Kitabı oku: «Жертвы жадности. Книга 6. Реконкистадоры», sayfa 6

Глава 7. Беженцы и слухи

Хорошо, что Кнехт умел читать по слогам! Просто великолепно, если честно! Просто прекрасно!.. Потому что ещё трое вышронцев, приехавших с ним, умели только крестиком подписываться – да и тот из-за трясущихся рук получался кривым. В общем, классическое средневековье в европейском стиле, только с большим религиозным фанатизмом. Даже своих вся их общественная система уже так достала, что они решили с бесхвостыми шашни крутить…

Вообще, чем больше я узнавал про вышронское общество (цивилизованное, конечно же, тем больше понимал, что ребята загнали себя в какой-то тупик. Они в это самое средневековье вошли почти три тысячелетия назад – и с тех пор из него не выходили. Правда, я могу ошибаться в датировке – года у нас по длительности похожи, но и погрешность при прямом подсчёте получалась немаленькая.

Однако речь, конечно, не об этом, а о добытых документах, которые были весьма интересны по содержанию – если откинуть всякие разные отчёты, где перечислялось количество награбленного или число пойманных рабов, которых потом отправили на север. Отступив, вышронцы и не подумали успокаиваться – просто с голыми хвостами переть против пушек не хотели. В остальном для них ничего не изменилось: как бы ни был силён враг, его надо было забороть, заставить славить Первояйцо и поставить на место – то есть перевести в статус раба.

Тех, кто вышронцам попался, как стало понятно из переписки, уже перевоспитывали в трёх специальных лагерях. Местоположение лагерей не уточнялось, только названия – «Скорлупа», «Белок» и «Желток». Как пояснил Кнехт, у них часто все важные вопросы решали по подобию Первояйца, раскидав их на три части. Он же упомянул, что где-то ещё наверняка есть лагерь «Зародыш», потому что вообще священное число в их религии – это четыре. А двинутые на всю голову вышронские священнослужители всегда делают четвёртым «что-нибудь тайное».

Например, пишут летопись, делят её на три части – и четвёртую прячут в архивы Великохрама. Устраивают реформу и делают три явных части, а одну – скрытую. Говорят про три священных сословия, а сами намекают на четвёртое (себя любимых, конечно же. И так далее, и тому подобное… И спасибо ещё, что там, на Вышроне, Кнехт был дальним отпрыском аристократического рода. Так что хоть и пошёл в наёмники от безденежья, но хоть какое-то образование имел.

В общем, в этих самых лагерях содержалось больше десяти тысяч человек, даже по предварительным прикидкам. И уже появились первые коллаборанты, навроде нашего Никитича и его друзей. Было даже два отряда наёмников, с радостью пошедших на службу к ящерам. Технология вербовки у тех была простой, но действенной. Особенно хорошо она действовала на неокрепшие умы:

«Бесхвостый! Лидеры врут тебе! У вышронцев тебя ожидает порядок, крепкая власть и положение в обществе! Мы дадим тебе ясную цель, кровать и поесть! Сдавайся!».

О том, что положение в обществе будет в самом низу и без возможности поменять сословие, о том, что кормить будут впроголодь, а постель вообще стоит под открытым небом – конечно же, никто не упоминал. Как и не упоминалось, что крепкая власть крепка была наказаниями, а не поощрениями, а порядок достигался не самой властью, а горящими кострами недрёманного ока фанатиков. Как не упоминались заповедные леса, которыми вышронцы объявили большую часть захваченной территории острова – и куда не было ходу ни охотнику, ни лесорубу, ни сборщику. Как не упоминалась и необходимость четыре раза на дню молиться – три раза всем вместе, а один раз посреди ночи. Как не упоминалась и запутанная система лебезения на пузе… Кланяться вышронцы не умели – тяжело им это физиологически, вот и лебезили друг перед другом. И пригодная для бесхвостых цель была лишь одна – служить, прислуживать и лебезить. Все остальные цели – для хвостатых.

В общем, всё как всегда – ничего в мире не меняется у разумных. И у всех разумных главная константа, красной нитью проходящая через века – нежелание использовать тот самый разум. Да, мы – милахи, а чё?..

