Kitabı oku: «Игнис. Пепельный Хребет», sayfa 22
– Но так ведь нечестно… совсем нечестно, – молвила она, колотя Фрина.
Ещё с пол минуты леди смеялась навзрыд, беспокоя тело мальчика. Смеялась, сжимая его чёрную кофту, пряча в ней своё раскрасневшееся лицо, полное сырой горечи. А потом и вовсе утихла.
– Это сложно, но тебе нужно отпустить свою маму. Мёртвые не должны так влиять на нас, не должны разрушать наши жизни. Да и ты, Мишель, отнюдь не слабая. Ты сильна по-своему. И однажды ты непременно отыщешь свой способ решения проблем, на который не способны мы с Раяном, – улыбнулся он.
Лицо мальчика излучало мягкую безмятежность. Если при первой встрече заводить приятный разговор с ним казалось Мишель чем-то неразумным, ведь Фрин извечно витал в своих гнетущих мыслях, тяжёлым взглядом уничтожая в собеседнике всё доброе, то теперь юноша словно посветлел. Однако в малышке не нашлось столько же сил.
– Спасибо… – робко улыбнулась она, освобождаясь из объятий, – Я постараюсь.
На последнем слове Мишель повернулась спиной к мальчику, вглядываясь в единственное приметное здание в округе. Двухэтажное, напичканное окнами, строение оказалось школой, которую леди посещала в раннем детстве. Сейчас малышка чётко представляла те дни. Ее дом находился неподалёку. Когда мама уходила на очередную службу, дочка отправлялась с ней, а затем, вечером, её ждали занятия: вечная учёба да детское раздолье в редкие выходные.
Так и пролетало счастливое, полное забот, время. Пока однажды, прямо по дороге в храм, мама Мишель замерла от шока, смущая прохожих. Только позже девочка выяснила, что Богиня наведывалась к её родителю. Воля Вечного огня достигла матери, и та была готова лишиться жизни по её повиновению.
«Я тебе не позволю!» – кричала Мишель на оправдания родителя. Леди не понимала, почему ее мать так счастлива тому, что ей придётся умереть. Столь рада преждевременному зову, ведущему её, молодую женщину, за собой.
Даже другие прислужницы смеялись над мамой, говорили у неё за спиной о том, что Богиня приближает погибель неверным. И, мол, поделом. Мишель же разгоняла столь бессовестные слухи своим грозным видом, как могла. Ведь она уже решила для себя, что спасёт своего родителя.
С болью в груди ворвавшись в усыпальницу, девочка вмешалась в ритуал упокоения и высвободила маму из рук Богини. И хоть женщина косилась на свое чадо, виня его за проступок, Мишель вновь была счастлива. Но на следующий день…
– Смерть всё равно настигла её, – с дрожащей интонацией молвила девочка, – Как ты и сказал, это было неизбежно. Я лишь отсрочила время, но… – вновь повернулась она к Фрину. – Я, мы всё ещё можем спасти Томаса и Раяна. Я догадываюсь где искать этих глупых мальчишек. Пошли, Фрин! Ну же!
– Раз ты снова стала самой собой, значит опять будешь меня раздражать, – заметил мальчик, следуя за девочкой, за что сразу же получил от неё нагоняй.
– Если будешь гадости говорить, то я того же мнения, – заключила Мишель, и дети отправились прямиком к далёкому Исследовательскому Центру, срезая пол дюжины улиц короткими путями благодаря хорошему ориентированию на местности девочки. Туда, где два мальчика прямо сейчас сражались насмерть, повинуясь горьким чувствам. В место, после визита которого, идельха ожидал последний, финальный маршрут их столь насыщенного путешествия.
⪦ 4 ⪧
Скорбь разрасталась. Столица пала и ее жители обратились элементалями. Парк и Исследовательский Центр – догорали в огне. Обломки последнего вовсе разлетались, словно были частью карточного дома. Оккупированное древними элементалями, здание итак лишилось крыши да второго этажа, но разрушения на этом не закончились.
