Kitabı oku: «Игра», sayfa 2
Джеймсон поставил локти на колени и некоторое время вглядывался в Блум.
– Но ты ведь заинтригована, так? Сразу было видно по лицу. Пять человек исчезли после того, как их одинаково взяли на слабо. Это уже не просто заскоки чокнутой мамаши. А нечто большее.
Мириться с отказом он не собирался. И действительно был прав: случай заинтриговал ее.
– Кстати, об остальных семьях, – сказала она. – Убедись, что они не просто поддакивают Джейн, говорят то, что она хочет услышать. А я поговорю с ней самой.
– И скажешь, что мы поможем?
– Нет.
– Огаста…
– Нет, Маркус. Пока – нет. Пока мы не убедимся, что это в наших силах. Мы работаем не для того, чтобы разбрасываться лживыми обещаниями.
Глава 6
Да кто они, к чертям, вообще такие? Чтобы на нее давить? На нее! За собой бы лучше последили. Кретины. Тупые кретины.
Серафина вышагивала по холодным плиткам пола в туалете полицейского участка. Да, она ударила его в шею карандашом. Да, проткнула артерию. Но этот тип был мразью. Так ему и надо.
А теперь этой полицейской сучке вздумалось выяснять, целилась ли Серафина своим оружием.
– «Ты знаешь, где находится сонная артерия?» – Серафина передразнила девчоночий писклявый голос констебля Уоткинс. – «Ты целилась в сонную артерию? Ты пыталась убить мистера Шоу?»
– Да, – продолжала репетировать она свой ответ медленно и мелодично. – Я знаю, где находится сонная артерия. Мы проходили по биологии.
Пытаются ее подловить. За дуру держат, что ли? Так она и рассказала им всю правду! Тупые, тупые дебилы.
Серафина зажмурилась, выдавливая из уголков глаз несколько слезинок. Уставилась на свое отражение, отрабатывая реплики.
– Нет, я не собиралась убивать его… Нет, конечно, я не собиралась убивать его. – Она вспомнила, как сорвался голос Клодии, когда они столкнулись с Дундуком Дарреном, и попробовала сделать акцент на слове «убивать». – Нет, убивать его я не собиралась.
Самое то, думала она, возвращаясь в комнату для допросов, пока не выветрилось отрепетированное.
Глава 7
– Алло? – Блум прижала телефон к щеке и убавила громкость кухонного радиоприемника.
Опустив традиционный обмен любезностями, Джеймсон с жаром ринулся вводить ее в курс дела.
– Итак, три из четырех других исчезновений – настоящие. Я побеседовал с родственниками и местной полицией. Все пропавшие получили всё ту же открытку «слабо сыграть?» в дни своего рождения, которые пришлись на последние три месяца. Первой стала Фэй Грэм, мать двоих детей, которой пятого января исполнилось сорок два года, следующим – Грейсон Тейлор, студент, изучающий политологию, которому двадцать стукнуло десятого февраля, потом – Стюарт Роуз-Батлер, будущий отец, бросивший машину. Ему двадцать четвертого февраля исполнилось двадцать девять.
– А день рождения Ланы был всего неделю назад?
– Да. Девятого марта.
– Как ее фамилия?
– Рид.
Блум записала ее рядом с днем рождения Ланы.
– А пятый пропавший?
– По-видимому, ложный след. Некая Сара Джеймс связалась с Джейн в «Фейсбуке» и сообщила, что ее мать тоже пропала, но не сообщила никаких подробностей, кроме уже известных нам от Джейн.
– А что написала Джейн в своем сообщении?
– Спрашивала, нет ли у кого-нибудь знакомых, которые получили в день рождения белую открытку «слабо сыграть?», а затем пропали без вести.
– Замечательно, – оценила Блум, придвигая стул и садясь.
– Согласен, но она еще почти ребенок, и так у них сейчас принято – выплескивать в социальные сети каждую свою мысль. Вот мне и пришло в голову, а не фальшивка ли эта Сара, и в самом деле: письмо было отправлено из офисного здания в Суиндоне. Я навел справки: в той компании никакой Сары Джеймс нет.