Ещё одним большим делом, которым пришлось заняться, стала организация армии и её вооружение. Поскольку стали нам критически не хватало, то доспех бойцов сократился до кирасы и шлема-шапки. Зато у новой версии ружей появился штык-нож, приделывавшийся к ружью под дулом. Точнее, там теперь находилось крепление для этого самого ножа, а сами ножи бойцы таскали на поясе. В принципе, они были достаточно длинными, чтобы их можно было считать коротким мечом, хотя рубить ими было не очень удобно, а вот колоть – только в путь. К старым ружьям конструкцию держателя тоже приделали, хоть мастера и ругались на чём свет стоит…

Чтобы ножи не резали того, кто их носит, для всех понадобились ножны. И вот тут у нас просто беда случилась, потому что кожевенников в Мысе было явно недостаточно, чтобы успевать за литейщиками. Пришлось в срочном порядке объявлять дополнительный набор.

В общем, первый полк армии в пять сотен самых верных рыл начинал приобретать свои очертания. Параллельно с ним создавался и полк стражи, но общего в тренировках у них были разве что стрельба и строевая – а в остальном и задачи, и методы достижения целей были разные.

И да, я знаю, что полки бывают разные по численности, однако для наших условий подошло именно число в пять сотен – конечно, плюс-минус. В каждом полку предполагалось сделать по двадцать рот численностью по двадцать пять человек. После того боя с засадой вышронцев мы посчитали, что именно двадцать человек могут эффективно палить из укрытий под защитой двух малых пушек, чтобы раскатать отряд врага размером от полусотни до полутора сотен рыл.

Кнехт нас проконсультировал, что ходят вышронцы зачастую именно сотнями и полусотнями. Причём бывает так, что у полусотни и сотни может быть одинаковое число солдат. А в сотне бойцов может вообще насчитываться до полутора сотен. Да какая разница? Большинство населения ещё считает по пальцам – до восьми! Кому не повезло по жизни, тот вообще до шести, семи – ну или ноги использует. Или вообще на глазок определяет…

Первые новости про вышронцев пришли, когда вернулся Котов из Железной долины, где спешно возводились новые укрепления. Именно туда и сунулся отряд из последних решашиархнутых с сотней рабов, которым предстояло копать железо. Отряд полёг весь, но и треть рабов, к сожалению, была убита – пушке и картечи всё равно, кого косить. Кто под шумок не спрятался, тот продолжает своё унылое рабское существование – если, конечно, не повезло отправиться на юг на возрождение. Остальных Котов притащил в Мыс.

– Как зовут? – что-то подобное я в течение следующего после прибытия Котова дня произносил ровно столько раз, сколько было освобождённых рабов.

– Ася…

– Здоровый мужик – и Ася? – на подобных вывертах имянаречения землян я обычно выгибал бровь, потому что ржать было уже просто неприлично.

– Не спрашивайте…

– Ладно! – пожалуй, я и не хотел знать, как же такое случилось. – Где сидел?

– У Острова.

– В Скорлупе, значит. Что видел?

– Ну я много чего видел… Что, всё рассказывать?

– Всё рассказывай. И ничего не упускай!

Вот так, пленник за пленником, нам приоткрывалась просто удручающая картина, сложившаяся на северной части острова. К тому моменту, как эти самые бывшие рабы попали в Мыс, там были подавлены последние остатки сопротивления. Не было больше ни унылых партизан, ни весёлых робингудов – были лишь вышронцы и их общество, на нижней ступеньке которого навечно укоренились «презренные бесхвостые».

Столицей вышронцев стала Обитель, которую они теперь активно отстраивали. Туда же отправился и глава всей местной ячейки завоевателей, которого мы немного убили под Мысом. А ещё там строился порт, куда постоянно прибывали корабли всё с новыми бойцами, сервами и ремесленниками. Ещё одним крупным пунктом кучкования стал Остров. А вот Эльдорадо вышронцам не приглянулся – они его назвали «глупым городом». Так что там сейчас размещался только гарнизон.