Без битвы захватившие котельную пламенные чудища накалили её котлы до предела, провоцируя эспа, заключенных в них, на взрыв, силой охвативший всю северную часть строения. Но юношу, придавленного грудой строительного мусора, не задело его разрушительной волной. Томас беспокоился за Раяна, но не был способен выползти из-под завала, чтобы отыскать его.
«Где же ты, Раян?!» – только и мог догадываться о состоянии мальчика он, сетуя на свою родственную некомпетентность.
В бессчетных попытках освободиться, юноша делал себе только хуже. Ведь за одним вытягиваемым обломком, волочился другой, и третий, и четвёртый, и целая вереница хлипкого здания старалась обвалиться на мальчика, держащая себя в руках благодаря лишь чуду.
И только было Томас отчаялся, глядя на огниво элементалей, свисающее с частей сооружения да подбирающееся всё ближе, палящее растерянный взгляд ребёнка, как из-за уцелевшего угла здания показалось растрёпанное нечто. Всё в колтунах, изнеможённое, оно медленно приближалось к принцу.
– Томас… – произнёс мальчик, с которого стекали горящие капли элемента, – Слава Богине, ты жив…
Томас ужаснулся виду младшего брата. Если раньше Раян казался похожим на только помытое поспевшее яблоко, с которого паром терялась вода на жаре, то теперь ребёнок выглядел как сухофрукт багрового цвета. Ведь жизнь тянула из него последние соки и растворяла наполовину изъеденную одежду.
– Раян, да что с тобой такое?!
– Пришлось огнём от взрыва защититься, – улыбался ребёнок, еле передвигая ноги.
– Тч, – напрягся иде, предвидящий последствия, – Единственное, что может тебе помочь – это крескит. После него твоё тело обновится и…
– Знаю, – подбирался Раян к погребённому собеседнику.
– Только прежде я должен тебе кое-что…
– Раян, позади!! – раздался знакомый голос издали, и мальчишка послушно обернулся, наблюдая за тем, как завлечённые пожарищем элементали несутся со всего района к братьям, догоняя спешащих к ним Фрина и Мишель.
– Раян! Нам надо убираться отсюда скорее! – верещала напуганная Мишель, – Раян? Томас?! Что случилось?!
Встревоженная видом друзей: одного – пластом лежащего под обломками, другого – выжатого, словно лимон; леди переводила свой паникующий взгляд с Томаса на Раяна и наоборот, не зная, что и сказать.
– Долго объяснять, – не стал попусту болтать Раян, пересёкшись с Фрином кротким кивком за проделанную работу, – Нужно вытащить Томаса! Скорее!!
– Да, только силой помочь не получится, иначе здание обвалится. Я пробовал, – остудил общий пыл Томас, но Фрина он не коснулся.
– Отойдите, – распустил тот собрание и подошел к пострадавшему.
Немедля мальчик схватил рукой обломок, нависающий над придавленным принцем, и обнажил её покров. Он не сразу догадался, как использовать печати. Ведь чтобы освободить силу древнего искусства, оказалось нужным положиться на образ, а не на зазубренные тексты. Уступить место расчёта воображению, так не хватающему пепельному иде. В данном случае образе того, как стальные блоки обращаются пеплом, пыльной волной обрушиваясь на Томаса, что малец и представил.
Не видимая взглядам огненной троицы, печать наскреблась на сваренной конструкции острыми когтями, в сердцевине которой явился символ «Дельта». За секунду не задетые огнём блоки потускнели и затем, маленькими взрывами, один за другим, осыпались серыми крохами на голову удивлённого Томаса.
– Спасибо, – привстал пострадавший ребёнок, – И ты прости за то, что я тебе наговорил тогда.
– Не за что. Я и не сердился.
Миг. И до сих пор с трудом поддерживающий позитивное настроение, Раян повалился на грунт, подхваченный своим братом и усаженный к нему за спину.
– Точно, ты ведь так же повозки разъел, – вспомнил Раян случай прошлого использования данного символа, старясь улыбаться.
– Да, только кусок деревяшки столько сил не отнимает, – натужно заключил Фрин, решивший не нагнетать атмосферу.
