Kitabı oku: «Жертва», sayfa 8

Глава 8

Уснуть Сандре так и не удалось. Она лежала в постели, вперив взгляд в одну точку, и думала. Светало. Долгая дождливая ночь постепенно превращалась в пасмурное утро. Монотонный стук капель о стекло в предрассветной тишине как нельзя лучше помогал сосредоточиться.

Наконец многое стало понятно.

В общем-то, всё было именно так, как и предполагалось… Осама встретил её в аэропорту. Он ждал её с цветами. Цветы пахли так сладко. Её любимые астры… В тот же вечер они поженились. Деталей, конечно, уже не вспомнить…

Тот день для Осамы был тяжёлым: сгорела его вилла. Сколько времени он потратил на телефонные переговоры… С каким трудом они нашли себе временное жильё… а утром он уехал по делам, и она осталась в той квартире одна.

Но до этого они обменялись подарками. То утро – их первое и, увы, последнее – было очень романтичным. Он игриво потребовал, чтобы она закрыла глаза, положил что-то на её ладонь и сжал кулачок. Она долго не могла сообразить, что это может быть. А теперь вдруг возник чёткий образ: кольцо. «Обручальное…» – подсказала ей память. Это и обрадовало, и смутило её тогда… Он говорил своим необыкновенным голосом, нежно глядя на неё: «Золотое кольцо – это символ богатства и счастья. У нас в Египте его всегда дарят молодожёны друг другу. Но ты же этого не знала, а то и мне бы привезла. Ведь в Ирландии продаются такие сувениры». Странно, конечно, что обручальное кольцо он назвал «сувениром».

Сандра вспомнила, что Осама «сувенирами» называл также артефакты эпохи фараонов. Она всегда над этим смеялась и объясняла ему, как правильно называются эти бесценные предметы древней цивилизации. Он же лишь улыбался, радуясь, что ей так много известно о его стране.

Сандра спохватилась: значит, кольцо тоже пропало! Сняли с пальца! Впрочем, ничего удивительного, её же ограбили, украли и деньги, и мобильник…

Что ей сказать Осаме? «Скажу, что в квартиру прокрались воры и, пока я спала, ограбили меня…» – решила Сандра.

Что было дальше? Она проснулась и бежала из квартиры. Такси в аэропорт… Таксист о чём-то спорил с ней, грубил, нецензурно бранился, и ей с трудом удалось отвязаться от него… Работники аэропорта, внимательно изучающие просроченный билет… Её не пропустили внутрь. Ничего другого не оставалось, как ехать обратно в Хургаду. Ведь нужно было разыскать Осаму.

Кто-то из таксистов сказал, что знаком с ним, и взялся её подвезти. Шумное кафе… Она совершенно не помнила, как оказалась в этом кафе, где толпилось много страшных темноликих громкоголосых и чернооких людей в несвежих рубахах и халатах, под конец устроивших галдёж и гвалт вокруг неё. Но она была уверена: Осама вот-вот должен прийти за ней, и она его дождётся.

Однако к ней торопливо подошла какая-то очень непривлекательная, чем-то встревоженная молодая женщина и бесцеремонно подсела к ней. Ни с того ни с сего начала задавать раздражающие вопросы, хоть и так всё было ясно: опоздала на рейс, потеряла деньги и телефон… Лица и имени женщины вспомнить никак не удавалось. Зато вспомнилось, каким надменным голосом та потребовала у неё билет и паспорт… заявила, что собирается помочь… Вела себя высокомерно и вызывающе. В общем, странная незнакомка сразу произвела неприятное впечатление, которое с каждой секундой только усугублялось.

Вспомнился разгоревшийся скандал, в котором активно участвовала и эта женщина. Она за что-то заплатила одному из скандалистов. Люди орали, спорили непонятно о чём, размахивали руками. В какой-то момент крики прекратились, и толпа схлынула. Та женщина приказным тоном заставила её сесть в такси, и они покинули то место. «Вот только куда они меня повезли?..» – чуть не плача, думала Сандра. Она никак не могла понять, как оказалась в спальне этой супружеской пары, в постели рядом с мужем этой женщины, и он что-то сказал ей приказным тоном. Она испугалась тогда и заплакала, а женщина её успокаивала как ребёнка и почему-то настойчиво требовала забыть Осаму, считать его своей ошибкой. «Получается, они как-то связаны с Осамой», – подумалось ей, и с каждой секундой уверенность в этом крепла.