После поражения под Мысом, как и ожидалось, вышронцы не успокоились – и теперь формировали новую армию, причём при активном содействии вышронских священнослужителей. Среди этих духовных лидеров обнаружились такие, кто умел ставить «щит веры» – скорее всего, какое-то умение, спасавшее от физических атак. Щит выглядел как мыльный пузырь и мог прикрывать сразу несколько десятков метров. Пройти сквозь него было невозможно – что и выяснилось во время одного из восстаний рабов…

Как я подозревал, пробить щит было можно – надо было просто бомбардировать его до тех пор, пока не закончится параметр «???» и не нарушится «??? баланс». Однако сколько там у этих фанатиков «???» – я, к сожалению, не знал. К слову, моя «шапочка из фольги» стабильно работала круглые сутки, не вызывая никакого дискомфорта.

В общем, задача перед нами стояла о-го-го какая непростая… Посовещавшись, мы решили послать во все посёлки дополнительные пушки и боезапас с новой информацией.

Впрочем, для Мыса тоже пришлось лить дополнительные орудия. С учётом умений вышронцев, надо было учиться дальнобойной стрельбе – чтобы фанатиков начинать отстреливать сразу по прибытии. И вскоре артиллеристы у нас выделились в отдельный род войск. У кого-то стрелять получалось лучше, у кого-то хуже, вот лучших мы и поставили за пушками следить. А их самих учили быстро бегать со своими орудиями, перемещаясь вдоль стены, чтобы сосредоточить огонь на одном участке.

День четыреста сорок первый!

Вы продержались 440 дней!

Некоторые считают, что мудрость – это очень важно. Однако этого никто пока не смог доказать – наверно, мозгов не хватает.

А раз не хватает мозгов, то пусть хотя бы мудрость будет.

+1 единичка мудрости вам, глупые создания.

Итогом всего стал Большой Совет, на котором обсуждались текущие дела и военные проблемы, так что прикрытие системы в этот раз не потребовалось. Первый час я откровенно скучал – особенно на той части, где перечислялись хозяйственные успехи Мыса и его сателлитов. Выцепил лишь информацию о возобновлении поставок меди, олова, железа и серы, об ожидании первых поставок соды, о производстве угля на душу населения – и вообще о феерическом экономическом росте, связанном с тем, что мы недавно экономически рухнули и пробили дно.

Нет, конечно, я вовсе не толстолобый дебил, который считает, что самое важное в жизни – хорошая драка. Просто чтобы радоваться таким успехам, надо хотя бы разбираться в вопросе. А я не только не помнил прошлых данных по тем же направлениям (вылов рыбы, урожай кокосов, сборы пшеницы), но и не представлял даже примерных цифр расхода всего этого населением Мыса. И да, несомненно, всё это очень важно, но зевать хотелось страшно… И как раз на задаче «не зевнуть» я и сосредоточился…

Первым, что меня по-настоящему заинтересовало, была информация от Котова и Вани. Эти двое обработали все поступившие данные и, дополняя друг друга, объяснили, что именно, скорее всего, происходит на севере.

– Самый многочисленный лагерь рабов – вот тут! – Котов ткнул пальцем в карту острова, грешившую не только масштабами, но и точностью. А всё по причине острого недостатка картографов и геодезистов. – Прямо напротив Нового Острова. Именно там держат почти семь тысяч человек. И Новый Остров, и Остров стали базами для вышронцев, где они ремонтируют флот. Кстати, флот у них растёт как на дрожжах… И с этим что-то надо делать!..

– И чем скорее, тем лучше! – кивнул Ваня. – Количество вышронцев на нашем острове уже достигло пяти тысяч. За месяц они планируют доставить сюда ещё пару тысяч.

– Короче, этот лагерь называется Скорлупой, и там проводят первичную дрессировку, – продолжил Котов. – Второй лагерь – Белок, его расположили где-то в районе Эльдорадо. Он второй и по численности содержащихся там рабов. Третий – Желток – расположен рядом с Обителью. Туда отправляют вышколенную прислугу, которую будут перевозить на остров вышронцев.