Время не любило детей. Только они разобрались со своими многолетними переживаниями, как их другу, не щадившему своё тело в решении конфликтов, стало значительно хуже. Но проблемы на том не заканчивались. Пока идельха решали, как быстрее и безопаснее отвести Раяна в храм, элементали не сидели на месте. Нужно было поспешить укрыться от их гнёта, что дети перво-наперво сделали, убегая через чёрный ход Исследовательского Центра к близ лежащим к храму районам, уклоняясь от преследовавших добычу огненных тварей.
Вновь улица. Бесконечная дорога и повороты. Вновь скорый бег в никуда и вновь вопросы, не дающие покоя.
– И что нам дальше делать? – волновалась Мишель, – Как мы отведём Раяна в храм?
– То есть «как»? Пешком, – сбивчиво отзывался Томас, поправляя тяжёлое тело брата за спиной.
– Да ну?! Если повсюду бродят элементали, реагирующие на выбросы огня, как на это пожарище, то они наверняка первым делом накинутся на здания храма. Ведь на их верхушках горит благословлённый Богиней огонь.
Верное замечание стращало ум. Весь Дерроут был оккупирован недругами, охвачен их пламенем, которому не видно конца, которое искрами танцевало на собственном прахе. И Томас замолк. Он принял слова девочки к размышлению, и остальные дети погрузились в ожидание ободрительной речи наследного принца. Ведь тот знал о планах огненной армии. Должен был знать.
Серьезные лица. Миг. И замеченный краем глаза силуэт на крыше.
– А вот и решение подоспело, – ухмыльнулся Томас.
– Эй, вы, сюда! – и повернул голову в сторону зова.
Голос доносился из дома через дорогу. Солдат в форме махал детям рукой, загоняя изнуренных идельха внутрь: одного, второго, третьего с четвертым. И только было элементаль бросился в двери к спасителю последним, как тот захлопнул их прямо перед мордой существа и запер на железный засов.
– Не знаю, как в столице оказался пепельный иде, но здесь опасно. Бегите через чёрный ход и немедленно покиньте пределы города! – скомандовал военный, и, словно подгоняя время, входная дверь начала стремительно таять.
Подобно улицам Дерроута, этот дом покинула всякая жизнь. Лестница, гостиная и прочие комнаты первого этажа плавились, захваченные огнём, но коридор, где обосновалась троица, до сих пор оставался невредим, глодаемый жаром, перекрывшим Фрину дыхание.
– Мы не можем его покинуть, – отдышавшись, произнёс Томас.
– Вы же… – осмотрел солдат мальчика, – Прошу прощения, Ваше Высочество… капитан, за дерзость. Однако почему ваш младший брат при покрове? Ценю его рвение, но даже не думайте сражаться с этим существом.
– Мы и не собирались воевать с ним. Мы не солдаты, – грозно глянул на мужчину Фрин, дивясь пламенной натуре, – Лучше скажи, почему вы раньше не появились?
– Часть нашего подразделения во главе с Его Величеством ищет источник, призвавший элементалей.
– И потому остальная часть бездействует?!
– Бездействует?
Идельха в алом мундире косо глянул на пепельного мальчишку, смеющего столь бестактно общаться с высшим чином армии Его Величества. Белые перчатки до плеч, черный меч на поясе: в отличие от друга, Раян знал, кто находится перед ним, оттого приструнил себя, прибегнув к тактичности.
– Фрин, в мирное время мастер при гражданских и слова бы не промолвил. Имей сдержанность, – призвал Раян друга к смирению и обратился к взрослому. – Прискорбно, конечно, но ни я, ни Томас не можем вам помочь в битве с элементалями сейчас… По крайней мере, пока мне не удастся пройти крескит.
– Что ты…?! Это же безумие, Раян! – на пару с Мишель поразился стремлению ребёнка Фрин, но лицо Раяна выражало серьезность, и Томас её всецело поддерживал.
