Kitabı oku: «Аттария. Битва за новые земли», sayfa 2

Наконец, впереди замаячили огни костров. Следопыт остановился перевести дыхание, но тут услышал приглушенный нарастающий шум приближающихся волков.

– Должен успеть, – в полголоса твердо сказал он сам себе и вновь побежал.

Следопыт и волки вышли к лагерю одновременно. Проследив взглядом за движением огромной армии шестилапых, Рун понял их план. Гигантской двухголовой змеей расползались волки с разных сторон, намереваясь взять лагерь в кольцо. Сориентировавшись, неслышной тенью метнулся следопыт к королевской палатке, стараясь опередить шестилапых и, крича во весь голос:

– Тревога! Шестилапые!

Минуту назад лагерь спал. Тишину нарушали лишь тихие разговоры караульных, потрескивание костров да убаюкивающие песни травяных лиму. И вот, серебристо-черный поток шестилапой армии, подобно бурной реке, затопил долину. Врываясь в палатки-пятилистники, волки яростно набрасывались на спящих воинов. Расчет Рэнзиро был верен. Лишенные защитного обмундирования, в первые минуты многие становились легкой жертвой волков. То тут, то там раздавались предсмертные вскрики. И все же один из караульных успел поднять тревогу. Ночную тишину прорезал звук рога.

Руну удалось добраться чуть раньше. Решительно откинув полог и тяжело дыша, он крикнул:

– Тревога! На нас напали!

Услышав следопыта, рука предводителя привычно легла на рукоять меча. А через несколько мгновений, крепко сжимая в руках оружие, Рангвальд и его сыновья уже наносили смертельные раны шестилапым. В воздухе смешались запахи плоти и крови, рычание и лязг оружия. Земля, когда-то поросшая травами и цветами, была взрыта когтями, изранена вонзившимися в нее стрелами и мощными ударами боевых мечей. На мирные земли пришла война.

Волки превосходили тремарионцев численностью. Ростом почти с воинов, они легко находили незащищенные места в обмундировании, впиваясь в них клыками. Но, как бы ни многочисленны были хищники, сколь ни остры были их клыки и когти, скоро эффект неожиданности иссяк. Легкое поначалу продвижение шестилапых вглубь лагеря остановилось. Тремарионцы медленно, но, верно, отвоевывали занятую ими территорию.

Луна давно растаяла в свете взошедшего солнца, а между двумя сильнейшими армиями продолжался смертельный бой. Ни шестилапые, ни тремарионцы не собирались отступать. Но, как бы ни остры были зубы и когти хищников, как ни сильны были их мощные лапы, удары острых мечей и боевых топоров, меткие выстрелы арбалетов и удары цепей нещадно косили их ряды.

Время неслось быстрокрылым грифоном, гоня по небосклону солнце и облака. Позади остался зенит. И вот уже уставшее светило, окрасив небо пурпурным светом, спешило скрыть свое огненное око за горами. Сумерки готовились вступить в свои права. Мирная всего лишь день назад равнина была усеяна телами поверженных воинов и щедро полита их кровью. И все же среди погибших было больше шестилапых. Они проигрывали. Еще немного и волкам пришлось бы отступать перед мощью тремарионцев, не знавших поражений.

Предвидя это, вожак стаи выискивал среди огромной людской армии их короля. Только его смерть могла остановить захватчиков. Сражая и откидывая в сторону тела чужаков, Рэнзиро упрямо шел вперед. Широкая грудь и его передние лапы давно обагрились кровью поверженных воинов, глаза горели алчным огнем, выискивая долгожданную цель. И вот впереди мелькнул мощный королевский наплечник в виде оскаленного зверя. А вскоре и сам король, нещадно разрубая шестилапых, предстал перед вожаком. Обнаженный торс, перехваченный крепкой защитой и увешанный кинжалами. Кованный наплечник и наручи, защищающие вздутые венами, обагренные кровью шестилапых мощные руки. Широкая мускулистая грудь, перетянутая кожаными ремнями. Все в виде воина, представшего перед предводителем шестилапых, выдавал в нем короля непобедимой армии.