– И, как предполагает Кнехт, – вставил Ваня, – ещё где-то должен быть лагерь Зародыш, в котором воспитывают будущих сипаев вышронского двора. То есть людей, которые безоговорочно приняли вышронскую власть.

– И какие предложения? – спросил Кирилл.

– Западное направление у нас перспективное, но слабо заселённое… – выдвинул предложение ударников Борборыч, глянув на меня. – Там до сих пор не восстановлен Борисовск, чем мы и собирались заняться вместе с первым армейским полком. Давайте возьмём с собой артиллерию и попытаемся отбить рабов в самом большом лагере, после чего переправим их сюда. Как я понимаю, в Медное и Шикари сейчас и так постоянно приходят переселенцы…

– В Шикари я и сам видел! – подтвердил Котов. – Вливаются стабильным ручейком. В Медном, по словам Кнехта, ситуация та же самая.

– Давайте попробуем укрепить западный фланг бывшими рабами, которых ещё не успели сломать, – Борборыч развёл руками. – Заодно попробуем потрепать и флот вышронцев… А, может, ещё и вышибем с Нового Острова, если выйдет!..

– Это и есть ваш план? – с сомнением спросил Кирилл.

– Это наше предложение! – поправил я. – План мы будем разрабатывать, если вы предложение примете. Тебе что, не нравится?

– Да нет. Вроде нормальное… – Кирилл пожал плечами. – Только уж очень общее…

– За пять минут годный план не составишь! – заметил Борборыч.

– А я слышал, у тебя получается… – поддел его Котов.

– Это просто череда случайных совпадений и удачных обстоятельств! – отмахнулся от него рейд-лидер. – План мы будем разрабатывать, исходя из текущих наших возможностей. И мне очень не нравится вот та часть доклада… Про то, что вышронцев становится больше.

– Не забывай, что многие из них – обычные сервы! – напомнил я ему.

– Но и бойцов стало больше, как говорят беженцы, – не согласился Котов. – И самое главное – они уже почти перевооружили тех, кому мы под Мысом устроили болезненный щелчок по носу. Так что очень скоро к нам придёт около четырёх тысяч жаждущих мести ящеров. Да ещё и под прикрытием этих самых «щитов веры», о которых говорили беженцы…

– Значит, тянуть нельзя…

«Дон-н-н-н-н!»

– Это ещё что такое? – удивился я раздавшемуся звону.

– Это Бронза колокола отлил. Целых три штуки, – пояснил Кирилл. – На случай тревоги и тому подобного…

«Дон-н-н-н-н!» – раздалось с другой стороны.

– Два колокола, – заметил Саша. – Будет третий – и это тревога.

«ДОН-Н-Н-Н-Н!» – прозвонил колокол совсем близко.

Мы с Борборычем умудрились преодолеть дверной проём почти одновременно, хотя подобное и казалось невозможным – я в него обычно и сам боком проходил. Наверно, я просто льстил своему размаху плеч и грозной стати…

От дверей администрации совсем не было понятно, что происходит – пришлось спешно бежать к стене. И только там мы наконец увидели грозящую нам опасность. Нашествие!.. Впрочем, я не сразу понял, кто на нас напал. Пришлось приглядеться повнимательнее – и наконец обратить внимание на странную дымку у самой границы джунглей… Присмотревшись, несложно было догадаться, что никакая это не дымка – а целая эскадрилья маленьких насекомых. Нас атаковал гнус!

Это «ж-ж-ж-ж» – неспроста!

Поспешил я бедных насекомых обзывать… Гнус у нас – система! Ну ведь надо было такую гадость придумать, а?!

Думаете: «Фу, какая гадость»?

Нет, гадость – это то, переносчиками чего являются эти милые крошки.

Представляете: поражает и вас, и вышронцев!

Нет-нет-нет! Вот это плохо!.. Очень плохо!..

– Она о чём? – спросил Ваня.

– Она об инфекциях и прочих радостях, которые переносят насекомые… – хмуро ответил Борборыч. – У кого-нибудь здесь есть антибиотики и противовирусные? Хочу заранее курс пропить…

«Дон-н-н-н! Дон-н-н-н! Дон-н-н-н!» – надрывались колокола в городе, а туча насекомых всё приближалась.