Сандра вдруг отчётливо вспомнила отрывок своего диалога с этой женщиной, и это заставило её похолодеть.

«– …Я так была влюблена.

– В кого?

– В Осаму. Мы потеряли друг друга. Как мне его разыскать?

– А зачем его искать? Осама бросил тебя.

– Вы его не знаете. Он не такой!

– Он не любит тебя! Считай его своей ошибкой.

– Он не мог меня бросить… мы любим друг друга.

– Женщину, которую любят, не оставляют одну, без денег среди мужчин погибать…»

Боже, что всё это значит? Получается, она была на волосок от гибели. Какие страшные люди встретились на её пути! Сандра вдруг поняла: эта супружеская пара – два чудовища, которые её чуть не убили. Свидетельство тому – ссадины на теле. Газ… Она отчётливо вспомнила запах газа в той квартире.

Эта женщина всё-таки была знакома с Осамой… и не просто знакома – они были любовниками! «Она хотела меня отравить…» – кольнула догадка. Только вот что было потом?.. Она сделала всё возможное, чтобы они с ним не встретилась, чтобы они потеряли друг друга наверняка. «Ах, вот оно что…»

Постепенно всё становилось на свои места. События складывались как паззл. Вспомнилось и то, как эти люди спешно уводили её из кафе, где она ждала Осаму, и то, как женщина настойчиво требовала денег на авиабилет у её матери, и то, как торопилась получить их в офисе Western Union, и то, в какой спешке оформляли билет на ближайший рейс в любой город Ирландии. «Лишь бы подальше от её Осамы…»

Сандра корила себя за то, что послушалась недоброжелательницу, понятия не имея, что та ей соперница. Тогда удалось бы найти любимого, и сейчас бы они были вместе. Ведь многие посетители того кафе готовы были ей помочь. «А ты, именно ты помешала…» – Сандра чувствовала, как в ней закипает ненависть к этой женщине.

Она лежала в постели и понимала, что нужно непременно объясниться с Осамой. Скорее бы наступил вечер. Ведь вечера – это время их общения. Однако ни в этот вечер, ни в последующие он так и не появился в скайпе.

Каждую ночь Сандра до изнеможения просиживала перед монитором в ожидании. Но Осама был оффлайн, и чем дальше, тем больше она убеждалась в том, что с ним случилась беда.

«Господи! Зачем я уехала из Хургады! – мысленно казнила себя Сандра. – Лишь бы ты был жив!»

С Айшой вышла ссора: мать что-то наплела ей, и та на следующее утро позвонила. Якобы дружеские расспросы о том, как она провела отпуск, и вопросы про Осаму в итоге свелись к нравоучениям менторским тоном, предостережениям, необоснованным намёкам и подозрениям в чём-то. Сразу было понятно: Айша неискренна с ней. «Нашей любви завидуешь, подружка…» – усмехалась Сандра.

Айша обвинила её в грубости и несдержанности, а Сандра её – в бесцеремонности и чрезмерном любопытстве, и подруги в негодовании отключили связь.

Время шло, а вестей от Осамы никаких.

«Может быть, в скайпе ты днём, когда я на работе?» – гадала Сандра. Но раньше он всегда появлялся поздно вечером. Она уже и не знала, что думать. Оставалось только набраться терпения и ждать.

Жизнь возвращалась в привычную колею: каждый день на работу, после работы – домой, и так изо дня в день.

Сандра обратилась в банк с просьбой восстановить карту. Её обрадовали: остаток денег на счёте в целости и сохранности, но сама карта заблокирована. Сказали также, что оформят новую и переведут на неё деньги со старой. В офисе мобильной связи выдали новую сим-карту, активировали её в новом телефоне, который она купила там же.

В один из прекрасных солнечных дней, наконец-то установившихся в Дублине, Сандра как обычно собиралась на работу.

На рабочем месте сразу же и приступила к своим обязанностям – всё как всегда. Вот только сосредоточиться на работе никак не получалось, впрочем, как и весь предыдущий месяц. Все мысли – только об Осаме, о возможной виртуальной встрече в скайпе. Единственное, что спасало от отчаяния, – её любовь к нему и надежда увидеться.