– Кто-то почуял драму и смакует ее? Или под таким предлогом клеится к малолетке?
– Что-то в этом роде. Буду начеку, а пока у нас есть четыре настоящих исчезновения. Может, с Фэй и Грейсоном мы и опоздали – они пропали месяц или два назад, – но Лана и Стюарт отсутствуют всего несколько недель.
– Все равно срок может оказаться слишком долгим. А полицейские, с которыми ты беседовал, – они что-нибудь предпринимали?
– Ничего. По нулям.
– И никакого интереса к количеству потенциальных жертв?
– Просили держать их в курсе.
– Ну да, как же.
– Послушай, я понимаю, ты беспокоишься за нашу остальную работу, но я полистал органайзер и выяснил, что на следующей неделе нет ничего срочного. До ближайшего судебного заседания еще две недели, я уже связался с адвокатами и следователями по нашим делам и убедился, что сроки все прежние.
– У меня остаются еще несовершеннолетние правонарушители.
– Во вторник утром и в пятницу днем, так?
Блум нехотя подтвердила. К консультированию несовершеннолетних она относилась со всей серьезностью, и Джеймсон знал об этом.
– С ними мы выкрутимся. Одна неделя. Все, чего я прошу. Просто посмотрим, выйдет ли что-нибудь. Все затраты беру на себя.
– В этом нет необходимости. Хватит и средств на нашем счету.
– Это значит «да»? Тогда я назначаю встречу с невестой Стюарта? Она работает финансовым директором в аэропорту Лидс-Брэдфорд, так что это в твоих краях. И потом, она на тридцать восьмой неделе беременности.
Блум улыбнулась. Джеймсон знал, как повлиять на нее.
– Хорошо. Да. И давай еще раз встретимся с Джейн и проведем обстоятельную беседу.
– Договорились, – отозвался Джеймсон, и в телефоне стало тихо.
Блум прибавила громкость радио в надежде еще застать в эфире беседу с Иэном Рэнкином о смерти Колина Декстера – создателя инспектора Морса. Когда-то она обожала смотреть «Морса» вместе с отцом. Они наперебой угадывали, кто преступник, а потом ее отец, как опытный юрист, указывал на неувязки в деле. Ему она была обязана своей увлеченностью преступными намерениями.
Блум разогрела суп с брокколи и стилтоном, сваренный в воскресенье, нарезала хлеб домашней выпечки. И устроилась за кухонным столом как раз в ту минуту, когда зазвучала музыка Баррингтона Фелунга из «Морса». Первых нот хватило, чтобы в ней пробудилась ностальгия, захотелось еще хотя бы раз очутиться рядом с отцом на диване. Провести вместе еще один вечер.
Глава 8
В кухне Клэр большая часть крыши и стена были застекленными, повсюду валялись плюшевые игрушки и детали пазлов. Блум смотрела, как две девчушки носятся вокруг кухонного стола и восторженно визжат. Клэр то и дело пыталась утихомирить их. Она возилась с кофемашиной – мудреным новомодным агрегатом, варила кофе, взбивала молоко и одновременно рассказывала Джеймсону о новой работе ее мужа. Блум заинтересованно слушала их разговор. Единственный ребенок двух интеллектуалов, в детстве она редко сталкивалась с беззлобными подначками и шутками, поэтому обмен колкостями и дружные смешки и увлекали ее, и казались чуждыми.
– Извини, Огаста. Надо бы спровадить эти шумовые генераторы в парк, чтобы хоть немного посидеть в тишине и покое, – сказала Клэр. – В самом деле, народ, угомонитесь хоть на минутку. Вы меня до мигрени доведете.
Девочки продолжали носиться кругами по кухне, но уже без визга.
– С Джейн творится что-то не то последний день или два, – сообщила Клэр брату.
Сама Джейн до сих пор не появилась. Клэр крикнула в сторону лестницы, когда пришли Блум и Джеймсон, позвала Джейн спускаться, но с тех пор прошло уже больше четверти часа.
Джеймсон отнес свою чашку капучино к месту напротив Блум, потом поставил перед ней чашку чая.
– Это ты о чем?
Клэр оглянулась в сторону лестницы и понизила голос:
– Засиживается и залеживается допоздна, почти не ест.