– Всем закрыться в домах! – рявкнул Кирилл. – Задраить двери и окна. По улицам разложить костры и жгите всё, что может сильно вонять! У кого стены дырявые – ведите в форт ударников и в пещеры! Ваня!..

– Бегу! – отозвался глава стражи, кидаясь в сторону своего офиса.

Ну да, вот только кто защитит стражников?

– Ваня! – крикнул я.

– Да?

– Сами обмазаться глиной не забудьте! – посоветовал я и получил благодарный кивок, хотя и сам не представлял, где быстро найти глину.

«Дон-н-н-н! Дон-н-н-н! Дон-н-н-н!»

– И уймите уже звонарей! Сколько можно!.. – рассердился Кирилл и пояснил в ответ на мой удивлённый взгляд. – Будто по мозгам звонят…

– Ты случаем не пил вчера, нет? – поинтересовался я, но Кирилл мрачно отмолчался.

И пусть молчит… Мне разведка донесла, что он весь вечер с Милой кутил. А один ушлый информатор даже примерные объёмы подсказал… И надо сказать, моё уважение к Кириллу от этого нисколько не упало – только поднялось. Вот же, нормальный человек – и со своими недостатками. А то всякие идеально правильные товарищи вызывают у меня лишь подозрения в неискренности…

Тем временем первая стая насекомых добралась до города и атаковала стражников на стене. Те, надо сказать, ещё не получили указаний, но активно отмахивались сделанными на скорую руку факелами. Вот только такими факелами весь город надо было утыкать, чтобы отбиться от нашествия гнуса… И то бы не помогло. Вместе с Аришей мы поспешили в сторону форта, собираясь закрыть окна и двери, законопатить щели и держать оборону до последнего. Я, между прочим, в этом мире уже успел забыть, что такое – болеть…

Глава 8. Гнусные страдания

Нас забыли предупредить! Никто не собирался устраивать единичный массовый налёт на игроков. Мелкие насекомые при первой же возможности разлетелись по окрестностям и принялись искать, куда отложить яйца. Причём, яйца надо было откладывать в правильную питательную среду, которую будут кушать новорожденные личинки. В общем, в живых существ. И если животные отделывались болезненным нарывом, то люди и вышронцы до нарыва просто не доживали.

Первые заражённые появились уже к вечеру того же дня. Среди всё тех же стражников, которые бегали по городу, загоняя людей в дома и активно разводя костры, чтобы отпугнуть насекомых. В результате, насекомых, конечно, отпугнули, но сама болячка никуда не делась. Сухость слизистых – в глазах, в носу и во рту – была первым признаком. А ещё люди начинали страдать от яркого солнечного света и испытывать постоянную жажду. Температура у всех заболевших была очень высокая.

Если в первый день больных было всего человек двадцать и их сразу поместили в отдельный дом, то уже на утро обнаружилось ещё тридцать покусанных и заражённых. А ещё начали поступать новости из лагерей, где, как выяснилось, тоже распространялась эпидемия. За пределами стен активно строился сруб лечебницы, куда собирались отправлять заражённых и тех, кто за ними ухаживает. Мы с Кириллом и Сашей направились осмотреть место стройки.

– Надеюсь, это сейчас по всему острову, а не только у нас, – хмуро заметил Кирилл, когда мы навещали экстренно возводимую лечебницу. – А то пока мы здесь болеем, другие копят силы…

– Ну, я бы на их месте только силы и копил бы. И даже не совался сюда… – заметил Саша. – Потому что эта дрянь сейчас по лесам летает и откладывает личинки. Как будто других сложностей нам было мало…

– Так вышронцы и по морю передвигаться умеют! – заметил я. – Наоборот, как раз им хорошо. Мы тут все покусанные и больные ходить будем, а они приплывут и, пока ещё не заболели, возьмут нас штурмом.