Взгляды правителей пересеклись. Время замедлилось. Звуки битвы замерли. Медленно проходя по кругу, не отрывая взгляда, они изучали друг друга, готовясь к нападению. Нос Рэнзиро дернулся, выдавая нетерпение и обнажая острые клыки. Рангвальд в ответ усмехнулся, покрепче перехватив меч и поиграв мускулами, провоцируя волка к началу поединка. Послав противнику громкий рык в ответ, вожак резко оттолкнулся шестью лапами и бросился вперед, намереваясь вцепиться тому в горло. Рангвальд был готов к нападению. Развернувшись в пол-оборота, он занес меч для смертельного удара. Но тот лишь рассек воздух, пройдя у самой груди шестилапого, острые клыки которого полоснули по открытому телу короля. Еще заход и снова неудача. Одинаково мощные и стремительные, верткие и неуязвимые, воины долгое время отделывались лишь незначительными ранами. Рангвальд Могучий был поражен силой и маневренностью противника. За плечами великого воина Тремарионии было несчетное количество боев и побед, но редко кто выдерживал долгий ближний бой. Король перешел в наступление, но тут же получил удар, а острые когти рассекли лицо правителя. Озверев от ярости, Рангвальд начал носить удар за ударом, пока, наконец, меч его не достиг цели, глубоко вспоров морду шестилапого. Взвизгнув и дернувшись от боли, Рэнзиро потерял маневренность и следом получил еще один удар, подрезавший его переднюю лапу. А следующим – и вовсе был отброшен, словно щенок. В глазах правителя тремарионцев блеснул азарт.

Осознав, что поединок проигран, но не желая уступать победу чужакам, Рэнзиро взвыл громко и протяжно, обратив морду к взошедшей Полноликой и, сообщая войску об их отступлении. От леденящего кровь воя замерли тремарионцы и шестилапые. А в следующий миг, отрезая раненого короля от преследователей, волки начали отступление, уводя того подальше с места сражения.

– Даргерд! Освальд! Догнать их! – брызжа слюной, рявкнул Рангвальд.

Сыновья Рэнзиро взяли на себя командование. Выстроившись полукругом плечом к плечу, волки продолжали бой, теперь уже отбиваясь от нападений противника. Достигнув границы долины, старший сын короля шестилапых, дважды громко взвыл, и стая, развернувшись спинами к противнику, перешла на быстрый бег.

Оседлав уцелевших лошадей, воины устремились в погоню. Густой лес, наполненный криками ночных животных, заполнили новые звуки. Топот копыт и крики, распаляющие азарт погони ворвавшихся чужаков, распугал ночных обитателей леса, поспешивших укрыться в темноте.

Поначалу тремарионцы продвигались довольно быстро. Но то был обычный лес, с широкими тропами и высокими кронами деревьев. Когда же он закончился, перед воинами встали настоящие дебри, заросшие колючими кустарниками и вьющимися растениями. Преследователи поняли, что, вряд ли сумеют догнать шестилапых на лошадях. Мангровый лес и вовсе замедлил их движение. Лошади спотыкались, цепляясь копытами о корни, выпирающие из земли, словно корявые паучьи лапы. Какое-то время тремарионцы еще видели мелькающие в свете факелов лапы отставших шестилапых, но скоро и те скрылись в ночи. Стая умчалась далеко вперед.

Мангровые деревья всегда росли у рек, можно было даже сказать стояли в них, словно на ногах, питая свои густые и толстые корни. И потому, тремарионцы не удивились, когда выехали к быстрой речке, за которой рос необычный лес. В свете полной луны взору воинов предстали его изогнутые, будто в причудливом танце, сосны. Тремарионцы готовы были продолжить преследование. Однако, неведомый прежде страх сковал видавших виды смельчаков, заставляя стынуть кровь от закравшегося внутрь страха. Почуяв неладное, лошади начали пятиться от странного места, вставали на дыбы, едва не скидывая с себя наездников. Даже самые спокойные шарахались, испуганно тряся головами и тараща глаза.

Даргерд поднял выше свой факел и многозначительно глянул на Освальда. Тот согласно кивнул в ответ, подтверждая мысли брата о мрачном месте, не пустившем их в свои владения. Даргерд успокаивающе похлопал по холке свою лошадь и слегка отпустил поводья. Гнедая пару раз фыркнула, дернула вверх головой, вытягивая и ослабляя их еще больше, и спокойно зашагала в сторону лагеря.