– В любом случае, проходы в храм перекрыты. Если эти монстры доберутся до Вечного огня, то мы проиграем, – остудил их мужчина, как жар в атмосфере достиг апогея, шевеля конструкции убежища.
– А есть ли другой путь? – уже на улице спросил принц подчиненного, выбравшись из пышущего искрами дома. На секунду озадаченный мастер замер, якобы осматривая окрестности, но после одобрительного кивка Томаса выдал информацию, что не предназначалась посторонним.
– Есть. За статуей в главном зале замка имеется лифт на такой случай.
– Кто ещё о нём знает?
– Только король и сами мастера. Если хотите пробраться туда, то я расчищу вам путь или ваш пепельный друг против? – блеснули его глаза, не позабывшие обиду. Однако мальчик, в адрес которого поступил укор, не стушевался.
Он давно знал о нраве огненных. Горделивая раса славилась спартанскими манерами и высокой речью. Эти идельха могли задавить ворога силой, а потом облить высокопарной словесной грязью, кичась своим превосходством. Потому мальчик не сразу решился связываться с Раяном при первой их встрече.
– И как ты собрался биться с ними, да ещё и в одиночку? – засомневался он в способностях язвительного друга. Однако мнение стороннего идельха мастера не волновало.
– Веди, – приказал Томас, и мужчина послушно устремил взгляд на крышу к первой, поистине неприятной цели, что медленно подползала к детям…
Пламя, острое на вкус, норовило испепелить внутренности иде. Глодаемое голодом, глазастое оно тянуло языки к ним, наполненным душами сущностям. Однако мужчина с черным мечом не собирался снимать покров перед врагом, выказывая неуважение к битве с неразумной тварью.
В мгновение ока он запрыгнул на крышу по выступам раскаленных стен и вонзил в чудище меч. Глаза его дёрнулись. Казалось, до неестественно жгучих языков огня невозможно было дотронуться, но мастер резал их мечом, словно те были материальными. Не медля ни секунды, танцуя в уворотах, иде отсекал от сердцевины твари пламенные куски, когда та даже не успевала уследить за его проворными движениями.
«Вот почему древние элементали не поедают друг друга», – осознал причину Фрин, глядя на убавляющего в размерах элементаля: «Он боится. Он сошёлся с кем-то… превосходящим себя по силе, и проигрывает?»
Зрелище тянулось с минуту, но для солдата она была вечностью. С каждым его жимом, существо уменьшалось всё больше. Потом оно попыталось сбежать, щупальцами цепляясь за горящие здания, улепётывая, как последний трус, но мужчина нагонял элементаля по крышам, вновь и вновь стопоря своим мечом, созданным из такого же элементаля.
И вот настал последний момент. Пламенный схватил меч обеими руками и вонзил его в пространство между глазищ двухметровой твари. Мастер шептал те самые слова, принадлежащие языку порождений, и когда закончил молитву, древний элементаль уснул, обратившись многообразием желеобразных эспа, из поглощённых которых и состоял.
– Видишь, пепельный? Какие-то элементали нам не чета, так что не парься по пустякам, – приободрил ребятню Томас, когда по крышам мимо него начали пробегать десятки таких же солдат следом за улепётывающими чудищами.
– Да, – хором ответили ребята.
– Но до этого вы же и сами не были уверены в том, что справитесь…
– Верно. Огненным не победить в одиночку. К тому же Мишель ещё мелкая, Раян при смерти, а я ещё должен отвести его в храм. Но когда мы сплотимся, то всё обязательно наладится, – оборвал препирания ребенка Томас, когда мастер, разобравшись с элементалём, неслышно подошёл к ребятам.
– Прошу прощения, что не представился как следует. Как вы заметили, я из мастеров, – выдохнул мужчина. – Разрешите отправиться вперед, чтобы избавить Вас и Вашего брата от сражения с элементалями, Господин Томас.
– Чистильщик с Пепельного Хребта… – заключил Раян.
Мастера и подмастерье. Одни подчищали поле боя, другие, можно сказать, занимались наукой, претворяя идеи коллектива Кристофа в жизнь. Но даже закаленная натура первых не пропускала мимо уха никакие дерзновения.