Сандра и сама не заметила, что стала относиться равнодушно к своим больным. Случалось, не могла сдержаться и прикрикивала на кого-нибудь из них, не испытывая ни малейшего сострадания, как это бывало прежде. Не чувствовала она и того, что в ней что-то изменилось. Её занимали только мысли об Осаме и терзала досада оттого, что любовь их могла так нелепо закончиться.

В конце рабочего дня случилось неожиданное: Сандру вызвали в офис госпиталя. Проводили в кабинет, где за длинным столом заседала специальная комиссия, которая собиралась при расследовании служебных нарушений сотрудников. Пригласили сесть и положили перед ней отчёт о её работе за истекший месяц, а также копию медицинского заключения. С нескрываемым удивлением и брезгливостью за ней наблюдали несколько пар строгих глаз. Сандра испытала неприятное чувство, что её обвиняют в чём-то, чего она не совершала. Пробежалась глазами по тексту отчёта, почти не уловив в нём смысла.

Дождавшись наконец, когда Сандра закончит читать, председатель комиссии бесстрастно произнёс:

– Сандра Банин, вы уволены из нашего госпиталя. Сегодня же получите расчёт.

Выдержав небольшую паузу, он продолжил:

– С завтрашнего дня вы у нас больше не работаете. Ваше имя занесено в специальную базу данных лиц, нарушивших медицинскую этику. Это означает, что вы не сможете получить место работы ни в одном из медицинских учреждений на всей территории нашей страны, – объяснил он, напоследок положив перед ней обходной лист и ещё какой-то документ.

Ткнув указательным пальцем в обходной лист, он сказал:

– С этим документом зайдите в офис, и вам выдадут увольнительные. А этим, – проговорил он, указывая пальцем на второй документ, – вам предписывается встать на учёт в департаменте занятости города. И чем скорее, тем лучше. Удачи… и прощайте.

После этих слов члены комиссии одновременно поднялись со своих мест и неторопливо покинули кабинет, аккуратно притворив за собой дверь.

Сандра осталась одна. Она смотрела в текст документа, но буквы скакали и разбегались, так что уловить смысл было трудно. Она была потрясена. «Какая несправедливость!» – возмущалась Сандра, обиженная до глубины души. Откуда нашлось столько недовольных её работой? Что она сделала не так? Ну, разумеется, основная причина в родственниках больных. Им кажется, что их неизлечимые родичи должны жить вечно! И, конечно, в их заблуждениях виновата она. Сандра мрачно усмехнулась, мгновенно возненавидев их всех.

С трудом поборов гнев, она начала читать по новой. «Ежедневно груба с пациентами. Не откликается на просьбы. Отсутствует на посту во время дежурства. Халатно относится к своим служебным обязанностям. Употребляет нецензурные слова и выражения при общении с пациентами и коллегами». И ещё много разного нелепого узнала Сандра о себе.

«Это я груба? Господи… какая чудовищная клевета! Да я и слов-то таких не знаю! Как они могли?!»

Вот уже пятнадцать лет она работает в отделении со сложными пациентами, и ею всегда были довольны. Она так заботлива, так внимательна к больным, особенно к неизлечимым, обречённым… Она так милосердна по своей натуре, она уважает коллег… Какую работу теперь искать? Столько лет отдано этому госпиталю, где её знают как одну из самых ответственных и примерных сотрудниц. Слёзы обиды душили Сандру.

Когда она прочитала, что написано в медицинском заключении, это потрясло её так, что рапорт об увольнении показался детским лепетом.

Она пробегала взглядом по названиям венерических и кожных заболеваний, обнаруженных у неё. «Не может быть… какая-то чудовищная ошибка», – нашла единственное объяснение Сандра.

Рука, держащая документ, задрожала. «Что?.. Беременность? Я беременна?! Да этого просто не может быть!»

Слова расплывались перед глазами. Нет, это точно не её анализы! Произошла какая-то нелепая путаница… или это попросту дурной сон.

Она начала задыхаться. С трудом совладав с собой, усилием воли взяла себя в руки.

Первое, что необходимо предпринять, это сдать анализы повторно. Сдаст завтра же… результаты станут известны совсем скоро. А тест на беременность – срочно!