– Прямо как ты в подростковые годы. – Джеймсон отпил кофе и слизнул молочные усы.
– Ага, зато ты был мечта, а не ребенок, – парировала Клэр и улыбнулась Огасте. – Так что, по-вашему, случилось? Лана попала в беду или просто загуляла? – Клэр снова обернулась: – Девочки!
– Мы больше не будем, мама! – хором затянули ее дочери.
– Странное тут дело, сестренка. – Джеймсон отпил уже половину чашки и с наслаждением вдыхал запах кофе. – Другие люди, получившие такие же открытки, пропадают где-то уже несколько недель, а первый из них исчез два месяца назад.
– А как считаешь ты? – спросила Блум. – Могла Лана ввязаться в какую-то игру просто так, ни с того ни с сего?
Клэр понизила голос:
– В последнее время Лане пришлось нелегко. Она мучается с самого Афганистана. Туда она выезжала еще несколько раз, только уже водителем, но и это далось ей непросто. Не знаю, что там произошло, но она едва держалась.
– Как думаешь, она могла захотеть все бросить? – спросила Блум.
– Она ни за что не оставила бы Джейн. Она хорошая мать.
Джеймсон зацокал языком.
– Что ты несешь, Клэр? Ты же всегда жаловалась, что мать из нее ужасная.
Клэр наклонила голову, приподняла бровь, указывая в сторону коридора, и заговорила сквозь зубы:
– Не всегда. Только когда меня никто не подслушивал.
Джеймсон понизил голос:
– Ясно, но скрытность нам ничем не поможет. Нам надо знать, что с Ланой на самом деле.
– Прекрасно, – Клэр тоже понизила голос, обращаясь к Блум: – Лана очень хорошая и веселая, но с полным приветом. Ей нельзя доверить ни оплату счетов, ни поход за покупками, и ПТСР тут ни при чем. Она всегда была такой, с тех самых пор, как мы с ней познакомились.
– То есть сколько? – спросила Блум.
– Около десяти лет. Они с Джейн переехали сюда вскоре после нас с Дэном. Жили в семнадцатом доме. Он поделен на квартиры. – Клэр бросила взгляд в сторону коридора. – Чего только девчонка не натерпелась из-за нее. Удивительно, как после такого пьянства и вечных отлучек матери Джейн сама не пошла вразнос.
– Ей повезло: у нее есть ты и Сью, – подсказал Джеймсон.
Клэр ответила брату улыбкой, а для Блум пояснила:
– Сью живет напротив. Мы с ней по очереди годами присматривали за Джейн, но в последнее время ее чаще опекаем мы с Дэном. Сью с Марком разводятся.
– В последнее время не случалось ничего такого, что наводило бы на мысль: Лане стало тяжелее обычного?
Клэр нахмурилась и покачала головой:
– Честно говоря, я даже думала, что ей полегчало.
Блум знала, что люди, страдающие депрессией, часто производят впечатление поправляющихся за несколько недель или дней до того, как совершают самоубийство.
– Расскажи Огасте про мужчин, – попросил Джеймсон сестру.
В дверях возникла Джейн.
– Привет, соня, – сказала ей Клэр. – Выпьешь чашечку?
Джейн кивнула. Кое-какие усилия она над собой сделала – по крайней мере, оделась, но этим и ограничилась. Ее волосы неряшливо свисали на лицо, легинсы и футболка с длинным рукавом мало чем отличались от пижамы.
– Как жизнь? – обратился Джеймсон к Джейн.
Та слабо улыбнулась в ответ.
– Остальное тебе расскажет Маркус, – пообещала Клэр, выпроваживая детей в коридор. Они оделись и ушли в парк.
Джеймсон повернулся к Джейн:
– Нам надо, чтобы ты рассказала о своей маме как можно больше. Только предельно честно и откровенно. Нам необходимо знать все. Хорошо? – Джеймсон говорил более мягким тоном, чем обычно. Сразу было видно, что он беспокоится за эту девочку.
Джейн села, поджав под себя ноги, и кивнула.
– С чего мне начать? – Ее голос был все еще сиплым со сна.
