Kitabı oku: «Хозяйка старого дома»
Некоторые места становятся плохими, потому что в них случилось что-то плохое, а другие плохи сами по себе…
«Город мертвых отражений»
Пролог
6 июля 2016 года, 21:40
Усадьба Грибово, Московская область
– А здесь точно можно разводить костер? – поинтересовалась Ира, когда от мелкого хвороста уже занялись деревяшки покрупнее и огонь стал более или менее устойчивым.
Макс, занимавшийся костром, выразительно посмотрел на нее исподлобья, мол, очень своевременный вопрос. Юля, сидевшая рядом на каком-то перевернутом ящике, бог весть откуда здесь взявшемся, только поежилась, поднимая глаза к темнеющему над их головами потолку.
Ее больше заботил вопрос: можно ли вообще здесь находиться? Не рухнет ли старое здание, много на своем веку повидавшее, погребя их под собой? Но спрашивать об этом стоило до того, как они сюда пришли, а потому она промолчала. Витя сказал, что они часто тут собираются, и никого до сих пор не пришибло, значит, здесь достаточно безопасно.
– А тыкву ты на фига притащила? – вдруг хохотнул Витя, едва не подавившись пивом, которое отхлебывал, естественно, прямо из горлышка бутылки.
Все моментально повернулись к Моте, как раз вытаскивавшей из объемной матерчатой сумки тыкву, страшно скалящую зубастый рот. Прежде, чем Юля успела поинтересоваться, где подруга взяла тыкву в июле, она поняла, что та пластмассовая. Видимо, была куплена по случаю ближе к Хэллоуину в прошлом или даже позапрошлом году.
Мотя – миниатюрная блондинка с самым пустым и бессмысленным взглядом, какой Юля когда-либо видела – только хлопнула глазами.
– Так ведь праздник мертвых, разве нет?
Витя прыснул и пробормотал что-то вроде «вот дурында», но Макс метнул на него свирепый взгляд, и он примирительно вскинул руку, мол, я ничего такого не говорил, тебе послышалось.
– Коть, Иван Купала – это не праздник мертвых, – пояснил он подружке, с которой встречался последние три месяца. – Этот праздник связан с летним солнцестоянием.
Мотя пару раз двинула челюстями, перекатывая по рту жвачку и выразительно глядя на Макса.
– Ты сам сказал, что Хэллоуин – это пришлый праздник, который нам навязывают американские сатанисты, а Иван Купала – это такой же праздник, но наш родной. Так?
– Да, но…
– А Хэллоуин – это праздник мертвых. Значит, Купала – это тоже праздник мертвых. В чем я не права?
В ее вопросе послышались раздражение и вызов. Теперь уже хихикнула и Ира, обменявшись взглядами с Юлей. С логикой Моти не поспоришь, да никто и не стал бы: она ужасно злилась, когда чего-то не понимала. Не понимала она часто и совершенно не желала слушать чьи-либо аргументы, а потому окружающим обычно было проще согласиться с ней, чем спорить.
Вот и сейчас Юля тихо пробормотала, не желая разжигать конфликт:
– Да какая разница? Там разгул нечисти, тут разгул нечисти. Не все ли равно, по какой причине?
Ира фыркнула, закатив глаза, Витя покачал головой, снова прикладываясь к бутылке, а Макс махнул рукой, поднимаясь с пола у окончательно разгоревшегося костра и отряхивая руки.
– Ну, в общем-то, ты права.
Мотя приняла его слова на свой счет, а потому победно улыбнулась и торжественно поставила пластмассовую тыкву рядом с собой, предварительно щелкнув выключателем, зажегшим внутри маленькую лампочку. Зловещее лицо вспыхнуло дьявольской подсветкой, заставив Юлю поморщиться.
В магазине или обычной городской квартире подобный китайский ширпотреб даже в тематическое время не производил на нее впечатления, но здесь, за городом, в старой полуразрушенной усадьбе с обшарпанными стенами и выбитыми окнами да после заката, когда небо еще светлеет, а в домах по углам уже ползут пугающие тени, все воспринималось иначе.