– Так-то лучше, – погладил ее хозяин и крикнул остальным. – Возвращаемся в лагерь! Фрост, ты с группой замыкаешь. Что-то здесь явно нечисто. Надо будет разведать, что здесь водится. Вряд ли шестилапые уйдут далеко. А по оставленным следам мы их быстро найдем.

Воины, также почувствовавшие враждебную магию, с облегчением развернули лошадей.

– Ты прав, – согласился Освальд. – Места еще не разведаны. У меня самого шкура дыбом встала от этого места. Отправим разведчиков. Кстати, они вернулись?

– Я видел только Руна, – ответил Даргерд. – Он остался с отцом.

– Надо расспросить, что он узнал.

– Поспешим в лагерь. Не думал, что волки отправят к праотцам стольких наших воинов.

В ответ старший брат только злобно рыкнул:

– Мы вернемся и отомстим за каждого из наших.

Обернувшись, он глянул на мрачный лес и, пришпорив лошадь, поскакал вперед. Освальд поспешил следом за ним

* * *

Король стоял на входе в королевский шатер, сердито сдвинув брови и собрав в кулак откинутый полог.

– Значит, говоришь их логово недалеко?

– Два часа пешим ходом. Добрую часть пути мне пришлось двигаться по ветвям деревьев, чтобы не быть замеченным. Но, если ветер не поменяет направление, можно подойти незаметно с юго-запада.

– Почему ты вернулся один? – король резко развернулся, глянув в упор на следопыта. – Как ты мог оставить своих воинов?! Скела!

Сердце Руна сжалось. Не выдержав тяжелый взгляд, воин опустил глаза.

– Прости, мой король. Мы угодили в ловушку, умело расставленную шестилапыми. Все, кроме Скела, погибли. Он… – слова застряли в его горле, но усилием воли он все же заставил себя договорить. – Он попал в плен.

– В плен?! И это говоришь мне ты?! – от голоса Ранвальда Могучего кожаные стены шатра качнулись. – Тот, который всегда легко пробирался в стан врага и умудрялся даже, сойдя за своего, влиться в ряды противника? Тот, кто за все время не потерял ни единого воина из отряда разведчиков?! Ты позволил каким-то волкам… как юнца обвести себя вокруг пальца и потерять всех? Потерять друга?!

Рун пал на колено перед своим королем:

– Я виноват, мой король. Я недооценил врага и готов принять смерть от твоего праведного меча. Но, если…

Могучая грудь Рангвальда тяжело вздымалась от переполнявшего его негодования.

– Уйди прочь с глаз моих! – прорычал он, в ярости раздувая ноздри.

Рун послушно поднялся и сделал несколько шагов к выходу.

– Стой! – резко развернул его за плечо король. – Исправь ошибку. Верни Скела. И, может быть, я прощу тебя. Отправляйся туда, – указал он в сторону ночного леса, – и без него не смей возвращаться! Слышишь?!

Рун коротко кивнул, не глядя в глаза Рангвальду.

– Теперь иди.

Следопыт помедлил у входа.

– Что еще? – недовольно глянул в его сторону правитель.

Помедлив, решаясь, Рун все же проговорил:

– Если Скел еще жив, я верну его в лагерь.

Склонив в почтении голову, следопыт тенью выскользнул из королевского шатра. Пробежав два ряда смятых и изуродованных недавним боем временных жилищ тремарионцев, он приостановился и обвел тяжелым взглядом побоище. Множество тел усеивало землю. Одни так и не успели очнуться ото сна, приняв страшную смерть от клыков хищников. Другие, встретились с ней, храбро сражаясь с шестилапыми и, даже погибнув, не расцепили смертельных объятий. Злобно прищурившись и пообещав недавним собратьям отомстить за их смерти, Рун устремился к лесу.