Саша явно боялся не этого, но чего именно – он не сказал. Естественно, поход на запад мы вынуждены были отложить. Всё это стало сильно неактуальным – особенно с учётом того, что на вторые сутки больные если ещё и могли встать с кровати, то только поспав несколько часов. Через час они снова впадали в полубредовое состояние с высокой температурой и обезвоживанием.

На следующий день у больных проявились новые симптомы – активный кашель, сопли и чихание. К счастью, одновременно с этим исчез жар и сухость слизистых. Если бы я, Кирилл или Саша тогда подумали над тем, почему так быстро прошла страшная болячка, обещанная системой – наверно, смогли бы избежать множества серьёзных последствий. Однако медиками мы не были и, к несчастью, не догадались, чем обернётся резкое улучшение состояния.

Тревожности добавляло ещё и то, что обитатели пещер под Мысом, ранее только изредка выдававшие ночью тоскливый писк, решили массово покинуть свой дом и устроить концерт в темноте. Я о летучих мышах, если что. Всю ночь они пищали, шуршали, носились вокруг города и вообще вели себя крайне странно…

Когда на следующий день по всему Мысу обнаружилось больше двух сотен новых заболевших – и мы начали искать причину такого стремительного распространения – оказалось, что часть больных успела во время улучшения сбегать навестить родных и друзей… Естественно, тайком, потому что поставленный приглядывать за лечебницей Кадет никому покидать её не разрешал.

Когда я и Саша пришли сообщить ему об этом, Кадет выпроводил нас из сруба.

– Совсем вы с ума сошли! Ещё не понимаете, что происходит? – зло спросил он.

– Болезнь заразна? – в лоб спросил Саша.

– Весьма и весьма, – кивнул Кадет. – Скорее всего, болен уже весь персонал лечебницы.

– Ты тоже? – спросил я.

– Я – точно болен! – кивнул Кадет. – Глазам уже на солнышке некомфортно… Вы как, ничего такого за собой не замечаете? А то смотрите, можно у нас здесь полежать…

– Нет-нет, у меня всё хорошо! – поспешно ответил я, на всякий случай сверяясь с ощущениями. – Я здоров!..

– Я тоже, – кивнул Саша.

– Если бы эти придурки вчера не сбежали, ещё можно было бы массовое заражение предотвратить. Наверно… – вздохнул Кадет. – При первых симптомах ещё всё нормально: похоже, на этой стадии болезнь не заразна. А вот как кашель и чих пошли – считай, всё.

– Ну вот… Говорил же я, что не стоит вышронцам сюда лезть! – радостно ответил Саша.

– Нострадамус ты недоделанный! – раздосадованно сообщил я ему. – Сначала наводит тень на плетень, прямо как в тех самых катренах, а потом выдаёт «ну я же говорил!»…

– Тень на плетень – это вообще основное правило успешного предсказания! – нравоучительно пояснил мне партнёр.

– Вот чего ей неймётся! – возмутился Кадет и пояснил. – Ну… Системе… Могла бы и каких-нибудь волков наслать!..

– Если ты не заметил, нашествий и так давно не было, – ответил я. – А волков мы бы просто перебили. Да и вообще, зачем удивляться, если её задача – не давать нам спокойно жить. Как только мы начинаем филонить, нам и выдают очередной сюрприз…

Болезнь не получалось вылечить. Во-первых, у нас вообще не было никаких лекарств – если, конечно, не считать кровоостанавливающих тампонов, которые мы использовали в бою. Во-вторых, мы уже привыкли, что практически любое недомогание можно вылечить простой регенерацией во сне. Конечно, если долго мёрзнуть, к примеру, то можно было получить лёгкую простуду – но и она прошла бы за ночь.

В случае с новым заболеванием, подкинутым системой, регенерация просто не справлялась. Что нам и рассказал Кадет на следующий день, когда я, Кирилл и Саша снова навестили госпиталь.

– Очки жизней постепенно снимаются, – сказал он, старательно держась от нас на расстоянии. – Энергия вообще болтается на минимуме. У меня температура ночью поднялась… Когда вы пришли и меня разбудили, ещё нормально было. Вот пока сюда дошёл… Уже дышать тяжело. Те, кто давно болеет, вообще слегли снова и постепенно лёгкие выхаркивают.