Суровый взгляд исподлобья. Резкие движения. Невозмутимостью здесь не пахло. И лишь закон сдерживал военного от своевольных выпадов, крепя маску к лицу. Однако, чего-чего, а вот силы мужу было не занимать. Поэтому ли Раян видел его вместе с Кайонаодхом, бороздившим подходы к горящей столице?..
– Прошу не называть меня так, – сделал замечание мастер, но мальчика уже занимал другой вопрос.
– Значит, отец знал, что Дерроутом завладели элементали ещё на границе?
– Такой информацией я не владею.
– Ясно, – расстроился он, выдержав паузу.
– Если вопросов у вас больше не имеется, то…
– Иди, – дал отмашку Томас.
– Оставляем элементалей на вас, – с явной усмешкой подхватил ноту Фрин, специфично провожая мастера, который исчез за углом вслед за подтянувшейся к битве армии.
– Что ж и нам нужно двигаться. Храм уже близко…
– Подождите! – остановил троицу Томас, – Прежде я должен рассказать вам кое-что.
Это «кое-что» должно было быть крайне значимым, раз мальчик поставил цель поведать об этом ребятам выше цели скорейшего доставления его брата в храм для выздоровления: так думали друзья и сам Раян. И оказался правым.
По лицу юноши было заметно каким трудом ему досталось выдать данное предложение. Медленно опуская брата на пол, он всё еще тщетно размышлял о целесообразности разговора. Но как только понял, что Кристоф в любом случае раскроет свои карты перед изнеможённым ребёнком, застигнув дитя врасплох, не стал черта таить.
– …Я должен рассказать вам правду о рождении Раяна.
Глава 23. Кристоф
«Когда-то давно наш уютный мир поддавался страшной напасти. Сотканные из смольной сути, безобразные существа правили его поверхностью с глубочайшей жестокостью. Идемарис, – черноокие вестники смерти, – своей силой взрывали скалы, взрыхляли землю, иссушали океаны долгие-долгие годы.
Однако вскоре на Витерру с самого Неба снизошел луч надежды и упал на тысячелетние древа. Их стволы, обволоченные янтарем, давно приспособились к нападкам юродивых чудищ, а корни проросли по всему континенту до самых недр. Да сталось так, что именно в недрах свет и отыскал существо, вынужденное тягаться с бедами идемарис – человека…
Однако люди были обязаны тысячелетним древам не только защитой, но и всем своим существованием. Ведь именно те питали землю, избавляли её от яда идемарис. Эльбрах создали малочисленные оазисы по всей планете, на коей, меж тем, властвовал свирепый климат, порождённый стихийными тварями.
Голые пустоши, пустыни, вулканы, и, напротив, ледники с продирающими кожу буранами и штормами – лишь небольшая часть творившегося за стенами оазиса хаоса. Планета была ужасающе больна. Больна настолько, что даже после избавления её земель от идемарис, оставалась немощна ещё долгие, долгие годы.
И всё же имелась в этой ситуации и приятная часть. Именно в этот период истории из пустынных далей Витерры явились идельха. Спустя несколько лет после свержения идемарис их потомки начали возникать по всему земному шару словно бы из ниоткуда. И им, в отличие от людей, оказалась мила дикая Витерра. Каждый иде нашёл для себя пристанище, устроившись на горюющем клочке земли, каждый пристрастился к его среде.
Не сложно догадаться, что к мирному сосуществованию идельха и люди не пришли. В погоне за необходимым климатом, первые стали врагами человечества. И самыми свирепыми среди них оказались магмовые идельха.
Как выяснилось, детям вулканических существ для рождения требовалось нечто несуществующее в желанном людьми мире: температура, во много крат превосходящая жар палящего солнца пустыни. В которой не могло пребывать ни одно живое существо, кроме самих наследников магмы, в том числе и люди.
И развязалась война. Чтобы утихомирить Витерру, человечество вступило в битву с лавовыми идельха и вышло победителем. А постепенно заживающий материк искоренил малочисленные остатки поборотых существ… О чём знали и Кайонаодх, и Эилинора, решившие вопреки природным законам зачать дитя. Однако безуспешно.