Глава 5

Тропы, которыми вели Скела шестилапые волки, петляли, словно змеи. Следопыт пытался поначалу запомнить путь, но после нескольких часов сбился со счета поворотов. Незаметно поглядывая по сторонам, он присматривался к незнакомой местности. Заметив это, идущий следом за ним волк резко толкнул его широким лбом. Скел споткнулся, но удержался на ногах. Выбитое плечо отозвалось резкой болью. Раны от клыков хищников все еще кровоточили. Он потерял много крови, но постоянные войны давно научили его терпеть боль. Он осознавал безвыходность своего положения и помнил основное правило разведчика, попавшего в плен. Надо прикинуться послушным пленником, доверив до поры свое будущее слуху и зрению, и собрать побольше сведений о шестилапых, раз уж он угодил в их логово.

«Успел ли Рун предупредить войско? – гадал Скел, – Если он сумел добраться до лагеря, хоть на миг раньше шестилапых, победа гарантирована. Как бы ни была многочисленна армия волков, непобедимые тремарионцы с ними справятся».

Тропа нырнула в заросли гигантского папоротника, полностью скрыв путников под плотным ковром резной зелени. Бесконечно долгий путь теперь продолжился под их раскидистыми низкими кронами. Скелу приходилось слегка пригибать голову, чтобы не задевать плотно сплетенные ветви. Зато чуть меньший рост шестилапых позволял свободно передвигаться по Папоротниковому лесу. Прошло немало времени, прежде чем тропа вывела стаю к стыку двух гор, похожих на двух столкнувшихся лбами великанов, не желающих уступить друг другу дорогу. Едва заметная щель вытянутым лепестком темнела между ними. К ней и направилась процессия. Подойдя к проходу, следопыт помедлил, но, получив очередной тычок в спину, шагнул вперед, и тьма поглотила вошедших. В пещере пахло сыростью. Слышалась возня и тонкий писк потревоженных пещерных летунов. Проход смыкался где-то над головой Скела. Идя вслепую, он бесконечно натыкался на ощетинившиеся острыми камнями стены.

– Шагай живее! Ползешь, как пещерный слизень, – рыкнул идущий позади волк и, вновь толкнув Скела, оскалился. – Или ты решил остаться здесь навсегда? Пещерные летуны с радостью принесут твое тело своей вечно голодной самке.

Устав от тычков, воин нервно дернул плечом и чуть не потерял сознание от прострелившей плечо боли. Сморщившись и собрав волю в кулак, он зашагал живее, пока не уткнулся в мохнатый хвост впереди идущего шестилапого. Не имея возможности повернуться, тот недовольно рыкнул и прибавил шаг.

Вскоре впереди забрезжил неяркий свет, и процессия выбралась наружу. Скел ненадолго зажмурился. После пещерной тьмы свет поднявшегося солнца был для него слишком ярким. Когда же глаза привыкли, следопыт огляделся. Это было настоящее волчье логово, не чета тому, где его допрашивал вожак. Огромная, скрытая от посторонних глаз, каменистая площадка, со всех сторон окруженная горами, была прекрасным местом для рождения и воспитания потомства. Опытным взглядом следопыт оценил безопасность расположения логова для молодняка.

Чужаку были явно не рады. Недовольно скалясь, волчицы выступили чуть вперед, загораживая собой волчат. Те же напротив, с любопытством выглядывали, протиснувшись между множеством лап матерей.

– Ну, чего встал? – услышал он успевший надоесть за время пути голос и резко обернулся, нос к носу столкнувшись с черной мордой шестилапого.

Желтые глаза, не мигая злобно смотрели на него. Следопыт не отвел взгляд. Оглядев обидчика, отметил, что спина волка была лишена той серебряной полосы, которую он видел у вожака стаи и его сына. «Рядовой вояка, – хмыкнул он про себя. – А гонору-то». Пренебрежение, мелькнувшее во взгляде Скела, не осталось незамеченным, и волк, подняв загривок и оскалив зубы, утробно зарычал. Воин в ответ лишь устало усмехнулся. Заметив движение справа, он резко обернулся. К ним шла волчица. Величавая поступь, гордо поднятая голова белой хищницы с ярко-голубыми глазами выдавали в ней королевскую кровь.

– Кого ты привел, Арс? – спросила она, остановившись чуть поодаль от Скела и настороженно разглядывая его.