Юля снова обвела взглядом помещение, в котором они устроились. Наверное, когда-то здесь был бальный зал или что-то вроде того: высокий потолок практически терялся в вечерних сумерках, огромного пустого пространства вполне хватало, чтобы сыграть в футбол, а во внешних стенах зияли огромные дыры, бывшие когда-то окнами.
Теперь уже трудно представить, что когда-то это место было богатым и роскошным, что здесь собирались женщины в красивых длинных платьях и мужчины в смешных костюмах и мундирах. Туда-сюда сновали слуги, обнося гостей настоящим французским шампанским, а приглашенные музыканты играли где-нибудь в уголке. Полыхал камин, ныне превратившийся в нишу для мусора, звучали голоса, шуршание вееров и приглушенный смех.
На несколько секунд воображение Юли так разыгралось, что она почти увидела это былое великолепие, вероятно, почерпнутое из какого-нибудь фильма, но потом звякнула пивная бутылка, которую Витя поставил рядом с собой. Он сидел прямо на полу, подстелив лишь какой-то старый грязный плед, нашедшийся в багажнике не менее старой машины Макса.
– Значит, Хэллоуин – это праздник американских сатанистов? – насмешливо переспросила Ира, глядя на Макса с плохо скрываемым высокомерием.
Она устроилась удобнее всех, прихватив с собой из дома маленькую складную табуретку. Кажется, с такими ходят на рыбалку. Видимо, позаимствовала у отца.
– Или просто Хэллоуин осенью, когда уже холодно и вот так не посидишь в атмосферной заброшенке, – хмыкнул Витя. – А денег на кафешку всегда не хватает и завтра на учебу, поэтому отмечать его – вообще никакого кайфа.
Макс снова бросил на друга недовольный взгляд, сопроводив его неприличным жестом, из-за чего Мотя глупо хихикнула. Она тоже достала из сумки бутылку пива, только поменьше и «женского»: со вкусом не то грейпфрута, не то лимона.
– Так к слову о городских легендах, – вернулся Макс к прежней теме, прерванной обсуждением костра и Хэллоуина. Вместе с тем он достал из рюкзака маленькую колонку, через которую собирался включить музыку со своего телефона. – Это истории типа такой. В одной квартире как-то ночью никому не давал спать звук капающей на кухне воды. Знаете, такое навязчивое и ритмичное «кап-кап-кап», которое вроде и тихое, но сводит тебя с ума и не дает уснуть? Так вот, сначала встал и ушел на кухню отец, но так и не вернулся, а звук не исчез.
Макс сделал драматическую паузу, но выдержать ее не удалось: колонка с телефоном как раз подружились по «блютусу», и давящую тишину старой усадьбы, нарушаемую лишь треском костра, наполнил мерный бит и невнятный речитатив, в котором Юле удавалось разобрать почему-то только нецензурные слова.
– Тогда из кровати вылезла мать и тоже пошла на кухню, за отцом, но и она не вернулась, а вода продолжала капать.
С этими словами Макс вытащил из рюкзака бутылку пива, но тут уж Юля не выдержала и не смолчала:
– Эй, ты же за рулем!
Макс оскорбленно покосился на нее и демонстративно протянул бутылку Ире.
– Это для дамы. За кого ты меня принимаешь? Батя меня живьем в землю зароет, если я попадусь пьяным за рулем.
Юля смутилась и виновато пожала плечами. Надо было сразу обратить внимание на то, что пиво дорогое, импортное, а такое в их компании пьет только Ирка. Точнее, начала пить с недавних пор. Черт ее знает, где она берет деньги, вроде подрабатывают они вместе в одном косметическом магазине, а на ту зарплату сильно не разбежишься. Тут или дорогое пиво и регулярные походы в кино и боулинг, или качественная косметика, или брендовые шмотки – на все не хватит. А Ирке почему-то хватает.
– А ты не пьешь? – поинтересовался Витя, глядя на Юлю сквозь пламя костра. Он откупоривал уже вторую бутылку. – А то могу с тобой поделиться своим.