Сколько бы раз тела идельха не сливались в единую стихию, результатом их любви всегда являлся расплавленный кусок чего-то не опознаваемого, но никак не желанный ребенок. И когда король и королева отчаялись, в столице появился Кристоф. Каким-то образом он разузнал о происхождении Эилиноры и возник перед ней и Кайоном с предложением.
«Во времена Распада», – сведущи вещал он: «По приказанию людей эльбрах проводили эксперименты над идемарис, выуживая их слабости… Ведь вы же не думали, что эльбрах одолели столь могучих существ так просто?.. В итоге, с их способностями, эти очеловеченные деревья смогли расчленить тела идемарис на составляющие стихии, ослабив, и одолели гнусную популяцию. Этот способ я и предлагаю вам, ваше Величество. Просто лишите плод одной стихии в пользу другой», – улыбался учёный, склоняя свою голову.
«Невозможно!» – вступилась королева: «Идельха производных стихий на то и являются собой, поскольку делят внутри себя две души. Они словно близнецы в одном теле. И ты предлагаешь мне убить одного ребенка, ради существования второго?!» – готова была растерзать Эилин мужчину и, если бы не его следующие слова, то так бы и поступила.
«Прошу извинить меня за столь резкую речь. Вижу, вы не придерживаетесь популярного мнения о том, что идельха производных стихий несут миру, как и всему нашему виду, смуту в своём, зачастую, бесконтрольном поведении. Однако я не собирался убивать ваше дитя. Две стихии идельха можно отделить друг от друга на достаточное расстояние и без надобности убийства. Тогда одна из них, по вашему выбору, просто уснёт. И проснётся лишь во время крескита, когда обе будут способны самостоятельно защитить себя от внешних температур. Всё, что я прошу взамен, так это поручить мне вашего ребёнка после».
Кристоф посчитал Кайонаодха разумным идельха и, с опаской, король всё же принял его предложение. Тогда, заручившись содействием пламенной армии, учёный начал разворашивать один храм эльбрах за другим в поисках ответов на подробности собственного плана. Ведь, несмотря на то, что в голове этого идельха хранилась доля правды прошлого, ему была неизвестна сама формула проводимого в древности ритуала.
День за днём, годом за годом тянулись экспедиции по раскопкам забытых артефактов. В тот период идельха почерпнули множество вещей для себя: ими были обнаружены сотни человеческих руин под землёй, раскрыт удел многих эльбрах – окаменевших, брошенных. Однако самое важное: иде смогли познать язык элементалей в такой степени, что сумели перестроить из эспа Дерроут по лекалам найденных записей.
Эилинора долго противилась идее создания столицы на костях сородичей. До обнаружения фрагментов языка, порождения использовались идельха лишь в необходимых делах. Усыплённые элементали поддерживали быт в разумных пределах: освещали пути, создавали ветер, проращивали урожай. Они применялись в своём чистом виде – в виде сгустков.
Однако желанная формула ритуала была обнаружена. И Кристоф, прежде чем испытывать её на идельха, экспериментировал с элементалями, разделяя и собирая их воедино в несравнимо огромных количествах, открывая новые их формы использования. Тогда он склонил Кайона к идее нового Дерроута ради собственного дитя. И, несмотря на попытки Эилины, переубедить мужа ей так и не удалось.
В тот момент с пепельными кочевниками был заключён союзный договор о поставке элементалей в огненный город, ныне огороженный стенами тайны, несогласных с порядком которого изгоняли. Тогда же были созданы специальные подразделения армии для усыпления и сбора как можно большего числа элементалей вне страны, участвующие и в войнах, которые развязывались всё чаще и чаще благодаря резкой смене курса политики. Зато, конечно, Кристофу было предоставлено бессчётное количество материала для исследований. Кто же знал тогда, что учёный воспользуется им не только по назначению?..