Волк поджал хвост и склонил голову перед правительницей:

– Пленника, королева Кьяра. Вождь приказал оставить его в стае для обучения молодняка.

Волчица понимающе кивнула и указав взглядом, отправила волка прочь, не нуждаясь больше в его присутствии. Еще раз поклонившись, тот обернулся на пленника, одарил его злобным взглядом и потрусил к остальным.

– Как тебя зовут, чужак? – спросила Кьяра, медленно обходя и оглядывая следопыта.

– Мое имя Скел, – ответил тот, смело поглядев в глаза правительнице.

Взгляд небесных глаз волчицы затягивал, дурманил мысли, и Скел невольно отшатнулся. Та усмехнулась, видя замешательство пленника.

– Скел… – словно пробуя на вкус имя чужака, медленно произнесла волчица. – Похоже на «скёл» – обманщик. Нет. Обманщикам не место в стае, – нахмурилась она. – Пожалуй, тебя будут звать Кхан. На древнем языке шестилапых это имя означает защитник стаи. Хорошее имя.

Скел нахмурился. У тремарионского народа смена имени означала перерождение, отказ от прежней жизни и роли в ней. Внутренняя борьба, нежелание отказываться от своего предназначения и корней, легко читались на лице воина. Волчица не сводила с него взгляда, зная, о чем тот думает.

– У всех должно быть свое место в стае. И, если Рэнзиро принял такое решение, значит найдется оно и для тебя. Надолго ли? Сказать трудно. Все зависит от твоего выбора, – ответила она на не успевшие прозвучать вопросы Скела.

– Аккалия, покажи ему здесь все, – приказала правительница, направляясь к игравшим поодаль волчатам.

Подбежавшая поджарая молодая волчица кивнула воину и повела сначала к неглубокой пещере, показав его новое жилище. Затем объяснила, где нарвать травы для лежанки и, где брать воду. Родник пробивался прямо из расщелины и стекал в небольшую каменную чашу, годами вымывавшуюся потоком воды.

– Есть будешь у себя после того, как все наедятся, – недовольно морща нос, проговорила она. – Первой к добыче подходит королевская семья. Потом – остальные. Не вздумай появиться рядом с добычей раньше, чем мы наедимся.

Следуя приказу королевы Кьяры, Аккалия послушно знакомила чужака с устройством в логове, не питая, однако, к нему дружественных чувств. Вздергивающаяся время от времени верхняя губа волчицы красноречиво демонстрировала пленнику острые зубы и истинное отношение к нему. Внутренняя борьба мешала следопыту. Чувства рвались наружу. Все его нутро кричало и бунтовало против перемен. Против этих волков, пусть и шестилапых, но просто зверей, а не воинов! Против его роли пленника и нового имени, которое он не собирался принимать. Едва сдерживаясь, он все же шел за Аккалией, речь которой с трудом пробивалась сквозь собственные мысли.

Познакомив с устройством в логове, волчица оставила чужака. Скел устроил себе лежанку. Забравшись внутрь теперь уже своего нового дома, он сел, прислонившись спиной к стене и устало закрыл глаза. Но побыть в одиночестве было не суждено. Волчата, сначала издали поглядывающие на человека, скоро осмелели и, тяжело переваливаясь после недавней кормежки, приблизились, принюхиваясь к новому запаху. Услышав шорох, Скел устало вздохнул и недовольно обернулся. Он готов был увидеть очередного шестилапого, который начнет поучать, скалиться или, в лучшем случае, поведает о правилах поведения в волчьей стае, что было бы кстати, раз уж он волею судьбы попал в нее. Но вместо грозных шестилапых перед ним стояло четверо карапузов, с любопытством разглядывающих его. Малыши были такими смешными, да и к тому же так похожими на обычных щенят, что Скел невольно улыбнулся. Такой же малыш остался дома, когда он уходил воевать. Теперь вырос, наверное.

– Что? Диковину вам привели? – кивнул он волчатам. – Ну, давайте знакомиться, что ли? Я Скел. Лапу умеете давать?

Он протянул руку. Малыши, смешно заваливаясь, бросились врассыпную. Все, кроме одного. На голову выше остальных, с пробивающейся серебром полосой на спине и разными по цвету глазами, волчонок был явно королевских кровей.