Отчёт о её работе и всё несправедливое, что содержалось в нём, уже мало интересовали. По поводу департамента занятости… обратится туда только после того, как убедится, что совершенно здорова.

* * *

С ужасом Сандра рассматривала полоску теста на беременность. Всё-таки беременна… Последующее посещение гинеколога подтвердило это. Вскоре были готовы и результаты анализов, которые точь-в-точь совпадали с данными того медицинского заключения.

Она была растеряна, чувствовала себя подавленной, одинокой и беспомощной.

«О, Осама, как мне тебя не хватает, любимый», – страдала Сандра, не отводя глаз от серенького значка скайпа. – Что мне делать? Что?!»

Была уже поздняя ночь, Сандра собралась выключать компьютер и готовиться ко сну, как вдруг логин «Осама» позеленел.

Она не поверила своим глазам. Впервые за столько времени! Захлестнула бурная радость, сердце в груди бешено заколотилось, слёзы навернулись на глаза: «Любимый, ты почувствовал, что нужен мне!» Она нажала на «Видеозвонок». Два гудка… три… четыре… наконец абонент ответил.

Глава 9

Жизнь Махмуда стремительно менялась. Началось всё с сильного потрясения и последовавшей за ним череды судьбоносных событий.

Незатейливая японская мелодия звонка новенького телефона, специально установленная на контакт «Якио», мгновенно вывела из азартного забытья игры в компьютерные шарики. Этого звонка он ждал с нетерпением, игнорируя остальные.

Коварные непослушные шарики так и норовили влететь в опасную воронку, и тогда пришлось бы заново проходить цикл замысловатых уровней, неоднократно пройденных и изрядно поднадоевших. Кроме игры ничего не интересовало: «Да пропади всё пропадом!»

Махмуд сидел на своей кровати, лицом к стене, чтобы не отвлекаться на окружающих. Хотел было отгородиться от мира ещё и наушниками, но вовремя вспомнил, что ждёт важного звонка.

Кальян, уголь, зелье, табак – всё под рукой. Он играл и курил. Курил и играл… Курил траву, магическим образом превращавшую игру в необыкновенный, удивительно реалистичный фильм, а его, Махмуда, в главного героя. Лишь ожидание звонка от японца как-то удерживало его сознание в настоящей, будничной, рутинной реальности. Счёт времени был потерян. Какая разница, какое число и который час…

…Наконец Якио на связи. Махмуд слушал, что тот говорит, и с каждым его словом бледнел всё больше и больше. Схватившись за голову, он завопил в трубку:

– Что??? Не может быть. Враньё! Как всего – пятьсот? Она богата! Ты врёшь, Якио, узкоглазый ты подлец! Ты обокрал меня, будь ты проклят Аллахом и всеми твоими японскими богами!

Это была их привычная манера общения: один звонил сообщить о неудаче с очередной банковской карточкой, второй сыпал оскорблениями и проклятиями.

«Будь прокляты эти европейские шлюхи с их жадностью, хитростью и лживостью! – мысленно обрушился Махмуд на Сандру и заодно на всех европеек сразу. – Неужели и вправду у шармуты на карточке пусто? Куда же подевались двадцать тысяч евро, которыми она так хвасталась?!. Вечно не везёт… Или всё же обворовал меня проклятый японец?»

Проверить это не было никакой возможности, поэтому оставалось лишь излить на него свою ярость.

К истерикам Махмуда Якио относился спокойно, он давно привык к бесцеремонности и хамству подельника. Как только красноречие того иссякло, он хладнокровно произнёс:

– А теперь послушай меня ты, Махмуд. Никогда больше не обращайся ко мне ни со своими пустыми карточками, ни с чем другим. Считай, что я для тебя умер.

Отключив связь, Якио занёс его в «чёрный список» своего телефона.

«Будь ты проклят, Якио», – продолжал негодовать Махмуд. И только собрался было снова провалиться в виртуальную бездну игры, как его отвлёк странный шум.