Предложение, произнесенное более низким, чем обычно, голосом, прозвучало немного двусмысленно. Юля метнула взгляд на Иру: ей казалось, что они с Витей пара, но возможно, сам Витя об этом ничего не знал. Или на самом деле ничего такого не имел в виду. Однако взгляд Иры выразительно намекал, что Юлю испепелят быстрее, чем она успеет шевельнуться, согласившись на предложение.
Не то чтобы она вообще собиралась на него соглашаться.
– Нет, спасибо.
– Что, мамка строгая? – хихикнула Мотя.
Юля только криво улыбнулась и отрицательно качнула головой. Все обстояло скорее наоборот, но объяснять не хотелось. Все равно сверстники, еще не до конца вырвавшиеся из родительского гнезда, никогда не понимали, что пить и курить совершенно неинтересно, если тебе это никто не запрещает и никак тебя не контролирует.
– Народ, вы дальше слушать будете или нет? – обиженно вопросил Макс.
Все тут же изобразили живой интерес, и он продолжил:
– Так вот, значит, мать тоже пропала, дети остались в комнате одни, а на кухне все капало и капало. Наконец старшая девочка не выдержала и отправилась за родителями, но тоже не вернулась. Маленький мальчик лежал-лежал, натянув одеяло до самого подбородка. Ему было страшно и пойти посмотреть, куда все делись, и оставаться в комнате одному. В итоге он тоже встал и отправился на кухню, а там…
– Вся семья сгрудилась вокруг мойки и изо всех сил кран закручивает, – перебила Ира.
Мотя рассмеялась, Витя загоготал, а Макс громко выругался.
– Вот совсем не такой конец у этой истории! – возразил он.
– А какой? – поинтересовалась Юля, поскольку ей было одновременно жутко и интересно.
– А вот не скажу теперь, – вредным тоном заявил Макс, явно желая, чтобы его начали упрашивать.
Однако вместо этого Ира снова закатила глаза и заявила:
– Да фигня все это. Никакая это не городская легенда, а обычная лагерная страшилка для младших школьников.
– А что тогда по-твоему городская легенда? – поинтересовался Витя.
– Современный городской фольклор. Стремные истории, якобы происходившие со знакомыми знакомых или с кем-то из твоего города, – без запинки выдала Ира.
– Класс! Мудрость, почерпнутая из америкосовских фильмов, – презрительно бросил Макс.
– А ты, типа, теперь и фильмы их тоже не смотришь? – удивился Витя. – Разве мы не с тобой на первом курсе ходили на «Мстителей», и ты потом буквально писался от восторга? Или это был какой-то другой Макс?
Друг только оскорбленно дернул плечом и коротко изрек:
– Ошибки молодости.
– А я думала, что городские легенды – это просто страшные истории, связанные с каким-то городом, которые не очень-то тянут на настоящие, – призналась Юля. – Вроде пражского голема или призраков парижских катакомб…
– Или вот говорят, что в нашем городе есть здание, в котором время от времени лифт, идущий на первый этаж, не открывает двери, а неожиданно едет дальше и как будто опускается в подвал, но там нет шахты. И на самом деле это не подвал, а преисподняя, – заявила Мотя, закончив свой рассказ зловещим шепотом.
– И что это за здание? – насмешливо поинтересовался Витя.
– А кто же тебе скажет? – возмутилась Мотя. – В том-то и прикол. Это может случиться где угодно и когда угодно.
Витя и Ира рассмеялись ее серьезному и слегка напуганному тону, а Юля тревожно обернулась: ей послышался какой-то шум за темным провалом давно сорванных дверей на входе в зал. Как будто кто-то шел и что-то задел ногой в темноте.
– Вот вам смешно, а я как услышала, теперь везде спускаюсь по лестнице, чтобы случайно не оказаться в том лифте, – обиженно протянула Мотя.
– Тише, – попросила Юля.
Смех друзей, музыка из маленькой беспроводной колонки и ноющий голос Моти мешали ей вслушиваться.