– Просто расскажи, какая она, твоя мама, – попросил Джеймсон.
Джейн засмотрелась в сад.
– Мама слегка с приветом, а иногда вообще как чокнутая, но…
Джеймсон терпеливо ждал.
Джейн посмотрела на них обоих.
– Она старалась изо всех сил. От отца ей не перепало ничего. В двадцать один год она осталась матерью-одиночкой с двухлетним ребенком на руках и без работы.
Для большинства шестнадцатилеток двадцать один год – это чуть ли не старость. Блум предположила, что Джейн повторила слова матери, а не высказала свои мысли.
Джейн продолжала:
– Она подала заявление на офисную работу на армейской базе, но тесты сдала так хорошо и настолько понравилась им, что ее взяли на военную службу, – она пожала плечами. – Поэтому она часто уезжала, а я оставалась с Клэр и Сью. Я так радовалась ее возвращениям, а она всегда была какой-то далекой. Просто хотела спать. Или потусоваться где-нибудь.
– Сурово, – заметил Джеймсон.
Джейн смотрела в свою чашку с чаем.
– Я стараюсь присматривать и за ней, и за домом.
– И правильно делаешь, – Джеймсон улыбнулся ей. – А твой отец когда-нибудь пытался связаться с тобой или с твоей мамой?
Это направление расследования могло стать ключевым, если бы полиция занялась исчезновением Ланы.
Джейн покачала головой:
– Мама позаботилась, чтобы он нас не нашел. Он был торчком. Крал у нее деньги. Однажды, когда я была еще совсем маленькой, она оставила меня с ним, а когда вернулась, у меня на лице был синяк. И она поклялась, что больше никогда не позволит ему обидеть меня.
– Так он ушел? Или это она его выгнала? – спросила Блум.
Джейн нахмурилась, потом кивнула. Блум взялась за ручку и нацарапала у себя в блокноте: «Отец ушел сам или его выставили?»
– А как вела себя твоя мама до того, как пропала? Она была в длительном отпуске? – спросил Джеймсон.
– Да, потому что ПТСР обострился.
– Она не проходила никакого лечения? – спросила Блум.
Джейн покачала головой:
– Кажется, нет.
– Но ее все же отправили в продолжительный отпуск? – подхватил Джеймсон.
Блум записала: «Отпуск без лечения?»
– И как у нее шли дела? – продолжал Джеймсон.
– Неплохо. Правда, она постоянно и помногу пила и целыми днями просиживала за компьютером, но была в хорошем настроении. В день рождения захотела сходить куда-нибудь на чай. И все бы неплохо, но…
Голос Джейн звучал так, будто она ей не дочь, а мать. Блум задумалась, сколько еще продержится эта девочка. Дети алкоголиков и наркозависимых родителей, вынужденные нести ответственность за них, часто убегают из дому, как только представляется такая возможность, и не возвращаются никогда.
– Не знаешь, случайно, она не могла с кем-нибудь поскандалить? – спросила Блум.
– Не больше обычного. Ты же знаешь маму, – добавила Джейн, обращаясь к Джеймсону. Тот приподнял брови и усмехнулся, давая понять, что ему не понаслышке известна эта черта характера Ланы. Джейн повторила его усмешку. Они будто обменялись давней шуткой, и девочка сказала Блум: – Она никогда не упускает случая ввязаться в скандал.
– Никогда, – подтвердил Джеймсон, и Блум задумалась, сколько споров и ссор за годы случилось между Ланой и Клэр, а если уж на то пошло, то и между Ланой и Джеймсоном.
Блум продолжала расспросы:
– Какие-нибудь из этих конфликтов тревожили твою маму больше обычного? Или, может, даже пугали?
Джейн покачала головой:
– Вряд ли маму могло испугать хоть что-нибудь. Если я волновалась, не важно по какому поводу, она просто велела мне не дурить. «Да чего тут бояться-то?» – говорила она.
Много чего, мысленно отозвалась Блум. Порой страшнее всего оказываются те, кто ничего не боится.
Глава 9
Уважаемая доктор Блум!