И вот, долгожданный день родов настал. Беременную Эилинору держали в усыпальнице, поближе к жару вулкана, на котором столица и была построена. Томас тогда не смог усидеть на месте и подглядывал за тем, как его мачеху уложили на алтаре, расчерченном незнакомой формулой.
Однако что-то пошло не по плану. Чтобы ритуал прошёл успешно, родителям пришлось выбрать какую сторону своего чада усыпить до прохождения им крескита. И ей стала та огненная часть ребёнка, которая не желала сна. Жгучим элементом пламя излилось в утробу Эилин, и она умерла, так и не узрев своего малыша. Ведь вопреки всему ритуал удалось завершить.
Пламенная стихия пересилила земляную. Раян не принял сон, удостоив им брата. И отец возненавидел его, виня в смерти любимой и до сих пор горюя о её потере в окружении лабиринта кровавых роз невосполнимой утраты.
⪦ 1 ⪧
Настоящее. Горящая красным пламенем столица. Прожорливые элементали, что набрасывались на каждого эспа по дороге. Свирепствуя от невозможности воссоединиться с Вечным огнём, они искали слепого могущества, повергая окружение в хаос. Так бы описал происходящее незнакомец, не ведающий всей правды. Ведь нападение случилось отнюдь не внезапно. Перестройка столицы, ограждение её от внешнего мира, сотворение эспа, ввязывание огненных иде в войны: волнения судьбы накапливались комом, подстрекаемые Кристофом из тени. Однако одного учёного нельзя было винить. Он лишь направлял желание Кайонаодха и Эилиноры в нужное русло, разводя его своими планами. Желание обрести дитя, что и развязало Кристофу руки.
Томас с самого начала находился в курсе событий, но, как старший брат, он просто не мог позволить младшему упрекать своё существование за изменение пламенного народа и взглядов других рас на него. Но сейчас, подобно Фрину и Мишель, Томас начал верить Раяну. После его взрослой речи в Исследовательском Центре, старший принц поставил на младшего, понадеялся на то, что Раян сможет трезво принять ситуацию, и дитя полностью оправдало его ожидания.
Как только Томас завершил свой рассказ, его брат не произнёс не слова. Но рыжеволосый иде чувствовал, что за стеной сожаления в душе Раяна пробивались лучи. И если сейчас он корит себя, то со временем сможет сломать её. Ведь теперь его поддерживал друг, ради которого мальчик был готов пожертвовать собственной жизнью. Друг, придавший ему ту решимость и волю, которой дитя руководствовалось отныне.
«Так всё из-за меня…?» – печалился Раян, сидевший за спиной у Томаса: «Но что же во мне такого, что даже Кристоф ради меня сотворил всё это? То, что я идельха магмы, поросших пеплом? И всё же…»
Пока мальчик сокрушался своим положением, пытаясь разгадать намерения Кристофа, о которых детям было известно практически ничего, его группа сумела добраться до замка. Мастер не оставил детей и расчистил путь, как того и обещал. Поэтому дорога труда не составила. Только вот тайный лестничный проход идельха обвалили, а лифт сломали на случай вторжения. Поэтому Раян вновь взял на себя ответственность и предложил к прохождению иной путь до заветной цели.
– Э-э… Так, значит, ты и здесь умудрился набедокурить? – уже не удивлялся Томас пронырливости брата.
Газон. Неприметные кусты возле стенки, камни которой пропускали воздух.
Казематы замка как раз приходились на фундамент его основания. Именно здесь сильный мальчик и прорыл дорожку на свободу, по кирпичикам разобрав каменную кладку своей камеры. И теперь, страшно довольный, что не придется расплачиваться за содеянное, направлял ребят к главному холлу.
– Ты у нас почетный узник, как посмотрю, – заметил Фрин. – И куда гулял?
– К Кристофу, – печально улыбнулся малый, – Он меня вечно покрывал, но и приглядывал. Даже надзирателем заделался за доброе слово.