Витя жестом велел Максу заглушить музыку, и тот почему-то беспрекословно подчинился. Ира и Мотя замерли, напряженно глядя на Юлю, а та всматривалась в темнеющий в дальнем конце помещения широкий дверной проем.
– Что там? – тихо поинтересовался Витя, поднимаясь с пола.
– Не знаю, как будто шел кто-то. А теперь все стихло.
– Это местный призрак, – замогильным голосом произнес Макс, за что получил тычок от Моти.
– Да тебе наверняка просто послышалось, – предположила Ира.
Но едва она это произнесла, как шаги возобновились, и теперь их услышали все: кто-то медленно, но неотвратимо приближался к ним.
– А здесь есть охрана? – успела спросить Мотя, вскочив с места.
Они все повскакали на ноги, словно собираясь бежать, но никто так и не тронулся с места. Даже тогда, когда в дверном проеме возникла мощная мужская фигура. Юля лишь слегка дернулась, увидев вошедшего.
Он не был ей знаком, но выглядел старше их компании. Майка с каким-то невнятным принтом – или его просто было трудно разглядеть в полутьме – обтягивала накачанное тело. Обнаженные руки бугрились мускулами, кожу покрывали татуировки. Мужчина приближался к ним, держа руки в карманах черных джинсов, тяжелые ботинки слегка позвякивали при каждом шаге, словно на них были шпоры, но скорее дело было в металлических набойках.
– Ну, че вы все так напряглись? – хмыкнул мужчина, останавливаясь в нескольких шагах и улыбаясь. – Я просто на огонек заглянул. Место тут общественное, знаете ли. А там дождик начался, вот я и заехал переждать.
– На велике, что ли? – поинтересовался Макс.
– На мотике, – в тон ему ответил незнакомец. – Погреться пустите?
Юля молча надеялась, что кто-нибудь скажет «нет». Мужчина ей не нравился: было в нем что-то неприятное и опасное. Она вообще не очень любила незнакомцев, а уж незнакомцев с татуировками, которые бродят вечером по заброшенным усадьбам в одиночестве – тем более. К тому же ей казалось странным, что в их зале с выбитыми окнами не слышно дождя, а на мужчине абсолютно сухая одежда.
– Так чего, пустите или как? – повторил мужчина, обводя их компанию пытливым взглядом.
Тот наконец остановился на Ире, и Юля краем глаза заметила, как подруга тут же расправила плечи, выдвинув почти несуществующую грудь вперед, и приняла более расслабленную и более соблазнительную позу. Высокая и худая, она походила на фотомодель, а потому всегда привлекала к себе взгляды мужчин.
– Садись. Почему нет? – ответила она за всех, приглашающе кивая головой на место между собой и Витей.
Последний недобро сощурился, глядя на нее, но промолчал.
Незнакомец обошел небольшой костер, сел прямо на грязный пол, скрестив перед собой ноги, и тут же закинул в рот сигарету из неизвестно откуда взявшейся пачки. Видимо, достал ее из заднего кармана джинсов, пока шел. Макс тут же стрельнул у него сигарету.
– Так что? У вас тут типа ночные посиделки у костра со страшилками? – спросил незнакомец, выпуская изо рта первое облачко едкого дыма. – Или вы через него прыгать собрались, взявшись за руки?
Его взгляд тем временем оценивающе скользнул по Моте и даже ненадолго задержался на Юле, от чего та ссутулилась сильнее. Не нравилось ей такое внимание.
Зато оно явно нравилось Ире, которая, напротив, меняла одну соблазнительную позу на другую.
– Для прыжков костерчик маловат. Так что да, с тебя страшилка. Знаешь какие-нибудь интересные? – томно поинтересовалась она, «стреляя» глазками.
Мужчина кивнул, снова затягиваясь сигаретой и теперь уже глядя только на костер.
– Да, есть у меня одна подходящая. Как раз про это местечко. Слышали местную легенду о Настасье?
– Нет, – ответил ему нестройный хор.