Сегодня утром констебль Уоткинс пришла сообщить нам, что Даррен Шоу не умер. Он в тяжелом, но стабильном состоянии. Она сказала, это очень поможет в моем деле. Но потом позвонили из школы: меня временно исключили, теперь мне нельзя участвовать в предстоящих экскурсиях. Я объяснила маме, как важны для меня занятия и как я люблю рисование. Сейчас она звонит директору, чтобы убедить его отменить запрет. Клодия едет, и я не понимаю, почему мне нельзя. Дело не в том, что я не смогу наверстать пропущенное. Я преспокойно могла бы пропустить целый семестр и все равно сдать экзамены.
Я не уверена, что полиция и школа понимают, в чем состоит смысл правосудия. Ведь это же целиком и полностью вина школьного смотрителя. Я не просила его идти за нами в зал и совершать развратные действия. Так зачем же наказывать меня и моих бедных родителей, если мы абсолютно ни в чем не виноваты?
Я могла бы поискать материалы по случаям отступления от принципов правосудия. Если я найду что-нибудь, что может пригодиться для Вашей работы, я дам Вам знать.
Серафина.
Глава 10
Джеймсон поставил два стаканчика с чаем на столик перед Блум. Они уже проезжали Питерборо и примерно через час должны были прибыть в Лидс, на встречу с Либби Гудмен – невестой Стюарта Роуз-Батлера.
Блум сняла крышку с одного из красных одноразовых стаканчиков.
– Так… – Джеймсон повернул ее стакан другим боком к себе. – Кажется, ты взяла мой.
Блум пригляделась: сбоку на стакане было написано: «Ну, что тут скажешь? Я горяч».
Она покрутила второй стакан.
– На них обоих одно и то же.
Джеймсон нахмурился.
– Обидно.
Блум иронически покачала головой, отпила глоток и засмотрелась в окно на пейзажи Кембриджшира.
– Так что еще нам надо знать о Лане? – спросила она.
Джеймсон вылил в свой чай три миниатюрные упаковочки молока.
– Как я уже говорил, я едва с ней знаком. Я провел массу времени с Джейн – на воскресных обедах и так далее, потому что постоянно заставал ее у Клэр, – но с Ланой виделся всего несколько раз. Однако судя по тому, что говорит Клэр… – Он покачал головой. – И насколько могу судить я, от нее одни проблемы. Клэр видела, как Лана соблазняла мужа Сью. Это все равно как если бы Лана вешалась на Дэна. То есть она вряд ли стала бы, потому что с Клэр шутки плохи, но Сью спокойная и милая.
– И поэтому Сью с мужем разводятся?
– Однозначно. И Марк у Ланы – далеко не первый женатый мужчина. Клэр считает, что Лану возбуждает возможность доказать самой себе, что она способна заполучить любого мужчину, какого пожелает. Надолго с ними она никогда не остается. Марка она добивалась несколько месяцев, потом переспала с ним и на этом успокоилась.
– А с тобой она заигрывала?
– С какой стати? Я ведь не женат. Доказывать нечего.
Блум задумалась. Лане свойственно стремление к соперничеству, это ясно, иначе обольщение чужих мужей не доставляло бы ей никакого удовольствия. Но азарт погони нравится многим. И лишь некоторые способны бросить все ради странной игры.
– Каковы мотивы Ланы? Зачем ей было соглашаться на эту игру? Если у исчезновения всех этих людей есть некая причина, мы должны понять какая.
– А может, у нее не было выбора. – Джеймсон вскрыл свою пачку печенья и протянул Блум.
Она покачала головой.
– Так… Они согласились, потому что игра имела ка- кую-то притягательность именно для них, или?..
– Их вынудили? Шантажом.
– Или похитили? Поздравление с днем рождения могло быть всего лишь пробным шаром. Может, никакой игры и не было.
– Просто развлекался какой-то придурок?
Блум сделала несколько пометок в своем блокноте.
– Если же они по своей воле приняли вызов и решили сыграть, тогда с чем мы имеем дело? Всем участникам должен быть в высокой степени присущ дух соперничества и выраженная импульсивность. Джейн говорила, что ее мать не играла в компьютерные игры, но она могла ошибаться. Возможно, это было нечто ориентированное на энтузиастов.