– Ишь ты! – удивился Скел. – Смелый, значит? Как зовут?

– Я сын вождя, Хати! – бесстрашно шагнул вперед волчонок, но запутавшись в еще не отросшей паре лап, завалился на бок.

Скел засмеялся:

– Эх ты, герой.

Взяв малыша за бока, он поставил его перед собой. Следопыт даже не понял, что произошло следом за этим. Молнией мелькнула белая шерсть между ним и волчонком. А в следующий миг, разъяренная королева Кьяра, прижав следопыта лапами к стене, нависла над ним, испепеляя взглядом.

– Как ты посмел дотронуться до моего сына?! – прорычала она у самого лица Скела.

– Мама, он хороший, – тявкнул волчонок в защиту. – Я опять споткнулся. А он просто поставил меня на лапы.

Кьяра, обернувшись, коротко рыкнула в ответ, и малыш на всякий случай отбежал чуть дальше.

– Не смей трогать волчат! Моих детей не тронь! – прорычала она следопыту, приблизившись настолько близко, что тот смог разглядеть ее ставшие вдруг синими, глаза.

– Да понял уже! – разозлившись, резким движением скинул ее лапы с груди Скел. – Очень надо нянькаться с ними. Меня же не для этого оставляли? Так и рассказала бы, для чего!

– Узнаешь, когда придет время. Но, если и дальше будешь нарываться, можешь его и не дождаться.

Кьяра развернулась, подтолкнув мордой волчонка вперед, и направилась к королевской лежанке, возле которой хлопотали волчицы. Им хватило короткого взгляда, чтобы понять, что правительница не в духе, чтобы неслышно удалиться.

Скел был зол. Как истинный тремарионец он терпеть не мог ждать. А быть пленником и вовсе считалось позором. Раздражение и злость чернотой разливались в груди. Но, как опытный следопыт и разведчик, за плечами которого были годы службы, он мог держать в узде свое нетерпение. Вот и теперь, закрыв глаза, он задержал дыхание и медленно выдохнул, успокаивая сердцебиение и концентрируясь на окружающих звуках. «Тише, – вспомнил он первый урок своего старого учителя, упокоившегося год назад, но оставшегося навечно в его памяти. – Просто делай то, что должен». Эта фраза не раз выручала Скела, вытаскивала его из передряг и помогала пережить сложные ситуации. Он усмехнулся своим мыслям, вспоминая, как злился, услышав ее впервые, когда юношеские эмоции бушевали, хотелось крушить, ломать, разносить обидчиков. Но каждый раз мудрая фраза учителя стеной становилась между ним и неразумными поступками, вселяя спокойствие и равновесие. Вот и теперь, успокоившись, он открыл глаза. Если уж богам было угодно отвести его в стан врага, стоило извлечь из этого выгоду и узнать его слабые места.

Стая жила своей жизнью, выполняя обязанности согласно рангам. Волки-охранники несли дежурство, размеренно обходя логово по периметру. У входа в пещеру дежурил молодой волк. Воины, сопровождавшие Скела, мирно дремали на солнце, свернувшись кольцом. Волчицы кормили малышей. Молодняк резвился посредине площадки, отрабатывая нападения на старом волке, нарочито завалившемся на спину и раскинувшим лапы в стороны. Скел заинтересованно наблюдал за шестилапыми, за тем, как четко распределены обязанности в их стае и вынужден был признать, здесь каждый выполнял свою роль.

Он все время ощущал на себе взгляд белой волчицы, но нарочно не смотрел в ее сторону. Королева действительно наблюдала за чужаком, скрытая тенью разросшегося плюща.

Когда Огненное око скрылось за скалами, и вслед за сгустившимися сумерками логово осветила Полноликая, волки оживились. Кьяра поднялась, вышла на середину и замерла, высоко подняв хвост и вглядываясь в темноту пещеры. Следопыт обладал прекрасным слухом, но не мог понять, что так насторожило стаю. Лишь спустя время он услышал приглушенный шум. Волки беспокойно переходили с места на место, чего-то ожидая и оглядываясь на вход в пещеру. Их беспокойство передалось и Скелу. Находясь в стае на правах пленника, он понимал шаткость своего положения. К тому же он пока не знал планов вождя относительно него самого. Кажущийся равнодушным с виду, внутренне он был натянут как струна. Ожидание затягивалось, и это раздражало Скела.