– Тогда слушайте. Давно дело было, уж пару веков назад. Прислуживала в этом доме девка из крепостных. Симпатичная такая, все при ней. Вот хозяин на нее глаз и положил. А она и не против была, потому что работа ее постепенно свелась к одному – хозяина радовать. Он ей за это платья, побрякушки дарил и уже к ней служанку приставил. Конечно, семью его это не особо радовало, он все-таки княжеских кровей был, но терпели. Мол, надо же холостому мужику, для здоровья, значит. А девка, говорят, тоже непростая была. В деревне ее с детства в ведьмовстве подозревали. Дурной глаз у нее был. Так что может она и сама приворожила хозяина. Потому что, когда тот все-таки женился под давлением семьи и был вынужден отправить любовницу из дома, все плохо кончилось. Молодая жена не прожила с ним и полугода: заболела и умерла.
– Может, она ее просто траванула? – хмуро предположил Витя.
– Нет, я ж говорю: не было ее к тому времени в доме, в деревню вернулась. Где этому факту, кстати, никто тоже не обрадовался. Люди надеялись, что после смерти жены князь вернет любовницу обратно, к себе, но не сложилось: он уехал в Европу, а Настя так и осталась в деревне. И видать, что-то там тоже неладно складывалось, потому что ополчились местные против Насти. Нашлись те, кто расшатал народ на тему ведьмовства, вот они девку и утопили.
– В смысле, заставили пройти испытание водой? – уточнила Юля.
Незнакомец кивнул, продолжая смотреть в огонь. От этого его рассказ почему-то звучал особенно жутко.
– Вот бы хоть одна из таких девчонок и правда оказалась ведьмой, – хмыкнула Ира, потягивая пиво. – Устроила бы уродам, что ее топили, веселенькое светопреставление.
– Настя, вполне вероятно, и правда была ведьмой, – заметил незнакомец, – только защитить себя не смогла. А все потому, что был у нее с князем уговор, еще когда она в его доме жила: никогда не писать ее портретов. Князь нарушил его, когда собрался жениться. Захотел, чтобы Настя хотя бы так осталась в его доме, и заказал ее портрет художнику, который какое-то время гостил у него, наблюдал за ней и писал портрет по памяти, поскольку Настя ни за что не стала бы позировать. Все это князь провернул в тайне от нее, но считается, что этот портрет оттянул часть ее сил на себя, сделав Настю слабее, потому она и не смогла постоять за себя.
– Вот козел, – огорченно выдохнула Мотя.
– И что было дальше? – поинтересовалась Юля.
Незнакомец наконец оторвался от созерцания огня и посмотрел прямо ей в глаза, отчего у нее по спине пробежал холодок, за которым последовали колючие мурашки.
– Князь вернулся, узнал о случившемся и был безутешен. Повесил портрет Насти, который до того хранил в укромном месте, в своей спальне. Говорят, подолгу сидел и просто смотрел на него. Иногда слышали, как он с ним разговаривает. Однажды утром князя нашли у портрета мертвым. Его рот и легкие были полны воды, словно он утонул прямо посреди комнаты.
– Это что, Настька к нему пришла и отомстила? – уточнил Макс одновременно и насмешливо, и напряженно.
Незнакомец выбросил окурок в костер и пожал плечами.
– Так говорят. Говорят, она до сих пор где-то здесь. Семья князя пыталась избавиться от портрета: его и жгли, и топили, и выбрасывали. Да только он каждый раз возвращался в дом, а вместе с ним возвращалась и Настя: постоянно кто-то слышал звук ее шагов. Такой, знаете, когда мокрыми босыми ногами по полу топают. Некоторые видели фигуру женскую на фоне окон или просто тень на стене. Говорят, иногда она тихонько пела. Тогда мать князя велела спрятать портрет в потайной комнате, повесить его лицевой стороной к стене и запереть комнату навсегда. После этого Настю на какое-то время перестали видеть. А потом на полу стали появляться мокрые следы. И до сих пор появляются.
