Kitabı oku: «Тридцать пять дробь тридцать», sayfa 2
Ещё один слон – стенка – у нас появился после переезда в отдельную квартиру. Была она из ДСП и бесила меня. С некоторой натяжкой стационарный телефон тоже можно было считать признаком принадлежности к привилегированной прослойке общества, ещё одним слоном. Наш телефон висел на стене, у входной двери, в общем коридоре коммунальной квартиры. Длинный провод к чёрной, как весь аппарат, трубке, мог позволить вести секретные разговоры из личных комнат. Но такого, к сожалению, не было. Наш телефон напоминал уличный телефон-автомат.
Основным элементом убранства нашей квартиры были полки с книгами. Особой гордостью считались собрания сочинений известных писателей. Русская классическая литература была представлена наиболее полно красивыми корешками. Любовь к чтению художественной литературы прививалась мне на Чёрном море. Купаться разрешалось только после того, как я, прочитав задание мамы, от сих до сих мог связно пересказать содержание художественного отрывка.
Для пополнения библиотеки сдавали по двадцать килограммов макулатуры, накопленные газеты и журналы в обмен на абонемент на покупку произведений Александра Дюма, Джека Лондона, Мориса Дрюона, Жуля Верна. Ещё книги мама привозила из туристических поездок по всей стране, где сопровождала группы с предприятий и организаций. Это была как бы и вторая работа, и увлечение одновременно.
Запомнился рассказ мамы про поездку на поезде в Волгоград, на Мамаев курган, с ветеранами Великой Отечественной войны ко дню Победы 9 мая. В начале мая было ещё холодно и ветрено. Пожилые ветераны в костюмах с наградами и в плащах по погоде шли нараспашку, продуваемые ветром. Им очень хотелось, чтобы все видели, что они кавалеры боевых орденов и медалей. На просьбы мамы застегнуться ветераны положительно не реагировали. Вели себя как дети, ну и, конечно, многие простудились. Большинство ветеранов надевали награды раз в год, на праздник Победы 9 Мая. Мама в каждом городе находила время забежать в книжный магазин. Хорошие художественные книги продавались там в комплекте с политическими. Так у нас появилась толстая книга на молдавском языке «Капитул». Это был «Капитал» Карла Маркса. Выкинуть книгу было жалко: корешок со смешным названием отлично вписался в интерьер.
В пятикомнатной квартире нам принадлежали две комнаты: большая и моя маленькая с балконом, где я встречал демонстрации работников завода имени Хруничева на 1 Мая. Шли демонстранты от Филей до Красной площади, примерно одиннадцать километров. Проходили мимо Триумфальной арки, по Новому Арбату до Мавзолея Ленина. Не все трудящиеся доходили до финиша: надо было толкать громоздкие транспаранты на колёсах, нести портреты вождей и красные флаги. Некоторые задерживались в пивных, встречаемых по дороге, некоторые раньше времени опустошали специальные фляжки. Когда демонстранты подходили к моему дому, я спускался к ним и сопровождал по тротуару примерно до Кутузовского проспекта, дома № 8 – «Дома Игрушки».
Соседи по коммунальной квартире – это отдельная история. Я по малолетству не придавал отношениям с соседями большого значения. Из подслушанных разговоров взрослых понимал, что не всё так просто. Номер один и номер два среди соседей – это были дядя Лёва и тётя Рая, семейная пара. Они владели двумя комнатами, к сожалению, разделёнными общим коридором. Каждые двадцать-тридцать минут они друг за дружкой шагали из одной комнаты в другую, сопровождая свои действия скрипом и хлопаньем дверей, лязгом ключей в замках и шарканьем ног. Выглядело всё это ритуально, как исполнение какого-то древнего обряда членами племени под гипнозом шамана. Одновременно это и веселило, и раздражало.
Третьей постоянной соседкой была тётя Эмма, счастливая обладательница комнаты на Кутузовском проспекте с двумя входными дверями и одним окном во двор. Вторая дверь вела прямо на кухню. Мама не очень любила тётю Эмму, называя её проституткой, когда та развешивала в ванной свои кружевные трусы на просушку. Другими жителями квартиры были большие рыжие тараканы, регулярно шустро вылезавшие из мусоропровода на кухне. Про тараканов, незваных гостей, что хуже татарина, все говорили, что они сволочи.