Но продолжать диалог пепельный друг не решился. Слишком сильно Раян цеплялся за добрые воспоминания, чтобы Фрин мог достучаться до него ныне. Правда, поднятый братом на верхние этажи, даже задумчивый принц не мог не заметить, что его дом практически не изменился. Всё та же огненная гербовая символика, те же коридоры, то же далёкое неухоженное крыло, в котором жил юноша: всё осталось прежним, не тронутым элементалями. Ведь, в отличие от города, в замке эспа не пользовались от слова «совсем» по недоверию кое-кого.
– Что здесь написано? – указал на мраморную табличку в основании статуи Фрин, отвлёкший пламенных иде от ненужного созерцания, – Я не знаю такого языка.
– Это наш язык, – подсуетился Томас, – Здесь сказано: «Тот, кто войдёт сюда должен обладать закалённым элементом и душой, иначе угаснет».
– Вы ведь знаете, что все здания храма столицы ведут в одно и то же место под замком – в усыпальницу, где проводят обряды? – заумничала барышня. – И, похоже, что в этом месте над ней расположена шахта, через которую к алтарю в глубине поступает необходимый для растопки воздух…
– …Но с воздухом поднимаются и искры вместе с излишним жаром? – понял Фрин.
– Скорее всего.
– Повышенная температура значит, – заключил Томас.
Усадив на пол Раяна, мальчик подошёл к статуе Богини и, схватившись за неё руками, медленно отодвинул постамент. И хоть статуя была под три метра высотой, Томас не выказал ни усталости, ни сомнений. Но всё-таки прежде чем дети соизволили спуститься в помещение за люком, кичащимся алым заревом, юноша посмел выдвинуть последнее предупреждение.
– Кристоф, скорее всего, тоже там, – серьёзно заявил он.
– Я уж думал, нам его искать придётся, – заявил Фрин, – Так даже лучше. Но с чего ты это взял всё-таки?
– Раян, а ты не догадался? – обратился принц к брату, – Ты ведь понимаешь, что у каждой расы, так сказать, своя Богиня?
– …Если огненная Богиня является через огонь, – опередила Раяна Мишель, – то Богиня магмы – через магму. Наша столица построена на вулкане! Усыпальница у самого его жара!
– Но это значит, что Кристоф тоже хочет, чтобы я прошёл крескит? – сомневался краснокожий мальчик в собственной речи.
– Да, я думаю, что он всё ещё придерживается своих слов.
«Всё, что я прошу взамен, так это поручить мне вашего ребёнка после…» – как наяву звучала просьба перед Томасом, который подхватил брата в попытке спустить по лестнице тайного прохода. Однако Раян не торопился на тот свет.
– Фрин, ты разве не пойдёшь?.. – обернулся младший, глядя на своего друга, что остался в проходе.
– Хочешь, чтобы я поджарился? Мне и здесь дышать трудно, – заключил он, – Но я тебя не брошу. Даже не думай. Я присоединюсь к вашим «дружелюбным» мастерам и спущусь к алтарю через здание храма.
– Тогда, раз ты решил… – бросил Раян взгляд в сторону девочки, – Мишель, тебе лучше остаться с Фрином.
– Почему? – расстроилась особа.
– С ним безопаснее.
– Безопаснее, чем с Томасом?
– Безопаснее, чем с Кристофом, о котором мы, как оказалось, совсем ничего не знаем, – убедил девочку Раян, и она послушалась.
Свет из люка под злополучной статуей тихо отдалился от Томаса и Раяна. Когда силуэты Фрина и Мишель окончательно потерялись в нём, два мальчика уже спустились в винтовой туннель, искрящий жаром. И перед ними предстала шахта с лифтом из стальных прутьев, напоминающим клетку.
Не раздумывая, ребята ступили на его порог. Тогда Томас аккуратно снял с себя брата и заволок помещение раскладной решеткой. Казалось, юнца мучили сомнения, но принц отсек их, потянув рычаг до конца. Однако лишь когда лифт тряхнуло взад-вперёд и тросами поволокло вниз к палящим одежду мальчиков искрам, юноша окончательно осознал к чему завел их путь.
– Хорошо, что Фрин не пошёл с нами, – разбавлял накалившуюся атмосферу Раян, – Его бы действительно поджарило.