– Ой, да можно подумать, – скептически проворчал Витя. – Этот дом с тех пор уже чьим только ни был, и что в нем только ни находилось. Все разрушено, часть стен обвалилась. Здесь только пожаров случилось штуки три. Ни портрет, ни тайная комната не уцелели бы.
– Говорят, она где-то в подвале, – меланхолично пожал плечами мужчина. – Тот почти не пострадал ни от времени, ни от пожаров. Портрет, по всей видимости, тоже несколько раз находили, потому что стали поговаривать, что ему можно задать вопрос. Погадать на будущее, так сказать. Главное – не переворачивать. Мол, если перевернуть и посмотреть, Настя освободится. И никому от этого добра не будет.
В зале повисла тишина, которую вновь прерывал только треск огня. Собравшиеся вокруг него переглядывались, сохраняя невозмутимые выражения лиц, как будто хотели сначала посмотреть, как другие реагируют на историю, верят ли.
– Откуда ты все это знаешь? – наконец нарушила тишину Ира, снова игриво покосившись на незнакомца.
Тот только еще раз пожал плечами.
– Я местный. У нас тут все знают эту историю. А вы городские, надо думать? Раз первый раз слышите.
– Да, мы из Шелково, – брякнула Мотя, и Юля прикрыла глаза, борясь с раздражением. Она почему-то считала плохой идеей рассказывать о себе такого рода подробности. Мужчина все еще казался похожим на бандита. Пусть и весьма симпатичного бандита.
– А пойдемте поищем эту комнату? – неожиданно предложил Макс.
– Сегодня? – удивился незнакомец. – Ты серьезно? Сегодня купальская ночь, Настя и так может бродить здесь, как у себя дома. Не боишься встретиться с ней?
– С чего бы? Если встретим ее, получится крутое групповое селфи. Кто со мной?
Он вскочил на ноги, обводя взглядом друзей.
– Мне не нравится эта идея, – призналась Юля.
– Ты что, призрака испугалась? – насмешливо поинтересовалась Ира.
– Меня больше тревожит то, что это здание рушится, – объяснила Юля обиженно. – Мне не нравится идея залезть на ночь глядя в подвал и застрять там, если какое-нибудь перекрытие все-таки обвалится.
– Да ладно тебе, – протянул Макс. – Усадьба тут триста лет стоит и еще столько же стоять будет.
– Я, пожалуй, тоже прогуляюсь, – улыбнулась Ира, пружинисто поднимаясь на ноги. – Вить, ты как?
Конечно, тот сразу тоже встал и отряхнул джинсы, готовый к приключениям. Следом нехотя выпрямилась Мотя. Только Юля и незнакомец остались на своих местах.
– А ты что? – удивилась Ира, обращаясь к мужчине.
– Я туда не пойду, определенно, – мотнул он головой. – Ни за какие селфи не стану связываться с мертвячкой. Посижу тут лучше с живой девушкой.
Он снова перевел взгляд на Юлю, поиграв бровями, а для той мрачный темный подвал, грозящий обрушиться на голову в любое мгновение, неожиданно показался не таким уж пугающим. Она уже собиралась заявить, что пойдет с остальными, когда заметила недовольное выражение, промелькнувшее на лице Иры. Кажется, та решила, что поставила не на тот номер.
– Не оставляй меня одну, – шепотом попросила Юля, вцепившись Ире в руку.
Подруга томно вздохнула, делая вид, что подобное поведение кажется ей ребячеством, но все же села на место.
Теперь уже скривился Витя, но его остаться никто так и не попросил, поэтому пришлось уйти с Максом и Мотей. Ребята включили фонарики в смартфонах и, подбадривая друг друга нелепыми восклицаниями типа: «Я иду искать», «Настя, где ты?» и тому подобное, скрылись из вида.
В огромном зале снова повисло неловкое молчание, а костер тем временем начал прогорать. Ему требовалась подпитка.
– Пойду, что ли, дров еще найду, – неожиданно предложил незнакомец.
