десять процентов в компании, счет в банке, назвал это подушкой безопасности и взял слово, что тратить его буду в крайнем случае. Вот и считай, какая по счету у нас вода на киселе.

– Извини, не хотел тебя обидеть.

– Да проехали, – отмахнулась она.

– И приехали. – Леха затормозил у подъезда, но не вышел, он повернулся к Милане, признался: – Вообще-то, если честно, случай нетипичный с твоей Агнией-Нией. Но так думаю я, можно сказать, дилетант в этом деле, а как следователь посмотрит…

– Неужели до этого дойдет? – напряглась Милана. – Считаешь, Нию… убили? Ты так считаешь? Честно скажи.

Повернувшись лицом к лобовому стеклу, он произнес:

– Я не ясновидящий. Давай подождем?

– Ждать? Это так противно… А чего ждать? Я впервые чувствую свою беспомощность, ничего не могу сделать… ничего… вообще! Это бесит даже меня.

Впрочем, «бесит» сказала для красного словца, как показалось Лехе, на вид Милана выглядела льдиной, прекрасно справляющейся с внутренним бешенством.

* * *

Наступило воскресенье, для кого-то день отдыха, а кому-то пришлось продолжить поиск пропавшей жены. Агния исчезла в пятницу, в бестолковой суете Вик провел субботу, поиски жены испоганила своим присутствием Милана, следовавшая за ним по пятам в лесных дебрях вокруг загородного дома. А когда открывала рот, мол, идея неудачная – искать свежие холмики и копать их, Нии там нет, ему хотелось ее прибить лопатой, которой раздвигал заросли. Однако устал чертовски уже после второго холмика и вынужден был признать (про себя, разумеется), что Милка права: идея глупая. И вот, наконец-то, наступило воскресенье…

Глядя на водную рябь под серым небом, Викентий стоял на длинном пирсе, пристроенном вплотную к почти отвесной горе, густо заросшей кустарниками, деревьями, хвоей и разными травами. Наверху прямо над пирсом в прямом смысле висит беседка, рядом с ней лестница с перилами, ведущая вниз.

Здесь же на пирсе возился с оборудованием старший группы водолазов по фамилии Ломов, сорокалетний атлет с «пьяными» глазами и медлительной речью, но трезвый как стеклышко. Только в воскресный день приехали три водолаза, можно подумать, у них очередь из желающих вынуть трупы своих родственников из морей и океанов. Посмотрели молодые люди на пруд и приуныли, Ломов высказался прямо:

– Разве это пруд? До противоположного берега с километр будет, да это целое озеро. Дно небось илистое?

– Нормальное дно, – угрюмо процедил Викентий. – Естественных водоемов здесь было несколько, их объединили. Потом долго расширяли и углубляли аж с советских времен, дед жены начал. И у сына его, моего тестя, тоже пруд пунктиком был. Он нанимал рабочих с оборудованием, гальку привозил, песок, растения насадил, которые воду очищают. Нет, правда, вода чистая здесь. Лягушек завез особенных, орут по ночам как бешеные, спать не дают, а он балдел от лягушачьих концертов. Рыбу запустил пресноводную, рыбачить любил. Постоянно приглашал специалистов, чтобы оценили состояние, но озеро, как вы назвали пруд, уже поддерживает сама природа.