Он обернулся, огляделся по сторонам и обомлел…

О, Всевышний! Где все?! Что происходит?.. В комнате не было ни единого предмета мебели, кроме его кровати. Пол был устлан старыми газетами, одни рабочие шпатлевали стены, другие сверлили, о чём-то перекрикиваясь. В квартире полным ходом шёл ремонт. Махмуд был настолько потрясён, что забыл о любимой игре. «О, Аллах Всемогущий!!! Где моя тумбочка?! Где?» Он вскочил с кровати и нервно шарил глазами вокруг себя, даже под кроватью проверил. Тумбочки нигде не было, она исчезла, словно испарилась. Это был его сейф, где хранились и копились сбережения! В панике он выбежал из комнаты. Навстречу по лестнице лениво поднимался дормен Саддам.

– А… это ты, бездельник? – с усмешкой проронил он. – Очнулся наконец? Ищи себе новое жильё. Хозяин начал ремонт. Во всем доме, кроме тебя – ни одного жильца.

– Где тумбочка, где??? Там же… там же! А… а… а, – вопил взвинченный Махмуд, вцепившись в горло Саддама. – Там лежали мои деньги, мои заработанные деньги! Где мне теперь искать мою тумбочку?

На его крик начали собираться ремонтники.

– Не видел я никаких тумбочек. Мало ли тумбочек вынесли из квартиры э-э-э… дня три тому назад?.. Может, и твоя была среди них. Откуда мне знать?.. Я не подписывался твою тумбочку сторожить, – с трудом отцепившись от Махмуда и отпихнув его от себя, сказал Саддам и отвёл взгляд. – Из всех жильцов здесь остался только ты. Ещё раз повторяю: выметайся, если не хочешь проблем с полицией.

Проблем с полицией Махмуду совсем не хотелось: на его кровати лежало много чего запрещённого.

«Ограбили, твари!!! Сначала проклятый япошка, потом эти…» – он в тоске брёл к отелю, чувствуя себя в момент обнищавшим. Из ценного остался лишь подарочный ирландский пакет с ноутбуком и парой дисков с играми.

Махмуд с болью вспоминал о своих трофеях, которые успел накопить за всё это время, и чуть не рыдал от бессилия. Чего там только не было, в этой тумбочке! Деньги, которые фунт к фунту, доллар к доллару, евро к евро собирал он после каждой очередной куколки. Далее… Золотые украшения: кольца, браслеты, цепочки. Всё это добро было либо подарено благодарными женщинами, либо взято на память, если куколка вдруг в пылу любви забывала или делала вид, что не помнит о подарке.

* * *

– Где ты шлялся целую неделю, бездельник?! – орал на него мистер Мустафа. – Магазин ни единого фунта не принёс мне, пока я был в Каире! Ты здесь больше не работаешь! Пшёл вон отсюда, паршивец.

– Так получилось, меня ограбили, я… Мне негде жить, – заикаясь, мямлил Махмуд.

Хозяин смерил его уничижительным взглядом.

– У меня умер отец, – вдруг патетически заявил Махмуд и сделал грустные глаза.

– Да как ты смеешь, дурак!!! Побойся Аллаха! – задохнулся побагровевший от возмущения мистер Мустафа, стукнув кулаком по столу. – Твой отец полчаса назад был здесь – живой и невредимый, искал тебя.

– Что?! Не может быть… – непроизвольно вырвалось у Махмуда, но он тут же осёкся.

– Вон!!! Вон из моей лавки, чтобы я тебя больше не видел!

Зазвонил телефон, и хозяин моментально забыл о Махмуде.

Понуро выходя из лавки, Махмуд столкнулся с дамой, проходившей мимо, и чуть не сбил её с ног. Она хромала и тяжело опиралась на палку. Они взглянули друг на друга и…

У Махмуда ёкнуло сердце. Он замер в почтении, не в силах отвести взгляд от женщины. Она была привлекательна той восточной полнотой, которая всегда нравилась местным мужчинам. Светлокожая, с серыми глазами… Египтянка, явно знатного рода. Каир или Александрия… Лет этак под шестьдесят-шестьдесят пять, может быть, чуть больше. Одета по-европейски. Её внешность, выражение лица, стать, а самое главное – то, в каком отеле она остановилась, – всё это не оставляло сомнений: женщина богата… и не просто богата, а очень богата.

Дама замерла, удивлённая внезапным появлением перед ней молодого красавца. Она смотрела на него своими светлыми насурьмлёнными глазами, и Махмуд сразу смекнул: прекрасная незнакомка к нему неравнодушна.