«Уж лучше бы сразу перегрызли глотку как остальным, чем жить в неведении», – думал он, не зная, чем заняться, чтобы не выдать свою злость.

В памяти всплыл еще один урок учителя. Пошарив взглядом рядом с собой, он отыскал три круглых камушка и принялся перекатывать их в ладони. Простое движение камней по кругу, сопровождавшееся тихим скрежетом их друг о друга, помогало сосредоточиться и умерить ненужный сейчас пыл.

И вот из пещеры в логово стали входить шестилапые воины. Стая расступилась, поджав хвосты и пропуская вперед раненого, припадающего на переднюю лапу, вожака. Следом за ним на середину вышло еще десятка два воинов. Их угрюмый вид, окровавленная взъерошенная шерсть и рваные раны говорили собравшимся о многом. Воздух наполнился запахом мокрой шерсти, пота и крови.

Поджав раненую лапу, Рэнзиро с трудом взошел на валун, возвышающийся в центре площадки, и оглядел стаю. Здесь были только приближенные. Остальные разбрелись по Танцующему и Папоротниковому лесам. Сыновья, крупные черные волки с серебрившейся вдоль спины полосой, заняли свои места позади отца, усевшись в ряд по старшинству. Оглядев стаю, Рэнзиро мазнул взглядом по чужаку и, подняв загривок, недовольно оскалился. Он совсем забыл о пленнике. Скел заметил реакцию вожака, но не в его привычках было прятаться от опасностей. Поэтому он продолжил наблюдать за происходящим.

– Шестилапые! – начал свою речь Рэнзиро в свете Полноликой. – Наша армия потерпела поражение. Но острые клыки и когти ваших собратьев забрали достаточно жизней чужаков! Богиня смерти Ити будет довольна

Глаза Скела потемнели от мрачных новостей. На скулах ходуном заходили желваки, выдавая его гнев. Волки взволнованно загомонили, но тут же затихли, внемля своему вожаку.

–– Мы потеряли многих храбрых воинов. Пусть Великая Шестилапая примет их в свои чертоги и будет милостива к их душам. Давайте же подарим Полноликой песню бесстрашных волков, наш дружный Протяжный вой, от мощи которого содрогнутся пришедшие на наши земли чужаки. Пусть присоединятся к той песне все волки нашей армии. Армии могучих шестилапых! С этими словами Рэнзиро поднял к небу черную с серебряными подпалинами морду и завыл громко и протяжно. К нему присоединилась Кьяра, а за ней и все от мала до велика подхватили старую как мир волчью песнь. Логово, Папоротниковый и Танцующий леса утонули в многоголосье шестилапых. Казалось, их песня заполнила весь мир, каждый его уголок и устремилась к самой Полноликой, грустными глазницами взиравшей на них с ночного неба.

Закончив, Рэнзиро опустил морду, оглядел собратьев и, провожаемый угрюмыми взглядами волков, хромая, направился к своей семье. Измотанный битвой, раненый, озлобленный поражением, лишь здесь, со своей волчицей и детьми, мог он отдохнуть и привести мысли в порядок. На середине пути он обернулся, мрачно посмотрел на следопыта и тихо проговорил старшему сыну:

– Приведи ко мне пленника. И проследи, чтобы никто не смел запустить ему когти под кожу. Я бы и сам оторвал ему голову и, прикатил ее, как вонючий плод лурианы, их королю… – обдумав еще раз свое решение, вожак добавил: – Но он нам еще пригодится.

Рэнзиро вошел в тень логова. Соскучившиеся волчата радостно обступили отца, напрыгивая и призывая поиграть. Кьяра тихо рыкнула малышам, и те отступили, с сожалением понимая, что сейчас не время. Молодая волчица-пестунья поскорее увела их от отца с матерью. А Кьяра, заложив уши назад, прильнула к Рэнзиро, жалея, ластясь и вылизывая его черную с серебром морду и раненую лапу.