– Надеюсь, что изоляция при первых признаках поможет… – хмуро заметил Кирилл.

– А мы все на это надеемся!.. – отмахнулся Кадет.

Те, кто заболели ещё в самом начале, а потом разнесли болезнь по городу, и вправду уже слегли с высокой температурой и кровавым кашлем, периодически задыхаясь от нехватки воздуха. В течение всего этого дня ещё около двух сотен человек были переправлены в лечебницу, в которой теперь было уже семь временных срубов для заражённых.

А на следующий день эпидемия и вовсе приобрела массовый характер… Когда я проснулся, разбуженный утром Аришей, и пошёл в администрацию, чтобы вместе с Сашей и Кириллом проведать больных, то на входе столкнулся взглядом с Лидией… Глаза у девушки были красные-красные, прямо как у вампира.

– Чрезмерные возлияния? Бессонная ночь? Начало смертельной болезни? – спросил я.

Лидия хмуро глянула на меня, а потом кивнула головой в сторону внутренних помещений:

– Если бы только у меня…

В комнате для совещаний сидели Мила и Кирилл: красноглазые, несчастные и уже слегка подрагивающие.

– Вот, хорошо, что ты пришёл… – сказал Кирилл. – Ваську возьми к себе в форт, а то тут его кормить будет некому… Вчера приехали гонцы почти из всех наших крупных поселений – у них такая же картина. Люди заболевают, и ничего не помогает. Мы все в лечебницу…

– Ну, такими темпами, и я скоро к вам присоединюсь, – заметил я. – Может, уже прекратить всё это, и айда по домам подыхать?

– Если честно, совсем не соображаю… Вы решите с Сашей сами, ладно? – попросил Кирилл умоляющим голосом.

Не прошло и двух часов после того, как Кирилл отправился в лечебницу, как стало понятно, что решать здесь больше нечего. Рядом со срубами уже скопилась толпа в три-четыре сотни человек. И все эти люди хотели хоть как-нибудь пристроиться в карантинной зоне. Массовое заражение в Мысе, похоже, вышло на новый уровень… Я, Саша, Котов и Ваня смотрели на происходящее внизу со стены и пытались понять, что теперь делать.

– Нет, на всех мы срубов не построим, – заметил Котов. – Просто не успеем.

– Надо отправлять всех по домам, – кивнул я. – Или размещать под открытым небом.

– Может быть, просто делать навесы? – предположил Саша. – Чтобы была крыша на случай дождя, а так – почти под открытым небом.

– Или уплотнить те срубы, что есть, – Ваня скептически посмотрел на лечебницу, как бы примериваясь, сколько туда ещё людей влезет. А потом замер, обернулся и уже в сторону проорал. – Щипок, а ты что тут делаешь?! Ты же в лечебнице должен быть!

Я обернулся и уставился на парня, бредущего к стене в глубокой задумчивости в одних кожаных трусах.

– Так я и был!.. – ответил тот. – Я только не помню… Я просто увидел надпись, что умер – а потом возродился. Сколько я там пролежал?

– Сегодня шестой день пошёл… – машинально ответил ему Ваня и растерянно посмотрел на меня, а потом на Сашу.

– Интересно, а во второй раз он может заболеть? – пробормотал Котов. И вот мне очень не понравился ход его мыслей.

К сожалению, ответ на вопрос мы узнали очень скоро: может, ещё как может… Из первых заболевших в тот день умерло пятеро, и двое уже к вечеру заразились снова. А ещё заболел Ваня. Из руководства пока держались только Котов, я и Саша. Да и из тех союзных руководителей, кто был сейчас в Мысе, не все избежали заразы.

На следующий день начали появляться те, кто умер в небольших посёлках и окрестных лагерях. Сплошной поток людей, не всех из которых можно было сразу отправить назад – потому что некоторые лагеря были дальше одного дня пути. Красноглазая стража пока ещё умудрялась поддерживать порядок, но завтра-послезавтра все стражники слягут, и останутся только ударники и часть армии – те, кто ещё не заболел.