«Как минимум – неравнодушна… а может быть, и влюблена!» – почему-то сразу подумалось ему.

Египтянок у него никогда не было. Он имел дело только с европейскими женщинами. Но сейчас при одном лишь взгляде на эту пожилую даму сердце сладко сжалось от предчувствия.

Стараясь справиться с волнением, Махмуд отвёл взгляд и опустил голову, тряхнув блестящими кудряшками. Он не торопился пройти мимо женщины, напротив, задержался неподалёку, немного отойдя от дверей магазина, и не смел поднять на неё глаз, готовый подхватить под локоть, если она вдруг потеряет равновесие.

Еле сдерживая рыдания после только что перенесённого унижения от хозяина лавки, всем своим обликом он являл олицетворение страданий и оскорблённой гордости.

– У тебя проблемы? – спросила женщина певучим голосом. От её слуха не укрылись крик и ругань за дверью магазина. Махмуд поймал на себе её встревоженный взгляд и уловил нотки беспокойства и скрытой страстности в её голосе.

– О, нет, мадам, никаких проблем, Хамдулла¹⁶, – глухо проговорил он.

– Хамдулла, – повторила женщина, возведя очи вверх.

Выдержав паузу, он продолжил дрожащим полушёпотом:

– …Если не считать того, что я потерял работу. Потерял жильё. Меня сегодня ограбили… Сегодня Аллах наградил меня большими испытаниями.

– О, Аллах, – выдохнула женщина, с тревогой глядя на Махмуда.

Они шли рядом. Дама – медленно, тяжело опираясь на палку, Махмуд – опустив голову, подстраивая свой шаг под её поступь.

– И ещё, у меня горе. Недавно умерла тётя, старшая сестра моей матери. Она так любила меня! А теперь я одинок, – с неподдельной искренностью проговорил он, и в его глазах она прочитала вселенскую грусть.

В этот момент Махмуд вспоминал свои реальные потери: исчезнувшую навсегда тумбочку с нажитым непосильным трудом богатством.

– Ну-ну, ты не одинок, Аллах с тобой! Все мы смертны. Всевышний забрал её к себе, – успокаивала его женщина, видя, как трудно молодому человеку держать себя в руках. – Я недавно здесь. Отдыхаю в этом отеле. Хороший отель. Пойдём, посидим в кофешопе, поговорим. Ты не против?

– О, мадам. Вы так добры, – безутешный Махмуд смахнул набежавшую слезу платком, который она предусмотрительно протянула ему, и покорно проследовал за ней.

Женщина шла, тяжело переваливаясь с ноги на ногу.

«Что-то с ногами. А может быть, не только. Возраст… болеет…» – решил Махмуд, а вслух тихо произнёс:

– Я осмелюсь сказать, мадам…

– Да? – взволнованно откликнулась женщина.

– Я уже видел вас здесь, – соврал он, стараясь поравняться с ней и идти в ногу.

Он и сам удивился, как так получилось, что эта фраза выскочила из него. И тут же осадил себя: «Это тебе не европейка какая-нибудь… это египтянка… наверное, очень знатная».

К богатым египетским женщинам Махмуд испытывал безоговорочное почтение. Даже в самых смелых фантазиях не позволил бы себе представить, что может удостоиться внимания таких.

«Вы так высокомерны, недоступны и холодны, так расчётливы и так прекрасны!»

Его страшно смущало, когда рядом с ним появлялись такие женщины, и он благоговел перед ними, независимо от их возраста и внешности. Он терялся и робел: неприступные, гордые, понимают толк в деньгах, богатстве, красивых вещах.

«Это и есть «дорогие» женщины, настоящие», – был уверен Махмуд, и никто бы его в этом не разубедил.

Перед такими падаешь ниц в священном трепете. Эти женщины символизируют собой незыблемость исламской семейной традиции в приумножении и поддержании благосостояния. «Вы никогда не упустите своё…»

Махмуд чувствовал, что женщина взволнована. Он решил не отступать, понимая, что ничего не теряет. «Эх… была не была…» – подумал он.

– Я никогда бы не осмелился подойти к вам. Вы такая… – с благоговением выдохнул Махмуд, после чего последовали слова и фразы, которые принято говорить уважаемым дамам. При этом он краснел как мальчишка, не смея взглянуть на неё.