– Хочешь сказать, они могли запросить доступ в игру?
– Или посетили конкретный сайт. Слышал про игру «Синий кит»? В России?
Джеймсон помрачнел.
– Ты видишь здесь сходство с ней? С целенаправленным выискиванием несчастных детей и доведением их до самоубийства?
– Надеюсь, что его нет. Но благодаря своему ПТСР Лана могла стать кандидатурой для чего-то в этом роде. Давай попробуем выяснить, не был ли уязвим таким же образом и Стюарт, страдал ли он депрессией. Не имелось ли у него привычки пропадать, теряться из виду. Не был ли он импульсивным или впечатлительным. И не произошло ли с ним чего-нибудь, отчего он стал чрезмерно внушаемым, способным поддаться принуждению.
– Может, все эти люди перешли кому-то дорогу?
– Нам надо найти связь.
На столе загудел телефон Блум, она вышла из вагона, чтобы ответить на звонок.
Спустя пять минут она вернулась на место.
– Звонил констебль, который побывал на месте ДТП Стюарта Роуз-Батлера.
– Как ты его нашла?
– Связи помогли, – Блум улыбнулась. – Он сказал, что поначалу дело квалифицировали как добровольное оставление. Но через пару дней побеседовали с его подругой Либби, с его начальством – он работал на выкладке товара в магазине сети ASDA в Падси – и с парой друзей. Похоже, Стюарту было свойственно часто менять место работы. Его родители скончались, когда он был еще очень молод; Либби и друзья знают его всего несколько лет. Констебль сообщил, что дело о его пропаже передано в розыск, но в полиции почти уверены, что он просто смылся от грядущего отцовства.
– Сразу видно надежного человека. А что насчет игры?
– А вот это уже интересно. Один из свидетелей сообщил, что видел, как водитель другой машины, участвовавшей в столкновении, передал Стюарту какую-то карточку.
– Правда? Кто-нибудь еще разглядел этого человека?
– Возможно, но двое других свидетелей не помнят, чтобы ему что-то передавали. К моменту прибытия полиции та машина уехала, разыскивать ее не стали.
– Полиция на высоте. – Джеймсон допил остатки своего чая.
Либби Гудмен жила в небольшом ухоженном доме в Хорсфорте, на окраине Лидса. В маленьком и живописном садике перед домом пышно разрослись нарциссы. Блум постучала в деревянную дверь, ей открыла женщина с тугими темными кудряшками и на сносях.
– Либби Гудмен? Я доктор Блум. Мы созванивались. А это Маркус Джеймсон.
– Да, привет. Проходите. – Поддерживая снизу живот, Либби повела их в гостиную.
Блум и Джеймсон заняли кресла, оставив диван хозяйке. Расположение было удобным: смотреть на них обоих разом она не могла, поэтому говорила с ними по очереди, в то время как третий участник беседы наблюдал за ее реакцией.
– Спасибо, что согласились встретиться с нами, Либби, – начал Джеймсон, включив свое обаяние на полную мощность. Он объяснил насчет Джейн и Ланы, рассказал, откуда знает их и почему они с Блум выясняют подробности исчезновения Стюарта. Потом попросил Либби рассказать о том дне, когда Стюарт пропал.
Они вместе позавтракали, она вручила ему подарок на день рождения, проводила его, а затем принялась наводить порядок и собираться на работу. Была обижена, потому что Стюарт забыл пожелать ей удачи с важной презентацией, которая предстояла ей в тот день. Полиция явилась вскоре после того, как она приняла душ, то есть примерно через полчаса. Увидев, как они выходят из машины и надевают фуражки, она сразу поняла, что ее ждут скверные новости. И была убеждена, что Стюарт погиб, так что их слова встретила вздохом облегчения.
– И с тех пор от него не было ни слуху ни духу? – спросил Джеймсон.
Либби перевела взгляд на Блум и покачала головой.
– Я отправила ему кучу сообщений, но он как будто испарился. Никто ничего не слышал.
– Это нетипично?
– Совершенно.
Блум прокашлялась.
– Надеюсь, вы не против, Либби, если я все-таки спрошу: между вами все было нормально?