– Ложись отдохни, милый, – тихо говорила она ему на ухо. – Зачем тебе сейчас этот человек? Будет время для разговоров. Ты устал и твоим раненым лапам требуется отдых и лечение. Я позову лекаря?

– Не сейчас. Я должен поговорить с пленником, – сердито мотнул головой волк, освобождаясь от ласк Кьяры. – Не время отдыхать. Наша армия сильна, но враг сильнее. И он не будет ждать. Надо узнать их слабые места.

– Не думаю, что этот воин расскажет тебе о них. Он слишком упрям и бесстрашен.

– Время и хитрость помогут нам разговорить его. А пока старшие сыновья укрепят дух войска шестилапых и проследят, чтобы они, не щадя сил, тренировались. Когда стая будет готова, мы нападем снова… И на этот раз победим! – хрипло добавил он.

Кьяра молча слушала Рэнзиро, размышляя о чем-то своем.

– Позволь я хотя бы омою твои раны?

– Позже. Сначала я поговорю с пленником.

– Его зовут Скел, – ответила Кьяра, увидев направляющегося к ним человека в сопровождении старшего сына Людвига.

– Обманщик? – вопросительно глянул на нее Рэнзиро.

Та многозначительно посмотрела и кивнула в ответ.

– Если ты собираешься оставить его, назови Кханом. И, может, новое имя поможет ему переродиться и стать преданным тебе воином.

– Приготовь угощение нашему гостю, – проговорил Рэнзиро, многозначительно посмотрев на белую волчицу.

Кивнув, Кьяра вышла навстречу идущему пленнику. Поравнявшись, она проводила его задумчивым взглядом, полным сомнений. Перехватив его, Скел нахмурился. Что-то было в этом взгляде. Что-то дающее надежду и приоткрывающее новую страницу в его жизни. Отмахнувшись от странных ощущений, воин предстал перед вожаком.

Глава 6

Неслышной тенью Рун продвигался по незнакомому лесу. Вернувшись к тому месту, где он в последний раз видел напарника, следопыт сначала исследовал местность с высоты, укрывшись в густой листве деревьев. Затоптанная десятками волчьих лап, поляна пустовала. Он прислушался к звукам и запахам. Лес жил своей жизнью. Сгустившиеся сумерки пробуждали ночных хищников, подающих друг другу голоса, переговаривающихся на разных языках, с детства знакомых Руну.

Щелкая и протяжно подвывая, где-то готовились к охоте большеротые щелкуны. Звуком капающей воды обманом зазывал на водопой синеголовый острозуб. Совсем рядом со следопытом, мерцая крошечными огоньками, напоминавшими вьющихся светлячков, прошуршала по стволу змея-вечерница. Совершенно слепая и глухая, она реагировала лишь на тепло тел. Рун поспешно отдернул руку и, легко отодвинувшись от ствола, замер. Укус этой, казалось бы, безобидной маленькой змейки, мог мгновенно отправить его к праотцам. Вечерница остановила свой извилистый ход и «прислушалась», потянувшись острой чешуйчатой мордочкой с мутными белесыми глазами к Руну. Ее рот приоткрылся, открывая сочащиеся ядом зубы. Едва дыша, следопыт коснулся мягкой кожи голенища, неслышно проверяя засапожные ножи. Рука ощутила их гладкие рукояти, даря воину спокойствие. Обвив хвостом ветку, змея медленно поднялась в боевую стойку. Боковые чешуйки на ее голове раздвинулись, выпуская ядовитые жала. Вечерница готовилась нанести смертельный тройной укус. Следопыт не стал испытывать судьбу. Миг – и короткий взмах изогнутого ножа убрал опасность с пути.

Легко по-кошачьи спрыгнув на землю, он обтер лезвие и, вернув его на место, огляделся. Временное логово шестилапых встретило его пустующей темной пастью. Быстро исследовав его и, не найдя следов крови, воин немного успокоился. Значит, Скел жив.

«Зачем же ты нужен шестилапым? – мысленно задал себе вопрос Рун. – Что в тебе такого, что они просто не перегрызли тебе глотку, а потащили с собой?» Ответы ждали следопыта где-то в глубине леса, и он продолжил исследовать местность.