Слишком долго мы сидели ровно на пятой точке – система и организаторы «Жертв Жадности» не любят этого… На что как бы намекала цифра трансляции в уголке, появившаяся в тот же день. Пусть цифры росли и не с такой скоростью, как во время какого-нибудь рейда в гнездо опасных зверушек, но зато и времени на рост аудитории было значительно больше. Понятно, прикольно ведь посмотреть, как от какой-нибудь простенькой болячки вымирает целый остров… Чтоб вам попкорном подавиться, гнусные инопланетяне!..

Нас спасло случайное совпадение. Вечером новый посланник из Перевала, рассказывая, как у них обстоят дела, упомянул, что количество заболевших сократилось.

– Как сократилось? Почему? – сразу вцепился в него Саша.

– Да я не знаю! – оправдывался присланный мужик. – Просто заболевших стало меньше…

– А что вы делаете? – спросил я.

– Ну как… Построили сруб, как вы и советовали, – стал перечислять мужик. – Туда сносили заболевших. Они умирали там. Мы построили ещё два сруба рядом. И вроде как новых заболевших сегодня уже стало меньше…

– Надо идти туда, – я глянул на Сашу. – Только скажу Борборычу, чтоб завтра начал патрулирование улиц… Сразу после того, как вся стража сляжет.

– Что ты хочешь там найти? – спросил Котов.

– Не знаю, – признался я. – Но, судя по всему, что-то там в корне отличается от нашей ситуации.

– Ну попробуй… Хотя я бы сказал, что ты больше нужен здесь, – пожал плечами Котов.

Естественно, Филя нужен здесь – в качестве всеобщего пугала. Но я ведь не только пугало – у меня ещё голова имеется, и я ей не только есть, но ещё и думать могу. Утром вместе с Аришей мы покинули Мыс и отправились вдоль Золотой на север. Если честно, я опасался, что в пути нас кто-нибудь укусит, и мы обязательно заболеем. Однако нас всё не кусали… Зато в лесу явно прибавилось птиц, которые совершенно нагло, не стесняясь людей, носились между деревьями.

Естественно, до птиц нам не было особого дела, хотя увеличение их поголовья и выглядело подозрительно. К обеду мы достигли Перевала и сразу вызвали «кого-нибудь главного», принявшись закидывать его вопросами. Местный и.о. начальника посёлка – Рюмка (потому что фамилия Рюмкин) – в ответ только руками разводил.

– Да не знаю, почему! – признался он, когда я накинулся с вопросами. – Филь, вот ей-богу! У нас здесь тоже люди заражаются. Вон, сегодня часть Вараньего к нам перенеслась… Но скорость снизилась, точно тебе говорю!.. Поначалу по несколько десятков в день заболевало, а сегодня – всего три десятка новых.

– После чего это случилось? – спросил я.

– После того, как мы новые срубы построили, – почесав затылок и задумавшись, ответил Рюмка.

– Показывай! – приказал я.

– Не! Я туда не пойду! Заражусь ведь! – Рюмка замахал руками.

– Ты мне покажи, где срубы! Сам схожу! – рявкнул я в сердцах.

Ариша увязалась со мной, как я её ни отговаривал. Аргумент у неё был один – всё равно рано или поздно заболеет. А две головы лучше одной, как и четыре глаза лучше двух… Так что на осмотр срубов мы пошли вместе. К сожалению, сколько я ни пялился на постройки – ничего особенного заметить в них не мог. Совершенно одинаковые временные срубы, которые перекосит всего через месяц… Простенькая крыша, заваленная каким-то лапником…

Внутри, прямо на полу, под тонкими серыми одеялами, лежали больные разной степени тяжести. А две женщины и трое мужчин ухаживали за ними, хотя глаза уже у всех были красными. Наверное, я так и ушёл бы ни с чем, но Ариша посмотрела наверх, а потом пригляделась и спросила у одного из работающих в лечебнице мужиков:

– А почему потолок красноватый?

– А? Чё? А!.. Ну это просто дерево такое попалось, – пожал он плечами. – Какая-то то ли пихта, то ли лиственница… В общем, что-то хвойное…