– Замечательно.
– А с самим Стюартом? Вы не замечали ничего необычного в его поведении – каких-нибудь перемен?
– Он не бросил бы меня, если вы спрашиваете об этом. Я заявила это полиции и могу заявить вам. Он был замечательный.
– Так не было ли чего-нибудь необычного в его поведении в последние несколько недель? – повторил Джеймсон.
Либби вздохнула и покачала головой:
– Нет. Ничего необычного. Вообще ничего.
Джеймсон кивнул и продолжил:
– Он ни о чем конкретном не беспокоился, ни с кем не ссорился?
– Нет.
– А раньше ему случалось исчезать, не предупредив вас?
Либби покачала головой.
– Долго вы пробыли вместе?
– Почти два года. Все началось вскоре после того, как меня назначили финдиректором аэропорта. Честно говоря, тогда мне было очень одиноко. Многим не понравилось, что повысили меня, такую молодую. Стюарт работал в кафе и единственный смотрел мне в глаза и улыбался. Был таким обаятельным. А потом ему предложили уволиться, и я страшно расстроилась, – Либби взглянула на Блум. – Но через три дня, выйдя с работы, я застала его ждущего с цветами у моей машины. С тех пор мы были вместе.
– Мне нравятся его манеры, – с добродушной улыбкой оценил Джеймсон. – Либби, как бы вы описали Стюарта? Что он за человек?
– Он… идеальный. Я имею в виду, для меня. Это не значит, что он… ну, вроде как совершенство. Нет, конечно же, – она улыбнулась – впервые за все время разговора искренне – и вдруг из ничем не примечательной стала миловидной. – Я склонна зацикливаться, а он совсем наоборот. В этом и суть. Он смешит меня. Дает понять, что я воспринимаю жизнь чересчур серьезно. А за физический труд он берется потому, что еще не решил, чем хочет заниматься, но он способен стать кем угодно. Он сообразительный и уверен в себе на все сто.
– Вы сказали, что Стюарту предложили уволиться из кафе в аэропорту? – спросила Блум.
Либби отвела взгляд.
– Это просто недоразумение.
– Да?..
– Его заподозрили в том, чего он не совершал. Я во всем разобралась, но после того, как с ним обошлись, он не вернулся, и я его понимаю и не виню.
– Какого рода недоразумение?
– Мне правда не хочется говорить об этом. Оно к делу не относится.
Блум и Джеймсон обменялись взглядами, означающими «попозже».
– Итак, Стюарт – пожалуй, экстраверт, – продолжал Джеймсон. – Раскрепощенный, обаятельный, уверенный в себе и смышленый?
– Я как будто нахваливаю его, да? Наверное, так и есть. – Либби не переставая гладила свой живот. – Но я надеюсь, что малыш уродится в нашего папу, а не в маму-неврастеничку.
– Стюарт радовался, что станет отцом? – спросил Джеймсон.
Либби положила на живот обе ладони.
– Да, – она с трудом сглотнула. – У мужчин, как мне кажется, это происходит по-другому. Пока ребенок не родился, в его реальность им не верится, ведь так? Но он был в восторге.
– У него нет давних друзей, у которых он мог бы остаться погостить? – спросил Джеймсон.
– Поддерживать подолгу дружеские связи ему не очень-то удается. В отличие от меня. Двух своих ближайших подруг я знаю еще с детского сада. Видимо, и в этом мы противоположности. Но я уже связалась со всеми, кого только смогла вспомнить. Как я говорила, мне свойственно зацикливаться.
– Но ведь в этом нет ничего плохого, – правда, доктор Блум? – Джеймсон не стал интересоваться реакцией своей коллеги и нарочито внимательно смотрел в свой блокнот.
– Вы сказали, что Стюарт был в восторге, что станет отцом, – отметила Блум. – А не что он в восторге до сих пор.
Либби вскинула подбородок и несколько секунд смотрела в потолок. А когда опять поглядела на Блум, в ее глазах блестели слезы.
– Доктор Блум, я же не дура. Он пропал почти месяц назад. Сколько времени обычно проходит, прежде чем полиция начинает подозревать насильственную смерть, – дня три?