– Там же вроде как дождь начинался, – напомнила Юля, недоверчиво посмотрев на него. – Все промокло, наверное?
Все трое непроизвольно прислушались: дождь нигде не шуршал, да и в выбитые окна им не пахло.
– Может быть, он передумал? – весело предположил незнакомец. – Пойду посмотрю.
И вместо того, чтобы выйти через дверь, он выбрался на улицу прямо в окно к крайнему неудовольствию Иры.
– По-моему, надо валить отсюда, – заметила Юля. – Не нравится мне этот мужик.
– Да ладно тебе, – отмахнулась Ира. – Прям можно подумать, все мужики мира мечтают тебя изнасиловать, похитить или убить. Скромнее надо быть, Юльчик.
Юля только молча насупилась и больше не проронила ни слова.
Так они и просидели в полной тишине несколько томительно долгих минут, пока ее не разрушил пронзительный крик. Юля и Ира вскочили как по команде, инстинктивно прижавшись друг к другу и замерев.
Крик оборвался ненадолго, но секунды спустя послышался вновь.
– Это Мотька, – выдохнула Ира.
И несмотря на то, что ноги сводило от ужаса, обе девушки побежали на крик, на ходу доставая смартфоны и включая фонарики.
– Мотя? Где ты? – крикнула Ира, когда они выбежали из зала и оказались в каком-то коридоре.
Но подруга то ли не услышала их, то ли просто не могла внятно говорить. Она только кричала. Замолкала на несколько секунд, очевидно, чтобы набрать воздуха в легкие, а потом кричала снова. Оставалось только ориентироваться на этот крик, чтобы найти ее.
Девушкам удалось это сделать последними. Когда они наконец нашли комнату, в которой надрывалась подруга, Макс и Витя были уже там. Макс обнимал и тормошил бьющуюся в истерике девушку, а Витя сидел рядом, растерянно качая головой.
– Что случилось? – спросила Юля, падая на колени рядом с Мотей.
– Ты чего, Зай? – более мягко вопросила Ира, оставаясь стоять и лишь склоняясь к подруге, чтобы погладить по голове.
– Она… была здесь… Видела ее… Она… я… тут…
Мотя лишь бессвязно бормотала, не в силах взять себя в руки и ответить четко, но хотя бы кричать перестала, когда осознала, что все друзья уже здесь.
Юле хватило этих обрывочных фраз, чтобы понять, о чем идет речь. Она испуганно выпрямилась, обводя светом фонарика комнату, прежнее назначение которой теперь уже было не угадать. И сама едва не заорала, когда в одном из дверных проемов (а тут их было по меньшей мере три) у самого пола мелькнул беловатый край длинного подола.
Это длилось всего одно мгновение, ей могло и показаться, но ужас все равно пронзил Юлю с ног до головы, парализуя и заставляя сжать смартфон с такой силой, что руке стало немного больно. Часть Юли хотела шагнуть вперед, добраться до выхода и выглянуть в коридор, чтобы убедиться в том, что она видела, но внутренний голос твердил, что это плохая идея. И Юля осталась на месте.
Она снова опустилась на корточки рядом с успокаивающейся Мотей, вместе с остальными друзьями утешая перепуганную девушку, которая теперь просто беззвучно плакала, уткнувшись в плечо Макса. Но даже бормоча ободряющие глупости, Юля продолжала прислушиваться и вскинула голову, как только услышала со стороны того прохода шаги. Однако в дверном проеме показался татуированный незнакомец, ушедший за дровами. Он напряженно хмурился, тоже освещая смартфоном то сгрудившуюся в центре обшарпанной комнаты компанию, то коридор, по которому предположительно ушел призрак.
– Вот о чем я вам говорил, – наконец назидательно изрек он. – Не надо тревожить Настю.
Он кивнул на что-то, и на этот раз Юля не выдержала. Встала, подошла к мужчине и выглянула в коридор. Луч фонарика незнакомца опустился на пол, и там в свалявшейся пыли отчетливо были видны следы мокрых босых ног и капли воды, упавшие не то с волос, не то с одежды.