– А я тебя не помню, – ответила она ему с лёгкой улыбкой. Молодой человек её взволновал. То ли голосом своим тронул её остывшее сердце, то ли взглядом… с ней такого давно не случалось. «Или никогда…» – подумалось ей.

Дама выбрала самый дальний столик роскошного, утопающего в зелени и ароматных цветах кофешопа и долго устраивалась в уютном мягком кресле. Махмуд робко сел на краешек стула напротив. Их взгляды на мгновение встретились. Она прочла в его глазах грусть и растерянность.

Официант с блокнотиком в руке застыл в ожидании заказа от постоянной клиентки, наклоняясь к ней всем телом в подобострастном полупоклоне, на Махмуда даже не взглянув.

– Мадам Шуфия…

Она заказала кальян с ароматом персика, кофе и фрукты.

– Чай? Кальян? – обратилась она к Махмуду, чуть наклонившись, – или, может быть, ты голоден?

– Нет, нет, – выдохнул он и добавил трагичным голосом, – хотя я не ел несколько дней… но это неважно, мадам, совсем неважно. Не обращайте внимания. Бывает, что я не ем сутками… много работы. Сложная работа. И всё пропало, всё пропало… – голос его предательски дрожал.

– Ты слышал? – строго спросила дама официанта.

– Будет сделано, мадам. Сию секунду, – ответил тот и, кланяясь, удалился.

Мадам Шуфия с сочувствием глядела на понурую голову молодого человека, испытывая к нему необъяснимую симпатию. Чем дальше, тем больше ей нравились его серьёзность, скромность и искренняя печаль. Восхищал умный взгляд миндалевидных глаз. А ещё – он был бесконечно грустен и очень красив настоящей мужской красотой.

– Что у тебя там? – кивнув на пакет, поинтересовалась мадам Шуфия.

– Это ноутбук, мадам, и компьютерные диски, по работе, – тихо ответил Махмуд.

– Ты умеешь работать на компьютере? – восторженно, но с некоторой долей недоверия вскинулась мадам Шуфия.

– Конечно. Я современный человек, и программирование – моя специальность, – Махмуд и сам не заметил, как соврал, не моргнув глазом. И тут же пожалел об этом. Почему он так неосмотрителен? Теперь нужно придумать, как извернуться, если эта почтенная дама начнёт задавать ему сложные вопросы про компьютеры.

«Действительно, – думала мадам Шуфия, украдкой разглядывая юношу, – он же современный молодой человек, знает компьютерную технику, умеет работать с ней…»

– Ты учился этому?

– Да, долго. Всю жизнь, – медленно проговорил Махмуд, взвешивая каждое слово, – но работать начал недавно. Опыта не так много. И вот… уволен! Уволен!

Он качал головой и едва сдерживал рыдания.

– Ну, ничего страшного, не расстраивайся, – проговорила дама. – Ты найдёшь достойную работу, Иншаалла!¹⁷

– О, мадам, что вы! Вы не знаете реалий курортного мира, – сокрушался Махмуд, вскинув на неё глаза. – Это всё зависть людская, мадам. Такую должность непросто получить, если только по протекции. А у меня здесь нет никого, кто бы мне помог. Я одинок, – он чуть не плакал, сокрушаясь о своих недавних потерях.

– Ну-ну, не расстраивайся, всё решаемо, Иншаалла.

Вскоре ей принесли кальян, кофе, фрукты в вазочке и графин ледяной воды. А перед ним официанты ловко метали на стол тарелки с разнообразными закусками. Один поставил большое блюдо с половинкой ароматной курицы-гриль и свежие пшеничные лепёшки в красивой корзинке, другой – плошку тёмного риса, тарелку с картофелем-фри горкой, третий открывал бутыль кока-колы. Высокий запотевший стакан со льдом наполнили доверху холодным шипящим напитком. Видя, как обслуга суетится вокруг него, стараясь угодить, Махмуд испытал неизвестное ему доселе острое чувство превосходства над окружающим миром. Вот что значит находиться рядом с уважаемой женщиной, оказаться под её покровительством! Сразу чувствуешь себя большим человеком. Махмуд мысленно возблагодарил Всевышнего, подарившего ему эту встречу.