Вмешался Джеймсон:
– Так бывает в случаях с похищениями, и обычно если речь идет об уязвимых лицах, в том числе детях.
– Он не взял ни денег, ни одежды. Ни паспорта, ни водительских прав. Все эти вещи до сих пор здесь. Он не пользовался телефоном и социальными сетями, никому даже несчастной открытки не написал. Он мертв. Вы это знаете, и я тоже. Я – мать-одиночка. Честно говоря, не знаю даже, к чему этот разговор. Уже слишком поздно. Где вы были три недели назад? – Либби поднялась, и Блум уже думала, что она попросит их уйти, но она не стала. Только подошла к окну и уставилась в него.
– Значит, вы считаете, что игра тут ни при чем? – спросил Джеймсон.
Либби обернулась.
– Вы сказали Джейн Рид, что Стюарт получил такую же открытку, как и Лана, мать Джейн. Поздравление с днем рождения и вызов – предложение сыграть в некую игру.
– Я вообще ее не видела. О ней мне сказали полицейские. По-моему, это просто реклама какой-нибудь дурацкой компьютерной игрушки. Стюарт такие обожал.
– Стюарт увлекался играми?
– И чем больше в них оружия, тем лучше. Может, и ничего, что он не рядом и не передаст свое увлечение малышу.
– Еще один, последний вопрос, Либби, – и мы оставим вас в покое, – пообещала Блум. – Вам известно, страдал ли Стюарт когда-либо депрессией?
Либби нахмурилась.
– Нет. А почему вы об этом спрашиваете? Почему все считают, что если он пропал, значит, был несчастным? Ничего подобного. Все у нас было замечательно.
– Ты ей поверила? – спросил Джеймсон, пока они с Блум усаживались в такси. – Когда она говорила, что они были счастливы?
– А ты нет?
Джеймсон провел ладонью по волосам.
– Не знаю. Хотелось бы. Она, кажется, очень милая. Замечательно, если они были счастливы, но…
– По-твоему, она могла кое-что приукрасить?
– Я знаю, ты терпеть не можешь мое чутье, Огаста, но что-то тут не так.
Блум попросила таксиста отвезти их на вокзал Лидса.
– Я не доверяю чутью, только если его подсказкам нет объяснений или если они принимаются безоговорочно, Маркус. А если в тебе говорит интуиция, вероятно, этому есть причины. Давай копнем глубже.
По другую сторону Пеннинских гор Стюарт Роуз-Батлер вошел в пятизвездочный отель «Принсипал», недавно заново отделанный в расчете на бизнесменов и состоятельных гостей Манчестера. Он остановился возле статуи коня в натуральную величину, возвышающейся в центре вестибюля, и сунул руки в карманы костюмных брюк. Его недавнее приобретение, татуировка, была прикрыта рукавом рубашки «Тед Бейкер», часы «Брайтлинг», подаренные Либби на день рождения, чуть выглядывали из-под манжеты. Татуировка-полурукав изображала большой растекающийся циферблат – благодаря ей он выиграл предыдущий раунд и перешел на второй уровень. Ему фартило.
Он смотрел в сторону лестницы и ждал. Терпеливым он не был, но понимал, что неудачный выбор способен положить конец веренице его побед.
Брюнетка в костюме спустилась в вестибюль через двадцать минут. Она была худой, скорее щуплой, чем спортивного сложения, изнуренной, а не подтянутой. Густо наложенный макияж выглядел аккуратно, сшитый на заказ черный костюм казался дорогим. Кольца на пальцах отсутствовали. Стюарт рассудил, что эта богачка сорока с лишним лет уже давным-давно не участвовала в постельных забавах.
Пока она направлялась к стойке администратора, подошва ее правой туфли проскользнула на полированном полу, женщину шатнуло вбок, но она быстро восстановила равновесие. И огляделась – не видел ли кто-нибудь, как неуклюже она чуть не упала? Ее взгляд остановился на мужчине, который стоял неподвижно и держал руки в карманах.
Стюарт улыбнулся. Он мог остановить любую женщину, стоило ему улыбнуться как следует. А от того, насколько он расстарается, теперь зависело все.