«Значит, достоин, Хамдулла. Аллах увидел мои страдания, мою трудную жизнь и…»

Накрытый стол выглядел так аппетитно, что он почувствовал страшный голод и жадно набросился на еду. Первым делом расправился с закусками, обмакивая в них лепёшки, пока не прикончил их одну за другой, затем приступил ко всему остальному. Ел руками, ел самозабвенно, лишь изредка поглядывая на женщину, громко чавкал, облизывал пальцы, испытывая истинное наслаждение от еды.

Мадам Шуфия не сводила с него глаз. Улыбка слегка тронула ее губы.

Насытившись, Махмуд откинулся на спинку кресла.

Дама подозвала официанта, который как тень маячил неподалёку от их столика, и заказала для молодого человека кальян и каркаде. Через пару секунд кальянщик уже обслужил его и «освежил» кальян дамы.

Хотелось узнать о парне побольше. Мадам Шуфия затянулась кальяном, не отрывая заинтересованного взгляда от Махмуда.

– Откуда ты? Как тебя зовут? Кто родители? – задавала она ему вопросы своим певучим голосом.

Махмуд вкратце рассказал о себе, о своей семье и почему он здесь.

«Абдул Фарид эль Махмуд… Небогатый род, скромная семья», – чуть подавшись вперёд, мадам Шуфия мысленно улыбалась и кивком подбадривала Махмуда после каждой фразы. Ей нравилось его слушать.

– И ты работал в этой лавке? – воскликнула она, презрительно кивнув на закрытую дверь магазина, откуда всё еще был слышен голос хозяина, на повышенных тонах спорящего с кем-то по телефону.

– Да, – ответил Махмуд и покраснел.

Дама поняла, насколько ему неловко.

– Вынужденно, мадам, вынужденно, – добавил он, медленно подняв на неё влажные бездонные глаза, опушённые длинными ресницами. – Мне так стыдно, но нужны деньги, – губы его дрожали.

«Ах, ну да, всё верно: махр¹⁸. Ему пора жениться», – думала мадам Шуфия, с интересом разглядывая смущённого Махмуда. – Как же ты хорош собой, Абдул Фарид эль Махмуд! От такого юноши родятся красивые дети».

Она смотрела на него с грустью и думала, что только здесь, на курорте, молодые люди с такой безупречной внешностью получают шанс найти хоть какой-то достойный заработок.

Всё это очень несправедливо. Из года в год наблюдать, что творится на курортах Египта, тяжело и больно. От её взгляда не ускользало, как падки европейки на их египетских мужчин. Ну, а темпераментные египтяне, разумеется, отвечают взаимностью, заключают с иноверками орфи-браки или даже живут так, во грехе. Есть и такие, которые позже оформляют отношения официально, как принято в Египте.

Она была совершенно убеждена в том, что положение европейки, по недоразумению связавшей себя узами брака с египтянином, плачевно и лишено всякого смысла, ибо женщина с чуждыми Исламу традициями не способна стать достойным членом их общества и правильно воспитать детей. Они в этом ничего не смыслят, потому что родились и росли в другом обществе с другими устоями. Всё у них по-другому.

«Мы из разных миров, и это не изменить…» – вздыхала мадам Шуфия.

Но больше всего расстраивало то, что европейки, приезжающие в короткие отпуска, развращают молодых египетских мужчин деньгами и доступностью, а потом возвращаются и продолжают как ни в чём не бывало жить своей привычной европейской жизнью. Им на смену прилетают другие, такие же, всё повторяется, и этот круговорот бесконечен. Вконец обленившиеся, избалованные деньгами и похотью развратниц-европеек мужчины, вкусившие доступного женского тела, уже и не смотрят на египтянок как на желанных женщин. Берут их в жёны лишь из чувства долга перед своими семьями, как то предписывает традиция на протяжении многих веков. При этом остепенившиеся мужья и не думают отказываться от привычной курортной жизни, полной всяких приключений и удовольствий плоти, пока жёны-египтянки рожают им детей, растят их и занимаются хозяйством. Зачастую и сама жена не против такой двойной жизни мужа, рассуждая здраво, что его заработок на курорте за счёт чужеземок – единственный залог благосостояния их разрастающейся семьи. Ведь достаток семьи – основа основ для счастья в браке.